Фамира-кифарэд

Иннокентий Федорович Анненский

Фамира-кифарэд

Вакхическая драма

Dis manibusque sacrum[1]

Остов сказки, лежащей в основе моей новой драмы «Фамира-кифарэд», таков: сын фракийского царя Филаммона и нимфы Аргиопы Фамира, или Фамирид, прославился своей игрой на кифаре[2], и его надменность дошла до того, что он вызвал на состязание муз, но был побежден и в наказание лишен глаз и музыкального дара.

Софокл написал на эту тему трагедию, в которой сам некогда исполнял роль кифарзда, но трагедия не дошла до нас.

Мое произведение было задумано давно, лет шесть тому назад, но особенно пристально стал я его обдумывать в последние пять месяцев. А. А. Кондратьев[3] сделал мне честь посвятить мне написанную им на ту же тему прелестную сказку, где музы выкалывают Фамире глаза своими шпильками. Он рассказывал мне о своем замысле уже года полтора тому назад, причем я также сообщил ему о мысли моей написать трагического «Фамиру», но почти ничего не сказал ему при этом о характере самой трагедии, так как никогда ранее не говорю никому о планах своих произведений, – во всяком случае, ни со сказкой г. Кондратьева, ни, вероятно, с драмой Софокла мой «Фамира» не имеет ничего общего, кроме мифических имен и вышеупомянутого остова сказки. От классического театра я тоже ушел далеко. Хор покидает сцену, и в одной сцене действующие лица отказываются говорить стихами, по крайней мере некоторые.

На это есть, однако, серьезное художественное основание.

Лица

Нимфа.

Старая рабыня.

Хор менад.

Фамира-кифарэд.

Папа-Силен. (παππα = σειλνοη)

Два сатира – один с голубой, другой с розовой ленточкой в волосах.

Вакхический женский хор непосвященных.

Хор сатиров.

Томный сатир.

Тень Филаммона.

Гермес.

Чуть брезжит рассвет. Прозрачные тени еще лежат, но местами уже зыблются.

Вдали нагромождения скал – бурых, черных, красных или заросших лесом. С гор там и сям, точно сползая вниз, осели темные и белые камни, иные причудливой формы. Ближе к авансцене бедный не то дом, не то шатер. Вокруг на примятой траве убогая глиняная утварь, губки, тростниковая корзина с хлебом, кувшины, тазы. Невысокий холм, на скате которого стоит дом Фамиры, постепенно переходит в цветущую лужайку, пятнами алую и золотистую от цветов.

Тихо-тихо. Пахнет тмином.

Сцена первая

Бледно-холодная

Расходящийся туман освобождает Нимфу. Она темноволосая и несколько худая. Лицо с блуждающей, точно безысходной улыбкой у нее молодое и розовое, но наклонно быстро бледнеть под влиянием как-то разом потухающих глаз. Треугольник лба между двумя гладкими начесами томительно бел. Движения нервны. На ней широкая одежда цвета морской воды. Фата прозрачно-травянистая и отдает серебром, и пояс, похожий на стебель. Ноги белы и очень малы, но следы широковаты и ступня растоптана.

Нимфа

(осматривается)

Так говорил Силен.А вот и камень —На голову быка похожий.ДомИз листьев – не гнездо, а дом, и царский.Я ничего не понимаю. Хлеб?Неужто хлеб? Так черен он. Кувшины,И в них вода, прикрытая листами…И как все это бедно…Погоди —

(Нагибается, что-то поднимает и внимательно рассматривает, по-женски серьезно, причем между бровей образуется складка)

Тут женщина живет… Глядите: шпилькаПотеряна… старухой.

(Заглядывает в шатер.)

Двое спятПод этой чахлой сенью. Нет, СиленСолгал или напутал. Я найдуНе сына здесь, а хмурого доильцаДесятка черных коз, иль звероловЛохматый здесь с подругою ночует…Гей… Отзовитесь, люди, кто-нибудь!

Сцена вторая

Нимфа и старуха.

Откуда-то из глубины дома с вымытым бельем на плече и в руках выходит старая простоволосая и ширококостая женщина в блестящих серьгах, но темно и бедно одетая. Увидев чужое лицо, она спешно складывает наземь свою ношу и затем, остановившись в дверях дома, вглядывается в Нимфу, видимо пораженная ее небывалой красотой.

