bannerbanner
Самый близкий демон
Самый близкий демон

Полная версия

Самый близкий демон

Язык: Русский
Год издания: 2009
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

– Виолетта, доченька моя, – увещевала она дочь по телефону после каждого такого приступа ярости по отношению к зятю, – ну скажи мне, не бойся, как он к тебе относится? Ведь на тебе лица нет… Он пьет? Он изменяет тебе? Не ночует дома? Ну почему ты молчишь, почему не расскажешь маме, что у вас там происходит… Я же чувствую, что ты несчастлива…

– Мама, ну что ты все выдумываешь?! – слабо защищала свой брак и свой выбор Виолетта. – У нас с Валерой все хорошо. Ты же сама видела, как он ко мне относится… Он очень бережет меня, переживает за мою беременность… Не пьет, не изменяет, с чего это ты взяла… В тот единственный раз, когда он не пришел ночевать, была обыкновенная корпоративная, как это принято сейчас называть, вечеринка, дали премию, все напились, а губная помада – так это главбухша перепила и полезла к нему целоваться… Он даже не помнит, как так случилось, что он заснул в приемной на диване… А то, что я редко бываю дома, в смысле, у вас, так это никоим образом не связано с Валерой, просто у меня много домашних дел… Готовлю, стираю, убираюсь… У меня все хорошо. Что касается моего бледного вида, так ты не забывай, что я все-таки беременна, что у меня не все в порядке с кровью… Кроме того, у меня страхи… Я боюсь родов, но и это, как говорят врачи, бывает у беременных. Так что не нагоняй на меня новых страхов. Я понимаю, Валера – красивый мужчина, ты же видела, как Лариска на него заглядывалась, племянница твоя, видела? Ну и что?! Я должна радоваться, что у меня такой муж…

Лидия Григорьевна не верила ни единому ее слову. Она мысленно готова была даже спровоцировать зятя на какой-нибудь неблаговидный поступок, чтобы только Виолетта сама, своими глазами увидела, на что способен ее муж. Но Лидию Григорьевну сдерживало единственное: Виолетта уже один раз проговорилась о самоубийстве, стоит ли рисковать, тем более что она так любит своего мужа…

После родов, которых Лидия Григорьевна очень опасалась, как и всякая мать, Виолетта неожиданно для всех расцвела, похорошела и даже как будто успокоилась. Исчезла бледность, молодая мамаша выглядела вполне счастливой. Но и это не убедило Лидию Григорьевну в том, что в семье ее дочери все благополучно, – она постоянно ждала какого-то нехорошего, невероятного события, которое подтвердило бы в глазах ее дочери ее нелицеприятное мнение о зяте. Постепенно ее стойкое и вместе с тем болезненно-неприязненное отношение к Валерию переросло по непонятным, неосознанным причинам в ненависть. Возможно, это была обыкновенная ревность, но признаться себе в этом теща не могла и постоянно вынашивала планы разрушения этого брака, находясь одновременно в перманентном поиске нового мужа для своей красавицы-дочери. Однако время шло, внучке Дашеньке исполнилось полгода…


– Ну что, сделал розетку?

– Сделал. Может, поехать к ним? Спросить, что случилось? Может быть, у них телефон за неуплату отключили, и мобильники молчат по этой же причине… Знаешь, мне иногда кажется, что наши деньги улетают, как в прорву… Вспомни, как бывало раньше… Виолетта подкопит деньжат и купит себе то колечко, то браслетик… А сейчас? У нее же страсть была к украшениям… Она себе платье лишнее не купит, на золото потратится. Как же она изменилась… А какая красавица была, у нее столько партий было… И что только она нашла в этом Валерке?!

– Я сейчас Маше позвоню… Хоть она девка скрытная и недолюбливаю я ее, но все-таки она Виолеттина подруга, может, что и знает – где она и что с ней… Почему телефоны молчат?

