Женщина-ветер

– Но зачем тогда ей было говорить, что это она убила его?

– Понятия не имею.

– Почему ты не веришь, что это она могла убить Захара?

– Да потому, что она – женщина, понимаешь? К тому же она любила его…

– А мне Захар говорил, что она изменяет ему с другим мужчиной. Возможно, между ними произошла ссора… Ох, не знаю… – У меня от этих воспоминаний и мыслей начинала болеть голова. – Марк, потом о Беатрисс… Не хочу.

– Что ты хочешь прямо сейчас, когда мы приедем?

– Кофе. Горячего кофе с молоком.

– Знаю, у меня и молоко есть, и кофе первоклассный. Подожди еще минут десять, и мы прибудем на место… Как же я рад, что ты снова со мной…

– Это правда, что у тебя кто-то есть? – спросила я Беатрисс на следующий день после того, как сбежала от Захара. Я сидела на том же самом диване, что и ночью, когда Захар откровенно соблазнял меня, и испытывала стыд перед сидящей напротив меня Беатрисс.

– Кто тебе сказал? – возмущенно простонала она, стряхивая пепел со своей тоненькой сигаретки. Розовые коготки ее сверкнули в лучах бледного зимнего солнца. Шторы были распахнуты, форточка – тоже. По комнате гулял морозный, сладкий, дынный воздух. На мне был теплый джемпер, Беатрисс же сидела в фиолетовом шелковом халатике, на голой, ослепительно белой ножке покачивалась крохотная бархатная домашняя туфелька.

– Не простынешь? – заботливо спросила я, все еще чувствуя вину за разыгранный здесь ночью эротический спектакль.

– Нет, мне не холодно. Так кто тебе сказал, что у меня кто-то есть?

– Никто. Подумай сама, ну кто бы мог мне об этом сказать? В том-то и дело, что выглядишь ты как честная домашняя курочка, время от времени играющая с чужими цыплятами…

– Так оно и есть, – спокойно, однако не глядя мне в глаза, ответила она. – Нет у меня никого.

– Но твой взгляд… – Я все придумывала на ходу. Если бы Захар мне не сказал, мне и в голову бы не пришло, что у моей подружки завелся хахаль. – Он выдает тебя с головой.

– Знаешь, у меня хороший муж, от таких не гуляют. Белка, что ты от меня хочешь? – Тут она посмотрела на меня, и взгляд ее был такой же холодный, морозный, как и воздух в комнате. – Откуда просочилась эта гадость? Кто хочет поссорить меня с Захаром?

– Значит, мне показалось. – Я не хотела злить ее, да и к чему мне было знать о тайнах подруги. Захочет – сама все расскажет. Позвонит, пригласит к себе, посадит вот так же, как сейчас, напротив себя, нальет кофе в чашку и поделится всем, что накопилось.

– У меня сосед есть, – произнесла она загадочным тоном и с улыбкой покосилась на меня. Беатрисс, как же я хорошо знаю этот лукавый взгляд! – Ему под пятьдесят. Интересный такой. Худой, высокий, когда видит меня, останавливается и смотрит как загипнотизированный, у него, я думаю, сердце останавливается…

Я вспомнила университетскую голоногую Беатрисс, цыганящую сигаретки на кафедре, стреляющую своими изумрудными глазами и постукивающую (в нетерпении сорваться куда-нибудь подальше отсюда, от нудных лекций и семинаров) каблучками по старому паркету… Тот же взгляд – похоть плюс готовность уступить каждому, кто ее желает. Трудно поверить, что женщина с такой безупречной внешностью может быть неуверена в себе и так радуется каждому оказанному ей знаку внимания.

– Он женат? – Я решила немного остудить ее. – Беатрисс…

Как же она любила, когда я ее так называла! Никто и никогда не будет уже называть ее так… Это наш и только наш, скрепленный многолетней любовью и обожанием контракт. На всю жизнь.

– Да, – поскучнела она. – Женат, но жена его живет в Киеве, у них взрослые дети, есть внуки… Да и вообще какое это имеет значение, если он просто без ума от меня?.. Он приглашал меня в гости.

