Стихотворения и поэмы

Стихи к сочинителю разных новых русских комедий

Отечество любя,Являть ему пути спокойства, счастья, славы;Смягчая грозные и грубые уставы,Приятность с пользою мешать в свои забавы;Забавами желать людские правит нравы,Другим желанием людей не оскорбя, —Не суть ли то дела, достойные тебя?<1786>

Стансы

Кто царства новые порабощает троны,Из титла рабского кто подданных извлек,Кто зиждет новые в России Геликоны,Та царствуй и живи Мафусаилов век!Кто дал отечеству премудрые законы,Блаженство общее кто собственным нарек,Кто новый кажет блеск вседневно от короны,Та царствуй и живи Мафусаилов век!Кто грозные извлек из бурных вод препоны,Кем радостнее Мста, плавнее Днепр потек,Для блага подданных кто роздал миллионы,Та царствуй и живи Мафусаилов век!Кто, страшные врагам устроив легионы,Как твердою стеной отечество облек,На суше и морях поставил обороны,Та царствуй и живи Мафусаилов век!Придите в Север к нам, Гомеры и Мароны!Здесь музам храм отверст, здесь счастлив человек,Здесь милость царствует, здесь кроткие законы,Придите! пойте вы Екатеринин век!1786 или 1787

Письмо поселянина к военачальнику

Мой друг! не удивись, что в пахотной работе,Без светских пышностей, без славы, без чинов,Питая свой живот в смирении и в поте,И несколько минут покоясь от трудов,По неким чувствиям и некакой охоте,Отважился писать я несколько стихов.Не удивись, когда в усталости над плугом,Не зная, как тебя назвать и отличать,В мужицкой простоте зову тебя я другом,Чтоб трудным вымыслом тебя не величать.Мой друг! я ведаю, хоть носишь платье цветно,Хоть золотом обшит от головы до ног,Хоть счастие твое другим всегда приметно,Ты редко с лаврами покоиться возмог.И может быть, что я, в миру с моим соседом,Большею частию трудяся для себя,Спокоен спать ложась, доволен за обедом,Почасту нахожу счастливее тебя;В сей участи меня никто не обижает;И зависть самая молчит, узря мой труд;Никто меня, мой друг, никто не унижает,По воле ль дань плачу или с меня берут,Всегда моя рука другого снабдевает,И люди обо мне напрасного не врут.Я дал оброк и всё, и подать государю,Я дал и рекрута и к рекруту коня;И в доме я теперь покойно репу парю,Хоть знаю, что еще попросят от меня.Ты знаешь, что мой сын в войне два года служитИ ходит, говорят, с простреленной ногой;Однако с турками воюет и не тужит,Пока безногого не по]шлют на покой.Солдатски хлопоты, оброк и подать вдвоеНе разоряют нас при добрых головах;Кони и рекруты – то дело нажитое,Удалые у нас ребята есть в домах.Готовы мы служить за правду и за веру,И, буде нужно, то готовы умереть.Ты, друг мой, служишь сам по нашему примеру,Случается и всем грудьми рожон переть,Иным пришло в живот, иным досталось в руку,У Марьи сватьина отшибли ногу прочь,Тарасьиным зятьям, племяннику и внукуСтесали головы, зашедши сзади в ночь.И сам ты близко был, как шли на нас татары,И сам ты жар терпел от ядер и от пуль;И если б не имел фузей запасной пары,Подчас отведал бы и сам свинцовых дуль.Солдатам страха нет и нет о том печали,Что турков к ним идет великое число,От смерти не бежим, от драки не устали, —Такое, брат, у всех военно ремесло.Да только я скажу тебе одно по дружбе,Коли смышлять о том тебе досуга нет:Мой ум не помрачен заботами о службе;Я, сидя на печи, спокойней вижу свет,Смышляю иногда, что много ты потеешь,Но нет тебе, мой друг, покоя никогда;Ты грамоте горазд и дело разумеешь,Почто ж о мире ты не пишешь никуда?Не всё-то дракою, не всё творится боем:Имеешь разум ты, и слово, и язык;Не всё-то города берутся крепким строем,Не всё-то меж людьми по силе ты велик.Почто не пишешь ты к турецкому султануПримерно так, мой друг, как я к тебе пишу?Подмогою тебе вперед служить я стануИ здравия тебе у Господа прошу.<1789 (?)>

