Кому на Руси жить хорошо

ГЛАВА III. ПЬЯНАЯ НОЧЬ

Не ригой [41], не амбарами,Не кабаком, не мельницей,Как часто на Руси,Село кончалось низенькимБревенчатым строениемС железными решеткамиВ окошках небольших.За тем этапным зданиемШирокая дороженька,Березками обставлена,Открылась тут как тут.По будням малолюдная,Печальная и тихая,Не та она теперь!По всей по той дороженькеИ по окольным тропочкам,Докуда глаз хватал,Ползли, лежали, ехали.Барахталися пьяныеИ стоном стон стоял!Скрыпят телеги грузные,И, как телячьи головы,Качаются, мотаютсяПобедные головушкиУснувших мужиков!Народ идет – и падает,Как будто из-за валиковКартечью неприятелиПалят по мужикам!Ночь тихая спускается,Уж вышла в небо темноеЛуна, уж пишет грамотуГосподь червонным золотомПо синему по бархату,Ту грамоту мудреную,Которой ни разумникам,Ни глупым не прочесть.Дорога стоголосаяГудит! Что море синее,Смолкает, подымаетсяНародная молва.«А мы полтинник [42] писарю:Прошенье изготовилиК начальнику губернии…»«Эй! с возу куль упал!»«Куда же ты, Оленушка?Постой! еще дам пряничка,Ты, как блоха проворная,Наелась – и упрыгнула.Погладить не далась!»«Добра ты, царска грамота [43],Да не про нас ты писана…»«Посторонись, народ!»(Акцизные [44] чиновникиС бубенчиками, с бляхамиС базара пронеслись.)«А я к тому теперича:И веник дрянь, Иван Ильич,А погуляет по полу,Куда как напылит!»«Избави Бог, Парашенька,Ты в Питер не ходи!Такие есть чиновники,Ты день у них кухаркою,А ночь у них сударкою [45] —Так это наплевать!»«Куда ты скачешь, Саввушка?»(Кричит священник сотскому [46]Верхом, с казенной бляхою.)– В Кузьминское скачуЗа становым. Оказия:Там впереди крестьянинаУбили… – «Эх!.. грехи!..»«Худа ты стала, Дарьюшка!»– Не веретенце [47], друг!Вот то, чем больше вертится,Пузатее становится,А я как день-деньской…«Эй парень, парень глупенький,Оборванный, паршивенький,Эй, полюби меня!Меня, простоволосую,Хмельную бабу, старую,Зааа-паааа-чканную!..»Крестьяне наши трезвые,Поглядывая, слушая,Идут своим путем.Средь самой средь дороженькиКакой-то парень тихонькийБольшую яму выкопал.«Что делаешь ты тут?»– А хороню я матушку! —«Дурак! какая матушка!Гляди: поддевку новуюТы в землю закопал!Иди скорей да хрюкаломВ канаву ляг, воды испей!Авось, соскочит дурь!»«А ну, давай потянемся!»Садятся два крестьянина,Ногами упираются,И жилятся, и тужатся,Кряхтят – на скалке тянутся,Суставчики трещат!На скалке не понравилось:«Давай теперь попробуемТянуться бородой!»Когда порядком бородыДруг дружке поубавили,Вцепились за скулы!Пыхтят, краснеют, корчатся,Мычат, визжат, а тянутся!«Да будет вам, проклятые!Не разольешь водой!»В канаве бабы ссорятся,Одна кричит: «Домой идтиТошнее, чем на каторгу!»Другая: – Врешь, в моем домуПохуже твоего!Мне старший зять ребро сломал,Середний зять клубок украл,Клубок плевок, да дело в том —Полтинник был замотан в нем,А младший зять все нож берет,Того гляди убьет, убьет!..«Ну полно, полно, миленький!Ну, не сердись! – за валикомНеподалеку слышится. —Я ничего… пойдем!»Такая ночь бедовая!Направо ли, налево лиС дороги поглядишь:Идут дружненько парочки,Не к той ли роще правятся?Та роща манит всякого,В той роще голосистыеСоловушки поют…Дорога многолюднаяЧто позже – безобразнее:Все чаще попадаютсяИзбитые, ползущие,Лежащие пластом.Без ругани, как водится,Словечко не промолвится,Шальная, непотребная,Слышней всего она!