Я не собиралась подгонять и направлять ее при помощи наводящих вопросов, я молча и терпеливо ждала, когда же она выплеснет этот приторный мед (яд?) очередной любовной истории в мою чашку с остывшим кофе…

Мое молчание раздражало ее, ну не говорить же о двадцатиградусном морозе, ценах на бензин или, начав рассказывать о своем намечающемся романе с соседом, переключиться вдруг на наши извращенческие отношения с Марком?! Это было бы нелепо, глупо, невежливо, наконец.

– Понимаешь, я люблю Захара, но сплю с соседом, – вдруг выдала она и шумно вздохнула. – Звучит пошло, я знаю, но зато сосед часто бывает дома, мне с ним так интересно… Он объездил весь мир, кажется, геолог… У него в квартире разные сувениры, африканские статуэтки, маски, головка Нефертити из золота, серебряные вазы, а на полу – шкура зебры… Иногда мы с ним смотрим фильмы, мне с ним хорошо, к тому же совсем рядом… на одной лестничной площадке. Захар никогда не догадается…

– Ты поэтому продолжаешь принимать это? – Я кивнула на лежащую на ковре красную замшевую сумочку Беатрисс, как будто она была прозрачной и я могла видеть там таблетки.

И она купилась на это. Виновато улыбнулась мне и пожала плечами.

– А Захару вчехляешь, что не можешь забеременеть от него?

– Зачем моему ребенку такой отец, которого никогда не бывает дома? – вдруг взорвалась она. – Я, значит, превращусь в няньку, домработницу, повариху в одном флаконе, а он будет продолжать набирать дежурства?

– Беатрисс, успокойся, ты же сама понимаешь, что он иначе не может, он хирург, он спасает человеческие жизни! Если ты не любишь его, не можешь с ним жить, так разведитесь, освободи его…

И тут она бросила на меня такой взгляд, словно я была ее давней соперницей, змеей, вползшей в ее дом с единственной целью – отобрать у нее Захара. И теперь вот под благовидным предлогом затеяла разговор о разводе, о том, чтобы она освободила мужа, другими словами, отдала его мне…

– Ну уж нет, я никогда с ним не разведусь. – Мочки ее ушей стали малиновыми, а щеки – совершенно белыми. – Только через мой труп.

– Я не то хотела сказать…

Но было уже поздно. Если бы Захар присутствовал при нашем разговоре, она бы схватила его, как тряпичную куклу, и тотчас, по-детски, судорожным движением прижала к груди, утопив свои коготки в его теле… Не отдам, даже и не надейся. Неужели она почувствовала что-то? Неужели внутри ее красивого, слегка располневшего тела находилась невидимая антенна, способная уловить волны измены, исходящие от принадлежащего ей мужчины? Ведь если бы я вчера не сорвалась и не уехала, мы провели бы несколько часов в их супружеской постели, как старые друзья, как новые любовники.

– Скажи, тебе нравится Захар? – припечатала она свой неожиданный вопрос прямо мне в лоб. – Белка, только говори чистую правду.

– Да, мне всегда нравился Захар, – призналась я. – Но Марка я люблю. Вот и вся разница.

– Умница ты моя. – Беатрисс достала еще одну сигарету и с мечтательным видом закурила.

Глава 6

– Изабелла (господи, вот ведь имечко!), говорите. Как видите, адвокат ваш при вас, так что объясните, каким образом вы оказались в квартире убитого.