Старуха

Не досмотрю. Простите, госпожа.

(Как бы про себя)

Из царского дворца, должно быть, гостья…

(Громче)

Поблизости и женщин нет таких,Так розовы да белы расцветаютЦветы, и то в садах, да поливайЕще их раза по три.

Нимфа улыбается и делает шаг по направлению к старухе.

Сядь, малютка,А я тебе умою ноги…

(Хочет взять таз.)

Нимфа

(останавливает ее движением)

Нет,Я не устала, няня… и дорогаНе запылила ног. Благодарю.Чей это дом, скажи мне. Не Фамиры?

Старуха

Так, госпожа, Фамиры.

(Смотрит на нее пытливо.)

Нимфа

Где ж он сам?

Старуха

Тебе Фамиру нужно? Он не любит,Чтобы его тревожили.

Нимфа

МеняОн будет рад увидеть. Да и гостьяЗалетная у вас я…

Старуха

(отодвигаясь и с поклоном)

Извини,Пожалуйста, царевна иль царица,Глаза мои так слабы.Может быть,Я что не так сказала: горный уголБезлюден наш.

Нимфа

Да нет же, право, нет.Но отчего ж с Фамирой ты, старуха?Его кормила ты?

Старуха

Да, эту грудьОн обнимал, когда горело сердцеВкусить отрадной пищи.

Нимфа

Ты – раба?

Старуха

Я куплена была… увы! увы!

Нимфа

Ребенок рос без матери, не правда ль?..Иль, может быть, меж тесаных камнейВы спрятали ее еще недавно?

Старуха

Ты хочешь знать все это?

Нимфа

(нетерпеливо)

Да, хочу…

Старуха

А что ж сказать прикажешь? Во дворцеФиламмона и слыхом не слыхалиО матери Фамиры мы…УгрюмИ строг наш царь… И золото он любит,Но в слитках, а не в косах.

Нимфа

Что ж, Фамира —Единственный?

Старуха

И неизвестно чей…

Нимфа

Филаммоном, однако ж, был он признан?

Старуха

Как не признать, когда отец и сынВ одно лицо? Да и гаданье было,Что, точно, он Филаммоном рожден.

Нимфа

Подкинут он – о, ужас! – а давно ли?

Старуха

О, память зол!

(Закрывает лицо руками.)

Уж скоро двадцать лет,Как приняла его я… И была лиТогда ему неделя?..Но комуЯ говорю все это – я не знаю.

Нимфа

Я – нимфа и зовусь Аргиопэ́…

Старуха

(задрожав)

Ты – нимфа?О богиня, ты к Фамире?

Нимфа

О да… и он мне стоил много мук.

Старуха

(окончательно сбитая с толку)

Он стоил мук? Фамира… нимфе… мук?..

Нимфа

На ложе – и древесном, как твое…

Немая сцена.

Нимфа закрылась фатой, старуха смотрит на нее раскрытыми глазами и что-то шепчет, но про себя.

Старуха

(собравшись с духом, и тихо, с раздышками)

Над бедною рабыней ты глумишься,Небесная жилица!..Если б царьБыл точно сын богини, он не рос быОставленным ребенком, и егоТак горячо любить, так безраздельноРабыне с кольцами в ушах ФамируВы не давали б, боги.

Минута молчания.

Нимфа

(с подавленным вздохом)

Так хотелВеликий Зевс, отец мой… что же делать?Но этот кров так жалок… А дворецФиламмона?.. Или Фамира изгнан?И где ж рабы служить ему?.. Постой…Иль и в лесу царям не стелют ложаНежней твоих две белые руки?

Старуха

(поспешно)

Все, все скажу… богиня. РазошелсяЦаревич наш с отцом… Ни воевать,Ни торговать не хочет… Крови, нимфа,Не только что людской, оленьей кровиОн вида не выносит… И на что жРабы ему?.. Я хлеб пеку Фамире.Кифаре ж сам он служит: до нееДотронуться и я не смей. А женщинТы больше здесь не сыщешь, госпожа…

Нимфа

Еще одно… Скажи мне… О, зачем?Я знаю, что ты скажешь нет. Но звук,Мне самый звук вопроса сердце тешит.Он никогда во сне не повторял«Аргиопэ», не звал меня, старуха?

