Дитя из слоновой кости

Генри Райдер Хаггард

Дитя из слоновой кости

The Ivory Child, 1916

Перевод (без указания переводчика): Журнал приключений. М.: Изд. Товарищества И. Д. Сытина, 1916.

* * *

I. Аллан дает урок стрельбы

Я хочу рассказать об одном из самых необыкновенных приключений своей жизни, которую вряд ли можно назвать однообразной.

Началось оно с того момента, когда я приехал в Англию с молодым джентльменом по имени Скруп, отчасти для того, чтобы проводить его домой после одного случая на охоте, отчасти по другим делам.

Я жил некоторое время у Скрупа, или, вернее, у родных его невесты в красивом доме в Эссексе.

Во время своего пребывания в этих краях я имел возможность увидеть великолепный старинный замок с башенными воротами, искусно реставрированный и превращенный в современный жилой дом. Будем называть этот замок «Рэгнолл-Кэстлом» по имени его владельца.

Я много слышал о лорде Рэгнолле. Говорили, что он удивительно красив, обладает большими научными познаниями, хороший спортсмен – был капитаном в оксфордских лодочных гонках, – блестяший оратор, уже отмеченный в палате лордов, смелый охотник, на счету у которого много тигров и других крупных зверей в Индии, поэт, издавший под псевдонимом том своих стихотворений, имевших значительный успех, хороший офицер и, кроме того, обладатель колоссального состояния; сверх огромных поместий он владел несколькими каменноугольными копями и целым городом на севере Англии.

– Господи! – воскликнул я, когда этот длинный перечень был наконец окончен, – должно быть, этот человек родился в рубашке. Но, по всей вероятности, он несчастлив в любви?

– В этом-то он счастливее всего, – ответила мисс Маннерс, невеста Скрупа, с которой я разговаривал, – мне говорили, что он помолвлен с самой милой, красивой и умной девушкой во всей Англии и что они обожают друг друга.

– Господи! – повторил я, – удивительно, почему судьба так щедра по отношению к лорду Рэгноллу и его возлюбленной?

Впоследствии мне суждено было узнать это…

Когда на следующее утро мне предложили отправиться посмотреть редкости Рэгнолл-Кэстла, я охотно согласился.

Однако мне интереснее всего было взглянуть, если представится случай, на самого лорда Рэгнолла, так как все перечисленные его достоинства произвели на меня, бедного колониста, весьма сильное впечатление.

Часто сталкиваясь в жизни с демонами в человеческом образе, я никогда не встречал людей-ангелов, по крайней мере, мужского пола.

Кроме того, мог представиться случай увидеть и невесту лорда, которую, как я узнал, звали мисс Холмс.

Итак, ничто не могло доставить мне большего удовольствия, чем посещение этого замка.

Был уже декабрь; стояла тихая морозная погода.

По приезде в Рэгнолл-Кэстл Скрупу сообщили, что лорд Рэгнолл (с которым он был хорошо знаком) занимается стрельбой где-то в парке, но что м-р Скруп может показать своему другу замок.

Мы вошли втроем, так как с нами была мисс Маннерс, которая привезла нас в своей коляске, запряженной пони. Привратник передал нас у главного входа мужчине, которого он назвал м-р Сэвэдж, шепнув мне, что это личный слуга его светлости.

Это имя совершенно не соответствовало его внешности. Он показался мне переодетым герцогом, поскольку я именно так представлял себе герцогов, никогда не видев ни одного в своей жизни.

Его черный утренний фрак был безукоризненным, манеры изысканны, учтивость граничила с иронией с оттенком скрытой надменности. Он был красив – лицо с тонким носом и смелыми ястребиными глазами. Лет ему было, вероятно, тридцать пять – сорок, и манера, с которой он отобрал у меня палку и шляпу, обнаруживала решительный характер. По всей вероятности, он считал меня способным повредить палкой картину и другие произведения искусства, находившиеся в замке.

Впоследствии м-р Сэмуэл Сэвэдж признался мне, что я не ошибся в своем предположении. Судя по внешности, он принял меня за «ханархиста», о которых читал в газетах.

Этот человек, столь безукоризненный в других отношениях, удивительно коверкал некоторые слова.

Показывая нам картины, он говорил о них языком хорошего художественного критика, но вдруг так коверкал какое-нибудь слово, что неожиданно возникало ощущение, как от ушата холодной воды, опрокинутого на голову.