Портрет российского полководца

Когда твой блещет меч в полках,Ты сыплешь сопротивным страх;И где героев ободряешь,Везде победы ускоряешь.Во славе почестей, в венцах,Ты ищешь мзды своей в сердцах;Высокость титлов забываешьИ их собою украшаешь.Размерив веки на весах,В твоих покорнейших часахТы осчастливить всех желаешьИ всем довольство разделяешь.В беседах, в дружеских пирах,В забавах, в праздничных играхТы цену жизни ощущаешьИ скуки в смехи превращаешь.Когда пиит в простых стихах,Забыв творений многих прах,Плетет хвалы тебе, прощаешьИ их делами возвышаешь.<1791(?)>

Василию Григорьевичу Рубану

Пленяся образом отечества отца,Достойно он достиг парнасского венца;[1]И боле бы еще от славы увенчался,Когда бы завсегда подобным обольщался.<1795>

Станс

Без тебя, Темира,Скучны все часы,И в блаженствах мираНет нигде красы;Где утехи раяЯ вкушал с тобой,Без тебя, драгая,Полны пустотой.Я в печали таю,Время погубя,Если день кончаю,Не узря тебя;День с тобой в разлукеКрадет жизнь мою:Без тебя я в муке,А с тобой в раю.Если я примечуТвой ко мне возврат,Сердце рвется встречу,Упреждая взгляд.Придешь – оживляешь,Взглянешь – наградишь,Молвишь – восхищаешь,Тронешь – жизнь даришь.1790-е годы

Стихи к музам на Сарское село

В приятных сих местах,Оставив некогда сует житейских бремя,Я с лирой проводил от дел оставше время,И мысль моя текла свободна во стихах.[2]О Муза! если ты своим небесным даромМогла животворить тогда мои черты,Наполни мысль мою подобным ныне жаром,Чтоб Сарского села представить красоты;Великолепие чертогов позлащенных,Которых гордый век скрывается меж туч;Различный вид гульбищ, садов и рощ сгущенных,Где летом проницать не смеет солнца луч.Екатерине там послушны элементыПорядок естества стремятся превзойти:Там новые водам открылися путиИ славных росских дел явились монументы.В их славу древность тамСебе воздвигла храмИ пишет бытия времен неисчислимых,Какие видел светВ теченье наших лет.При множестве чудес, уму непостижимых,Представив, Муза, мне приятности садов,Гульбищи, рощи, крины,Забыла наконец намеренья стиховИ всюду хочет петь дела Екатерины.<1790-е годы>

Из псалма 18

Небеса поведают славу божию

Славу Божию вещаютНеизмерны небеса,И всеместно восхищаютБренный ум и очеса.Там бесчисленны планеты,В лучезарный свет одеты,В высоте небес горя,Образуют всем царя.Но спусти, о смертный, взорыОт небес пространных в дол!Там горам вещают горы,День и нощь дают глагол;Тамо твари удивленныОт конца в конец вселенныПроизносят общий клик:Коль создатель их велик!О прекрасное светило,Коим блещет естество!Не в тебе ли начертилоВысшу благость Божество?Ты, вселенну обтекая,От краев земли до края,Сыплешь в хлад и темнотуЖивоносну теплоту.Бога видеть неудобно;Ум смиряется пред Ним;Но Закон Его подобноС солнцем блещет ко земным.Гонит мрак греховной ночи,Просвещает умны очиИ живит весельем дух,Кто к нему приклонит слух.Но всегда ли ум постигнет,Коль Закон сей прав и благ?Боже! если в зло подвигнетМысль мою коварный враг, —Ты святым Своим ЗакономПред Твоим блестящим троном,Зря смятение души,Путь мой свято соверши.

