Осколок счастья

Дана Хадсон

Осколок счастья

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

1

Рождественский благотворительный бал был в разгаре. Нарядная публика, плавно перетекая из зала в зал, приглушенно шумела, обсуждая только что закончившийся концерт с приглашенными звездами мировой величины. Джордж Вуд с чуть заметной пренебрежительной гримасой рассматривал хорошо знакомые по телевизионным экранам и журнальным обложкам лица знаменитостей. В реальности они оказались куда менее привлекательны, чем на экране. В своей жизни он знавал гораздо более симпатичных женщин. Поняв, что чуть было не попал в ту область своего прошлого, куда вход был строго запрещен, недовольно нахмурился. Хватит портить себе настроение, вспоминая то, что давно пора забыть!

Он отошел к украшенной рождественскими символами колонне, рассеянно поднес к губам бокал шампанского и замер, так и не отпив. Его потрясенный взгляд поневоле остановился на стоявшей у противоположной стены невысокой изящной девушке в голубом шелковом платье. Неужто это Сара Бэрд? Вот уж воистину, не поминай черта! Вуд напряг взгляд, пытаясь рассмотреть ее повнимательнее. Сомнений не было, это и в самом деле была Сара.

Сердце кольнуло, память сделала кульбит на несколько лет назад, и он замер, охваченный непрошенными воспоминаниями.

…В Кембридж на курсы менеджеров высшего звена Вуд поехал неохотно. Утишало его недовольство только предстоящее повышение. Мистер Винтер, президент «Уорнер Компани», собрался на пенсию, и собрание акционеров пожелало видеть на этом посту Джорджа Вуда, его заместителя. Но для пущей уверенности совет акционеров рекомендовал ему пройти курсы руководителей высшего звена, проводимые в Кембриджском университете. Вуд блестяще окончил Оксфорд каких-то десять лет назад, к тому же постоянно следил за новшествами в своей отрасли и не считал, что узнает что-то такое, что кардинально изменит его стиль управления. Но, чтобы потрафить застрявшим в прошлом веке членам совета, он согласился, хотя их мнение было чистой формальностью, контрольный пакет акций уже давно принадлежал семье Вуда.

Приехав в Кембридж, он не пожелал поселиться в студенческом кампусе, чтобы вспомнить молодость, как это сделали многие из его товарищей по несчастью, а остановился в «Нобли», одной из лучших гостиниц Кембриджа. Пятизвездочный отель находился в самом центре города, в пятнадцати минутах неспешной ходьбы от Клер-колледжа, одного из отделений Кембриджского университета, где и проходили курсы.

Номер в «Нобли» был довольно удобным. Трехкомнатные апартаменты, полные дорогой кожаной мебели и нашпигованные электроникой, призваны были удовлетворить самый взыскательный вкус. Но они не могли заменить Вуду его двухэтажного пентхауса на Ридженст-стрит в Лондоне, и, конечно, восхитительной и очаровательной Элизы Кинстон, как о ней писали таблоиды, полгода назад ставшей его любовницей.

Элиза тоже была недовольна столь длительной отлучкой любовника. Она была женщиной страстной и воздержание ее не прельщало.

– Милый, неужели ты не мог отказаться от этой идиотской учебы? Она тебе совершенно ни к чему!

Вуд и сам думал точно также, но ответил сдержанно:

– Я был вынужден согласиться. Но ты-то чем недовольна? У тебя же весь месяц фотосессия и ты будешь занята каждый день с утра до вечера, ты сама мне об этом говорила.

Элиза лукаво улыбнулась.

– Конечно. Но мне гораздо приятнее знать, что ты рядом и можешь приехать ко мне по первому зову.

Вуд нахмурился, почувствовав себя кем-то вроде домашней собачки. Он никогда и ни к кому по первому зову не ездил. Да никому бы и в голову не пришло звать его по всяким пустякам. Неужели он сам дал основание Элизе думать о нем как о послушном щенке? Но возмущаться не стал, уж больно соблазнительно выглядела Элиза в пурпурном вечернем платье с оголенными плечами.

– Я уезжаю не так уж и далеко. До Кембриджа по скоростной трассе всего-то час езды. Если соскучишься, вполне можешь приехать.

Элиза скорчила умильную рожицу.