Лидия Григорьевна, запахнув халат, устроилась удобно в кресле, как если бы намеревалась вести долгий разговор, и позвонила Маше Брагиной:

– Машенька, здравствуй. Это Лидия Григорьевна, узнала? Ты не знаешь, где Виолетта? Звоним ей целое утро – все телефоны будто в рот воды набрали. Думаем уже с Павлом Дмитричем к ним поехать…

Маша Брагина нигде не работала, не училась, жила одна и водила к себе мужчин, что, по мнению Лидии Григорьевны, делало ее в глазах общества гулящей, если вообще не проституткой. На какие деньги она жила, один бог знал. Хотя Виолетта как-то раз упомянула, что у нее есть какой-то воздыхатель, «папик», мужчина, годящийся ей в отцы, очень богатый, что будто бы он как раз ее и содержит. Но в это Лидии Григорьевне верилось с трудом: Маша была худа, некрасива, у нее не было даже груди, так, две точечные выпуклости…

«Ты бы посоветовала своей подружке сделать операцию, пусть ей вставят имплантаты, хотя бы грудь появится… А так – ни кожи ни рожи…»

И вот теперь Маша Брагина сонным и недовольным голосом отвечала Лидии Григорьевне, что она понятия не имеет, где Виолетта, но, скорее всего, дома, где же ей еще быть, у нее же маленький ребенок. А телефоны не отвечают – да мало ли что может случиться на линиях? Если даже они и не уплатили вовремя за телефон, разве это трагедия? Маша посоветовала ей успокоиться и не думать ни о чем дурном.

– Ну, подумайте сами, куда ваша дочка могла деться? Может, в магазин пошла или в парк гулять отправилась с Дашей… А вы Валере звонили? На его мобильный?

– Звонила, но он трубку не берет… Видит же мой номер, вот и не берет, а то ты не знаешь, какие у меня с ним отношения… Ладно, Машенька, извини, что побеспокоила… Если Виолетта вдруг объявится или ты до нее дозвонишься, перезвони мне, я тебя прошу…

Лидия Григорьевна бросила трубку с какой-то брезгливостью. Представила себе, как Маша эта лежит в постели своей – не одна, рядом с ней ее престарелый любовник, голый, волосатый, и он обнимает ее в то время, как Маша разговаривает по телефону. Фу, какая мерзость!

Не успела она положить трубку, как раздался звонок.

– Паша, ну, наконец-то, это точно она! – Лидия Григорьевна схватила трубку. – Слушаю! Кто? Не поняла…


Она кричала в трубку, не понимая, кто вообще имеет право отвлекать ее в такое время, когда она настроена услышать голос дочери…

– Какой еще Садовников? Я не знаю никакого Садовникова. Вы что-то спутали… Что? Ну да, это я, Лидия Григорьевна Вакуленко, слушаю вас… Да, у меня есть дочь Виолетта Крупина… И что же? Новости?

Она опустила трубку и посмотрела на стоящего в дверях мужа. Они оба, как сиамские близнецы, связанные одной, нависшей над ними бедой, как-то разом побледнели. Трубка повисла в воздухе…

– Паша, у них для нас какие-то печальные новости… Через пять минут этот следователь из прокуратуры, Садовников, будет здесь…

– Лида, что они тебе сказали? – почти шепотом спросил Павел Дмитриевич.

– Ничего, вот только то, что я тебе сейчас… Мне кажется, что я машинально нажала на рычаг, что я сама отключила телефон, словно не хотела слушать то, что мне собирались сказать… Паша… Что-то мне нехорошо…

– Лида, я ничего не понял… Следователь прокуратуры, говоришь? Это серьезно… Но ты подожди переживать, вдруг речь идет не о Виолетте, а о Валере… Сядь и постарайся взять себя в руки. Ты же понимаешь, нет, все мы понимаем, что рано или поздно что-нибудь должно было случиться… Она же предупреждала нас… Говорила, что с моста прыгнет… или примет таблетки… Неужели наша девочка не выдержала такой жизни и… Лида, ты должна была спросить, что случилось!

