Избранные стихи

Светлана Сырнева

Избранные стихи

О поэзии Сырневой

Давным-давно сказано: «Печаль мира поручена стихам». Молитва, песня и поэзия – свидетельство подлинности мира и человека. В полноте, глубине и многоликости смыслов, сопряженных с местом и временем. Даже если время называется историей.

Стихотворения Светланы Сырневой это и природа, и человек с его чувственным и разумным отношением к ней. В них таинственная многоликость и власть ритма.

Несколько строчек Александра Блока здесь весьма уместны: «Только наличностью пути определяется внутренний „такт“ писателя, его ритм. Всего опасней – утрата этого ритма. Неустанное напряжение внутреннего слуха, прислушивание как бы к отдаленной музыке есть непременное условие писательского бытия. <…> Раз ритм налицо, значит творчество художника есть отзвук целого оркестра, то есть – отзвук души народной».

Слова великого поэта родственны тому, что сочинила Светлана Сырнева. Кстати, творец нашего светского Евангелия подписывал свои письма – «сочинитель Пушкин». В её мимолетной словесной улыбке бездна откровения.

Стихи Сырневой по праву принадлежат к высшему, что создано в наше время.

Сочинения Сырневой поражают изобразительной мощью, стихией, трудно согласуемой с женственным и женским.

Сырнева обладает редкой способностью расковывать косность слов и образов.

Знаменательно, что в век судорожной пародийности, вороватой способности жить за счет другого, она ищет не разрешение загадок, а согласие с запечатленным смыслом; неважно как он назван: природой, историей, красотой, истиной, душой, духом и прочими, по выражению Набокова, «озаренными неясностями».

Мне пришлось участвовать вместе с Юрием Кузнецовым в вечере памяти Некрасова в Центральном Доме Работников Искусств. Прекрасный русский поэт Юрий Кузнецов, выступая, назвал четыре женских имени, равновеликих судьбе русской поэзии. Среди них и Сырневу. В гулкой тишине он бесстрастно прочитал ее стихотворение «Прописи».

Во времена тщеславий, безграничной власти чернил, презентаций и графомании, власти «центона» и дерзости шестидесятилетних постмодернистов, чтение «Прописей» было встречено восторженно.

Стихи Сырневой нежны и текучи, с ними хорошо. Они думают сами о нас.

Когда-нибудь филологи и литературоведы опишут особенности художественного мира Светланы Сырневой, сегодня же можно признать, что ее стихи обладают чертами истинного и прекрасного.

Оценивая поэтический дар Светланы Сырневой, приведу суждение Георгия Адамовича о Марине Цветаевой (1928 год): «Есть в каждом ее стихотворении единое цельное ощущение мира т. е. врожденное сознание, что все в мире – политика, любовь, религия, поэзия, история – решительно все составляет один клубок Касаясь одной какой-либо темы, Цветаева всегда касается всей жизни».

Такова и Сырнева. Читатель это поймет и оценит.

Владимир Павлович Смирнов

Стихотворения

Прописи

Д. П. Ильину

Помню, осень стоит неминучая,восемь лет мне, и за руку – мама:«Наша Родина – самая лучшаяи богатая самая».В пеших далях – деревья корявые,дождь то в щеку, то в спину.И в мои сапожонки дырявыезаливается глина.Образ детства навеки —как мы входим в село на болоте.Вот и церковь с разрушенным верхом,вся в грачином помете.Лавка низкая керосиннаяна минуту укроет от ветра.«Наша Родина самая сильная,наша Родина – самая светлая».Нас возьмет грузовик попутный,по дороге ползущий юзом,и опустится небо мутноек нам в дощатый гремучий кузов.И споет во все хилые ребраоктябрятский мой класс бритолобый:«Наша Родина самая вольная,наша Родина – самая добрая».Из чего я росла-прозревала,что сквозь сон розовело?Скажут: обворовалабезрассудная вера!Ты горька, как осина,но превыше и лести, и срама —моя Родина, самая сильнаяи богатая самая.1987

