Страна кривого зазеркалья

– Ее опознали?

– Да, три соседки. Лицо, правда, было залито кровью, женщины накачались корвалолом и все одна за другой опознали свою соседку.

– Что говорили о ней?

– Девушка скромная, работящая, психолог. У нее много книг по психологии. А психологи, они, знаешь, умеют подойти к человеку, нажать на больные места, торт испечь… Разве это не давит на психику? Мы нашли ее старую записную книжку, позвонили по нескольким телефонам – узнали, что она работала психологом в интернате, затем в каком-то кризисном центре, подрабатывала на телефоне доверия. Где она работала в последнее время, пока сказать не могу. Но все равно, как видишь, основную работу я за тебя сделал. – Корнилов похлопал Шубина по плечу. – Думаю, тот, кому она пекла торт, ее и убил. Вот только не пойму никак, почему заказчик прячется. Посылает к тебе своего представителя. Странно это, не находишь?

– Нахожу, но ничего поделать не могу. Посудите сами, Виктор Львович, мне заплатили деньги, стало быть, я должен сделать свою работу. Вы поможете мне?

– Разумеется. – Корнилов, не отрывая взгляда от руки Шубина, достающего из кармана и протягивающего ему пятьсот долларов, плеснул себе холодного пива. – Вот и отлично. Хочешь пивка?

– Мне бы ключи от квартиры Ивановой.

– Не вопрос.

Шубин вышел из прокуратуры. Таня ждала его на скамейке и ела мороженое.

– Ну как, раскрутил?

– Раскрутил. А ты позвонила Закутскому?

– Да, Лева ждет нас. Щукина, как и обещала, перед отъездом встретилась с ним и переговорила относительно того, чтобы он заменил на две недели Чайкина. Кто знает, может, он заменит его и на больший срок…

– В смысле?

– Да это я так… разные мысли в голову лезут. Но Закутский – не менее опытный судмедэксперт, к тому же не пьет.

– Это ты от своей тетки узнала?

– От кого же еще. Так куда мы сначала поедем: в морг или…

– Да, ты, пожалуй, права, сначала в морг, хотя бы посмотрим на нее, зададим самые простые вопросы, а уж потом, – он достал ключи и позвенел ими в воздухе, – заглянем к ней в квартиру. Интересно, там остался этот жуткий торт или нет?

Лев Закутский оказался внешне полной противоположностью бледному и изможденному Леше Чайкину. Это был невысокий плотненький мужчина лет сорока, румяный, улыбчивый.

– Здравствуй, Лева. – Она решила сразу перейти с ним на «ты». – У тебя такой румянец, что только позавидуешь.

– Это от природы, – улыбнулся он, и на полненьких щеках его образовались милые ямочки. Он показался Тане очень симпатичным. Сработаемся.

– Мы пришли взглянуть на труп Ларисы Ивановой, – сказал Шубин.

– Я так и понял. Но предупреждаю сразу, особенно эту маленькую леди, – зрелище не из приятных: лицо разнесло и полголовы. Вы готовы?

Он подвел их к столу, на котором лежало прикрытое клеенкой тело. Быстро открыл его и так же быстро закрыл.

– Дело в том, что мне пришлось извлечь пулю… Видели, какие жуткие кровоизлияния… Лица почти не видать. Но девушка молодая, красивая, ей бы жить да жить. Ее не насиловали, не пытали, не били, ничего такого… Я не следователь, хотя жутко любопытен и всегда выстраиваю свои версии… в уме, конечно… Вам нет, разумеется, никакого дела до моего мнения, но, на мой взгляд, кому-то ее нужно было убрать. Это не маньяк, просто она, видно, сильно мешала. Все, замолкаю… Понимаете, я редко встречаю трупы молодых и красивых девушек, которые перед смертью не подвергались насилию. Убийца – прежде всего зверь, который не упустит своего…

– Может, вам перейти на полставки к нам? – зажимая пальцами нос, прогнусавила Таня, пятясь к двери. – Лично я придерживаюсь такого же мнения.

Шубин тоже как-то быстро ретировался в коридор, а оттуда – на улицу. Следом вышел Лева с пакетом.

– Вот, Корнилов просил вам передать, но вы мне потом верните, лучше всего завтра утром…

– Что это?