Следователь Садовников произвел на Лидию Григорьевну самое благоприятное впечатление: красавец-мужчина, в зеленых глазах светится ум… Кроме этого, он показался ей воспитанным и интеллигентным человеком. Вот бы такого мужа Виолетте… Эта мысль как-то сразу отделилась от всех тех мрачных мыслей, с которыми она ждала появления следователя.

– Павел Дмитриевич? Лидия Григорьевна… Вы должны набраться мужества… Ваша дочь… Виолетта…

Лидия Григорьевна закрыла глаза и в долю секунды увидела сиреневый в клубящемся утреннем тумане мост через Волгу, темную воду внизу, куда летит хрупкая фигурка в белом… Она непременно должна была надеть белое платье. Виолетта… Девочка… Кто ее выловил, рыбаки? Или ее нежное тело всплыло само?.. Но почему она, ее мать, не ошарашена этим известием, не кричит, не стонет, не катается по полу? Неужели она весь этот год ждала именно этого? Ждала и боялась. Предчувствовала, но ничего не могла предпринять, чтобы этого не случилось…

Она открыла глаза. Ее муж медленно оседал в кресло, словно ноги перестали держать его. А ведь и он тоже знал, чувствовал, что это произойдет…

– Как это случилось? – спросил Павел Дмитриевич едва слышно.

– Ее нашли в парке… Рядом – коляска с вашей внучкой. Но с девочкой все в порядке, и вы можете ее забрать прямо сейчас, она в больнице, ее осматривали врачи… Вашу дочь ударили тяжелым предметом по голове, она получила смертельную травму и скончалась на месте… Это произошло вчера, приблизительно в десять часов вечера… Судя по тому, что на погибшей не оказалось ни одного украшения, а в сумке – только паспорт (что, кстати, заметно облегчило нашу работу по выяснению личности погибшей), мы предполагаем, что ее убили с целью ограбления. Тело вашей дочери сейчас в морге, но забрать его вы сможете лишь через несколько дней… Мне бы хотелось знать, когда вы в последний раз видели Виолетту?

– Позавчера, – вяло отозвалась Лидия Григорьевна, так до конца и не осознавшая, что ее дочери уже нет в живых. – Я купила ей творог и сметану, позвонила ей, она приехала, но пробыла у нас недолго, сказала, что у нее дома дела… Дашенька с ней была…

Она вдруг медленно повернула голову и, встретившись глазами с взглядом мужа, хотела еще что-то сказать, но не смогла…

– Я понимаю, вам сейчас тяжело, но все-таки… Вы не могли бы припомнить, какие именно украшения носила ваша дочь?.. Что именно у нее пропало, ведь обычно молодые женщины носят золотые цепочки, кольца… Нам надо выяснить, что именно было на ней вчера вечером и сколько денег она при себе могла иметь… Конечно, более подробную информацию нам может дать ее супруг, но он пока отказывается отвечать на какие-либо вопросы… Он в шоке…

– У Виолетты было довольно много украшений, и мне понадобится какое-то время, чтобы составить список… Хотя нет, я все поняла. Я должна методом исключения выяснить, что именно пропало… Но для этого я должна поехать к ней домой, посмотреть, что осталось в ее шкатулке… Паша, мне что-то трудно дышать… Открой окна! Пожалуйста, откройте окна!!!

3

Марк возвращался домой в полночь. Поднимался по лестнице тяжелыми шагами, зная, что дома его уже давно никто не ждет, что ему снова придется самому готовить ужин и что ужин этот будет состоять из сосисок и черного хлеба, если только, конечно, в морозилке не завалялась пачка пельменей. Он очень устал и хотел спать.