«У речки птичье стадо…»

У речки птичье стадоЯ с утра стерегла;Ой Ладо, Ладо, Ладо!У стада я легла.А утки-то кра, кра, кра, кра;А гуси-то га, га, га, га.Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.Под кустиком лежалаОднешенька млада,Устала я, вздремала,Вздремала от труда.А утки-то кра, кра, кра, кра;А гуси-то га, га, га, га.Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.Под кустиком уснула,Глядя по берегам;За кустик не взглянула,Не видела, кто там.А утки-то кра, кра, кра, кра;А гуси-то га, га, га, га.Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.За кустиком таяся,Иванушка сидел,И тамо, мне дивяся,Сквозь веточки глядел.А утки-то кра, кра, кра, кра;А гуси-то га, га, га, га.Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.Он веточки и травкиТихохонько склонил;Прокрался сквозь муравки,Как будто он тут был.А утки-то кра, кра, кра, кра;А гуси-то га, га, га, га.Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.Почасту ветерочекДул платьице на мне;Почасту там кусочекКолол меня во сне.А утки-то кра, кра, кра, кра;А гуси-то га, га, га, га.Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.Мне снилося в то время,Что ястреб налетелИ птенчика от племяВ глазах унесть хотел.А утки-то кра, кра, кра, кра;А гуси-то га, га, га, га.Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.От ястреба поймалаЯ птенчика сквозь сон;Я птенчика прижала,Прижался также он.А утки-то кра, кра, кра, кра;А гуси-то га, га, га, га.Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.Сон грозный не собылся,То был лишь сонный страх;А въяве очутилсяИванушка в руках.А утки-то кра, кра, кра, кра;А гуси-то га, га, га, га.Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.