I

2000–2007

Наследство

Где бы знатное выбрать родство —то не нашего рода забота.Нет наследства. И нет ничего,кроме старого желтого фото.Только глянешь – на сердце падетбезутешная тяжесть сиротства:в наших лицах никто не найдетдаже самого малого сходства!Эта древнего стойбища стать,кочевая бесстрастность во взоре!..В ваших лицах нельзя прочитатьни волненья, ни счастья, ни горя.О чужой, неразгаданный взгляд,все с собою свое уносящий!Так таежные звери глядят,на мгновение выйдя из чащи.И колхозы, и голод, и план —все в себя утянули, впиталиэти черствые руки крестьян,одинакие темные шали.Что с того, что сама я не разв эти лица когда-то глядела,за подолы цеплялась у вас,на коленях беспечно сидела!И как быстро вы в землю ушли,не прося ни любви, ни награды!Так с годами до сердца землиутопают ненужные клады.Что не жить, что не здравствовать мнеи чужие подхватывать трели!Как младенец, умерший во сне,ничего вы сказать не успели.И отрезала вас немотабессловесного, дальнего детства.И живу я с пустого листа,и свое сочиняю наследство.2000

Русский секрет

Достигало до самого дна,растекалось волной по окраине —там собака скулила однао недавно убитом хозяине.Отгуляла поминки родня,притупилась тоска неуемная.Что ж ты воешь-то день изо дня,да уймешься ли, шавка бездомная!Всю утробушку вынула в нить,в бессловесную песню дремучую.Может, всех убиенных обвытьты решилась по этому случаю?Сколько их по России таких —не застонет, домой не попросится!Знаю, молится кто-то за них,но молитва – на небо уносится.Вой, родная! Забейся в подвал,в яму, в нору, в бурьяны погоста,спрячься выть, чтоб никто не достал,чтоб земля нарыдалася досыта!Вдалеке по реке ледоход,над полями – движение воздуха.Сто дней плакать – и горе пройдет,только плакать придется без роздыха.Это наш, это русский секрет,он не видится, не открывается.И ему объяснения нет.И цена его не называется.2000

* * *

Прочь на равнину из душных стен —где жизнь волну за волной катит,где сверху донизу мир открыт,и ветер в нем широко летит.Летит, летит он, ничем не сжат,и сразу видит весь белый свет:на севере дальнем снега лежат,на юге сирень набирает цвет.Глубоко в пойму дубы ушли,недвижна громада весенних сил.И солнце светит для всей земли,и белый сад над горой застыл.Зачем нам небо, зачем трава,мерцанье дальних ночных огней;зачем и знать, что жизнь такова,что разом все уместилось в ней?И вот твой краткий век пролетелв теснине, в склепе, в чужом дому,и каждый видел себе предел,тогда как предела нет ничему.He для того ли нам жизнь дана,чтоб всякий раз, как весна придет,понимать, что душа созданапо подобью иных широт!И ветер летит, и куст шелестит,и все живет по своим местам.И смерти нет, и Господь простит того,кто об этом дознался сам.2000

* * *

Знойное небо да тишь в ивняке.Ни ветерка безутешному горю!И василек поплывет по рекек дальнему морю, холодному морю.Нет ничего у меня впередипосле нежданного выстрела в спину.А василек все плывет. Погляди,как он беспечно ушел на стремнину!Плавно и мощно струится река,к жизни и смерти моей равнодушна.Только и есть, что судьбу василькаоберегает теченье послушно.Не остановишь движение вод,вспять никогда оно не возвратится.А василек все плывет и плывет,неуправляемой силы частица.Может, и нам суждено на веказнать, от бессилия изнемогая:больно наотмашь ударит рука —медленно вынесет к свету другая.Правда, что холоден мир и жесток,зябко в его бесприютном просторе.Я не хотела, но мой василеквсе-таки выплыл в открытое море.2000