В двери он нашел записку. Красивым женским почерком там было написано: «Марк, зайдите ко мне, даже если будет очень поздно. Рита». Это было настолько неожиданно и приятно, что он на некоторое время даже впал в оцепенение. Стоял на лестнице с запиской в руках и думал, что бы это могло значить. Новые обстоятельства дела об убийстве Ритиного зятя или же… Хотя какое это имело значение сейчас, ночью, когда вместо унылого ужина наедине с телевизором ему предлагают романтическую встречу с самой прекрасной женщиной в мире – соседкой Ритой! Разве эта записка – не намек на свидание? Спать расхотелось, появились совершенно другие желания. Он позвонил в соседнюю дверь и замер, перестал дышать, представляя себе, как по квартире, шурша восхитительной юбкой, в разрезе которой таится голая нога самой соблазнительной из женщин, идет Рита – в руках у нее кисти, лицо сияет, рыжий завиток подрагивает на виске, а на губах – ночная, призывная улыбка…

– Это вы, Марк? – услышал он и счастливо вздохнул.

– Да, это я. Ничего, что так поздно?

– Вы извините, но я не могу вам сейчас открыть… Это просто невозможно. Я предполагала, конечно, что вы можете прийти в десять часов, даже в половине одиннадцатого, но в двенадцать… Я хотела бы открыть, но, поверьте мне, не могу…

– Почему? – вырвалось у него. – Рита! Что-нибудь случилось?

Он не мог видеть свою соседку, все лицо которой покрывала густая апельсиновая маска. Устав ждать Марка, она решилась-таки заняться своим лицом. И теперь стояла перед дверью в халате, с оранжевым лицом и страдала от невозможности увидеться.

– Нет, ровно ничего… Совершенно. Мой зять, к счастью, не воскрес, а потому новых сведений о его убийстве быть не может… Понимаете, я очень хотела вас увидеть, но сейчас уже поздно…

– Вы не одеты? Так оденьтесь! – позволил он себе непростительную бестактность.

– Дело не в этом. Одежда здесь вообще ни при чем. Просто вы – мужчина, вы меня не поймете… Нет, я хотела не так сказать: вам меня не понять. Знаю-знаю, что вы скажете на это: не усложняйте жизнь, Рита, и правильно, между прочим, скажете. Но я привыкла к некоторым вещам, в которых не могу себе отказать…

– Хорошо, – сдержанно проговорил Марк, на которого вновь нахлынула сонливость. Даже есть расхотелось. Он представил себе, как входит в свою квартиру, раздевается и валится на кровать… Главное – снять ботинки… – Извините, что побеспокоил.

Дверь мгновенно распахнулась. В полумраке передней он не увидел никого.

– Входите уже, я постараюсь побыстрее…

Марк вошел и закрыл за собой дверь. На два замка. Словно боялся, что зайдет кто-то третий. Прошел в знакомую уже кухню и отметил, что апельсинов поубавилось. Подумал, что его соседка любит апельсины, значит, надо будет ей как-нибудь их купить. А еще – цветы. Апельсины она съест, а цветы поставит в одну из своих чудесных ваз. Его внимание привлек запах. Блюдо с чем-то вкусным, прикрытое салфеткой, стояло на столе возле плиты. Марк, зная, что его не видят, поднял салфетку и увидел жареные баклажаны. Густо-коричневые, они жирно поблескивали и издавали дивное чесночное благоухание. Чувствуя, что он не может поступить иначе, Марк взял один толстый сочный кружок и отправил в рот. Закрыл глаза от удовольствия… затем последовал второй кружок… Вот ведь жизнь – эта женщина может позволить себе каждый день есть жареные баклажаны, да и вообще готовить себе все, что пожелается, а он, мужчина, который не умеет толком приготовить себе даже яичницу, вынужден питаться какими-то полуфабрикатами, бутербродами… Еще он должен проводить время в моргах, в душных кабинетах, допрашивая преступников, в заплеванных подъездах с трупами, встречаться с родственниками жертв и выступать в роли хладнокровного профессионала, выспрашивающего у них подробности жизни близкого человека, вот как сегодня, к примеру… Убита красивая молодая женщина, убита безжалостно, рядом с коляской с полугодовалой дочкой… Вот бы найти этого изверга и засадить его на полную катушку!..