– Синяя юбка и белая блузка. Если бы я не знал, что эта девушка – психолог, то подумал бы, что это форменная одежда официантки, к примеру. Так сейчас не одеваются. Разве что где-нибудь в ресторане или офисе, в зависимости от вкуса работодателя. Одежда испачкана, ее непременно надо будет передать на экспертизу на предмет исследования пятен… Думаю, это трава, земля, песок… Хотя в волосах песка не было…

– Спасибо за пакет, завтра мы тебе его непременно вернем. Что-нибудь еще сказать можешь: что ела-пила, какой образ жизни вела?

– Яблоки ела, зеленые, недозрелые, шоколад… Спиртного – ни капли. Под ногтями – нечто, напоминающее шоколадный крем, и пахнет ванилью. Но это вопросы к экспертам…

– Она делала торт, когда к ней пришли… – проговорил Шубин приглушенным голосом.

Затем, словно вспомнив, что рядом стоит Закутский и курит, Шубин сунул ему в руку стодолларовую купюру.

– Надеюсь, что в скором времени у тебя появятся еще какие-нибудь интересные новости… Мы не поговорили об образе жизни…

– Да я и сейчас могу сказать – с мужчиной она в тот день не была. Пусть Нора исследует ее бельишко…

Все-то он знает, и про Нору… Шубин попрощался с Закутским, они сели с Таней в машину и поехали на улицу Горького.

Квартира, понятное дело, была опечатана. Шубин осторожно отклеил листок с печатью и достал ключи. Квартира открылась легко, замок был заперт на один оборот.

Маленькая чистенькая квартирка. Если не считать большого пятна крови прямо в передней, на полу. Таня занялась осмотром вещей, постели, Шубин – книгами, письменным столом, компьютером.

– Она жила без мужчины. Квартира вроде бы чистая, но на мебели много пыли, словно она здесь давно не была. Может, приехала откуда и решила испечь этот дурацкий торт… Кстати, где он? На экспертизе?

Торт оказался в холодильнике и представлял собой жуткое зрелище.

– Может, его тоже отдать на экспертизу, а вдруг он отравлен? Взять соскобы со всех этих грязных мисок, миксера?

– Да все уже сделали. Подождем результата… Но я не верю в то, что торт мог быть отравлен. Все это полная ерунда. Другое дело – надо подстраховаться.

Снова вернулись в комнату и принялись все тщательно исследовать.

В ванной комнате, в корзине для грязного белья, Таня нашла пакет, а в нем – мокрый купальник.

– Как же это эксперты могли оставить его здесь?

– Мокрый? – Шубин тоже заглянул в ванную комнату.

– Ну да, вот, смотри, зеленые пятна, это водоросли, песок… Она купалась вчера или позавчера в каком-то водоеме…

– Подожди, я позвоню Норе.

Шубин позвонил в лабораторию и выяснил, что с купальника Ивановой взяли пробы водорослей, песка, земли и даже воды.

– Почему она не прополоскала купальник, не вывесила сушиться, а сунула мокрый в корзину? – недоумевала Таня. – Комната рассказала мне о хозяйке довольно много и прежде всего то, что она была девушкой аккуратной. А тут, гляди, и книга в ванной комнате валяется прямо на полу, должно быть, ее уронили эксперты, когда рылись в корзине для грязного белья… Себастьян Жапризо. Детектив. Она была на пляже, больше чем уверена. Жара-то какая!

На кухне среди грязной посуды нашлись и яблоки, о которых, по-видимому, говорил Лева Закутский, и пять плиток горького темного шоколада.

– Она использовала шоколад для крема, потому так много… А яблоки сама ела. Но смотри, – она снова открыла холодильник, – он почти пуст. В морозилке замороженные болгарские перцы, оставшиеся, скорее всего, еще с прошлого года, да пакет цветной капусты. Негусто. Ну какой же ужасный, страшный торт!..

Пролистывая документы, хранящиеся в круглой шляпной коробке в шкафу, Шубин наткнулся на записку: «„Сосновый бор“, пансионат» и два номера телефона.

– Может, она собиралась там отдохнуть? Наверно, стоит позвонить?

– Говори номер… – Таня уже устроила на коленях телефон, – …двадцать пять… Алло! Добрый день, девушка. Это пансионат «Сосновый бор»? Могу я поговорить с директором пансионата? Из прокуратуры… Нет-нет, ничего страшного, просто мне хотелось бы узнать, не отдыхала ли у вас женщина по фамилии Иванова. Лариса Иванова… Что? А… Вот теперь все понятно… Как зовут вашего директора? Алиса Борисовна? Передайте ей, что мы сегодня же вечером приедем. Дело очень срочное… Это не телефонный разговор.