Он водил нас по парадным комнатам замка, показывая множество редких дорогих вещей и, по крайней мере, сотни две картин известных старых мастеров.

При этом ему представился случай обнаружить свое особенное, вернее, превратное понимание истории. Сказать правду, мне вскоре надоело выслушивать бесконечные комментарии, тем более, что в парадных комнатах было очень холодно.

По пути из большой галлереи в малую мы проходили через небольшую комнату, довольно уютную и хорошо натопленную.

То была студия лорда Рэгнолла.

Задержавшись на минуту у огня, я заметил на стене картину, закрытую полотном, и спросил Сэвэджа, что она изображает.

– Это, сэр, – ответил он с гордой скромностью, – портрет будущей супруги его светлости; портрет, так сказать, только для глаз его светлости.

Мисс Маннерс сдержала улыбку, а у меня мелькнула мысль, что прятать портрет таким образом – определенно, какая-то примета.

Потом, увидев в открытую дверь переднюю, где осталась моя шляпа и палка, я замедлил шаги и, когда мои спутники скрылись в галерее, забрал свои пожитки и вышел в парк, рассчитывая согреться ходьбой взад и вперед по террасе до возвращения Скрупа и его невесты.

Я слышал несколько выстрелов, доносившихся из небольшой дубовой рощи, ярдах в пятистах от меня. Стреляли, очевидно, из небольшого ружья.

Стрельба – моя профессия: я не мог сдержать своего любопытства и направился к роще окружным путем через кустарник. Скоро я очутился у одного конца полянки и из-за огромного старого вяза увидел неподалеку от себя двух мужчин.

Один из них был молодой егерь, заряжавший запасное ружье, в другом я сразу узнал лорда Рэгнолла. Это был действительно очень красивый, широкоплечий мужчина высокого роста, с острой бородкой, приветливым лицом и большими темными глазами. На его плечи был накинут плащ, и во всем, за исключением ружья в руках, он походил на одного из своих предков времен Карла III, портрет которого, написанный Ван-Дейком, я видел в большой галлерее замка.

Стоя за дубом, я видел, как он тщетно пытался подстрелить одного из лесных голубей, спускавшихся за желудями.

Когда, перед тем как сесть на землю, они задерживались в воздухе, охотник стрелял, и голуби улетали.

Трах! Трах! – снова раздались два выстрела из двуствольного ружья. Голубь улетел цел и невредим.

– Черт возьми! – весело воскликнул охотник, – ведь это двенадцатый промах, Чарльз!

– Ваша светлость попали в хвост. Я видел, как полетело перо. Но разве может кто-нибудь, да еще при ветре, попасть в голубя пулей, даже когда тот собирается сесть на землю?

– Я слышал об одном таком человеке, Чарльз. У м-ра Скрупа гостит его друг из Африки, который из шести раз попадает четыре.

– В таком случае, друг м-ра Скрупа – лжец, – возразил Чарльз, подавая новое ружье.

Это было слишком. Я выступил вперед, вежливо приподнял шляпу и сказал:

– Извините, сэр, что я прерываю вас, но вы совершенно неправильно стреляете по голубям. То, что они как бы задерживаются в воздухе, – только кажется нам. В действительности они очень быстро опускаются на землю. Ваш егерь ошибается, утверждая, что вы попали в хвост последней птицы, в которую стреляли из обоих стволов. В том и в другом случае ваша нуля пролетела, по крайней мере, на фут выше цели, и упал дубовый лист, а не перо голубя.

На минуту воцарилось молчание. Лорд Рэгнолл, вначале сердито посмотревший на меня, улыбнулся и сказал:

– Сэр, благодарю вас за совет, который весьма полезен, так как я все время делал промахи, стреляя по голубям из этих маленьких ружей. Но, быть может, вы сами на практике покажете, как это делается, что, без сомнения, еще более увеличит цену вашего совета.

Это было сказано не без легкой иронии.

– Дайте мне ружье, – сказал я, снимая пальто.

Лорд Рэгнолл с поклоном передал мне свою двустволку.

Чарльз презрительно фыркнул.

Я смерил его глазами, но он продолжал дерзко смотреть на меня. Никогда в жизни меня так не раздражала лакейская наглость.

Вдруг сомнение охватило меня. А вдруг я промахнусь? Ведь это легко может случиться, так как я плохо знаю полет английских лесных голубей. Как тогда снести лакейское презрение Чарльза и учтивую насмешливость его знатного хозяина?