– Непременно, дорогой! Ты же знаешь, как мне нравятся ночи с тобой! Но и ты приезжай в Лондон почаще!

Вуд снисходительно кивнул и повез ее в один из модных ресторанов, после которого, естественно, было продолжение в квартире Элизы. В свой дом он любовниц не возил, это было исключительно его убежище.

Утром они расстались под томные уверения Элизы непременно без него скучать, и у Вуда осталось странное чувство приручаемого домашнего животного, этакой помеси пигги со щенком.

Первый день занятий начался первого октября ровно в восемь часов утра с приветствия ректора, показавшееся Вуду чрезмерно назидательным, и закончился в четыре часа пополудни обзором современной экономики. Как и предполагал Вуд, ничего нового он не услышал. Хотя лекции им читали маститые ученые, первые лица Кембриджского университета, то есть одни из лучших преподавателей в мире, всё из сказанного ему было давно известно. Но остальные члены их группы, главным образом мужчины за сорок, воспринимали их занятия как панацею от всех производственно-экономических недугов.

После занятий Ник Кросс, крупный высокий мужчина с намечавшимся животиком, предложил посидеть в ближайшем пабе, чтобы, как он выразился, «познакомиться поближе». Вуду показалось, что вырвавшийся из-под плотной опеки супруги Кросс просто хотел совместить полезное с приятным. Он бы не удивился, если бы Кросс нашел себе подружку на ночь, глазки у того весьма похотливо бегали по сторонам, провожая стройные ножки проходивших мимо девушек. Несколько стажеров, соблазнившись новыми возможностями, направились с ним в паб, но большая часть, главным образом уверенные в себе солидные мужчины, наскоро попрощавшись, разошлись кто куда.

Джордж Вуд вернулся в «Нобли», переоделся, поменяв строгий черный костюм-тройку на демократичные джинсы с удобной серой рубашкой из мягкого хлопка, и вышел на улицу посмотреть Кембридж. Узкие темные улочки старого города напомнили ему Итон, где прошло его детство, и Оксфорд, где пролетела юность. Во всяком случае, стиль каменных построек тринадцатого-пятнадцатого веков был один.

Он разглядывал приземистое каменное сооружение с узкими, похожими на бойницы, окнами, и гадал, что же здесь было раньше, когда его дверь широко распахнулась и из нее с шумом начали выходить студенты в обычной одежде. Вуд чуть пожал плечами. Он в свое время носил студенческую форму. Конечно, она здорово отличалась от средневековых студенческих балахонов, но тем не менее узнать, из какого ты факультета, не представляло труда. Перешучиваясь друг с другом, студенты небольшими группками быстро растекались по сторонам. Вуд остановился, с чуть завистливой улыбкой наблюдая за ними и жалея, что прошло время его беззаботной юности.

Одной из последних неторопливо вышла высокая стройная девушка и рассеянно посмотрела по сторонам. Она была так погружена в свои мысли, что не обратила внимание на пристально изучавшего ее прохожего. А Вуд, пользуясь ее безучастностью, с удовольствием разглядывал ее сосредоточенное лицо, стянутые на затылке черные волосы и глаза, скрытые за стеклами полихромных очков в строгой черной оправе. Видеть такие громоздкие очки на носу молодой девушки было непривычно, но не это заставило его остановить на ней свое внимание. У нее было прелестное лицо. Она привлекала не столько правильными чертами, сколько мягким выражением и одухотворенностью, которой дышал весь ее облик. Джордж вспомнил мадонну работы Караваджо и удивился общности их выражения.

Девушка неторопливо пошла по мощенной булыжником мостовой в сторону кампуса, и Вуд, как пришитый, двинулся за ней. На ней, как и на большинстве остальных студентов, был серый свитер, джинсы и мягкие полуботинки. Вуд подумал, что по такой мостовой в туфлях на высоком каблуке и не пройти, только ноги переломаешь да каблуки обдерешь.

Перед киоском с периодикой девушка остановилась, рассматривая обложки с яркими картинками, и он осмелился подойти поближе, недоумевая, отчего его вдруг охватило странное стеснение. Давно прошло то время, когда он был несмел и зажат в отношениях с женщинами. За свои тридцать с хвостиком он давно убедился в своей привлекательности для противоположного пола.