Поэмы

Блаженство народов

Пою блаженный век и непорочны нравыВ начале бытия счастливейших времен;Пою правительства священные уставыИ власть, хранящую покой земных племен.В селении небес пространном обитая,Спусти ко мне свои пресветлые лучи,Твоим влиянием, о истина святая,Внушить Твой смертный глас мой разум научи.Вдохни в меня Твои Божественны Законы;Представь, как смертные в природном бытииПрияли от Тебя и скиптры и короны,Дабы предписывать уставы нам Твои.Представь перед очми Ты Павла молодагоНачальный в естестве благополучный век,Как числил всяк свое в спокойстве общем благо,Как сам давал себе законы человек;Как прежде он свой долг любил беспринужденно,Не быв никаковым уставом покорен;Как время, наконец, явилося пременноИ новый смертному был жребий положен.А вы откройте путь в жилище ваше дивно,О музы! я умом взнестись отважусь к вам,В места, где царствует весна бесперерывноИ где сооружен божественный ваш храм;Где светит вечный день и мрак незнаем нощи,Где ревностным сердцам всегда отворен вход.Позвольте мне вступить в священны ваши рощиИ оживляющих коснуться ваших вод.Но, Музы, я не с тем вхожу в ваш храм почтенный,Чтоб вымышленными примерами богов,Высокопарностью и красотой надменнойУкрасить искренность простых, усердных слов.Я с Пиндаром не тщусь быть славою возвышен:Не славным в свете я – полезным быть хочу;Коль глас мой в простоте меж вами будет слышен,Я всю тогда награду получу;Лишь тем должна быть песнь моя красна и стройна,Коль места в ней иметь не будет подла лесть,Коль будет павлова приятия достойна,Коль истину пред ним потщится превознесть.Се книга Вечности разгинулась пред мною,Где все представились прешедши времена,И все, вмещенные обширностью земною,Бесчисленные в ней явились племена.Открылся образ мне первоначальна века,В котором царствовал еще природы глас;Из недр небытия исшедша человекаЯ вижу на земном пространстве в оный час;В тот час, как он свое увидел совершенство,Одними чувствами своими научен,Как каждый взор ему казал блаженствоПять чувств ему познание открыли,Которое его ко счастию вело.И чувства лишь к его довольствию служили:Не знал он их тогда употреблять во зло.Невинности его не развращали страсти:Желаний дале нужд своих не простирал,А только то желал, что он имел во власти,И, следственно, имел он все то, что желал.В согласии узря и в тишине приятнойИсшедших из своей утробы мирных чад,Земля, казалося, давала плод стократныйИ представляла им обильный вертоград.Их кротости тогда и нраву подражая,Свирепейшие львы подобились овцам;Повсюду правда, мир и тишина святаяЯвляли божества присутственного храм.Не смели приступать туда гоненье, зверство,Презренье, ненависть, пронырство и обман,Ложь, гордость, клевета, притвор и лицемерство, —Чуждались смертные в то время сих имян.Не угрожало им железо смертоносно,Соделаное днесь к погибели людей;Но было вспахано им поле плодоносноИ не губило жизнь, давало помощь ей.Сие вреднейшее, грызущее нас жало,Источник алчности и корень гнусных дел,Корыстолюбие сердец не заражало;Никто отъемлемым уменьем не владел.По праву сильного никто тогда не мыслил,И ближнему чрез то не причинял обид;Но каждый был богат, хотя никто не числил,Что дом, земля иль плод ему принадлежит.Земля считалася в то счастливое времяНеразделимою питательницей всех,И люди бедности не чувствовали бремяСреди довольствия, покоя и утех.«Премудро божество на то, – они вещали, —Рассеянием нас умножили наш род,Дабы взаимно мы друг другу помогали,Дабы приобрели чрез то сугубый плод.С природным человек родится побужденьемК необходимейшим во обществе трудам,И, пользуяся всем других людей именьем,Взаимно к пользе всех трудиться должен сам».Отверсты находя для всех земные недра,Где все заключены сокровища земли,Сей дар, который дан от божества прещедра,По мере нужд всегда и все извлечь могли.Богатства естества имея в равной воле,Довольствовался им равно велик и мал;Коль кто приобретал перед другими боле,Избыток одного всех прочих награждал.Сие собрание, трудящееся в поте,Пчелам подобилось, носящим в лете мед:Друг другу подражал в роенье и в охоте,И друг за другом шел, трудяся, каждый вслед.Но вскоре жители сии трудолюбивыВо удовольствии забудут легкий труд,Когда их тучные и плодоносны нивыСторичные плоды впоследок воздадут.И в скором времени веселья повсечасныПоследуют за их раченьем и трудом;В довольстве и скоты их радостей участны,Оставя в поле плуг покоятся потом.Исполнен каждый был ко ближнему любови,И в каждом почитал и брата и отца;Они считали все себя единой крови,Имея бытие от одного Творца;Без лести искренен, без страха праводушен,Всех общий выл слуга, и родственник, и друг,Без рабства человек другому был послушен,И тем крепилася взаимность их услуг.О, ты, чистейших душ невинно утешенье,Приятнейшая страсть чувствительных сердец,Любовь, дающая нам всем одушевленье!Твои я нежности представлю наконец.В то время не были еще сердца суровы,Обыкши радости едины ощущать;И для утех всегда отверсты и готовы,Не знали оных в стыд и горесть превращать.