Романс

Облетает листва уходящего года,все черней и мертвей полевая стерня,и всему свой предел положила природа —только ты никогда не забудешь меня.Старый скарб унесли из пустынного дома,и повсюду чужая царит беготня.Изменило черты все, что было знакомо —только ты никогда не забудешь меня.Это грустный романс, это русская повестьиз учебников старых минувшего дня.Как в озерах вода, успокоилась совесть —только ты никогда не забудешь меня.И остаток судьбы всяк себе разливая,мы смеется и пьем, никого не виня.Я по-прежнему есть. Я поныне живая,только ты никогда не забудешь меня.2000

Двадцать первый век

Детство грубого помола,камыши, туман и реки, сад,а в нем родная школа —вы остались в прошлом веке.Счастье, вкус тоски сердечной,платье легче водных лилий —все исчезли вы навечно:вы в прошедшем веке были.Все, на чем душа держалась,из чего лепила соты —в прошлом веке все осталосьбез присмотра и заботы.Кто там сжалится над вами,кто на вас не будет злиться,кто придет и в Божьем храмебудет там за вас молиться?Ты своей судьбой не правил,не берег себя вовеки:беззащитное оставилза горою, в старом веке.Вспомни, там мы рядом были,значит, нас хулить, не славить.На твоей простой могилеты велел креста не ставить.Но сиял в мильон накалановый век, алмазный лапоть.Где тут плакать, я не знала.Да и ты просил не плакать.Счастье, вкус тоски сердечной,платье легче водных лилий —все исчезли вы навечно:вы в прошедшем веке были.Все, на чем душа держалась,из чего лепила соты —в прошлом веке все осталосьбез присмотра и заботы.Кто там сжалится над вами,кто на вас не будет злиться,кто придет и в Божьем храмебудет там за вас молиться?Ты своей судьбой не правил,не берег себя вовеки:беззащитное оставилза горою, в старом веке.Вспомни, там мы рядом были,значит, нас хулить, не славить.На твоей простой могилеты велел креста не ставить.Но сиял в мильон накалановый век, алмазный лапоть.Где тут плакать, я не знала.Да и ты просил не плакать.2001

Побег поэта

Человек тридцати пяти лет,проживавший похмельно и бедно,потерялся в райцентре поэт —просто сгинул бесследно.А друзья его, сжав кулаки,все шумели, доносы кропали —дескать, парня убили враги,а потом закопали.Перерыты все свалки подряд,перекопан пустырь у вокзала.А жена собирала отряди в леса посылала.Пить за здравие? За упокой?Мужики не находят покоя:эх, талантище был, да какой!Он еще б написал, не такое!На поэтов во все временане веревка, так пуля готова.Зазевался – придушит жена,как Николу Рубцова.Может, снятся им вещие сны,может, ангел встает у порога:«Ты поэт? Убегай от жены!Убегай, ради Бога!»Так у нас глубоки небесаи бездонные реки такие,а вокруг все леса и леса —вологодские, костромские.И земля не закружится вспять,и где надо лучи просочатся.Можно долго бежать и бежать,задыхаясь от счастья.Посреди необъятной земливне известности и без печалисбросить имя, чтоб век не нашлии пожить еще дали!Он бежал, никого не спросив,мир о нем никогда не услышит.Он исчез, и поэтому – жив,и еще не такое напишет.2001