Склонив голову к плечу, девушка с горьким сарказмом улыбалась, глядя на фотографии со счастливыми новобрачными. Казалось, она наперед знала, чем кончится эта новая семейная жизнь.

– Вы их знаете? – Вуд не мог поверить тому, как неуверенно звучит его голос. – Почему вы думаете, что эта свадьба закончится разводом?

Даже не посмотрев на него, она спокойно ответила:

– Нет, я их не знаю. Но у жениха такое самодовольное выражение лица, что сразу понятно, это брак не по любви, а по расчету. И невеста для него только очередная ступенька наверх. Не думаю, чтобы он дорожил своей молодой женой. Хотя сейчас она и счастлива, но это ненадолго.

Приглядевшись, Вуд должен был признать правильность ее наблюдений. Жених и впрямь казался самодовольным эгоистом. Невеста же просто лучилась любовью и нежностью.

Девушка с легким вздохом признала:

– Как все это грустно! И почему любовь никогда не бывает взаимной? Почему, как правило, один любит, а другой лишь позволяет себя любить? И, как правило, любят женщины, а не мужчины. Может быть, они просто физиологически не умеют любить? И их так называемая любовь сводится лишь к примитивной похоти?

Она говорила еле слышно, явно для себя. Вуду ее слова показалось очень личными, и он повнимательнее посмотрел на девушку. Она казалась опечаленной и даже подавленной. Неужели у нее есть друг, с которым она поссорилась? Эта мысль отчего-то сильно не понравилась Джорджу. Хотя какое ему до нее дело? Он взрослый мужчина, знающий цену женщинам и их обещаниям.

Но когда девушка, купив несколько научных журналов по медицине, пошла дальше, он пошел следом, не понимая, что это с ним такое. Да, она симпатична, но ведь он близко знал по-настоящему красивых женщин, к тому же весьма умелых в амурных делах. Красавица Элиза в этом списке далеко не первая. Может быть, ему просто скучно? Но он всегда может выйти в Интернет, связаться со своим офисом и заняться работой. Это единственное, что ему никогда не надоедает.

До входа в кампус оставалось несколько метров, когда Вуд решительно догнал девушку и спросил:

– Извините, вы не подскажете, где здесь находятся местные достопримечательности? Хотелось бы посмотреть.

Она подняла к нему серьезное лицо.

– Вы здесь впервые?

В устах любой другой девушки эти слова можно было расценивать как приглашение к знакомству, но он не заметил в ее глазах никакого интереса. Банальная вежливость, не более.

– Ну да. Правда, не как обычный турист, а как посетитель курсов. Вечера свободные, хотелось бы провести их с пользой. Может быть вы, как старожил, сможете мне помочь? – эта фраза прозвучала довольно двусмысленно, но девушка не обратила на это внимания.

– Я, к сожалению, плохо знаю город, хотя и учусь на последнем курсе.

Он заинтересованно уточнил:

– Какого факультета?

– Медицинского.

Почему-то Вуд ждал именно такого ответа, недаром она купила журналы по медицине.

– А что привело вас в медицину?

Она посмотрела вдаль, будто надеялась прочитать там ответ.

– Главным образом семейная традиция. В моей семье все врачи. Ну, и, кроме того, хочется помогать людям.

Это прозвучало без всякой выспренности, и Вуд сразу поверил. Девушка все больше и больше располагала к себе, и он начал говорить уже настойчиво, по привычке пытаясь подчинить ее своей воле.

– Так что вам здесь понравилось больше всего? – он даже склонился вперед, пытаясь разглядеть цвет ее глаз, едва видимых за потемневшими от яркого света полихромными линзами.

– Я была только в музее Фицуильяма. Но, если честно, лондонцам там покажется скучным. А ведь вы из Лондона, не так ли?

Он поразился ее наблюдательности.

– А как вы догадались?

– Небольшой акцент и манера держаться. Будто весь мир принадлежит вам. Или это просто ваш стиль руководства?

Вуд несколько растерялся. Он ничего не говорил о своем социальном статусе. Не ожидая ответа, девушка мягко пояснила:

– Ваш возраст и манера держаться говорят сами за себя. И то, что вы приехали на такие курсы – тоже.

– Но ведь курсов в Кембридже много. – Он не мог поверить, что его так просто расшифровать.