Марк, заспанный, но чрезвычайно, до трагичности серьезный, как если бы это его обвиняли в убийстве, смотрел на меня с мольбой. Он успел предупредить меня, чтобы я не вздумала наговаривать на себя, чтобы рассказала все как есть, что ко мне ночью приехала Беатрисс… Но что он мог знать, он, мужчина, пусть даже и близкий мне человек, о моих отношениях с Беатрисс. Как я могла выдать ее, вот так, с маху, с головой, с ее прекрасными, цвета подсвеченной солнцем морской воды, удивительными глазами… Нет, я никогда не грешила лесбийской любовью к моей подруге, я обожала ее, искренне восхищалась ею, как существом, превосходящим меня во всем. Но чувство страха перебило, перехлестнуло через край в ту роковую ночь, когда она, как испуганная зеленоглазая кошка, перемахнула через забор, оставив меня внизу, на съедение собакам… Не смогла, не выдержала, не протянула лапу, зная наперед, что потом всю оставшуюся (недолгую, скажу сразу) жизнь будет раскаиваться в содеянном и задавать себе вопрос: почему поступила так?.. Зато я отлично знала ответ на этот вопрос. Потому, моя Беатрисс, что в трудную минуту ты привыкла обращаться именно ко мне, зная, что я помогу, спасу, вытащу тебя за волосы из любой передряги и пожертвую ради тебя всем…

– Он позвонил мне, – произнесла я не своим голосом, стараясь не смотреть на Марка.

– Кто? – словно бы проснулся следователь, столбик пепла свалился в замызганную фарфоровую пепельницу. – Кто позвонил вам?

– Пожаров, – я сглотнула. – Он позвонил мне и сказал, чтобы я срочно приехала, что это очень важно…

Я лгала. Но лгала так, что даже Марк (как потом выяснится) поверил мне и вытаращил на меня глаза. Новички всегда лгут гениально.

Скажи я, что мне звонил женский голос, можно было бы заподозрить Беатрисс. Спасти ее – вот какая задача стояла передо мной в те дни, когда я напрочь забыла о реальной опасности, нависшей над моей собственной головой. Наверняка без меня и Марка найдутся не зависящие от нас факты, подтверждающие мою непричастность, ведь это же не я всаживала нож в тебя, Захар… Я до последнего часа, до суда, все еще надеялась на то, что меня, невиновную, отпустят. Выпустят из зала суда с букетом ромашек.

– В котором часу это было?

– Приблизительно в три часа, не помню точно…

– Его убили в это время. – Следователь со злостью раздавил в пепельнице ни в чем не повинный окурок. – Значит, вы хотите сказать, что он позвонил вам перед самой своей смертью… И что же дальше?

– Вы не можете знать точно время его смерти, его же только что увезли, ну, пусть даже пару часов назад… – За окнами маячил абрикосовый февральский рассвет. Мы подняли Марка с постели. – Я тем более не знаю, когда его убили. Приехала по звонку, вошла в квартиру. Везде горел свет. Я увидела его, закричала, а потом свет погас… Надо ли говорить, что в квартире помимо меня был кто-то еще, кто и выключил свет и кто позвонил в милицию и сообщил об убийстве… Кто звонил? Мужчина? Женщина?

– Женщина. Она сказала, что живет в этом доме и что слышала крики, кричала тоже женщина…

– И что же она кричала? – усмехнулась я тому, что уже не следователь, а я задавала ему вопросы. – «Помогите, убивают»?!

– Она сказала, что в квартире произошло убийство, что так кричат, когда убивают…

– Возможно, она слышала мой крик, – предположила я, хотя я на самом деле не кричала. Даже когда погас свет, ведь именно это-то обстоятельство и позволило Беатрисс скрыться. – Я была в квартире всего несколько минут – вы не могли бы так быстро приехать. Уверена, что милицию вызвали до того, как я вошла в квартиру. Меня нужно было подставить, вот и подставили. Подкинули в карман моей куртки нож. Вряд ли я, совершив такое зверское убийство, оставалась бы в квартире, да еще и с ножом в куртке.

Я с презрением посмотрела на следователя. Не слишком ли примитивно, господин следователь, вы ведете следствие? Если бы так вот хватали всех, кто окажется с ножом в руках (кармане, сумке) на месте преступления, то у вас была бы стопроцентная раскрываемость, премии опять же…

Я повернула голову и встретилась глазами с Марком, который спрашивал меня взглядом, зачем он мне понадобился, если я сижу вот тут и наговариваю на себя… Разве не понятно, милый Марк, что мне нужно было просто время на обдумывание ситуации? И этого часа, пока ты добирался до прокуратуры, мне вполне хватило на то, чтобы собраться с мыслями. Прости меня, что действовала самостоятельно, я не могла, пойми ты, не могла выдать Беатрисс…

– Получается, – между тем размышлял вслух незадачливый следователь, – Пожаров позвонил вам, когда почувствовал нависающую над ним опасность… Кто-то еще был в квартире, возможно, даже убийца. Он впустил его в дом, но потом что-то случилось, может быть, ссора… И он позвонил вам.