В них строгость никогда не находила места;Не пышность их влекла, богатство или чинИ не вручалася на жертву им невеста,Но выбор оныя господствовал один.Тот ею обладал, кто мил и кто ей лестен,Тот ею был любим, кому она мила.Таков союз любви похвален был и честен:Когда невинен нрав, невинны и дела.Ревнивость никогда любви не огорчала,И подозрения не мучили сердец!А ежели любовь в желаньях погасала,Началом новых был утех ее конец.Любовник не вздыхал, не мучился напрасно,Когда любовницу несклонну находил:Коль сердце не было ее взаимно страстно,Пленялся он другой, для коей был он мил.На Марсовых полях руки не воружалиНи слава тщетная, ни злобствующа месть,И сами титлами себя не украшали,Которые дает иль робость или лесть.Бездушный ябедник и подлый лжесвидетельПред лицемерный суд безгласных не влекли;Невиность, истина, любовь и добродетельПовсюду счастливо хранились на земли.Не навсегда наш ум в границах был удержан;Нечувственно порок пробрался к нам в сердца,Гнушался смертный им, но был ему подверженИ, ненавидя зло, лобзал его творца.Его познания и мысли просвещенны,Которы делали счастливыми людей,Ко общей были всех напасти обращены,И человек себе первейший стал злодей.Как будто некая бунтующая силаПриятной тишине поревновала их;И некой язвою вселенну заразила,Которая ввела людей коварных, злых.Казалось, ад тогда разверз свою утробуИ фурий испустил мучительных в народ,Дабы посеять в нем свирепство, ужас, злобуИ человеческий терзать всечасно род.Казалось, естество в раскаяньи стыдилось,Неблагодарным свой истощевая дар,И небо видеть их злодейства отвратилось,Готовя праведный для казни их удар.Различные тогда узнали мы напасти:Числом пороков мы число узнали бед.Тираны новые плодили вновь порокиИ наисчислимы злодейства в свет ввели,Безжалостны к другим, бесчувственны, жестоки,Презрели истину и честь превозмогли.Быв прежде в тишине покоен, изобилен,Обидел иль терпел обиды человек;Тот был счатливей всех, кто более был силен;Восстал на друга друг и к мщенью меч извлек,Иной прибыток зря, иной для тщетной славы,Иной свой собственный предупреждая страх.В свирепстве по полям текли ручьи кровавы,Судьба людей была в насильственных руках.Науки сделались орудием их мести,И разум растравлял жестокость общих ран;Не слышал человек ни должности, ни чести,Их глас тогда молчал и царствовал обман.Но собственным вредом смягчаются тираны,Влекутся к жалости строптивые сердца,И чувствуют тогда свои и общи раны:«Доколе наших зол, – вещают, – ждать конца?Без сокращения довольно век наш краток;Но мы его губи]м в неистовствах своих».Таков разумных сих творений был остаток,Когда взаимное злодейство тмило их.Поверженная честь у ног тиранских мертва,Во ускорение являлась естеству;Терпенье с кротостью была едина жертва,Котору воздавал род смертых Божеству.Невинность, истина, любовь и добродетель,Отвсюду изгнаны, взывали к небесам,Дабы толиких благ источник и содетельИм дал прибежище и кротость дал сердцам.Прещедро Божество спускает луч на землю,Подобно как дает другую бытность ей,И от луча Творца я новый свет приемлю;Но где искать ему достойных олтарей?Когда умножились злодейства и развраты,Когда была земля наполнена сирот,Под чей покров могли гонимы быть прияты?Где мог прибежище найти тогда народ?Ко пресечению гнетущей всех напастиБыл избран человек подать законы всем;Судьба народу быть в его велела власти,Народ, покорствуя, нарек его царем,Дабы он подданных согласие уставилИ образ кротости собою им явил,Дабы несчастливих от гибели избавилИ прежних тишину веков возобновил.Народ, не знающий в своих стремленьях меры,Без правил собтвеных последует другим;Ко слабости иль к злу ведут его примеры —Он чувствует их вред, но подражает им.Ко исполненью дел его взаимность нудит;И добродетель все тогда любить начнут,Когда любить ее друг друга всяк побудит,Когда одни другим примеры подадут.Подобно к злобе тот причин находит много,Кто мыслит своего злодея упредить;Он стого судит всех, судим взаимно строго,И часто принужден иль гибнуть, иль губить.Так должно, чтоб цари правленье воспрималиСоделать лучшую для смертных в жизни часть:Первейший, коего народы увенчали,Заставил возлюбить благотворящу власть.Пресек причины он враждеб междоусобных,Невинных принял в свой надежнейший покров;Бессильных защитил от нападенья злобных,Поставил правду, суд, закон и святость слов.Беспечность праздная, ведущая к пороку,И роскошь вредная была истреблена;Народ, оставивший тогда войну жестоку,Увидел на полях спокойства семена.Прешли всеобщие стенания и муки;Узря тишайшу власть, исчез грозящий страх, —Тогда явили свой полезный плод наукиИ добродетелям воздвигли храм в сердцах.Внезапно восхищен мой ум виденьем странным,Какая сладкая пленила мысль мечта!Объялись чувства вдруг восторгом несказанным,Отверзлись предо мной небесные врата:Я вижу храм судеб среди светил несчетных;Там путь непостижим и неприступен свет,Там славится всегда Отец веков безлетных,И тамо пишет Свой предведенье завет:«Пребудешь счатлива так долго ты, Россия,Как будет жить в сердцах Екатеринин глас:Чтоб россы завсегда хранили дни златыяИ петь не преставал ликующий Парнас».<1765>