Зимняя свадьба

Полночь. Деревня. Темно.Стужа – вздохнуть нелегко!Треснет в проулке бревно —гул полетит далеко.Роща навек замерла,к небу вершины воздев.Жучка – и та, как стрела,с улицы мчится во хлев.Где-то мерцает огонь,резво скрипят ворота.Там самовар и гармонь,белая чья-то фата.В эту морозную стыньлюбо мне свадьбу кутить,мимо бездвижных твердыньлихо на тройке катить.Стой ты, дворец ледяной,мраморный замок любви!Песней да пляской хмельнойбрызнут паркеты твои.Эх, погуляй, слобода,но не кичися судьбой:русского снега и льдав рай не захватишь с собой!Долго душе привыкать,как на чужбине, в раю,вечно грустить-вспоминатьзимнюю свадьбу свою.Из невозвратных краевнемо смотреть с высотына белоснежный покров,на ледяные цветы.Некому будет спросить:чем ты, душа, смущена?И не успела остыть вровеньс бессмертьем она.2001

* * *

Зимнее небо бесцветнои неподвижна земля.День пролетит незаметно,падает снег на поля.Через деревья и крыши онпробирается вброд.Утром из мрака он вышел,вечером в темень уйдет.Светлого времени сутокснова не хватит ему:бледен и мал промежуток,перемежающий тьму.Полночь огни погасила,но не окончен поход.Гонит небесная сила,путника гонит вперед.Кружат овраги и спуски,села встают, да не те…Али и сам ты не русский,аль не плутал в темноте!Черт перепутал округу,до свету тешиться рад.Ходит и ходит по кругучерный, слепой снегопад.Спи до утра, если сможешь,не просыпайся в избе:темный удел бездорожьянынче сужден не тебе.Выпадут годы иные —ты обнищаешь, как тать,и на просторах России знаешь,где снегу плутать.2002

Шиповник

Вдоль дороги пристанища нет,по канавам наметился лед.И краснеет осенний рассветза рекой, где шиповник растет.Он растет, существует вдали,неподвижен и сумрачно ал.Берега им навскид поросли,только ягод никто не собрал.Здесь никто не ходил, не бродил,не видать ни чужих, ни своих.Ведь плоды не срывают с могил,не берут их со стен крепостных.Ржавый лист прошуршит у воды,безнадежно упавший к ногам.Но краснеют на ветках плодыпо великим твоим берегам.Мы, Россия, еще поживем!Не сломали нас ветер и дождь.В запустении грозном твоеместь ничейная, тайная мощь.То и славно, что здесь ни следа,то и ладно, что здесь ни тропы.Мы еще не ступали туда,где стена, и плоды, и шипы.2002

* * *

Выбилось лето из сил,в небе до срока темно.Август к окну подступил,и запотело окно.И остывания парв келье скопился моей,словно внесли самовардля неизвестных гостей.Много таких вечеровбудет теперь у меня:маленький замкнутый кров,свет неживого огня.Все обращается в прах,всюду печаль залегла,и дотлевает в лесахпламя любви и тепла.Возле багряных калин,возле седых тополейсам ты себя закалилк холоду жизни своей.И преклонясь головой,стал ты на тополь похож:вместе с травой и листвойсчастье свое отдаешь.Все потерять заодно,приобретая взаменэто седое окно,сон остывающих стен!Лед у порога разбитьи на задворках селаснег и свободу любитьбольше любви и тепла.2003

Противостояние Марса

Над черной пропастью пруда,над темным лесом и над степьювстает кровавая звездаво всем своем великолепье.Она царит, в сердца несяи восхищенье, и усталость,и перед ней природа всяушла во тьму и тихо сжалась.И всякий маленький листокмолчал, и птица затаилась.И каждый тихо изнемог,еще не зная, что случилось.Звезда! Ничтожны пред тобоймои поля, мои дубравы,когда ты луч бросаешь свойдля развлеченья и забавы.И подойдя, что ближе нет,как злобный дух на голос выпи,ты льешь на нас разящий свет,который днем из нас же выпит.И мы молчим из нашей тьмы,подняв растерянные лица —затем, что не умеем мыпротивостать, оборониться.Мы тихо сжались, чтоб пришлиразруха, войны и неволии обескровленной Землисухая судорога боли.Я не ищу судьбы инойи не гонюсь за легкой славой:не отразить мне свет ночной,насквозь пропитанный отравой.Но травы, птицы и цветыменя о будущем просили.И молча вышли я и тынавстречу неизвестной силе.2003