– Я не знаю, что случилось, но я тотчас приехала…

– На чем вы приехали?

– На машине, – удивилась я. – На чем же еще?

Понятное дело, я откровенно издевалась над ним, чтобы вывести его из себя. Что еще оставалось мне делать в моем положении, когда я теряла даже Марка?! Я была уверена, что он откажется от моей защиты.

– Вы взяли такси?

Такси при большом старании можно вычислить.

– Нет, я остановила первую попавшуюся машину, даже не помню марку, – отрезала я все пути к установлению истины.

– Скажите, что вы подумали, когда он вам позвонил? Вы ничего не предполагали, пока ехали к Пожарову?

Я вспомнила опухшие глаза Беатрисс, когда она взмолилась, чтобы я поехала с ней. Видел бы он, следователь, ее прекрасные, полные слез глаза, он бы сам не выдержал, приехал бы сюда, упаковал тело Захара в ковер и вывез на собственной машине на какой-нибудь пустырь…

– Предположила, что Беатрисс…

– Постойте, кто?

– Я сказала, что подумала в первую очередь о моей подруге Берте, о том, что она заболела, – убитым голосом проговорила я. – А что еще могло случиться в этой семье? Захара и Берту я знаю давно, это мои друзья…

И только сейчас до меня стало доходить, что я больше никогда, никогда не услышу твой голос, Захар, не увижу твоих умных ироничных глаз, не почувствую на своей коже твоих ласковых рук… Как же я пожалела тогда о том, что в тот, словно выпавший из нашей обычной жизни, синий морозный вечер бросила тебя, что не осталась в твоих руках, не доверилась тебе… Ведь никто, ни одна душа никогда не узнала бы об этом. Я любила тебя, очень любила, но ты всегда казался мне недостижимым и немного чужим, принадлежащим той, что была мне дороже всех… Когда я видела тебя, у меня всегда перехватывало дыхание, и я, глядя на тебя и на не видящую и не ценящую тебя легкомысленную Беатрисс, молила бога о том, чтобы она наконец встретила мужчину, которого бы полюбила по-настоящему, а не в отместку мне… Ведь мы все, все четверо – ты, я, Марк и Беатрисс – еще там, в ординаторской провинциальной больницы, словно договорились разбиться на пары именно так, как и соединились уже в Москве… Это ли не случай? Это ли не одетое в строгие (пусть будут свадебные) одежды желание постоянно видеться всем вместе! Мы все любили друг друга, нам было хорошо вместе, что бы мы ни делали, даже когда собирались просто посидеть за бутылкой вина или пошляться по ночным московским улицам… А помнишь, Захар, как Марк ходил на руках прямо на Красной площади, на Первомай, ночью?! А Беатрисс, сломав каблук, плакала, но бежала за ним, спотыкаясь и прижимая к груди туфлю… Смешная. Вас сейчас нет с нами, и я зажимаю ладонью рот, чтобы не закричать от понимания необратимости случившегося… Я очень надеюсь, что там, в другой жизни, вы, встретившись, снова будете вместе и станете с нетерпением поджидать и нас с Марком… Боже, что я такое говорю! Но это я сейчас знаю, что ты скоро уйдешь от нас, Беатрисс, а тогда я этого еще не знала, но все равно оберегала тебя, и ты это знаешь, Беатрисс, надеюсь, что ценишь… Не знаю, зачем я тогда приняла эти деньги? Может, из страха, что Марк меня забыл и не встретит?..

…Квартира Марка сияла чистотой. Он наполнил ванну теплой водой, сыпанул туда морской соли и, смущаясь, как школьник, отвернулся, пока я раздевалась.