У кабаков смятение,Подводы перепутались,Испуганные лошадиБез седоков бегут;Тут плачут дети малые.Тоскуют жены, матери:Легко ли из питейногоДозваться мужиков?..У столбика дорожногоЗнакомый голос слышится,Подходят наши странникиИ видят: Веретенников(Что башмачки козловыеВавиле подарил)Беседует с крестьянами.Крестьяне открываютсяМиляге по душе:Похвалит Павел песенку —Пять раз споют, записывай!Понравится пословица —Пословицу пиши!Позаписав достаточно,Сказал им Веретенников:«Умны крестьяне русские,Одно нехорошо,Что пьют до одурения,Во рвы, в канавы валятся —Обидно поглядеть!»Крестьяне речь ту слушали,Поддакивали барину.Павлуша что-то в книжечкуХотел уже писать.Да выискался пьяненькийМужик, – он против баринаНа животе лежал,В глаза ему поглядывал,Помалчивал – да вдругКак вскочит! Прямо к барину —Хвать карандаш из рук!– Постой, башка порожняя!Шальных вестей, бессовестныхПро нас не разноси!Чему ты позавидовал!Что веселится беднаяКрестьянская душа?Пьем много мы по времени,А больше мы работаем.Нас пьяных много видится,А больше трезвых нас.По деревням ты хаживал?Возьмем ведерко с водкою,Пойдем-ка по избам:В одной, в другой навалятся,А в третьей не притронутся —У нас на семью пьющуюНепьющая семья!Не пьют, а также маются,Уж лучше б пили, глупые,Да совесть такова…Чудно смотреть, как ввалитсяВ такую избу трезвуюМужицкая беда, —И не глядел бы!.. ВидывалВ страду деревни русские?В питейном, что ль, народ?У нас поля обширные,А не гораздо щедрые,Скажи-ка, чьей рукойС весны они оденутся,А осенью разденутся?Встречал ты мужикаПосле работы вечером?На пожне гору добруюПоставил, съел с горошину:«Эй! богатырь! соломинкойСшибу, посторонись!»Сладка еда крестьянская,Весь век пила железнаяЖует, а есть не ест!Да брюхо-то не зеркало,Мы на еду не плачемся…Работаешь один,А чуть работа кончена,Гляди, стоят три дольщика:Бог, царь и господин!А есть еще губитель-тать [48]Четвертый, злей татарина,Так тот и не поделится,Все слопает один!У нас пристал третьеводниТакой же барин плохонькой,Как ты, из-под Москвы.Записывает песенки,Скажи ему пословицу,Загадку загани.А был другой – допытывал,На сколько в день сработаешь,По малу ли, по многу лиКусков пихаешь в рот?Иной угодья меряет,Иной в селенье жителейПо пальцам перечтет,А вот не сосчитали же,По скольку в лето каждоеПожар пускает на ветерКрестьянского труда?..Нет меры хмелю русскому.А горе наше меряли?Работе мера есть?Вино валит крестьянина,А горе не валит его?Работа не валит?Мужик беды не меряет,Со всякою справляется,Какая ни приди.Мужик, трудясь, не думает,Что силы надорвет.Так неужли над чаркоюЗадуматься, что с лишнегоВ канаву угодишь?А что глядеть зазорно вам,Как пьяные валяются,Так погляди поди,Как из болота волокомКрестьяне сено мокрое,Скосивши, волокут:Где не пробраться лошади,Где и без ноши пешемуОпасно перейти,Там рать-орда крестьянскаяПо кочам [49], по зажоринам [50]Ползком ползет с плетюхами [51] —Трещит крестьянский пуп!Под солнышком без шапочек,В поту, в грязи по макушку,Осокою изрезаны,Болотным гадом-мошкоюИзъеденные в кровь, —Небось мы тут красивее?Жалеть – жалей умеючи,На мерочку господскуюКрестьянина не мерь!Не белоручки нежные,А люди мы великиеВ работе и в гульбе!..У каждого крестьянинаДуша что туча черная —Гневна, грозна, – и надо быГромам греметь оттудова,Кровавым лить дождям,А все вином кончается.