Я молил Бога, чтобы голуби больше не прилетали, но напрасно. Вскоре они снова начали слетаться в поисках лакомых желудей.

Я услышал, как Чарльз пробормотал:

– Ну вот, теперь этому учителю представляется случай показать свое искусство. Его светлость – лучший стрелок в наших краях!

Пока он говорил, появилось два голубя, летевших один за другим. Первый из них начал снижаться ярдах в пятидесяти от меня, второй приблизительно в семидесяти. Я выбрал первого, тщательно прицелился и выстрелил. Пуля попала ему в зоб, откуда дождем посыпались съеденные им желуди, и птица камнем упала на землю. Второй голубь, почуяв опасность, начал быстро подниматься вверх почти вертикально. Я выстрелил – пуля пробила ему голову. Потом я взял из рук Чарльза заряженное им второе ружье и снова увидел двух приближавшихся голубей. Я рискнул сделать трудный выстрел и на лету попал одному из них в хвост. Однако он быстро спустился и забился на земле. Прицелившись во второго, я нажал гашетку – курок щелкнул, но выстрела не последовало. Тут мне представился случай проучить Чарльза.

– Молодой человек, – сказал я в то время, как он, разинув рот, смотрел на меня, – вам следует научиться внимательнее обращаться с оружием. Если вы подали стрелку незаряженное ружье, вы способны сделать и более опасную оплошность.

Потом повернувшись к лорду Рэгноллу, я прибавил:

– Я должен просить извинения за свой третий выстрел, который осрамил меня, так как я сделал ошибку, от которой предостерегал вас. Однако этот выстрел может показать вашему слуге разницу между голубиным хвостом и листом дуба.

Перья бедной птицы все еще кружились в воздухе.

– Это сам черт! – пробормотал Чарльз.

Но его хозяин строго взглянул на него и, приподняв шляпу, обратился ко мне.

– Сэр! Ваша практика далеко превосходит теорию. Я поздравляю вас с вашим удивительным мастерством, почти граничащим с чудом, если только это не случайность…

Тут он запнулся.

– Вполне естественно, что вы так думаете, – ответил я, – но если мы подождем еще голубей и м-р Чарльз будет аккуратно заряжать ружья, я надеюсь переубедить вас.

Однако последовавший в этот момент громкий возглас Скрупа, искавшего меня, разогнал всех голубей, по крайней мере, на полмили. Впрочем, об этом я не очень сожалел.

– Я должен пожелать вам доброго утра, – сказал я. – Меня зовут мои друзья.

– Одну минуту, – воскликнул охотник, – могу я просить вас назвать свое имя? Меня зовут Рэгнолл – лорд Рэгнолл.

– А меня Аллан Кватермэн, – сказал я.

– О, – воскликнул лорд Рэгнолл, – это все объясняет. Чарльз! Этот джентльмен – друг м-ра Скрупа. Вы позволили себе сказать, что он… преувеличивает. Вам следует извиниться.

Но Чарльза уже и след простыл.

В это время показались Скруп и его невеста, слышавшие наши голоса.

Последовало объяснение.

– М-р Кватермэн показывал мне, как надо стрелять по лесным голубям из малокалиберных ружей, – сказал лорд Рэгнолл.

– О, он весьма компетентен в этом, – заметил Скруп.

– Это единственное, что я умею делать, – скромно возразил я, – но, без сомнения, его светлость гораздо искуснее меня в стрельбе из дробовых ружей, в которой я очень мало практиковался.

– Да, – сказал Скруп, – я не советую вам состязаться с ним, так как лорд – один из лучших стрелков Англии.

– Вы преувеличиваете, – смеясь, заметил лорд Рэгнолл, – но знаете, у меня появилась идея. Завтра мы собираемся устроить большую охоту в роще, где до сих пор никто не охотился. Быть может, м-р Кватермэн не откажется присоединиться к нам?

– К сожалению, это невозможно, – ответил я, – так как у меня нет с собой ружья.

– Это ничего не значит; у меня есть пара лишних централок, и я прошу вас располагать ими.

Делать было нечего – оставалось принять приглашение.

– Очень жаль, м-р Скруп, – продолжал лорд Рэгнолл, – что я не могу пригласить вас, так как в охоте может участвовать только семь стрелков. Но, быть может, вы и мисс Маннерс не откажетесь завтра пообедать и провести день в Рэгнолле. Я познакомлю вас с моей будущей женой, – прибавил он, слегка покраснев.