– Ну да. Если хотите, назовите это интуицией. – И она иронично взглянула на собеседника. – Знающие люди говорят, что самое интересное в Кебридже – Шекспировский фестиваль. Но я на нем ни разу не была. Он летом, а летом я уезжаю домой.

Вуд решил идти напролом.

– Может быть, тогда сходим на мост Вздохов? – это было явно преждевременно, ведь туда юноши приглашали своих возлюбленных, и Вуд мысленно себе на это указал.

Девушка чуть вздернула брови и укоризненно покачала головой.

– Я вас не знаю. А мама всегда остерегала меня от походов с незнакомцами куда бы то ни было.

И снова Вуд растерянно подумал, что в любом другом случае он принял бы эти слова за кокетство, но сейчас они звучали как простая констатация факта, и он только недоуменно развел руками.

– Вы ставите меня в тупик. Если честно, – а мне почему-то показалось, что честность вы приветствуете, – мне очень хочется с вами познакомиться. Но и показаться навязчивым я не хочу. Так что вы решите?

Девушка помолчала, склонив голову к плечу и задумчиво его рассматривая. Вуд невольно подтянулся под этим изучающим взглядом и постарался улыбнуться своей самой обаятельной улыбкой. Видимо, его старания произвели на девушку благоприятное впечатление, потому что она улыбнулась в ответ светлой улыбкой.

– Хорошо, давайте знакомиться. Я – Сара Бэрд. Выпускница медицинского факультета.

Нарушая этикет, по которому первой должна была подать руку дама, Вуд протянул свою ладонь и представился:

– Джордж Вуд. Вице-президент «Уорнер Компани».

Он ждал восторженных возгласов, но они не последовали. Видимо, Саре слова «Уорнер Компани» ничего не сказали. Это было необычно, при названии его фирмы дамы делали охотничью стойку, и их глаза зажигались матримониальным блеском. Сара же доверчиво протянула в ответ руку и произнесла музыкальным голосом:

– Очень приятно.

Вуд почувствовал внутри странное тепло. Эти шаблонные слова прозвучали так, будто ей и впрямь было приятно с ним познакомиться.

– Вы, случайно, не на психолога учитесь? Или психотерапевта?

С удивлением на него посмотрев, она ответила:

– Нет. Я буду обычным семейным доктором. Со временем, правда, думаю пройти специализацию на кардиолога.

– Что ж, это достойно уважения. Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, мисс Бэрд. Надеюсь, вам со мной тоже. – И он, вместо того, чтобы пожать по-мужски протянутую ему ладонь, повернул ее тыльной стороной вверх и поцеловал.

Она напряглась и мягко вытянула руку.

– Боюсь, вы ошибаетесь.

От ужаса у него заломила висок.

– Неужто вы миссис? – он никак не мог в это поверить. Она казалась слишком невинной для замужней дамы.

Сара отрицательно покачала головой.

– Я не замужем. Но я не то хотела сказать. Мне почему-то кажется, что вы ожидаете от нашего знакомства чего-то приятного исключительно для себя. Думаю, ни к чему не обязывающего секса. Ну, так должна вас сразу предупредить, я не сторонница подобного рода развлечений. Так что советую найти кого-нибудь посговорчивее и не тратить на меня зря драгоценное время.

После облегчения, захлестнувшего Вуда после ее слов «я не замужем», его кинуло в озноб от слов «ни к чему не обязывающего секса». Это было так близко от его намерений, что ему вновь стало не по себе, и это в который уже раз за несколько минут их знакомства! Он всегда полагал себя человеком, умудренным житейским опытом, несколько даже циничным, и вдруг в разговоре с молодой особой почувствовал себя застенчивым подростком. Пришлось признать, что Сара не по годам проницательна.

Вуд подобрался и ответил, глядя ей прямо в глаза:

– Ничего без вашего согласия не произойдет, я вам гарантирую. Было бы странно отрицать, что вы меня волнуете так сильно, как женщина может волновать мужчину. Но это, в принципе, ничего не значит. Мы можем быть и просто друзьями. Неужели у вас нет друзей среди представителей противоположного пола?