* * *

Под крылом твоимтайные пути.Ты лети, как дым,птица, ты лети!Пусть ведет тебядревняя стезя.Это ты лети —мне лететь нельзя.Жизнь у нас одна,ты в ней и лети.Ну а я покабуду взаперти.Сквозь трамвайный гулне прорвется тишь.Мне бы только знать,верить, что летишь!По твоим лугам,по равнинам водто трава цветет,то пурга метет.Там и мой отецпод стальной звездой,там и я всегдабуду молодой.И оттуда в жизньвеселей смотреть.Как любила я,все, что будет впредь!Как я в гору шла,тяжело несла,никому ни в чемне хотела зла.Птица, унесик дальней сторонене людскую молвь —правду обо мне.И у той горы,у могильных плитдо другой порыправда пусть молчит.2003

Марийский певец

И терпенью приходит конец.Я тебе благодарна заране,неизвестный марийский певец,отказавшийся петь в ресторане.Смотрит в окна осколок зари,все охрипли от водки и лени.Выйди вон и один покурипод кустом первобытной сирени!Вымирает твой древний народ,разлагается, тлеет и тает,а сирень неизменно растети в положенный срок расцветает.И все так же природа сильнадаже в малом, последнем остатке,и тебя наделила она статьювоина в должном порядке.Брат, ты вышел из этих дверей —и почувствовал силу за дверью.Обратися же в сойку скорейпо природе твоей, по поверью!Ты летишь, и тебе нипочем,ты крылом задеваешь за ветки по лесам,где над каждым ручьемжили вольные, смелые предки.И гудела в кустах тетива,недоступна для чуждого глаза.Никого не сгубила молва,никого не сгубила зараза.Так мы жили без нефти и газа!Ты лети, ты неси свою весть,спой, как можешь, как сердце велело.Ты летишь – тебе некуда сесть:все обуглилось, все погорело.И на твой бессознательный клик,на беззвучный твой шелест крылатыйвыйдет малый и выйдет старикс допотопным дубьем и лопатой.Вот стоит твоя нищая рать,не видавшая белого свету.А другой не удастся собрать,и надеяться надо на эту.2003

Литбригада

Памяти комиссара А. Барсукова

В белый июнь, в холода,там, где мы лета не ждем,мчалась машина тогдавровень с травой и дождем.И половодьем водылето тебя обтекло.Белые бились цветывместе с водой о стекло.В белый июнь, на ходу,там, на родной стороне,если я песню найду —будет она о войне.Вдоль скоростного шоссе,оборотясь на закат,дремлют руины в росе,мертвые нивы лежат.Тихо выходит из норбледный, усталый народ.Наш необученный хорпесню нестройно поет.Дети советской судьбы,мы приучились опятьставить коней на дыбыи из окопов стрелять.Видишь, деревни горят,бьют по тебе наповал.Наш одинокий отрядскорость ненужную взял.Бросит и в холод, и в жар,только назад не гляди!И почему Комиссарвечно сидел впереди?Ныне и в холод, и в знойнад запустеньем полейвсе ты летишь над землейв скорбной машине твоей.Сникла товарищей рать,но не тебе тяжело:счастлив ты нынче не знать,сколько их в Думу прошло.Вниз не смотри на страну.В стане родных и чужихпусть ощутят глубину,силу ошибок своих.Там, где проносишься ты —там уже стало светло.Белые бьются цветывместе с водой о стекло.2003