Пошла по жилам чарочка —И рассмеялась добраяКрестьянская душа!Не горевать тут надобно,Гляди кругом – возрадуйся!Ай парни, ай молодушки,Умеют погулять!Повымахали косточки,Повымотали душеньку,А удаль молодецкуюПро случай сберегли!..Мужик стоял на валике,Притопывал лаптишкамиИ, помолчав минуточку,Прибавил громким голосом,Любуясь на веселую,Ревущую толпу:– Эй! царство ты мужицкое,Бесшапочное, пьяное,Шуми – вольней шуми!.. —«Как звать тебя, старинушка?»– А что? запишешь в книжечку?Пожалуй, нужды нет!Пиши: «В деревне БасовеЯким Нагой живет,Он до смерти работает,До полусмерти пьет!..»Крестьяне рассмеялисяИ рассказали барину,Каков мужик Яким.Яким, старик убогонький,Живал когда-то в Питере,Да угодил в тюрьму:С купцом тягаться вздумалось!Как липочка ободранный,Вернулся он на родинуИ за соху взялся.С тех пор лет тридцать жаритсяНа полосе под солнышком,Под бороной спасаетсяОт частого дождя,Живет – с сохою возится,А смерть придет Якимушке —Как ком земли отвалится,Что на сохе присох…С ним случай был: картиночекОн сыну накупил,Развешал их по стеночкамИ сам не меньше мальчикаЛюбил на них глядеть.Пришла немилость божия,Деревня загорелася —А было у ЯкимушкиЗа целый век накопленоЦелковых тридцать пять.Скорей бы взять целковые,А он сперва картиночкиСтал со стены срывать;Жена его тем временемС иконами возилася,А тут изба и рухнула —Так оплошал Яким!Слились в комок целковики,За тот комок дают емуОдиннадцать рублей…«Ой брат Яким! недешевоКартинки обошлись!Зато и в избу новуюПовесил их небось?»– Повесил – есть и новые, —Сказал Яким – и смолк.Вгляделся барин в пахаря:Грудь впалая; как вдавленныйЖивот; у глаз, у ртаИзлучины, как трещиныНа высохшей земле;И сам на землю-матушкуПохож он: шея бурая,Как пласт, сохой отрезанный,Кирпичное лицо,Рука – кора древесная,А волосы – песок.Крестьяне, как заметили,Что не обидны баринуЯкимовы слова,И сами согласилисяС Якимом: – Слово верное:Нам подобает пить!Пьем – значит, силу чувствуем!Придет печаль великая,Как перестанем пить!..Работа не свалила бы,Беда не одолела бы,Нас хмель не одолит!Не так ли?«Да, бог милостив!»– Ну, выпей с нами чарочку!Достали водки, выпили.Якиму ВеретенниковДва шкалика поднес.– Ай барин! не прогневался,Разумная головушка!(Сказал ему Яким.)Разумной-то головушкеКак не понять крестьянина?А свиньи ходят по́ земи —Не видят неба век!..Вдруг песня хором грянулаУдалая, согласная:Десятка три молодчиков,Хмельненьки, а не валятся,Идут рядком, поют,Поют про Волгу-матушку,Про удаль молодецкую,Про девичью красу.Притихла вся дороженька,Одна та песня складнаяШироко, вольно катится,Как рожь под ветром стелется,По сердцу по крестьянскомуИдет огнем-тоской!..Под песню ту удалуюРаздумалась, расплакаласьМолодушка одна:«Мой век – что день без солнышка,Мой век – что ночь без месяца,А я, млада-младешенька,Что борзый конь на привязи,Что ласточка без крыл!Мой старый муж, ревнивый муж,Напился пьян, храпом храпит,Меня, младу-младешеньку,И сонный сторожит!»Так плакалась молодушкаДа с возу вдруг и спрыгнула!«Куда?» – кричит ревнивый муж,Привстал – и бабу за косу,Как редьку за вихор!Ой! ночка, ночка пьяная!Не светлая, а звездная,Не жаркая, а с ласковымВесенним ветерком!И нашим добрым молодцамТы даром не прошла!Сгрустнулось им по женушкам,Оно и правда: с женушкойТеперь бы веселей!