Таня опустила трубку.

– Слушай, она там работает. Не «работала», а работает, понимаешь, в настоящее время. Психологом. И уже давно. Вот почему вокруг так много пыли. Она живет там, в этом пансионате, а дома появляется редко. Приехала вот, решила испечь страшный торт, а ее убили. Ничего себе отдохнула…

Глава 4

Сначала он не поверил своим глазам, когда увидел среди ив стройную фигурку девушки. Это была она, та самая девушка, с которой он провел здесь же, в этой тихой заводи, среди ив, несколько восхитительных часов, полных благодати, ровно два года тому назад. Тогда все произошло настолько неожиданно, что они даже не успели познакомиться. Они не знали имен друг друга даже после того, как он отвез ее в лагерь. Она молчала, вжавшись в сиденье машины и стараясь не смотреть в его сторону, как если бы сгорала от стыда за то, что так легко отдалась первому встречному…

Страсть, как ему казалось, охватила их после того, как они почувствовали полное единение с природой. Он понял это еще в воде, когда они плавали, рассматривая друг друга так, как если бы им сказали, что они предназначены друг для друга, но встретились только что… Над ними светило солнце, сжигая все условности, запреты, выдуманные человечеством принципы морали. Хотелось счастья безоглядного, сиюминутного, но не основанного лишь на физической близости, которую он мог купить, а наполненного чем-то более теплым и родным, чего никогда не было в его жизни. Он и сам не мог тогда объяснить, что же такого было в этой женщине, отчего его так тянуло к ней. Больше того, в нем поселился страх потери. Он почувствовал его еще там, под ивами, когда целовал ее, и он усиливался по мере приближения к лагерю. Она не спрашивала его имени и отказывалась назвать свое. Поэтому на следующий день он искал эту девушку в лагере, описав ее внешность. Лариса Иванова. «Она собрала вещи и уехала». Это все, что он узнал у одной из воспитательниц, и лишь позже ему удалось узнать ее адрес…

Он вспоминал каждую минуту, проведенную с ней, и удивлялся себе: почему он отпустил ее тогда, а не увез с собой? Может, он потерял два года счастья? Лариса… Она говорила что-то о том, что ей все равно, что он о ней подумает, потому что они никогда больше не встретятся, но она не жалеет о том, что здесь произошло. Он спросил, часто ли она купается в этой заводи, в этом крохотном заливе, но она не ответила и на этот простой вопрос. Неискушенная в любви, она наслаждалась, как ему показалось, одними лишь его невинными прикосновениями и была счастлива. От нее пахло водой, ивами, песком, водорослями, и он назвал ее про себя русалкой. Она так сильно отличалась от всех тех женщин, которых он знал до нее, что им овладела страсть прежде, чем он осознал это, он совершенно потерял голову. Спасаясь от жары и от своих проблем, он заехал в это тихое и зеленое место с единственной целью – побыть в тишине, искупаться и отдохнуть. И вдруг такая неожиданная встреча. Не было пошловатых разговоров об Адаме и Еве. Не было и змия-искусителя. Была женщина, которую он не хотел бы выпускать из своих рук. Но он выпустил ее. Как птицу или рыбу… Кто бы мог подумать, что на следующий день ее в лагере уже не будет. Раздобыв ее адрес, он помчался в город, но не застал ее и там. Он поручил своим людям проследить за квартирой, но в ней за целый месяц так никто и не появился. А потом он, Михаил Горный, крупный бизнесмен, решил кардинально изменить свою жизнь: развелся наконец с женой, с которой никогда не был счастлив и которая не хотела рожать ему детей, и, поручив своему заместителю вести дела в фирме, отправился путешествовать. Он был в Англии, пожил там два месяца у друга, затем переехал в Германию, где тоже останавливался у друзей. Потом был Израиль, Испания, Венеция… Через год он вернулся домой и с изумлением узнал, что его жена вот уже несколько месяцев живет в Петербурге со своим новым мужем и ждет от него ребенка. Затем последовала черная полоса – болезни. Одна за другой. И только бизнес, к счастью, процветал – его строительная фирма заключила еще несколько крупных контрактов, которые обещали принести хорошую прибыль, – строительство элитных домов под ключ.