Добромысл

Старинная повесть в стихах

Божественная Хлоя!В часы твоих отрад и твоего покояТы любишь иногда,Во отдых от труда,Читать в стихах страницыДосужной небылицы.На разум кротких музНе налагаешь уз.Твоей улыбкой благотворнойПриятных душ питаешь жар,И из забавы стихотворнойСчастливый производишь дар.Не ставишь никому в обиду,Когда по некакому видуНайдутся в глубине вековДавно известные гремушки дураков.Желаешь, наконец, чтоб «Душеньки» писатель,Старинных вымыслов простой повествователь,Вступил в широкий путь забавнейших творцов.Хоть прежних лет моих я жара не имею,Желание твое преслушать не умею;Скажу, что люди встарь слыхали от отцов:В пустой Аравии живали прежде люди,Не знаю, были то иль скифы, или чуди,Или другой народ;Но по преданиям, от рода в дальний род,Известно каждому из многих сказок чудных,Что тамо в областях безводных и безлюдных,Где кроются в песках признаки городов,Бывало много царств, овец и пастухов,В каком ли тамо царстве,В каком ли государстве,В селе, иль городе, иль в поле под шатром,Был царь, и был любим народом и двором,И у царя была царица —Добра, румяна, белолица;Любовь, и дружба, и совет,Чрез множество прошедших лет,Повсюду их сопровождали,В обоих процветали,Как алый розов цвет,Краса, приятство, младость,И потому царя без титлов звали Свет,Царицу просто звали Радость.На вечну память их, поднесь,Везде в народе, как и здесь,Когда кого ласкают,Подобно Радостью и Светом называют;И чаять надобно, такие именаНе выйдут из речей в грядущи времена.У Света у царя, у Радости царицыЯвлялися поля, обильные плодом,Верблюды и ослы, кони и колесницыИ в царских роскошах богатством полный дом.Но все ли дни прекрасны в лете?Утехи без премен бывают ли на свете?Несчастья часто льнут, как мухи, ко всему!Легко вплетаются и в быль и в небылицы.Случилось то ж в домуУ Света у царя, у Радости царицы;Кто хочет знать, скажу – и как и почему:В то время славились чудесные халдеиНаукой тайных словИ силою духов.Судьбы царей и царств и участи домовВ то время строили волшебники и феи.Они давали часть талантов и даров,Достоинств и умов.Бывали сельские, бывали городские;Иные только дом бирали на удел;Бывали добрые, бывали и такие,Которые, не льстясь заботой добрых дел,Творили пакости где можно, на досуге,И всяку всячину болтали друг о друге.Случалось иногда, и добрый и худойУпрямую войну вели между собой.Где добрый созидал – худой разрушить тщился,Один благотворил – другой во вред трудился.Подобным оброзом у Света у царя,У Радости царицыОдин, добро творя,Хранил вокруг границы;Другой, ему на спор,Старался наустить соседов ближних царства,К царю через заборМетать от всюду сорС надменной гордостью всевластного боярства.Один предпринял труд,Любя цареву славу,В бессудную расправуВводить правдивый суд;Другой, ему назло, законов разум путал,Дела во мраке куталИ правду клал под спуд;Согбенны древностью благотворящи духиИ сверстницы их лет, из добрых фей старухиБывали иногда иль слепы, или глухи,И многих пакостей ближайших на землиПриметить не могли.У Света у царя, у Радости царицыЛетали также в дом духов и фей станицы,Которы брали вид дельцов и знатоков,Решали все дела, судили, кто каков;Но их решения забыты в век веков.Меж тем таился ковВраждующих духов,Которы предприялиНаслать на царский дом особые печали.Уже пронесся слух чрез земли и моря:У Света у царя,У Радости царицыРодились детища двуносы иль двулицы,И, словом, были все уроды на показ.В начале первых лет приставники и мамыСтарались править их вседневно много раз;Но каждый вырастал впоследок двуобраз;Природные черты всегда живут упрямы.Для славы их отцаПриродные вельможиНосили два лицаИли двуносые подделанные рожи,И в сказках говорят, что будто бы ониИзобрели в тот век различные награды,Какие в наши дниЯвляют маскарады.Цена носов и харь,Которые сначалаБез денег раздавал щедротно добрый царь,В столице наконец без меры вздорожала,И равная бедаПостигла города,Затем, что все тогда,Дая большие платы,Старались также быть двулицы, двуносаты;Блажен казался царь, которого народЛюбви своей к нему являл такой довод.