Иван кричит: «Я спать хочу»,А Марьюшка: – И я с тобой! —Иван кричит: «Постель узка»,А Марьюшка: – Уляжемся! —Иван кричит: «Ой, холодно»,А Марьюшка: – Угреемся! —Как вспомнили ту песенку,Без слова – согласилисяЛарец свой попытать.Одна, зачем Бог ведает,Меж полем и дорогоюГустая липа выросла.Под ней присели странникиИ осторожно молвили:«Эй! скатерть самобраная,Попотчуй мужиков!»И скатерть развернулася,Откудова ни взялисяДве дюжие руки:Ведро вина поставили,Горой наклали хлебушкаИ спрятались опять.Крестьяне подкрепилися.Роман за караульногоОстался у ведра,А прочие вмешалисяВ толпу – искать счастливого:Им крепко захотелосяСкорей попасть домой…

ГЛАВА IV. СЧАСТЛИВЫЕ

В толпе горластой, праздничнойПохаживали странники,Прокликивали клич:«Эй! нет ли где счастливого?Явись! Коли окажется,Что счастливо живешь,У нас ведро готовое:Пей даром сколько вздумаешь —На славу угостим!..»Таким речам неслыханнымСмеялись люди трезвые,А пьяные да умныеЧуть не плевали в бородуРетивым крикунам.Однако и охотниковХлебнуть вина бесплатногоДостаточно нашлось.Когда вернулись странникиПод липу, клич прокликавши,Их обступил народ.Пришел дьячок уволенный,Тощой, как спичка серная,И лясы распустил,Что счастие не в пажитях [52],Не в соболях, не в золоте,Не в дорогих камнях.«А в чем же?»– В благодушестве [53]!Пределы есть владениямГоспод, вельмож, царей земных,А мудрого владение —Весь вертоград Христов [54]!Коль обогреет солнышкоДа пропущу косушечку,Так вот и счастлив я! —«А где возьмешь косушечку?»– Да вы же дать сулилися…«Проваливай! шалишь!..»Пришла старуха старая,Рябая, одноглазая,И объявила, кланяясь,Что счастлива она:Что у нее по осениРодилось реп до тысячиНа небольшой гряде.– Такая репа крупная,Такая репа вкусная,А вся гряда – сажени три,А впоперечь – аршин [55]! —Над бабой посмеялися,А водки капли не дали:«Ты дома выпей, старая,Той репой закуси!»Пришел солдат с медалями,Чуть жив, а выпить хочется:– Я счастлив! – говорит.«Ну, открывай, старинушка,В чем счастие солдатское?Да не таись, смотри!»– А в том, во-первых, счастие,Что в двадцати сраженияхЯ был, а не убит!А во-вторых, важней того,Я и во время мирноеХодил ни сыт ни голоден,А смерти не дался!А в-третьих – за провинности,Великие и малые,Нещадно бит я палками,А хоть пощупай – жив!«На! выпивай, служивенький!С тобой и спорить нечего:Ты счастлив – слова нет!»Пришел с тяжелым молотомКаменотес-олончанин [56],Плечистый, молодой:– И я живу – не жалуюсь, —Сказал он, – с женкой, с матушкойНе знаем мы нужды!«Да в чем же ваше счастие?»– А вот гляди (и молотом,Как перышком, махнул):Коли проснусь до солнышкаДа разогнусь о полночи,Так гору сокрушу!Случалось, не похвастаю,Щебенки наколачиватьВ день на пять серебром!Пахом приподнял «счастие»И, крякнувши порядочно,Работнику поднес:«Ну, веско! а не будет лиНоситься с этим счастиемПод старость тяжело?..»– Смотри, не хвастай силою, —Сказал мужик с одышкою,Расслабленный, худой(Нос вострый, как у мертвого,Как грабли руки тощие,Как спицы ноги длинные,Не человек – комар). —Я был – не хуже каменщикДа тоже хвастал силою,Вот Бог и наказал!Смекнул подрядчик, бестия,Что простоват детинушка,Учал меня хвалить,А я-то сдуру радуюсь,За четверых работаю!Однажды ношу добруюНаклал я кирпичей.А тут его, проклятого,И нанеси нелегкая:«Что это? – говорит. —Не узнаю я Трифона!Идти с такою ношеюНе стыдно молодцу?»– А коли мало кажется,Прибавь рукой хозяйскою! —Сказал я, осердясь.