И вот снова июль, и такая же невыносимая жара, как и два года тому назад. Он не очень хорошо себя чувствовал, но все же свернул с трассы и покатил по лесной тропе к тому самому ивняку… Оставив машину на том же самом пригорке, он по знакомой уже тропе начал спускаться вниз, к берегу. И решил, что видит перед собой призрак. Она стояла спиной к нему, но он почему-то чувствовал, что она знает о его присутствии хотя бы потому, что его машина подъехала не беззвучно, что она слышала рокот мотора и двойной, несколько легкомысленный свисток сигнализации. И шорох травы под ногами, а его дыхание?..

– Лариса?

Она быстро обернулась и, увидев его, некоторое время просто молча смотрела на него, видимо, не веря своим глазам.

– Как видите, я узнал ваше имя… Вы тогда исчезли, вас не было даже дома, в городе… Почему? Надеюсь, не из-за меня? Видимо, какие-то другие обстоятельства заставили вас так скоро покинуть лагерь?..

– Как вы узнали, что я здесь? Я шла лесом, рядом пансионат, вы не могли меня видеть, меня никто не видел… – Она, вдруг вспомнив, что стоит перед ним в купальнике, быстро подняла с травы одежду, сине-белый мягкий ком, и как-то смешно прикрыла им живот.

– Я и не знал… Просто заехал сюда искупаться.

– Хорошо, я не буду вам мешать.

И тут он заметил в кустах большую пляжную сумку и цветной туго набитый чем-то рюкзак.

– Вы собрались здесь заночевать, а это – палатка?

Но она, словно не слыша его, уже быстро одевалась, прыгая на одной ноге, чтобы другой попасть в синюю юбку, дрожащими руками застегивала «молнию». Затем надела белую блузку.

– Вы снова собираетесь от меня сбежать?

– Я действительно очень спешу. Мне надо в город.

– Так я вас отвезу.

Она замерла.

– Кто вы, и почему мы встречаемся здесь уже второй раз? Это место практически никто не знает…

– Меня зовут Михаил.

Он пытался придумать предлог, чтобы она села в его машину со своими рюкзаками и сумками.

– Вы откуда-то едете? Вернее, идете? Из пансионата? Из «Соснового бора»? Вы отдыхали там? – Вопросы из него так и сыпались. А мысли были об одном: не упустить на этот раз.

– Нет, я не могла бы себе позволить отдыхать в таком дорогом пансионате. Я работаю там, вернее, работала…

– Неужели уволились?

Он с трудом скрывал свое волнение и радость, предчувствуя, что с пансионатом у нее все закончилось. Причем совсем недавно, пару часов назад. Он даже как будто знал, по какой причине. Пансионат «Сосновый бор» считался излюбленным местом отдыха многих его знакомых, он даже знал, что хозяйку зовут Алиса. У этой женщины влиятельные покровители, большие связи и мощная деловая хватка. В пансионате можно было хорошо отдохнуть и от работы, и от семьи. К услугам отдыхающих было все, вплоть до проституток, которых Алиса, зная вкусы своих постоянных клиентов, отбирала сама, – их привозили из города в любое время дня и ночи.

– К вам приставали отдыхающие? Я угадал?

– Можно сказать и так, – ответила она уклончиво. – Но мне бы не хотелось это обсуждать.

– Вы остались без работы?

– Ну… в общем-то, да… А что, вы собираетесь нанять меня на работу?

– А почему бы и нет?

– И вы думаете, что я соглашусь?

– Не знаю… Вы слишком непредсказуемая.

– И это предлагаете мне вы? Как вас зовут? Михаил? Послушайте, Михаил, я буду очень вам благодарна, если вы прямо сейчас отвезете меня домой. Думаю, что не сильно обременю вас своей просьбой, но только при условии, что вы забудете меня сразу же, как только я выйду из вашей машины. Пожалуйста, прошу вас.

– Вы замужем? Боитесь мужа?

– У вас своя жизнь, я уже говорила вам… тогда, а у меня – своя. У нас – разные представления о жизни. Поверьте мне, я знаю людей… То, что произошло между нами тогда, было порывом, прекрасным порывом. – Она неожиданно для него подошла к нему совсем близко и даже прикоснулась ладонью к его плечу, словно проверяя, реален ли он, не снится ли он ей. – Но сегодня все по-другому, сегодня другие обстоятельства столкнули нас с вами здесь, на берегу…

– Вы нервничаете, это заметно, у вас руки дрожат. Что с вами случилось? Может, я мог бы помочь вам?

– Возможно, но сейчас мне надо домой…

– У вас неприятности?

– Я еще ничего не знаю. Просто неспокойно на душе.

– Вы поссорились с Алисой?

Глаза ее расширились.

– Алиса? Вы знакомы с ней?