Трамвай Живаго

В тридцать лет мы не знаем, когда мы умрем,нам не стыдно слоняться без дела.И в зените над городом,над пустырем неподвижное солнце висело.Поднебесное облачко бросило тень —и опять безмятежна природа.Как медлительно, сладостно тянется день,весь июль девяностого года!Будут август, октябрь. И уже не шутя,с удивленьем, с восторгом, с тоскоюты насмотришься туч, дорогое дитя,ты увидишь еще не такое!Твой зенит приходился на самый канун,ты обратно не сможешь вернуться —лирик, физик, философ, мятежный вещун,жертва русских своих революций.И уже погрузились в глубокий склерозураганные черные годы.И не все ли равно, кто в осколки разнеснедопитую чашу свободы!Ты пройдешь, и тебя не узнают в лицо,ты и сам никого не узнаешь.Как во сне, обручальное наше кольцона мешок овощей поменяешь.Донным илом покрыты колонны и львы,перепрели перо и бумага.Ничего не прося, не подняв головы,ты проедешь в трамвае Живаго.Из космических, дальних, нездешних времензвездный свет, не дойдя, замирает.И безмолвно на твой летаргический сонмногомудрая вечность взирает.

Гибель Титаника

Ларисе Барановой-Гонченко

В зыбучую глубь, в бездонную хлябьуводит сия стезя.Не надо строить такой корабльи плавать на нем нельзя!Но вспомни, как сердце твое рвалосьи кровь играла смелей:гигант свободы, стальной колосс,он сходит со стапелей!Творенье воли, венец ума,невиданных сил оплот.И дрогнет пред ним природа сама,и время с ума сойдет.В далекую даль, к свободной земле,связавшись в один союз,мы тоже шли на таком корабле —грузин, казах, белорус.В опасный час, на том рубежеспастись бы хватило сил —но кто-то черный тогда ужепо трюмам нас разделил.Ты вспомни, как бились мы взаперти —все те, кто был обречен,кто вынужден был в пучину уйти,предсмертный выбросив стон.Заклятье шло из воды морской,сдавившей дверной проем:«Пусть будет проклят корабль такой!Зачем мы плыли на нем?!»Ты вспомни: выжил тот, кто не нылзабвения не искал,кто переборки наспех рубили на воду их спускал.Кто на обломках приплыл к землеи там из последних силсвоих находил, согревал в теплеи заново жить учил,и кто вписал окрепшей рукойв дневнике потайном:«Надо строить корабль такойи надо плавать на нем!»2004

Календулы

Уже, чернея в темноте,ждала машина у калитки.По дому пыль, и в суетедавно уж собраны пожитки.И свет погас. Мы вышли в сад,его навеки покидая.Кругом тянулась наугадземля изрытая, пустая.Предзимняя печаль земли,от коей ничего не надо!И лишь календулыцвели, забытые у края сада.Они, возросшие в тиши,взглянули с пажити опалой,как современники души,невосполняемо усталой.И жизни гнет, и славы тлен,убогий слог житейской были,итог предательств и изменим в этот миг понятны были.Мы мчались, обращаясь в прах,во тьме кромешной, первородной,и я держала на рукахбукет календулы холодной.Цветы смотрели на меняв моем закрытом кабинете.Они увяли за три дня,как увядает все на свете.2004

Осина

Жизнь обратно меня принесла,как река, обращенная вспять.И осина с тех пор возрослатак, что вовсе ее не узнать.Но все там же стоит, на краю,над провалом осеннего дня.Подойду, обниму, постою —и она не узнает меня.Не припомнит, коль память крепкав тонких пальцах расцепленных пут!Кто остался – растет в облака,остальные по кругу бегут.Дай мне силу, родительский дом,дай мне волю в пределах Земли,в сотый раз возвращая потом,где осины мои возросли;где шумит мой оставленный садпо просторам пустынной Руси.Волоки меня, сила, назади, остаться не дав, уноси!Одинаковы все города,позолочены все купола,и нездешняя сила всегдаотрывает меня от ствола.И пророчит, и льстиво поет,и всечасно геенной грозит.И опомниться мне не дает,потому что не насмерть разит.2004