Старуха

Царь сызмалу бессонный. Сон ФамирыЯ берегу, как воду бережетПловец в волнах соленых ключевую,Но никогда еще в тиши ночейСквозь забытье я не слыхала, нимфа,Чтобы тебя он звал – Аргиопэ.

(Помолчав.)

Куда уж нам, рабыням, спорить с вами,Бессмертными…

(Порывисто, с мольбой и как-то разом вскипевшими слезами.)

Но пожалей старуху.Я святостью колен тебя молюИ нежностью твоих душистых кос, —Ты увести отсюда хочешь развеМое дитя?О нет. Скажи, что нет…Глаза мои сквозь слезы видят ласкуВ уголышках еще закрытых губ,Но розовых уже…

(Тихо.)

Ты не невеста?

Нимфа

О женщина… Мы платим мукам дань,Но лгать, как вы, не надо нам. Не лгу я,Не соблазнять пришла я к вам, а плакать…

Жестом отпускает кормилицу; та собирает белье и уходит.

Сцена третья

Еще багровых лучей

Нимфа садится на камень и закрывается своей прозрачной фатой. Солнце уже поднялось. За сценой слышны звуки бубнов, медных тарелок, вакхические клики. На орхестру справа сбегает хор. Первые такты песни еще за сценой. Менады не видят Нимфу. Она сидит так неподвижно, что ее можно принять за изваяние. Странный контраст на цветущем лугу экстаза, летающих тирсов, низко открытых шей, разметанных кос, бега, свиста, смеха и музыки с неподвижной, точно уснувшей Нимфой на белом камне.

Хор

Дзынь…Дали милы… А вы домой?Эвий, о милый, ты мой, ты мой…Эвий, о где ж ты? Мольбой ты зван,Эвий, Эвоэ… Эван… Эван…Днем ты ничей,Синих лучей…Будешь ли мойТем горячейНочью немой?Будет ли полог над ложем туман,Белый туман?Эвий! Эван!Дзынь… Дали милы… Люблю, люблю.Синее пламя твое стерплю…Эвий, о Эвий, Эван-Эвой,Эвий – Эвой,Эвий – ты мой?Силы – рулю.Розы – стеблю,Стрелы для бою,Я же с тобою,Только с тобою —Сплю и не сплю…

Вальс.

Первая фигура – рядами.

Пусть иссушило нам пламя розы,Синие выпило солнце грозды —Розовы будут с зарей стрекозы.Синие в небе зажгутся звезды…

Вторая фигура – круг.

В середине круга сцена с тирсами и вуалями; круг движется медленно, томно.

1Эвий, о бог, разними наш круг,О Дионис!Видишь, как томно, сомлев, повисОбруч из жарких, из белых рук,О Дионис!2Хочешь, склонись,О Дионис,К нашим вуалям —Мы не ужалим,О Дионис…Нежно-лилейный,Только коснись,Сладостновейный,Затканноцветных,О Дионис,Нежно-ответныхВоздухов – риз, —Мигом совьемсяПлющем, о боже,Я златоцветным,Ты облетелым…Мигом сольемся,СладостновейныйЭвий, на ложе —Грудью лилейнойС радостным телом.3Эвий, о бог, разними наш круг,О Дионис!Не для тебя ли, сомлев, повисОбруч из жарких, из белых рук?Эвий, явись…

Замедление темпа. Менады готовы лечь.

Белые руки все тянут вниз,Белые плечи хотят на луг.Белые груди из жарких риз,О Дионис!

(Еле-еле… зевая.)

Эвий, о бог, разними ж ты круг…

Настораживаются. Кто-то из менад, завидев дом и, может быть,

Нимфу.

Одна

Менады! Там люди… скорее… в лес!Уж сумрак исчез с высоких небес,А солнце глядит и пылает…Гляди-ка: сверкая ревниво,Там сатира глаз нас желает,И жжет, и зовет…Менады, вперед!

Другая

Иль ждете другого призыва?Вперед!..Без шума и живо…

Начинают подниматься в гору, сначала тихо, вдруг кто-то нечаянно:

Дзынь!