Мисс Маннерс, снедаемая любопытством, сразу приняла приглашение, прежде чем ее жених успел открыть рот.

Скруп предложил заряжать мне во время охоты ружья, что весьма обрадовало меня, так как я боялся какого-нибудь подвоха со стороны Чарльза.

На обратном пути из замка мы заехали в оружейную лавку заказать патронов. Хозяин спросил, сколько мне их нужно, и получив ответ «сто», посмотрел на меня с удивлением.

– Насколько я понимаю, сэр, – сказал он, – вы принимаете участие в завтрашней охоте в Рэгнолле. По-моему, вам, по крайней мере надо в три раза больше патронов.

– Хорошо, – ответил я, опасаясь обнаружить свое незнание местных условий охоты, – приготовьте мне их пораньше и добавьте на три драхмы пороху.

– Да, сэр, и унцией с восьмой дроби Э5?

– Нет, – возразил я, – возьмите Э3. До свидания.

Оружейник снова с удивлением посмотрел на меня, и, уходя, я слышал, как он сказал своему помощнику:

– Этот африканец, вероятно, собирается стрелять страусов!

II. Аллан держит пари

На следующее утро мы со Скрупом в десятом часу прибыли в Рэгнолл, захватив по пути заказанные накануне патроны, за которые мне пришлось заплатить порядочную сумму.

– Однако, – подумал я, – урок стрельбы фазанов обойдется мне в копеечку…

Когда мы вышли из коляски, к нам подошла какая-то величественная особа в бархатной куртке и красном жилете в сопровождении Чарльза, несшего два ружья.

– Это главный егерь, – шепнул мне Скруп.

– Если не ошибаюсь – м-р Кватермэн? – спросил важный егерь, холодно и неодобрительно оглядев меня.

– Да, это я.

– Его светлость поручил мне передать вам эти ружья. Чарльз будет помогать вам во время охоты и носить за вами оружие и патроны.

Я взял одну из централок и осмотрел ее. Это было великолепное дорогое оружие.

В это время из-за угла здания показался сам лорд Рэгнолл. После взаимных приветствий он проводил нас в обширную залу, где собрались остальные участники охоты. То были известные стрелки, большинство которых я знал по охотничьим журналам.

К моему изумлению, среди них оказался мой, можно сказать, старый знакомый.

Это неприятное хитрое лицо, маленькие бегающие глаза и острый красноватый нос не могли принадлежать никому иному, кроме ван-Купа, некогда прославившемуся в Южной Африке крупными аферами, из-за которых и я потерял двести пятьдесят фунтов стерлингов – сумму, довольно значительную для меня.

Ван-Куп обернулся и, увидев меня, воскликнул:

– Кого я вижу! Аллан Кватермэн!

Тон его восклицания привлек внимание лорда Рэгнолла, стоявшего рядом.

– Да, м-р ван-Куп, – ответил я, – вы не ошиблись. Я так же рад видеть вас, как и вы меня.

– Я думаю, что это недоразумение, – сказал лорд Рэгнолл, удивленно глядя на нас. – Это сэр Юниус Фортескью.

– Я, право, не могу вспомнить, – возразил я, – чтобы его так звали. Но во всяком случае, мы старые знакомые.

Лорд Рэгнолл отошел в сторону, словно не желая продолжать этот разговор.

Ван-Куп вплотную подошел ко мне.

– М-р Кватермэн, – тихо сказал он, – обстоятельства сильно изменились с тех пор, как мы встречались с вами в последний раз.

– Ваши, вероятно, да, – возразил я, – но у меня все осталось по-старому, и я буду вам очень обязан, если вы уплатите мне двести пятьдесят фунтов, которые вы мне должны.

На минуту он задумался.

– Вот что я вам предложу, – сказал он немного погодя, – вы всегда были спортсменом. Если я сегодня убью больше вас дичи, вы должны держать язык за зубами относительно моих африканских дел. Если же вы убьете больше меня, вы также должны будете молчать, но я уплачу вам ваши двести пятьдесят фунтов с процентами за шесть лет.

Конечно, я мог отказаться от этого предложения и вывести ван-Купа на чистую воду. Но вышел бы скандал, а это не входило в мои расчеты и все равно не вернуло бы мне денег.

– Я согласен, – сказал я.