– Марк, если бы ты знал, как жалко мне своих волос, – с горечью поделилась я с ним, как с близким человеком, разглядывая себя в зеркало. – Ни тела, ни волос…

И тут он, опрокидывая какие-то пакеты с фруктами, которые прочему-то стояли в передней (апельсины бильярдными шарами раскатились по ковру в разные стороны), зацепив ногой мой рюкзачок, бросился ко мне, схватил, невесомую, уставшую от ожидания, и отнес на руках в спальню, где он, сходящий с ума от предвкушения встречи, предупредительно, должно быть утром, откинул край покрывала и взбил для нас подушки…

Сцена, которую мы репетировали в течение трех долгих лет (и повторенная, с небольшими отступлениями, с Захаром), закончилась, во всяком случае для меня, небольшим разочарованием. Страсть изменила Марка, исказила его черты, к которым я так привыкла, сделала его безумным, неуемным, и мне подумалось тогда, что все время, что мы мучили друг друга, у него была еще одна женщина, нормальная, как сказал бы Захар, партнерша… И вместо того, чтобы улыбнуться своему возлюбленному, оценив его по достоинству и сдунув со лба влажную прядь волос, отправиться наконец в ванную, я, подобрав под себя ноги и обняв их, сиплым от волнения и негодования голосом произнесла это оскорбительное для него предположение.

Он стоял ко мне спиной, глядя в окно, за которым потемнело от приближающейся грозы. Даже стекла окон стали лиловыми, толстыми…

Пошел дождь, и Марк стоял и смотрел, как крупные капли стекают по стеклам. Возникла пауза, во время которой я многое успела передумать. Во-первых, я решила для себя никогда больше не быть с мужчиной настолько откровенной, как сейчас. Не пристало улитке покидать свой дом. Так же и с людьми. Но и просить прощения второй раз за день я тоже не могла… Марк, нерешительный Марк продолжал стоять спиной ко мне, и я с любовью разглядывала его гладкую спину, стройные, поросшие темной кудрявой шерстью ноги. Раздумывал ли он над тем, стоит ли ему раскрывать мне свою мужскую тайну или нет? И как я отнесусь к тому, если вдруг узнаю, что он спал со своей соседкой (как, к примеру, Беатрисс) или коллегой по работе?

Он, словно придя в себя, вдруг резко повернулся и, увидев меня, закрыл ладонями лицо.

– Неужели ты здесь? У меня? – Он весь прямо светился радостью.

– Марк, я задала тебе вопрос… – Эти слова вырвались помимо моей воли. Словно кто-то внутри меня захотел быть последовательным и узнать все до конца.

– У меня никого не было, если ты об этом… Какой смысл тогда мне было встречаться с тобой?

А какой ответ я ожидала еще услышать?

Он, внезапно вдруг застыдившись своей наготы, оделся и проводил меня в ванную.

– Можно, я посижу на краешке ванны, посмотрю, как ты моешься?

Я снисходительно позволила. Знала, что стану его женой, что с этого дня все буду делать в присутствии Марка, и меня это, как ни странно, не напрягало. Напротив, я вдруг поняла, что радуюсь тому, что теперь никогда не буду одна, что моя жизнь обретет новый смысл и я рожу Марку детей.

Глава 7

Пока шло следствие, я сидела в камере и ждала, что меня вот-вот освободят. На ноже не было отпечатков моих пальцев, наверно, это запуганная до смерти Беатрисс подняла его с пола и сунула мне в карман куртки. Знала, что я выкручусь, что меня, наконец, спасет Марк. А кто бы спас ее, если бы она призналась в том, что убила Захара? Да никто. Захар был слишком заметной и положительной во всех отношениях фигурой, чтобы предположить ту степень семейного скандала, которая допускает поножовщину. Если бы Беатрисс застала его, к примеру, с любовницей и убила обоих, ее бы, может, и оправдали. Но Захар лежал в спальне на полу одетый, как если бы он только что вернулся с работы. Людмила Рожкова обеспечила своей подруге железное (пропитанное запахом молочной отрыжки) алиби. Кому понадобилось убивать Захара?

– Это правда, что вы были любовницей Захара Пожарова?