Одна

(останавливается и, положив тимпан за пазуху, стягивает пояс)

Ты, медный, застынь…Мне грудь освежая, застынь, недвижим.

Другая

(показывая на язык)

Ты ж, алый, замолкни,Не свистни, не щелкни…Бежим…

Бегут и скоро скрываются.

Наступает и проходит минута тишины. Но дневной шум становится все яснее.

Просыпаются и поздние птицы. Пчелы, стрекозы, бабочки на лугу, на цветах, в цветах… Нимфа откидывает фату, спускается на луг, поднимает брошенный тирс, перебрасывает из руки в руку, бросает, садится, встает, рвет и закусывает цветы. Из лесу между тем далекое пение.

Дзынь!.. Дали милы…Ой, Лель-лели!О синеглазый! Молю – вели…Дзынь… Дали милы…О, даль, о, синь…Эвий… другую… забудь… покинь…

Нимфа

(с мольбой простирает к лесу руки)

Как чад полуночных видений,И диких роз, и нежных смут,Растайте, радостные тени…Лучи найдут, лучи доймут…

Хор

(из лесу)

Дзынь… Дали милы…Твоя – твоя…Сердце растает,Огонь тая…

Нимфа

Я столько вынесла печали,Стыда из этого «люблю»…Своих желаний, о вуали,Не навевайте мне, молю.

Хор

(из лесу)

Эвий, о бог, разними наш круг,Видишь, повисОбруч из жарких, из белых рук.О Дионис!

Нимфа

Иль мало вам небесной шири,И глаз и губ – их целовать?..Менады, моему ФамиреЯ только мать, оставьте мать…

Хор

(из лесу – затихая)

Боишься – вуалемЗакройся – не станем:Мы слабых не жалим,Усталых не раним…

Нимфа

(проводит рукой по лицу)

Как чад полуночных хотений,И диких роз, и нежных смут,Уйдите, радостные тени:Вас не хотят, вас не поймут!..

(Уходит в дом.)

Сцена четвертая

Голубой эмали

Фамира. Молодой, безбородый, белые руки, тонкий и худой – на вид он еще моложе. Одет бедно и не сознает своей одежды, без всякого оружия. За спиной лира, у пояса ветка, в руках посох.

Фамира один, потом Нимфа.

Фамира

Сердца людей мятежны. Но люблюВ горах седые камни.Вот и пристань —

(Кладет на каменья посох и ветку.)

Конец дороги пыльной.А зачемТы к ним ходил, Фамира! СтосковалсяПо золотым браслетам, влажных глазИ суженных желаньем надо былоДля этих струн?Иль самок соловейПриманивать задумал, сотрясаяВ щите у черепахи запертойИ плачущий по звездам горный воздух?

В дверях показывается Нимфа.

Га… женщина. Из моего шатра!Уж завелись поклонницы талантов,Блудливые менады – точно мольВ плаще, который позабыли выбить.

(К Нимфе.)

Оставь мой дом. Я – нищий кифарэд:Дверями ты ошиблась.Тут без флейтыИ без венков пируют.Голодна,Так поищи в корзине хлеба; женамЯ не играю, я играю звездам.

Нимфа

Дитя мое! Любимое дитя…Что значит муки вытерпеть! ЕгоИз мириад я отличу. А долго льОн был со мной… Пока пары безумьяНе заслонили мир на двадцать лет,На целых двадцать лет от бедной нимфы.

Фамира

(менее уверенно)

Безумных здесь не лечат – уходи…Да, точно, ты – безумна.Но зачем жеМеня зовешь своим ты, не пойму…Я не терял еще рассудка.РазвеТы заразишь меня своим безумьемИ трепетом печали.

(Делая шаг к ней.)

Кто ж ты? Кто?

Нимфа

Аргиопэ, рожденная на высяхИ брошенная нимфа.

Фамира

(задумчиво)

Для чего жВам, нимфам, слезы? Это – не лукавство,Чтоб сердце взять мое и растопить?

Нимфа

Не плачу я, но чувства странно смутны.

Он стоит потупившись, она смотрит на Фамиру не отрываясь, жадно.

Фамира

(тихо)

Ты назвала меня своим, жена?..