Ну, с полчаса, я думаю,Я ждал, а он подкладывал,И подложил, подлец!Сам слышу – тяга страшная,Да не хотелось пятиться.И внес ту ношу чертовуЯ во второй этаж!Глядит подрядчик, дивится,Кричит, подлец, оттудова:«Ай молодец, Трофим!Не знаешь сам, что сделал ты:Ты снес один по крайностиЧетырнадцать пудов!»Ой, знаю! сердце молотомСтучит в груди, кровавыеВ глазах круги стоят,Спина как будто треснула…Дрожат, ослабли ноженьки.Зачах я с той поры!..Налей, брат, полстаканчика!«Налить? Да где ж тут счастие?Мы потчуем счастливого,А ты что рассказал!»– Дослушай! будет счастие!«Да в чем же, говори!»– А вот в чем. Мне на родине,Как всякому крестьянину,Хотелось умереть.Из Питера, расслабленный,Шальной, почти без памяти,Я на машину сел.Ну, вот мы и поехали.В вагоне – лихорадочных,Горячечных работничковНас много набралось,Всем одного желалося,Как мне: попасть на родину,Чтоб дома помереть.Однако нужно счастиеИ тут: мы летом ехали,В жарище, в духотеУ многих помутилисяВконец больные головы,В вагоне ад пошел:Тот стонет, тот катается,Как оглашенный, по полу,Тот бредит женкой, матушкой.Ну, на ближайшей станцииТакого и долой!Глядел я на товарищей,Сам весь горел, подумывал —Несдобровать и мне.В глазах кружки багровые,И все мне, братец, чудится,Что режу пеунов [57]!(Мы тоже пеунятники [58],Случалось в год откармливатьДо тысячи зобов.)Где вспомнились, проклятые!Уж я молиться пробовал,Нет! все с ума нейдут!Поверишь ли? вся партияПередо мной трепещется!Гортани перерезаны,Кровь хлещет, а поют!А я с ножом: «Да полно вам!»Уж как Господь помиловал,Что я не закричал?Сижу, креплюсь… по счастию,День кончился, а к вечеруПохолодало, – сжалилсяНад сиротами Бог!Ну, так мы и доехали,И я добрел на родину,А здесь, по Божьей милости,И легче стало мне…– Чего вы тут расхвасталисьСвоим мужицким счастием? —Кричит разбитый на ногиДворовый человек. —А вы меня попотчуйте:Я счастлив, видит Бог!У первого боярина,У князя Переметьева,Я был любимый раб.Жена – раба любимая,А дочка вместе с барышнейУчилась и французскомуИ всяким языкам,Садиться позволялось ейВ присутствии княжны…Ой! как кольнуло!.. батюшки!.. —(И начал ногу правуюЛадонями тереть.)Крестьяне рассмеялися.– Чего смеетесь, глупые, —Озлившись неожиданно,Дворовый закричал. —Я болен, а сказать ли вам,О чем молюсь я Господу,Вставая и ложась?Молюсь: «Оставь мне, Господи,Болезнь мою почетную,По ней я дворянин!»Не вашей подлой хворостью,Не хрипотой, не грыжею —Болезнью благородною,Какая только водитсяУ первых лиц в империи,Я болен, мужичье!По-да-грой именуется!Чтоб получить ее —Шампанское, бургонское,Токайское, венгерскоеЛет тридцать надо пить…За стулом у светлейшегоУ князя ПереметьеваЯ сорок лет стоял,С французским лучшим трюфелем [59]Тарелки я лизал,Напитки иностранныеИз рюмок допивал…Ну, наливай! —«Проваливай!У нас вино мужицкое,Простое, не заморское —Не по твоим губам!»Желтоволосый, сгорбленный,Подкрался робко к странникамКрестьянин-белорус,Туда же к водке тянется:– Налей и мне маненичко,Я счастлив! – говорит.«А ты не лезь с ручищами!Докладывай, доказывайСперва, чем счастлив ты?»– А счастье наше – в хлебушке:Я дома в БелоруссииС мякиною, с кострикою [60]Ячменный хлеб жевал;Бывало, вопишь голосом,Как роженица корчишься,Как схватит животы.А ныне, милость Божия! —Досыта у ГубонинаДают ржаного хлебушка,Жую – не нажуюсь! —Пришел какой-то пасмурныйМужик с скулой свороченной,Направо все глядит:– Хожу я за медведями.