А здесь его окружал совершенно другой мир – чистый, красивый, пропитанный вкусными запахами и женским неповторимым духом…

Он был прежде женат, но очень скоро разочаровался в жене, не мог не разочароваться, и даже возненавидел ее. Не самое приятное зрелище: ты возвращаешься из командировки и застаешь свою жену в собственной постели с собственным другом… Пошло, пошло, какая мерзость!!!

Когда на блюде осталось всего лишь несколько кусочков баклажанов, на пороге кухни появилась умытая, с блестящей кожей и гладко причесанными мокрыми волосами Рита. На ней был зеленый халатик, под которым угадывалось стройное, с полной грудью тело.

– Знаете, а ведь я специально для вас приготовила эти баклажаны, – улыбнулась Рита и, как показалось Марку, даже обрадовалась тому, что он позволил себе приложиться к ее ужину.

– Можете обзывать меня последними словами, но я был так голоден, а здесь так вкусно пахло… Я чуть с ума не сошел, когда попробовал… Вы простите меня?

– Это вы простите меня, что я заставила вас ждать… – Рита жестом пригласила его сесть. – Знаете, со мной всегда так: хочется сделать что-то хорошее, а получается… Я на самом деле ждала вас, и не как следователя прокуратуры, который ведет дело моей сестры, нет… И не как соседа, холостого мужчину, который кормится замороженными пельменями… Нет, Марк, мне хотелось поужинать с вами именно как с Марком, как с мужчиной, который мне ужасно нравится. Ну вот, я, собственно, все и сказала. Вы еще не знаете меня, а потому мое поведение может вас шокировать, но в какой-то момент своей жизни я вдруг поняла, что мы, люди, слишком уж усложняем свою жизнь, постоянно обманывая друг друга или делая вид, что думаем одно, а поступаем совершенно иначе… Но мое признание не означает, что наши отношения как-то изменятся после этого ужина. Я – эгоистка, честное слово, и, приглашая вас к себе на ужин, я прежде всего думала о себе. Это я себе доставила удовольствие, заманив вас сюда… Вы улыбаетесь? Вы не верите мне и считаете, что я кокетничаю? Ничуть.

Она действительно вела себя естественно, нисколько не переживая о том, какое впечатление произведет на Садовникова, и твердо знала, что после ужина он уйдет домой. Но Марк так не считал. За каждым произнесенным ею словом он, зрелый мужчина, читал совершенно другое: я счастлива, что ты пришел, я тебя ждала и сделаю все возможное, чтобы ты не ушел… И тем не менее он все равно не видел в ней той легкомысленной женщины, образ которой намечался в его сознании и еще не так давно готов был перерасти в пошловатое клише. Даже если бы она прямо сейчас скинула с себя халатик и раскрыла ему объятия, он все равно не увидел бы в этом распущенности, вульгарности. Он вдруг понял, что готов простить этой женщине все.

– Марк, только у меня к вам одна просьба… Не думаю, что вам будет сложно ее выполнить… Пожалуйста, никогда не просите меня написать ваш портрет. Этим вы только все испортите. Договорились?

И не успел он ей ничего ответить, как из духовки было вынуто мясо, а из холодильника – нежно-розовый салат…

– Это разврат… Я не привык к такой еде, я сейчас умру от счастья…

– Это лишнее. Не думайте, что я каждый день стряпаю, ничего подобного, я ужасная лентяйка, просто было настроение… К тому же я быстро готовлю и вообще никогда не понимала женщин, которые целый день варят один борщ… За день можно успеть столько всего… У меня, кстати, и пирог имеется. С черникой, любите?