– Что это за пари, сэр Юниус? – спросил лорд Рэгнолл, снова подходя к нам.

– Это длинная история, – поспешно ответил ван-Куп. – М-р Кватермэн полагает, что я остался ему должен пять фунтов, и мы согласились предоставить разрешение этого вопроса результату сегодняшней охоты.

– Хорошо, – сказал лорд Рэгнолл, очевидно, не совсем веря сказанному. – Раз дело касается денег, я поставлю кого-нибудь считать убитых птиц и сообщать мне об их числе.

– Согласен, – сказал ван-Куп, или сэр Юниус.

Я молчал: признаться, я стыдился всей этой истории.

На пути в рощу, расположенную всего в миле от замка, мы с лордом Рэгноллом случайно остались вдвоем.

– Вы встречались с сэром Юниусом? – пытливо спросил он меня.

– Да, – ответил я, – около двенадцати лет тому назад, перед тем, как он исчез из Южной Африки, где был известен, как удачливый… спекулянт.

– Десять лет тому назад он купил имение по соседству со мной, а позже сделался баронетом.

– Как же человек, подобный ван-Купу, мог получить такой титул? – изумился я.

– Купил.

– Разве в Англии титулы продаются?

– Вы удивительно наивный человек, м-р Кватермэн. Ваш друг…

– Извините меня, ваша светлость, – перебил я, – я маленький человек и потому не могу назвать сэра Юниуса, бывшего ван-Купа, своим другом.

– Мне самому несимпатичен этот человек, – улыбаясь, сказал мой собеседник, – но он великолепный стрелок, хотя я уверен, что вы вернете свои пять фунтов.

– У меня мало шансов, так как мне никогда не приходилось стрелять фазанов, – возразил я.

– Теперь, м-р Кватермэн, мой черед дать вам маленький совет. Заметьте, что фазаны летают гораздо медленнее, чем нам кажется… Но мы уже пришли на место. Чарльз покажет вам, где надо встать. Желаю успеха.

Через десять минут охотники стояли на местах. Я был так поглощен новым для меня зрелищем приготовлений к охоте, что пропустил зайца и фазанью курочку, доставшихся ван-Купу, стоявшему через два ружья справа от меня.

Тем временем раздался возглас егеря, предупреждавшего о летящей птице.

– Стреляйте, – сказал Скруп, – это кулик.

В эту минуту я увидел очень близко от себя птицу. Я прицелился и выстрелил – от птицы осталось только облако перьев. При громком хохоте окружающих Чарльз подобрал голову моей добычи.

– Вам следует дать птице отлететь подальше от вас с вашей дробью Э 3, – заметил Скруп.

Этот случай так подействовал на меня, что я сделал подряд три промаха, в то время как ван-Купу удалось застрелить еще пару фазанов.

Скруп качал головой, а Чарльз даже тяжело вздохнул. Теперь, видя, что я не состязаюсь с его господином, он был всецело на моей стороне. История нашего пари каким-то образом получила широкую огласку, и судя по всему мой противник не пользовался симпатией среди егерей.

– Внимание, – сказал Скруп, указывая на приближающегося фазана.

Птица летела слишком высоко. Раздалось три выстрела, в том числе и ван-Купа, но ни один не задел фазана. Я выстрелил, припомнив совет лорда Рэгнолла. Птица изменила направление своего полета и вдруг камнем упала на землю ярдах в пятидесяти от меня.

– Это будет получше! – воскликнул Скруп.

Удачный выстрел вернул мне уверенность, и я застрелил еще пару фазанов.

Но ван-Куп, который был великолепным стрелком, не отставал от меня.

Лорд Рэгнолл, стоявший по соседству со мной, предложил стать с ним несколько позади остальных охотников.

– Я вижу, что вы лучше стреляете по высоко летящим птицам, – сказал он.

Мы встали между двумя рощицами ярдах в трехстах от прежнего места. Здесь дело пошло значительно лучше.

Однако когда мы спустя час с небольшим собрались завтракать в лесной сторожке, оказалось, что я убил на тридцать фазанов меньше своего противника.

Пока мы завтракали, погода резко изменилась. Небо заволокло тучами, подул сильный ветер.

Охота должна была продолжиться на новом месте, в рощице около озера. Лорд Рэгнолл решил отказаться от дальнейшего участия в ней и стал во время стрельбы за мной и ван-Купом, считая, что и шести стрелков будет много при изменившейся погоде.