И счастье мне великое:Троих моих товарищейСломали мишуки,А я живу, Бог милостив!«А ну-ка влево глянь?»Не глянул, как ни пробовал,Какие рожи страшныеНи корчил мужичок:– Свернула мне медведицаМаненичко скулу! —«А ты с другой померяйся,Подставь ей щеку правую —Поправит…» – Посмеялися,Однако поднесли.Оборванные нищие,Послышав запах пенного,И те пришли доказывать,Как счастливы они:– Нас у порога лавочникВстречает подаянием,А в дом войдем, так из домуПроводят до ворот…Чуть запоем мы песенку,Бежит к окну хозяюшкаС краюхою, с ножом,А мы-то заливаемся:«Давать давай – весь каравай,Не мнется и не крошится,Тебе скорей, а нам спорей…»Смекнули наши странники,Что даром водку тратили,Да кстати и ведерочкуКонец. «Ну, будет с вас!Эй, счастие мужицкое!Дырявое с заплатами,Горбатое с мозолями,Проваливай домой!»– А вам бы, други милые,Спросить Ермилу Гирина, —Сказал, подсевши к странникам,Деревни ДымоглотоваКрестьянин Федосей. —Коли Ермил не выручит,Счастливцем не объявится,Так и шататься нечего…«А кто такой Ермил?Князь, что ли, граф сиятельный?»– Не князь, не граф сиятельный,А просто он – мужик!«Ты говори толковее,Садись, а мы послушаем,Какой такой Ермил?»– А вот какой: сиротскуюДержал Ермило мельницуНа Унже. По судуПродать решили мельницу:Пришел Ермило с прочимиВ палату на торги.Пустые покупателиСкоренько отвалилися.Один купец АлтынниковС Ермилом в бой вступил,Не отстает, торгуется,Наносит по копеечке.Ермило как рассердится —Хвать сразу пять рублей!Купец опять копеечку,Пошло у них сражение;Купец его копейкою,А тот его рублем!Не устоял Алтынников!Да вышла тут оказия:Тотчас же стали требоватьЗадатков третью часть,А третья часть – до тысячи.С Ермилом денег не было,Уж сам ли он сплошал,Схитрили ли подьячие,А дело вышло дрянь!Повеселел Алтынников:«Моя, выходит, мельница!»«Нет! – говорит Ермил,Подходит к председателю. —Нельзя ли вашей милостиПомешкать полчаса?»– Что в полчаса ты сделаешь?«Я деньги принесу!»– А где найдешь? В уме ли ты?Верст тридцать пять до мельницы,А через час присутствиюКонец, любезный мой!«Так полчаса позволите?»– Пожалуй, час промешкаем! —Пошел Ермил; подьячиеС купцом переглянулися,Смеются, подлецы!На площадь на торговуюПришел Ермило (в городеТот день базарный был),Стал на воз, видим: крестится,На все четыре стороныПоклон, – и громким голосомКричит: «Эй, люди добрые!Притихните, послушайте,Я слово вам скажу!»Притихла площадь людная,И тут Ермил про мельницуНароду рассказал:«Давно купец АлтынниковПрисватывался к мельнице,Да не плошал и я,Раз пять справлялся в городе,Сказали: с переторжкоюНазначены торги.Без дела, сами знаете,Возить казну крестьянинуПроселком не рука:Приехал я без грошика,Ан глядь – они спроворилиБез переторжки торг!Схитрили души подлые,Да и смеются нехристи:«Что, часом, ты поделаешь?Где денег ты найдешь?»Авось найду, Бог милостив!Хитры, сильны подьячие,А мир их посильней,Богат купец Алтынников,А все не устоять емуПротив мирской казны —Ее, как рыбу из моря,Века ловить – не выловить.Ну, братцы! видит Бог,Разделаюсь в ту пятницу!Не дорога мне мельница,Обида велика!Коли Ермила знаете,Коли Ермилу верите,Так выручайте, что ль!..»И чудо сотворилося:На всей базарной площадиУ каждого крестьянина,Как ветром, полу левуюЗаворотило вдруг!Крестьянство раскошелилось,Несут Ермилу денежки,Дают, кто чем богат.