И хотя Марк сдерживался, чтобы не наброситься на еду так, как он это делал, находясь один дома, зная, что ведет себя так потому, что его никто не видит; после того как голод был утолен, он вдруг повел себя так, как мечтал повести себя всегда, словно последовал примеру своей очаровательной соседки, – он стал естественен и принялся рассказывать Рите об убийстве Виолетты Крупиной… Рита слушала его, не перебивая. Заслушалась. На глазах выступили слезы.

– Ее убили рядом с коляской, в которой надрывалась от крика ее маленькая дочь?! И вам приходится этим заниматься… Вот это действительно дел так дело! Не то что убийство моего зятя. Как бы я хотела вам помочь найти убийцу! Но сразу скажу, что думаю по этому поводу: нельзя останавливаться на одной версии.

– Какой именно?

– Здесь и ребенок сказал бы, что налицо убийство с целью ограбления. Возможно, и так, но вы ведь этого не думаете? Чтобы убить человека из-за ревности, страха или еще по какой-либо причине и остаться безнаказанным, убийство можно замаскировать подо что угодно… Главное для преступника – чтобы следствие сразу же пошло по ложному пути.

– Рита, и это говорите вы?! Ушам своим не верю!

– А что я сказала особенного? Вы поймите, Марк, я – человек, далекий от юриспруденции, от профессионального подхода к расследованию преступления, значит, у меня есть шанс взглянуть на убийство свежим взглядом… Вот и пользуйтесь. Хотя я же знаю, что даже если очень попрошу, вы никогда не позволите мне помогать вам… А ведь я всегда мечтала ну хоть немного прикоснуться к вашей профессии… И интересно, и опасно, и благородно… Хотите еще пирога? Знаете, мне так нравится смотреть, как вы едите…

– Может, вы возьмете меня на полный пансион? Я буду отдавать вам всю свою зарплату, чтобы только так ужинать… Но, думаю, этих денег не хватит и на один ужин…

– Вы серьезно?

– Да нет, что вы… У вас своя жизнь, вы занятой человек, творческий, это я так, в порыве чувств…

– А жаль… Я сразу представила себе: накрытый стол, и вы, Марк, сидите за столом рядом со мной и ужинаете… В этом что-то есть… Но, к сожалению, это невозможно.

– Почему? Боитесь, что не справитесь? Или что я своими визитами буду мешать вашей творческой жизни?

– Нет, совсем не то. Просто я привяжусь к вам, а потом у вас появится другая женщина, и уже она будет вам готовить отбивные и печь пироги… Нет, в такие игры, смахивающие на замужество, я уже не играю. Вот использовать вас – всегда пожалуйста…

– Как это?! – чуть не подавился Садовников.

– Видеть вас, когда мне захочется. Кормить вас, когда захочется…

– А если мне захочется?..

– Что именно?

– Видеть вас, а у вас в это время будет другой мужчина?

– В этом весь фокус. У нас нет никаких гарантий, и это очень грустно. Все мы свободны до головокружения и одновременно никому не нужны. Это я уже проходила. Знаете, я тоже, пожалуй, съем кусочек пирога… За фигурой своей я не слежу и терпеть не могу разговоры на эту тему. Уверена, что на свете есть темы куда интереснее…

– Согласен. Рита, я так хорошо поел. Никогда в жизни не получал от еды столько удовольствия! И дело здесь, я думаю, не только в самой еде, сколько в ваших руках, в вас… Мне так хочется вас поцеловать…

– Знаю. Мне тоже хочется, но мы не будем этого делать. И дело не в стремлении быть оригинальной… Мне страшно, понимаете? Видите, как я откровенна с вами… Вы поцелуете меня, потом уйдете, и я завтра буду постоянно думать о вас и о том, что между нами произошло, а вы не придете… Вот и посудите сами, зачем мне такая боль? Нет, Марк, давайте лучше я налью вам еще чаю… А что муж?