Очередной допрос. Очередные скучные, бесплодные вопросы.

– Нет, я никогда не была любовницей гражданина Пожарова. Берта – моя лучшая подруга…

– Подумаешь, подруга… Да я сколько угодно знаю таких случаев, когда мужья лучших подруг…

– Меня не интересуют эти ваши истории. Мы были друзьями. К тому же у меня есть любимый человек.

– Адвокат. Понятно. Это мы знаем.

– Может, отпустите? Ну что я вам такого сделала? Захара не убивала, нож мне подкинули…

– Вы шутите, что ли?

Мне казалось, что такие допросы можно вести годами, десятилетиями, веками. Мне не в чем было признаваться, а у следователя иссякли вопросы. Марк уже махнул на меня рукой, понимая, что я все равно буду до последнего покрывать Беатрисс.

– Почему ты это делаешь? – спросил он меня еще в самом начале, когда следователь отлучился и у нас была возможность переброситься парой фраз без свидетелей. – Думаешь, это она?

– А кто еще, Марк? Думаю, что она была не в себе, произошла ссора… У нее в последнее время нервы шалили…

– Это правда, что у нее был любовник?

– Понятия не имею.

– Да разве ты скажешь, – усмехнулся он, понимая всю бесполезность подобных вопросов. – Но если это она, значит, была причина. Я бы мог ее защищать.

– Нет, Марк, не мог. Захар слишком положительная фигура, чтобы его можно было в чем-то заподозрить.

– Но в твоей куртке, между прочим, нашли нож!

– Ничего, я выкручусь.

– Вы с ней, случаем, не любовницы?

Он сказал это со зла, не зная, что бы еще такое сказать, чтобы привести меня в чувство.

– Понимаешь, для убийства нужен мотив, причина, а у меня всего этого нет. Я вообще нейтральный человек. – Я, все еще не чувствуя реальной опасности, продолжала стоять на своем.

– Это тебе так кажется. Захар любил тебя, между прочим…

Мне стало не по себе. Захар убит, и услышать от Марка о том, что Захар любил меня, было все равно что получить подарок с того света.

– Откуда тебе это известно?

– Он сам говорил мне. Да это и так было видно. Особенно мне… Он как-то спросил, почему мы до сих пор не женаты, и знаешь, я не знал, что ему ответить… Тогда он мне сказал такую фразу: «Старик, смотри, потеряешь Изабеллу…»

– Неправда, он всегда любил Беатрисс… – вспыхнула я.

– Их не поймешь… Люблю – не люблю… Но ты снова ушла от ответа. Почему ты не хочешь рассказать следователю правду?

– Беатрисс дадут большой срок, и всю свою молодость она проведет в тюрьме. Она не выдержит там и дня. Она погибнет. Я ее знаю. Она изнеженна, она создана для другой жизни.

– А ты, конечно, создана для нар, баланды и прочей мерзости, да? А обо мне ты подумала?

Нет, не подумала. Говорю же, я до последнего момента, до оглашения приговора была уверена, что меня оправдают и выпустят. Но вместо этого влепили семь лет женской исправительной колонии строгого режима. Мне, мне!!! Это было чудовищно. Помнится, я кричала что-то о Захаре, о том, что он был моим лучшим другом…

Сквозь пеструю муть присутствующих в зале суда выделялась яркая брюнетка в черном. Беатрисс даже на судебные заседания ходила одетая с иголочки, а губы ее горели пунцовыми вишнями. Я знаю, что она смотрела только на меня. Что она чувствовала, когда видела мое бледное лицо с воспаленными от недосыпания глазами? Просила у меня прощения или просила у меня помощи? Все слова, слова…

Она продолжала жить в своей комфортабельной квартире, принимать по утрам душ, намыливаясь душистым мылом, пила на завтрак дорогой кофе, обедала в ресторанах, поскольку готовить теперь было не для кого… А я в это время пыталась научиться жить в нечеловеческих условиях женской колонии… Почему она ни разу не пришла ко мне? Боялась, что разрыдается и выдаст себя? Скорее всего, именно так.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.