Но царь с царицею, когда не в людстве были,Нередко двое выли,Искали помощи у всех своих друзей,Волшебников и фей,И в горестной печалиОт всех забав бежали.Волшебник БлаготворИ Скромность, дочь его, любили царский двор;Но их всегда была умеренна возможность:Они давали в щит едину Осторожность.Царя же Благотвор по дружбе наделилЧудесной некакой водою,От феи Мудрости взятою;И в мире носится народною молвою,Что царску голову он ею часто мыл.Царице Скромность подарилаВолшебную свою печать,И Скромность, если льзя от слухов веру брать,Печать сию к устам царице приложила.Такие способы, поистине сказать,Для царства не были блистательны и громки,Но долее могли блаженства цепь вязать,И цепи сей конец далече шел в потомки.Полезным действием печати и водыСлабели видимо враждебных сил коварства,И царь с царицею под тягостями царстваМогли тогда вкушать счастливые плоды.У Света у царя, у Радости царицыПлачевных повестей окончились таблицы:У них родился сын,По складам видимым и по приметам тайным,Без всяких злых причин,С порядочным лицом и с носом обычайным.Волшебники друзья,Приятельницы феиК основе бытияПрибавили затеи:Одни ему чертыГероев подарили;Другие красотыКупидовы сулили;Одни высокий умИ мудрость обещали;Другие наобумГрядущих дел его историю;Таланты, счастие и самый долгий векЕму предвозвещали,И громко возглашали,Что действом их опекОн вырастет хорош и будет человек,И с тем родителей заране поздравляли.Притом произвели из неких тайных числ,Что он определен назваться Добромысл,По имени, от век почтенному в народе;И первый Добромысл тогда явился в роде.Меж тем как добрые сияли в торжестве,В сокрытах умыслах мутились злые духиИ, будучи тогда бессильны в колдовстве,Старались распустить знакомы в свете слухи:Лицом дитя хорош, но будет глуповатИ, по приметам фей, наклонен к злому нраву;И, так как бы планет последуя уставу,Пророчили, что он не может быть женат,Что будет на лице носить дурацку мету,Что будет век искать себе невест по свету,Но все искания не будут во успех,А будут лишь в посмех.Лукавы сонмища духов и фей противных,Ныряя подтишком тогда во все края,Со множеством трудов искали сбытияСвоих пророчеств дивных,И, чаять надобно, легко бы возмоглиЧудесить на земли,Что только было им во вред людей возможно;Но царь всегда предосторожноХранил в запас воды бутыль,Котора злых коварств уничтожала быль.У Радости равно, на случаи заране,Известная печать всегда была в кармане.У сына их тогда, доколе был он млад,В неделе и во дни бывала много кратВодою разума головушка помыта,И часто к вороту печать была пришита,И то их имени да будет не в пронос,Что тако Добромысл в отцовском доме рос:У царского двора особы грамотеи,И таин естества учители халдеиВодили ум его в пространстве всех частей,Познаний и наук, искусств и хитростей.Историю времен, числений разны роды,Светил небесных бег, открытие природы,Кривой и правый толк высокотайных словЦаревичу они глубоко в ум втвердили;Но, наваждением, конечно, злых духов,Науку в свете жить и ведать, кто каков.Халдейски мудрецы в то время позабыли.Ни Свет со Радостью, ни самый Благотвор,Ни Скромность, дочь его, ни добрых сил соборПитомца своего сколь долго не хранили,От всех возможных зол напредь не оградили,И может быть, что злым, умышленно во власть,Оставили на частьОшибки возраста, водимого страстями,Чтоб разными путями —И опытом добра и опытом скорбей —Он лучше достигал счастливых в жизни дней.Настали скоро лета,В которые любовьВолнует часто кровьИ юность действует без дальнего совета.Тогда отец и матьЗаранее пеклись найти ему невесту,Иль, попросту сказать,Гадали, думали пристроить сына к месту.Женясь, он будет жить спокойно, без хлопот,И новым племенем умножит царский род.Такие для него в виду имели метыЖелания родных и дружески советы.