Ермило парень грамотный,Да некогда записывать,Успей пересчитать!Наклали шляпу полнуюЦелковиков, лобанчиков,Прожженной, битой, трепанойКрестьянской ассигнации.Ермило брал – не брезговалИ медным пятаком.Еще бы стал он брезговать,Когда тут попадаласяИная гривна меднаяДороже ста рублей!Уж сумма вся исполнилась,А щедрота народнаяРосла: – Бери, Ермил Ильич,Отдашь, не пропадет! —Ермил народу кланялсяНа все четыре стороны,В палату шел со шляпою,Зажавши в ней казну.Сдивилися подьячие,Позеленел Алтынников,Как он сполна всю тысячуИм выложил на стол!..Не волчий зуб, так лисий хвост, —Пошли юлить подьячие,С покупкой поздравлять!Да не таков Ермил Ильич,Не молвил слова лишнего.Копейки не дал им!Глядеть весь город съехался,Как в день базарный, пятницу,Через неделю времениЕрмил на той же площадиРассчитывал народ.Упомнить где же всякого?В ту пору дело делалосьВ горячке, второпях!Однако споров не было,И выдать гроша лишнегоЕрмилу не пришлось.Еще – он сам рассказывал —Рубль лишний, чей Бог ведает!Остался у него.Весь день с мошной раскрытоюХодил Ермил, допытывал:Чей рубль? да не нашел.Уж солнце закатилося,Когда с базарной площадиЕрмил последний тронулся,Отдав тот рубль слепым…Так вот каков Ермил Ильич. —«Чудён! – сказали странники. —Однако знать желательно —Каким же колдовствомМужик над всей округоюТакую силу взял?»– Не колдовством, а правдою.Слыхали про Адовщину,Юрлова князя вотчину?«Слыхали, ну так что ж?»– В ней главный управляющийБыл корпуса жандармскогоПолковник со звездой,При нем пять-шесть помощников,А наш Ермило писаремВ конторе состоял.Лет двадцать было малому,Какая воля писарю?Однако для крестьянинаИ писарь человек.К нему подходишь к первому,А он и посоветуетИ справку наведет;Где хватит силы – выручит,Не спросит благодарности,И дашь, так не возьмет!Худую совесть надобно —Крестьянину с крестьянинаКопейку вымогать.Таким путем вся вотчинаВ пять лет Ермилу ГиринаУзнала хорошо,А тут его и выгнали…Жалели крепко Гирина,Трудненько было к новому,Хапуге, привыкать,Однако делать нечего,По времени приладилисьИ к новому писцу.Тот ни строки без трешника,Ни слова без семишника,Прожженный, из кутейников —Ему и Бог велел!Однако, волей Божией,Недолго он поцарствовал, —Скончался старый князь,Приехал князь молоденькой,Прогнал того полковника.Прогнал его помощника,Контору всю прогнал,А нам велел из вотчиныБурмистра изобрать.Ну, мы не долго думали,Шесть тысяч душ, всей вотчинойКричим: – Ермилу Гирина! —Как человек един!Зовут Ермилу к барину.Поговорив с крестьянином,С балкона князь кричит:«Ну, братцы! будь по-вашему.Моей печатью княжескойВаш выбор утвержден:Мужик проворный, грамотный,Одно скажу: не молод ли?..»А мы: – Нужды нет, батюшка,И молод, да умен! —Пошел Ермило царствоватьНад всей княжою вотчиной,И царствовал же он!В семь лет мирской копеечкиПод ноготь не зажал,В семь лет не тронул правого,Не попустил виновному.Душой не покривил…«Стой! – крикнул укорительноКакой-то попик седенькийРассказчику. – Грешишь!Шла борона прямехонько,Да вдруг махнула в сторону —На камень зуб попал!Коли взялся рассказывать,Так слова не выкидывайИз песни: или странникамТы сказку говоришь?..Я знал Ермилу Гирина…»– А я небось не знал?Одной мы были вотчины,Одной и той же волости,Да нас перевели…«А коли знал ты Гирина,Так знал и брата Митрия,Подумай-ка, дружок».