– Нет, но мне друзья рассказывали об этом пансионате. Кстати, очень рекомендовали, говорили, что это приличное место… Вот только ума не приложу, кем вы там работали? Бухгалтером? Может, вы врач?

– Психолог.

Михаил присвистнул. Психолог срывается с места, увольняется… С чего бы это? Явно не поладила с Алисой. Не согласилась переспать с кем-нибудь из клиентов.

– И давно вы там работаете?

– Давно.

– И до сегодняшнего дня было все нормально?

– Да… – Она отвернулась от него.

– Все-таки кто-то приставал?

– Давайте оставим этот разговор, пожалуйста… – В глазах ее уже стояли слезы.

– Хорошо. Я вот только искупаюсь, и мы поедем. Устраивает?

– Да, конечно. Я подожду вас… Хотя… Ладно, давайте вместе искупаемся… Может, это хотя бы немного успокоит меня…

Дно было скользким, илистым, Михаил помог ей спуститься в воду, и они поплыли.

– Кто он?

– Я же просила…

– Вы замужем?

– Нет. Но была. Давно.

– Вы мне очень понравились, Лариса, еще тогда… Я искал вас…

– Забудем, а? – Она перевернулась на спину и, раскинув руки и ноги, опустила голову в воду, лишь лицо осталось на поверхности. – Мне нравится так лежать, я так отдыхаю и отдаю всю усталость и напряжение воде. А вы как расслабляетесь? Водку пьете?

– Иногда, как все. Так вы уволились?

– Да какая разница? Все равно я не пойду к вам ни секретаршей, никем… Собственно, я ничего не умею, так-то вот. А чем вы занимаетесь?

– Дома строю…

И лишь в машине, когда они, уже одетые, сели и приготовились к долгой дороге, он решился на немыслимое. Говорил, как во сне.

– Послушайте, Лариса. Только обещайте, что не выйдете из машины и не исчезнете, как в прошлый раз.

– Если будете приставать, прямо сейчас выйду и побегу на трассу ловить попутку… Ладно, шучу. Говорите. У меня, если честно, нет сил…

– Я хочу сделать вам предложение.

– Да? Интересно. Руки и сердца?

– Я бы с радостью, но мы же взрослые люди. Мы почти не знаем друг друга.

– Вы не женаты?

– Нет, я разведен.

– Ну и какое же предложение? Быть вашей любовницей?

– Нет. Я предлагаю вам заработать приличные деньги. Десять тысяч долларов в месяц.

Она медленно повернула к нему лицо. Они еще не отъехали. Машина стояла на пригорке. Работал кондиционер, а потому в машине было прохладно.

– Вот интересно, за что же нынче платят такие сумасшедшие деньги? Тем более что вы знаете, что я ничего не умею… – Она вдруг стала серьезной и даже испуганной. – Ну же, говорите!

– Я предлагаю вам пожить со мной месяц. Вместе. Как муж и жена. Интимные отношения будут зависеть только от вас…

– Как это?

– Захотите, они будут, не захотите – их не будет…

– Но вам-то какой смысл жить со мной, если я откажусь с вами спать?

– Вы будете жить в моем доме…

– Вам нужна домработница?

– Нет, вы не так поняли. Я могу нанять вам домработницу, и тогда вам не придется ничего делать, просто ждать меня, играть роль жены.

– Но зачем вам это?

– Мне доставляет наслаждение видеть вас рядом, неужели так трудно понять?

– Но тогда зачем же предлагать деньги?

– Чтобы вы не сбежали от меня в первый же день. Понимаете, я утром ухожу на работу, а вечером возвращаюсь. Я очень хотел бы, чтобы вы открывали мне дверь, чтобы наливали мне суп в тарелку, чтобы были рядом, чтобы говорили со мной…

– Вы думаете, что деньги могут все?

– Думаю, да. Пять тысяч прямо сейчас, мне их надо только взять дома, а остальные пять – через месяц. Если вам не понравится у меня и вы решите уйти, то вы должны будете вернуть мне эти пять тысяч.

– Вы шутите? Это же настоящий кабальный договор.

– Но как еще я могу заполучить вас хотя бы на месяц? Придумайте тогда сами…

– Я вам нужна в качестве компаньонки?

– Степень близости решится со временем… Но мы ведь уже были близки… Нам будет проще…

– Но деньги… Это же цинично, пошло… Вы считаете, что быть женой – работа?