– Выпейте стакан черри-брэнди[1], – посоветовал он мне, – это подкрепит вас.

Я последовал его совету, и мы вышли. Роща, где мы собирались стрелять и куда перелетели спугнутые нами утром фазаны, находилась примерно в миле от сторожки. Она имела вид подковы, окаймлявшей один край небольшого озера ярдов в пятьдесят шириной. Четыре стрелка были расставлены вдаль ближайшей стороны озера, а нам с ван-Купом достались места на противоположной высокой стороне, где мы были на виду у всех. К своему ужасу, неподалеку я увидел целую толпу зрителей, в числе которых узнал и оружейника, набивавшего мне патроны.

По пути к лодке, которая должна была перевезти нас через озеро, произошел случай, который привел меня в хорошее настроение и вызвал шумные аплодисменты остальных.

– Куропатки! – вдруг провозгласил «красный жилет», шедший впереди нас.

Чарльз быстро подал мне заряженное ружье. Через мгновение над деревьями показались птицы, с трудом летевшие против сильного ветра. Я выстрелил в первую – она упала к моим ногам. Со следующим выстрелом вторая последовала за ней. Я схватил запасное ружье и убил третью, пролетевшую почти над самой моей головой. Четвертый выстрел настиг последнюю.

Четыре куропатки были подобраны среди всеобщих поздравлений.

Садясь в лодку, я заметил у Чарльза под мышкой кроме сумки, еще ящик с патронами. На мой вопрос – откуда это, Чарльз ответил, что м-р Пофэм (оружейник) принес их про запас. Я ничего не возразил, так как из моих трехсот пятидесяти патронов за утро была уже расстреляна добрая половина.

Пока мы занимали свои места, ветер еще более усилился. Со стоном качались огромные дубы; недалеко от меня сломанная сосна с плеском упала в воду. Несмотря на это, охота началась. Сперва ветер дул нам в спину, гоня множество фазанов, диких уток и другую дичь над самыми нашими головами. Но вскоре он изменил направление и подул к северу с яростью, усиливавшейся с каждым мгновением.

Однако фазаны продолжали свой перелет. В течение часа с небольшим шла самая частая стрельба.

Егеря едва успевали заряжать ружья. Потом птицы стали появляться вблизи все реже и реже. Приходилось большей частью стрелять издали. Но чем дальше, тем я стрелял все лучше и лучше. Один за другим падали фазаны то в озеро, то в отдаленные кусты. Стволы ружей так нагрелись, что к ним нельзя было притронуться.

Дела ван-Купа также шли хорошо, но на долю остальных охотников приходилось очень мало птиц, и бедняги вынуждены были довольствоваться ролью зрителей.

К концу охоты я так пристрелялся, что последними тридцатью пятью выстрелами убил тридцать фазанов.

Заключительный выстрел затмил все предыдущие.

Высоко и несколько в стороне пролетал фазан, казавшийся черной точкой на темном небе.

– Не стоит, слишком высоко, – сказал лорд Рэгнолл, видя, что я поднимаю ружье. Но я все-таки выстрелил; фазан перевернулся, полетел вниз и упал в озеро далеко от нас.

Выстрел был так удачен, что все присутствующие издали одобрительный крик. Даже величественный «красный жилет» что-то одобрительно проворчал. Лорд Рэгнолл приказал тщательно собрать убитую дичь и положить добычу ван-Купа отдельно от моей.

– За вторую стоянку вы убили 143 штуки, – сказал он, – это совпадает с подсчетом Чарльза.

Когда я переехал на другую сторону озера, остальные охотники встретили меня самыми горячими поздравлениями. Из-за непогоды было невозможно дальше охотиться, и мы отправились в замок пить чай.

Едва я опорожнил чашку, как лорд Рэгнолл пригласил меня посмотреть убитую дичь. Мы вышли. На чуть покрытой снегом траве правильными рядами лежали убитые птицы.

– Дженкинс, – обратился лорд Рэгнолл к «красному жилету», – сколько дичи на счету у сэра Юниуса Фортескью?

– Двести семьдесят семь фазанов, ваша светлость, двенадцать зайцев, две курочки и три голубя.

– А у м-ра Кватермэна?

– Двести семьдесят семь фазанов, – столько же, сколько и у сэра Юниуса, ваша светлость, пятнадцать зайцев, три голубя, четыре куропатки, одна утка и один клюв, должно быть, кулика.