Чуть призадумавшись, Сара согласилась:

– Есть, конечно. Ну, хорошо, если вы не против, мы с вами можем сегодня сходить в местный театр. Он полупрофессиональный, там выступают главным образом студенты. Но предупреждаю сразу, нашим артистам, конечно, далеко до лондонских знаменитостей.

Вуд согласился, не раздумывая. Договорившись через час встретиться у входа в «Нобли», ближе расположенного к театру, они разошлись, чтобы переодеться и подготовиться к представлению.

Вуду хотелось выглядеть как можно лучше, но вместе с тем достаточно демократично, они же идут в студенческий театр. Отбросив в сторону смокинг, как слишком помпезный, он стал рассматривать другие варианты. Строгий черный костюм-тройка ему не понравился, не на поминки, чай. Джинсы – слишком уж небрежно. Остановившись на серых брюках и темно-сером двубортном пиджаке, он дополнил наряд голубоватой рубашкой и расстегнул верхнюю пуговицу, решив пренебречь и галстуком, и бабочкой. Оценив свой вид перед большим зеркалом, показал себе большой палец. Вид у него был вполне соответствующий студенческому театру – элегантный, но без выпендристости.

Служащий принес ему вычищенные ботинки, и Вуд с удовольствием посмотрел на сверкающую кожу. Благодаря этим итальянским ботинкам сразу становилось ясно, что он человек состоятельный и может позволить себе некоторые излишества. Во всяком случае, прежние его подруги понимали это сразу. Но вот поймет ли это Сара Бэрд? Он невесело усмехнулся. К чему он пытается произвести впечатление на эту девушку? Хмуро солгал самому себе, что просто от скуки. Вот если бы рядом была Элиза, жизнь была бы куда веселее и ни в каких сомнительных развлечениях он бы не нуждался.

Противореча самому себе, Вуд спустился вниз за пятнадцать минут до назначенного срока, и принялся нетерпеливо расхаживать по холлу, вызывая недоуменные взгляды немолодого портье. Тот даже поинтересовался, не нужно ли чего дорогому постояльцу, когда дверь открылась и внутрь зашла Сара. У Вуда перехватило дух. Но не потому, что она была дивно хороша, наоборот, на ней не было никакого макияжа и глаза все также скрывались за темными стеклами полихромных очков, а потому, что сердце вдруг захлестнула волна странной нежности.

Он с удовлетворением отметил, что на ней надето серое платье точно такого же оттенка, что и его пиджак. Это заметила и Сара. К его удивлению, она тихо засмеялась.

– Можно подумать, что мы договорились одеться в одной цветовой гамме. Забавно. Похоже, нам обоим нравится серый цвет. – Отсмеявшись, легко решила: – Что ж, ничего не поделаешь, пусть все считают нас парой. Хотя для первого дня знакомства это перебор. – Протянув ему руку, она предложила: – Идем? Или вы предпочитаете переодеться?

Вуд властным движением подхватил ее протянутую руку и уложил на свой локоть. Ее ладонь так хорошо уместилась на сгибе его руки, будто делала это всю жизнь. Склонив голову в знак признательности, он заметил:

– Как приятно, когда девушка не опаздывает на свидание. Но еще вдвойне приятней, когда она не паникует по пустякам.

Он ожидал вопроса о тех, кто паникует по пустякам, но Сару не заинтересовали его прошлые знакомства. Кивнув, она направилась к выходу со словами:

– Думаю, нам следует поторопиться. Обычно билеты есть всегда, но кто знает? Вдруг именно сегодня будет аншлаг.

Они шли быстрым шагом мимо нависавших над головами угрюмых зданий четырнадцатого века, обмениваясь впечатлениями о прошедшем дне. Периодически Сара с приветливой улыбкой здоровалась с идущими навстречу студентами, не преминувшими рассмотреть ее спутника с головы до пят. Некоторые специально останавливались, желая задать ей какие-то явно надуманные вопросы, но Сара лишь бросала на ходу «извините, мы спешим», и они упрямо шли дальше, избегая разговоров.