Нимфа

Я родила тебя. Ты, верно, спросишь,Зачем же был ты брошен. Мой рассказМучителен, но слушай. Дай мне руку.

Берет его за руку. Фамира следует за ней покорно.

Мы сядем здесь на камне, чтоб никтоПризнаний не слыхал моих, Фамира.

Фамира

Я сесть готов с тобой. И я люблю —О, не тебя, – но сказки роз и перлов —Дыхание твое люблю я, речи странны.

Нимфа

Ты слышал ли когда о превращеньяхЖеланьями охваченных богов?Кронид быком и лебедем, дождемОн ластился к невестам – даже СмертьюСемелу[4] он любил, испепеляя…Но белая рука, которой тыПожатия боишься, не пустилаЕго на эту грудь…Я помню – деньТак жарок был. Охотой утомившись,Заснули мы в горах. И вот оса,Запутавшись в косе моей, гуденьемЗаставила меня привстать – и вмигДва черные и выпуклые глазаМеня заворожили… Там, зеленымНа солнце нежась телом…

Из-под камня выбегает ящерица.

Нимфа

(с испугом)

Ай – она!Постой!.. Она – опять…

Фамира

Ты безрассудна.Иль ящериц боятся?

Нимфа встает с места.

Но продолжай ласкать меня. Я звукиИз струн твоих люблю. Их на зарюПохоже нарастанье, – на зарюТуманного рассвета. Дальше – сон!

Нимфа

(садится возле)

Невластная уйти от мягкой ласкиЛучей, листвой таимых, я опятьУже заснуть была готова. Взял быМеня Кронид покорной. Ведь никтоДо той поры мне кос пушисто-нежныхЕще не распускал. Но вновь осаЗабилась в завитки волос, и жалоМне прокололо кожу. С диким крикомЯ на ноги вскочила, и рукаЛукавую стряхнула. ИзумрудныйМеж камней скрылся хвост ее, и вмигИз чаши той, что солнце обернуло,Допив ее до капли, два огняСухие пронеслись с громовым треском,И будто свод стеклянный рухнул – звон,И стон, и дым наполнили ущелье.

Фамира

Как этот сон и страшен, и красив:Багровые лучи сквозь белый полог.

Нимфа

Зевс не простил меня. Хоть никогдаСуровых глаз его я не встречала…С улыбкой он так ласково глядит,Когда меня встречает и теперь…О, Зевсова улыбка!.. Позже выЕе поймете, люди, – мы в векаПередадим ее вам – в серых камнях,Где будем мы, покорны молоткуИскусного ваятеля, на вашихГробницах спать – с прижатыми рукамиИ устремив в пустые небесаСвои глаза, пустые тоже…

Фамира

Как?А сказка уж окончилась?.. Жалею…

Нимфа

Мне тяжело рассказывать – сойтиХотела б я, Фамира, с этой черной,Грозящей мне дороги…

(Спуская фату, тихо.)

Час настал —И нимфа полюбила. Грустный жребий.С Филаммоном спознались мы. ЕгоЗабыла я лицо. Но ты так яркоНапомнил мне мой брак – и эту ночьСреди соленых брызгов, и молений,И воющих валов, и шума сосен,Мой алый стыд и уступивших рукСцепленье и распалость.

(Приоткрывает фату, сквозь которую сверкают теперь ее глаза, и приближаясь к Фамире, который смотрит на нее серьезно и с недоверием.)

Предо мноюИ ты, и он слились…Глаза вас разнят…Тот покорял, тот требовал, а тыРожден, чтоб быть безрадостно любимым,Пленять, как сон, и ускользать, как тень.

Фамира

(встает)

Заря сравнялась с небом. Вижу солнце,И золото слепит меня. О нет —Я отойду… Иль пойте глуше, струны!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Богам и теням умерших предков приношение (лат.). – Ред.

2

Кифара – струнный музыкальный инструмент вроде лютни.

3

Кондратьев Александр Александрович (1878–1967) – поэт и прозаик, сотрудничавший в ряде модернистских изданий. Окончил 8-ю гимназию в Петербурге в то время, когда директором там был Анненский.

4

Семела – возлюбленная Зевса, мать Диониса-Вакха.