– Я придумал все это только что, когда плавал с вами и думал о вас, когда мечтал о вас… Я не хочу вас потерять, но не уверен, что вы захотите жить со мной. Мы же едва знакомы. Ведь если бы я сделал вам сейчас предложение руки и сердца, вот тогда бы вы точно выпрыгнули из машины, посчитав меня сумасшедшим или просто обманщиком.

– Любовь с первого взгляда? Вы такой сентиментальный?

В голосе ее засквозила ирония. Но как же она была хороша в эту минуту. Растрепанные влажные от воды светлые кудри, порозовевшее от солнца или от разговора лицо, серые, похожие на серебристых рыбок, глаза.

– Не знаю, может, и сентиментальный. Никогда не задумывался над этим. А как бы вы поступили на моем месте?

– Не знаю, может, так же… Знаете, вы тоже мне нравитесь. И я часто вспоминала вас. Раз уж пошел такой разговор, надо быть откровенной до конца. Но ведь я о вас ничего не знаю… Вы бы рассказали мне о себе… Кто вы?

– Тогда слушайте…

Глава 5

Их не сразу впустили на территорию пансионата. Высокий бетонный забор, выкрашенный в зеленый цвет, массивные металлические раздвижные ворота и охранники делали пансионат (выстроенное буквой П трехэтажное строение из красного кирпича) недосягаемым для посторонних. Но эта бетонная стена с воротами вечером практически сливалась с густым сосновым бором, а потому совершенно не выделялась и не портила лесной пейзаж.

Просмотрев фальшивые удостоверения, охранники (два молодых парня в камуфляжной форме) пропустили Шубина с Таней в сторожевую будку, один из них вызвался даже проводить их прямо к Алисе Борисовне.

– Она ждет вас, нас предупреждали о вашем приезде.

– Тебя как зовут? – спросил Шубин парня.

– Александр.

Они шли длинной аллеей, вдоль которой были высажены ряды душистого табака.

– Красота тут у вас… Слушай, Александр, ты когда в последний раз видел Ларису Иванову?

– Ларису… – Он вздохнул. – Я все знаю. Убили ее. Мы хоть и в лесу живем, но телевизор имеется в сторожке. Во вторник, я видел, они вместе с Катей отправились в лес собирать землянику. Я сам лично пропускал их через вертушку.

– Как она была одета?

– Кто, Лариса?

– Лариса, кто же еще, – хмыкнула нетерпеливая Таня. – Про Катю отдельный разговор будет.

– Алиса Борисовна строго следит за всеми работающими здесь женщинами и даже в самую жару заставляет их ходить в деловой одежде… Ну не совсем, конечно, но чтобы никаких открытых платьев, оголенных тел, чтобы не соблазняли отдыхающих.

– Так что на ней было?

– Синяя юбка, такая… в складку, что ли, и белая блузка.

– А Катя в чем была?

– У нее джинсовая юбка и красная майка.

– А где сейчас Катя?

– Здесь, где же еще ей быть?

– А кем она тут работает?

– Косметолог. Еще маникюр делает.

– Я слышала, – сказала Таня, – в пансионате отдыхают в основном мужчины, это правда?

– Мужчин больше, это да. Так она и им маникюр делает. И маски на лицо разные, с кремом… Мне тоже однажды делала, приятно – жуть как.

Тут, вспомнив, видимо, по какому поводу приехали поздние гости, он сразу смолк. Вспомнил, что убита Лариса.

– Ее что, правда убили?

– Правда. Значит, ты видел ее последний раз, когда она пошла за земляникой, и все…

– Это я так сказал? Да нет! Они же потом вернулись из леса. Я видел, как они пошли в кухню обедать. К тому времени в пансионат понаехало полно людей, их начали устраивать по комнатам, а потом все собрались обедать в банкетном зале.

– Больше ты Ларису не видел?

– Да она весь тот день была здесь. Говорю же, пообедала, а потом отправилась к себе в комнату, а Катька – к себе. Думаю, они спать пошли. В тот день у них работы никакой не было. Еще вечером видел, опять же, они на кухню шли ужинать. И тоже с Катькой. Все как обычно. А вот, значит, на следующий день утром, я, правда, на часы не посмотрел, она ушла.

– Ушла или уехала? Может, за ней кто приехал?

– Нет. Она сказала, что ей надо срочно в город… И вещи у нее при себе были.

– Может, у нее какой конфликт с Алисой Борисовной случился, она ничего не сказала?

– Даже если бы и случился, она бы все равно не сказала. Она была девушкой серьезной, не болтливой, не то что Катька.