Побежденный

Не завыть ли нынче, как волк,на глухое пламя луны?Наш расформированный полкмолча возвратился с войны.Из ничейной нивы овса,охватившей ваш огород,все еще звучат голоса тех,кто никогда не придет.Что ж твоя печаль тяжела?Побежденный ты, но живой.Радуйся, что пуля прошлагде-то над твоей головой!Что же ты глядишь с немотой,лишний на родной стороне?Радости земной и простойразучился ты на войне.Здесь трава, как в детстве, густа,и листва росою полна.Но живая вся красотабез победы нам не нужна.Тихие разливы жнивья,где легко прожить без утрат!И сурово смотрит семья,словно ты во всем виноват.«Ты зачем покинул крыльцо,дома ты не мог бы корпеть?!»И родные плюнут в лицо,но и это надо стерпеть.2004

Памяти Юрия Кузнецова

Все ушли. И всех не спешаассосала земля сырая.Верю я, что бессмертна душа —но что ей делать в пределах рая?Жить без Родины, без родни,вечно жить без слез, без печали.Боже! Хотя бы поэтов на землю верни:вечного счастья они не желали.Господи! Я тебе говорю с Земли,из России, из временного приюта,пересыльного пункта, куда мы на миг пришлии к другому стремиться должны – к чему-то.Здесь, понять все сущее торопясь,в ковылях бродя, застудясь в метели,безотчетным слепком душа сняласьс неуютной русской своей колыбели.Здесь играли огни новогодних сел,и весенних рек неслись круговерти,и не каждый силу в себе нашел,видя это, готовиться к смерти.Вот и дождь устал, вот и дальний гром.И мечтает поэта душа живаяпо родным просторам бродить с пером,никого не помня, не узнавая.Соловей поет, и гуляет плес,и цветут цветы на могилах милых.Если правда жил среди нас Христос,то и он разобраться во всем не в силах.2004

Цветы

B.E. Ковскому

Ты спишь в суете новостей городскихприжизненным сном суеты.А здесь, в стороне от потоков людских,цветут на газоне цветы.Здесь осень сомкнула свои купола,здесь жилы Вселенной легли,и красная лава к ногам изошлаиз самого сердца Земли.Пылает газон негасимым огнем,ничто ему ветер и дождь.И вечная тайна содержится в нем,которую ты не поймешь.Как будто, сойдя с иноземных орбитв единую точку тепла,неведомый разум безмолвно скорбито жизни, что мимо прошла.Отсюда ты в небо ночное взгляни,как в черный, погибельный ров,где светятся звезд бортовые огнипред самым крушеньем миров.И может, давно уже небо мертво,и наша погибель близка,а ты не успел, не успел ничегоза долгие эти века.2004

Гоша и Кот

Каморка у Гоши похожа на старый комодпод лестницей черной, где окон, естественно, ноль.Сюда же прибился какой-то сомнительный кот,и оба живут, как живет перекатная голь.У Гоши по пьянке давно уже выбили глаз,трех жен поменял он, по свету рассеял детей.Кот вылез с помойки на Гошин горелый матрас,пригрелся – и счастливы оба без лишних затей.Сам Гоша в дымину и в стельку дней семь или шесть,гнилая махорка до слез прокоптила тюрьму.Но кот не перечит, и даже, коль нечего есть,то Гоша хоть луковку все же, но кинет ему.Ты словом недобрым худую судьбу помяни.Непросто мужчине без глаза, тудыть тую рать!Мы знаем о счастье не больше, чем знают они,когда по сугробам бутылки идут собирать.Они доходяги, и кто-нибудь скоро помрет:не кот – значит, Гоша, хотя он еще не старик.Но лучше б, конечно, чтоб раньше скопытился кот,ведь Гоша за долгое время к потерям привык.Он водкой заглушит, он будет глядеть в темноту,а пьяные слезы – они, как известно, вода.Но если ты, Гоша, подохнешь – не жить и коту,ведь горя подобного не было с ним никогда.2004