Но злобных ли духов коварные наветы,Или бесстройная незрелых лет чредаОт доброго пути влекли его к худому,Потрачена ль была чудесная вода,Потеряна ль печать спасительная дому,Во летописях нетДоводов, ни примет;Лишь то известно свету,Из разных повестей, без всяких лет и числ,Что юный ДобромыслНе следовал тогда разумному совету,И нежных чувствий дар,Какой в него тогда природою вливался,В подобии вещей был только скорый жар —Минутой возгорал, минутой истощался.Царевичу предстал повсюду вид свобод,Под коим крылся путь неволи и нестройства.Приманчивый призрак пленяющих красотДалеко отстоял от счастья и спокойства.Открылось множество невест со всех сторон:В Египте фараон,От самой древности ведя свою породу,Имел любиму дочь,По сказкам, Вышероду,Котора ближилась к семнадцатому годуИ женихов себе искала день и ночь.Но вестно в бытиях египетской архивы,Цари не завсегда бывали там счастливы;И некий тамо царь,С показанным теперь недальний однородец,Хотя носил всегда в кармане календарь,Особо в веке был несчастный мореходец,И, в море некогда пустясь в недобрый час,Со всеми силами постыдно в грязь увяз;Хотя ж в последствии толь знатного уронаОставил имя он в потомстве фараона,Оставил множество коней и колесниц,Оставил, наконец, в достойну память роду,Между высоких лицЦаревну Вышероду;Хотя толико пышный домПленил царевича вначале,И не искал бы он потомСебе невесты дале,Она явилася с приданым к ней погостом;Явилась, но была весьма велика ростом,А он при ней был мал,И только под плечо тупеем досягал.Вотще старалися искусными руками,Природе вопреки,Подделывать ему высоки каблуки:Он скучил зреть ее нижайшими очами,И был довольно рад,Когда невеста в дом отправиась назад.Царевичева думаКлонилася потом, оставя знатность прочь,Понять в супружество единородну дочьУ громкого царя у Шума.Известно всем, что то былаЛетучая царевна Слава,Которая, носясь по праву иль без права,С трубою по путям вестила мне дела.Со Славою союз и от него потомкиДолженствовали быть во всей вселенной громки;И не было тогдаВ искании труда;Царевна без стыдаНавстречу жениху, одетая в полтела,Почти, сказать бы так, нагая прилетела.Премноги красотыОткрылися в невесте;Но так как вестница, имея суеты,Она не возмогла держаться долго в месте.В начале первых числВлюбленный Добромысл,Дивяся ей как чуду,За нею бегал всюду;Но мог ли долго он за славой гнаться вслед?Она везде летала,Трубила и болтала,По ветру впоследи пустилась дале в свет,И где сокрылася, поныне слуху нет.Любовь палит сердца без дальнего разбораИ не всегда дает желаемых невест.Царевич, отдохнув, предпринял сам пое]здК двору, где славилась царевна Острозора.Отец ее бывалОтцу его приятель,И был халдейских стран сильнейший обладатель;Сидон и Тир ему овцами дань давал.В его владении халдейские наукиИ острых слов играИз мест, где в целый год гнездо находят жуки,Вошли в высоку честь у царского двора;В его владении цвела наук подпора,Цвела, как вестно всем, царевна Острозора.И прибыл Добромысл к халдейскому двору;Он в детстве сам имел учителей халдейскихИ ведал многу быль из повестей индейских,Понравился царю, со всеми был в миру,Немало говорил с царевной на пиру;Но многих слов ее не мог понять игру,И вскореНезнанием своим наскучил Острозоре.Сражен ее умом,В ничтожности потомЗа благо рассудил обратно ехать в дом.Последуя тогда всего народа гласу,Старался видеть он царевну Милокрасу;Увидел наконец и был в ее плену.Но скоро впал в вину:Когда она чего желала,Любовник должен был всегда желать того ж,И как желанья их поразнились сначала,Царевна коротко сказала: «Нехорош».Хотя ж сестра ее царевна СамохвалаНе так была горда,Царевича она ни в чем не осуждала;Но часто без стыдаВысоки похвалы сама себе слагала.Любила обезьян, любила также клуш,И к ним в товарищи ей надобен был муж.Царевич, убоясь вступить на место клуши,От милостей ее бежал, заткнувши уши.Он видел наконец премножество невест,Представленных ему в приятных самых масках;Но их названья в сказкахНе заслужили мест,И в повестях их домыОстались незнакомы.Древнейших вымыслов отец.И многих бытностей свидетель,Гомер поведал наконец,Что встретил Добромысл в дороге Добродетель,Которая ему, с бесплодного пути,Назнача тогда за нею вслед идти,Ошибки юности завесою покрыла,И тако повесть сократила.