– Какой муж?

– Муж этой Виолетты? Он не причастен к убийству? Ведь он же мог заказать свою жену…

– Мужа зовут Валерий. Неприятный тип. Но вам бы понравился. Красивый, как киноактер. Но глаза холодные… Он говорит, что у него есть алиби, но проверить его довольно сложно: он был у женщины, любовницы, о чем он совершенно запросто нам сказал… Вот и посудите сами, можно ли верить любовнице?

– Смотря какой это человек. Интересно, как этот Валерий отреагировал на известие о смерти жены?

– Стал мрачным, вообще почти ничего не говорил… Только беспокоился о дочери. Он боится, что у девочки может быть реакция на событие… Хотя она маленькая, но он считает, что она понимала, чувствовала, что происходит…

– Думаете, его можно подозревать?

– В принципе, он – главный подозреваемый. Тем более что он признался в том, что уже давно встречается с другой женщиной, что любит ее и жил с Виолеттой последние месяцы просто из сострадания.

– А Виолетта знала о существовании любовницы?

– Он говорит, что, вероятно, догадывалась.

– Быть может, и у Виолетты тоже кто-то был…

– Об этом нам пока ничего не известно.

– Как же мне не хочется отпускать тебя домой…

– Что? – Марк встрепенулся, тряхнул головой. – Что ты сказала?!

– Главное, никогда не проси меня написать твой портрет… – Она закрыла глаза и дала ему себя поцеловать.

4

Берта Селезнева открыла дверь и увидела на пороге высокого брюнета в белой рубашке и джинсах.

– Моя фамилия – Садовников, я следователь прокуратуры, и мне поручено вести дело об убийстве Виолетты Крупиной… Надеюсь, это имя вам о чем-нибудь говорит?..

– Да, проходите, пожалуйста. Я знаю о том, что произошло, мне Валера звонил. И я догадываюсь, зачем вы ко мне пришли, как понимаю и то, что Валера просто не мог не открыться, ведь на карту поставлена его жизнь, его честь, его свобода наконец. Да, мы любовники, и в ту ночь он был у меня. Ведь именно это вас интересует…

Марк отметил про себя, что Берта успела подготовиться к его приходу, а потому собралась и выглядела довольно уверенно. Любовница Валерия, натуральная блондинка с синими глазами и хрупкой стройной фигурой, была в коротком черном платье. Густые волосы ее, аккуратно подстриженные чуть пониже ушей, были стянуты черной лентой. Траурное настроение уже успело поселиться в ее красивых глазах и отразиться в многочисленных зеркалах большой уютной квартиры.

– Хотите лимонада?

– Минеральной воды, если можно… – сказал и сразу вспомнил Михаила Генса, тоже вот в такую жару решившего открыть холодильник и выпить холодной минералки. Выпил – и умер. И сразу все для него было кончено. Как же легко и просто люди идут на убийство… – Берта, вы живете одна?

– Да. Но это не моя квартира, а моей сестры, которая вот уже два года живет в Испании, а я как будто сторожу жилье…

– Вы где-нибудь работаете?

– Да, конечно, вместе с Валерой, в одной фирме. Я тоже, как и он, бухгалтер. Мы с ним на работе и познакомились. Вы осуждаете меня?

– Не имею права. У каждого есть возможность выбора. Но ведь Валера был женат. Как долго он намеревался скрывать от Виолетты правду?

– Понятия не имею. Понимаете, я не из тех женщин, которые настаивают на разводе, на свадьбе… Мне было достаточно того, что Валера почти каждый вечер бывал у меня. Я очень люблю его и только лишь поэтому согласилась встретиться с вами и подтвердить его алиби… Он пришел ко мне вчера в восемь часов вечера. Он бы пришел и раньше, но у него были какие-то дела, кажется, он занимался покупками, а потом только приехал ко мне.

На страницу:
2 из 3