Вуд понял, что он, как спутник мисс Бэрд, вызывает повышенное внимание. Но почему? Ответов могло быть множество, но в его мозгу почему-то всплыл один, неужели она недавно рассталась со своим бойфрендом? Тогда вполне объясним и ее скепсис по отношению к свадьбам и любви вообще. Да и неприличный интерес ее знакомых к его скромной персоне. Тут он кокетничал, себя он неприметным никогда не считал, но в данном случае он вызывал интерес не сам по себе, а именно как спутник Сары. Почему? Это его тревожило, в такой необычной для себя роли он выступал впервые. В его кругах внимание обращали на его спутниц, а не на него.

В кассе они без труда купили билеты, причем Сара, безмятежно проигнорировав недовольство Вуда, заплатила за себя сама. В фойе был буфет, и Джордж хотел было повести свою спутницу туда, но она воспротивилась.

– Извините, но я не хочу есть. Я только что выпила чаю, и мне этого вполне хватит до завтра. Я стараюсь не переедать.

Джордж давно привык к самоограничению своих подруг. Тонкая талия стоит некоторых усилий, не так ли? Не возразив ни слова, послушно направил шаги в бедновато обставленный зрительный зал. В зале вместо удобных театральных кресел, к которым он привык, стояли гладкие венские стулья, больше подходившие для сельской церкви. Пожав плечами, он устроился на своем месте и попытался вытянуть ноги. Не получилось, проход оказался слишком узким для его длинных конечностей.

Заметившая его потуги Сара посочувствовала:

– Те, кто расставлял эти ряды так близко друг к другу, не принимал в расчет таких высоких людей, как вы.

Представивший себе несколько часов мучений на столь неудобном седалище, Вуд сквозь зубы заметил:

– Наверняка это были женщины. Вы же чувствуете себя здесь вполне комфортно?

Это было правдой, и Сара пожала плечами, не одобряя его сердитый тон.

– Наверняка. Как правило, на общественные работы откликаются в первую очередь женщины.

Услышав в ее голосе скрытый упрек, Джордж хотел возразить, но свет в зале потух, и занавес раздвинулся, открывая почти пустую, без декораций, сцену.

Устроившись так, чтобы ему хорошо было видно лицо Сары, Вуд принялся рассматривать ее, как картину. В ней ему нравилось все, от правильных черт до милой улыбки, то и дело возникавшей на ее губах. Его интриговало, какого же цвета у нее глаза, и он подозревал, что серого, как и у него. А иначе для чего же она выбрала именно серое платье? Как правило, женщины подбирают одежду под цвет глаз.

Он не обращал особого внимания на идущую на сцене студенческую пьесу. Единственное, что уяснил, написана она местным драматургом на местом же материале, а именно о студенческой жизни, ее проблемах и маленьких радостях. Видимо, не обходилось без колкостей в адрес власть имущих, чем и объяснялись периодически вспыхивавшие аплодисменты и смех, потому что артисты играли непрофессионально, чисто по-любительски, и исключений он не заметил. Если бы он пришел сюда с целью насладиться хорошей постановкой, его ждало бы сильное разочарование.

Наступил антракт, и он повернулся к спутнице, спросить, что она собирается делать дальше. Стекла ее очков еще не потемнели от яркого света, и он увидел, что глаза у нее вовсе не серого, а поразительного фиалкового цвета. От охватившего восторга он замер, не в силах отвести взгляд. Вуд был уверен, что в жизни не встречал столь потрясающих по красоте глаз. Но вот линзы очков снова потемнели, скрывая глаза, доставив ему почти физическую боль. Для чего Сара прячет такую красоту? Вуд привык, что женщины всеми силами выделяют свои сильные стороны, а не скрывают их.

Они вышли в фойе. Но там для небольшого пространства оказалось слишком много народу. Часть публики потянулась к выходу, они вышли следом. На улице было тихо и сумрачно, как это часто бывает перед дождем.

Не увидев стоянки такси, обязательной для театров Лондона, Вуд обеспокоенно поинтересовался:

– Здесь можно поймать такси? А еще лучше вызвать?

Сара его не поняла.

– Конечно, можно. Но для чего? До вашего отеля всего-то минут десять ходу.

– Неужели ты думаешь, что я брошу тебя после спектакля и побегу к себе, скрываясь от дождя? Я в любом случае тебя провожу.

– А какой в этом смысл? Нас в одну сторону пойдет человек сто. К тому же Кембридж – это не Лондон. Здесь никогда ничего не случается. Так что не стоит следовать никому не нужным требованиям этикета.