Рассказчик призадумалсяИ, помолчав, сказал:– Соврал я: слово лишнееСорвалось на маху!Был случай, и Ермил-мужикСвихнулся: из рекрутчиныМеньшого брата МитрияПовыгородил он.Молчим: тут спорить нечего,Сам барин брата старостыЗабрить бы не велел,Одна Ненила ВласьеваПо сыне горько плачется,Кричит: не наш черед!Известно, покричала быДа с тем бы и отъехала.Так что же? Сам Ермил,Покончивши с рекрутчиной,Стал тосковать, печалиться,Не пьет, не ест: тем кончилось,Что в деннике с веревкоюЗастал его отец.Тут сын отцу покаялся:«С тех пор, как сына ВласьевныПоставил я не в очередь,Постыл мне белый свет!»А сам к веревке тянется.Пытали уговариватьОтец его и брат,Он все одно: «Преступник я!Злодей! вяжите руки мне,Ведите в суд меня!»Чтоб хуже не случилося,Отец связал сердечного,Приставил караул.Сошелся мир, шумит, галдит,Такого дела чудногоВовек не приходилосяНи видеть, ни решать.Ермиловы семейныеУж не о том старалися,Чтоб мы им помирволили,А строже рассуди —Верни парнишку Власьевне,Не то Ермил повесится,За ним не углядишь!Пришел и сам Ермил Ильич,Босой, худой, с колодками,С веревкой на руках,Пришел, сказал: «Была пора,Судил я вас по совести,Теперь я сам грешнее вас:Судите вы меня!»И в ноги поклонился нам.Ни дать ни взять юродивый,Стоит, вздыхает, крестится,Жаль было нам глядеть,Как он перед старухою,Перед Ненилой Власьевой,Вдруг на колени пал!Ну, дело все обладилось,У господина сильногоВезде рука; сын ВласьевныВернулся, сдали Митрия,Да, говорят, и МитриюНетяжело служить,Сам князь о нем заботится.А за провинность с ГиринаМы положили штраф:Штрафные деньги рекруту,Часть небольшая Власьевне,Часть миру на вино…Однако после этогоЕрмил не скоро справился,С год как шальной ходил.Как ни просила вотчина,От должности уволился,В аренду снял ту мельницуИ стал он пуще прежнегоВсему народу люб:Брал за помол по совести.Народу не задерживал,Приказчик, управляющий,Богатые помещикиИ мужики беднейшие —Все очереди слушались,Порядок строгий вел!Я сам уж в той губернииДавненько не бывал,А про Ермилу слыхивал,Народ им не бахвалится,Сходите вы к нему.– Напрасно вы проходите, —Сказал уж раз заспорившийСедоволосый поп. —Я знал Ермилу, Гирина,Попал я в ту губерниюНазад тому лет пять(Я в жизни много странствовал,Преосвященный нашПереводить священниковЛюбил)… С Ермилой ГиринымСоседи были мы.Да! был мужик единственный!Имел он все, что надобноДля счастья: и спокойствие,И деньги, и почет,Почет завидный, истинный,Не купленный ни деньгами,Ни страхом: строгой правдою,Умом и добротой!Да только, повторяю вам,Напрасно вы проходите,В остроге он сидит…«Как так?»– А воля Божия!Слыхал ли кто из вас,Как бунтовалась вотчинаПомещика Обрубкова,Испуганной губернии,Уезда Недыханьева,Деревня Столбняки?..Как о пожарах пишетсяВ газетах (я их читывал):«Осталась неизвестноюПричина» – так и тут:До сей поры неведомоНи земскому исправнику,Ни высшему правительству,Ни столбнякам самим,С чего стряслась оказия.А вышло дело дрянь.Потребовалось воинство.Сам Государев посланныйК народу речь держал,То руганью попробуетИ плечи с эполетамиПодымет высоко,То ласкою попробуетИ грудь с крестами царскимиВо все четыре стороныПовертывать начнет.Да брань была тут лишняя,А ласка непонятная:«Крестьянство православное!Русь-матушка! царь-батюшка!»И больше ничего!Побившись так достаточно,Хотели уж солдатикамСкомандовать: пали!Да волостному писарюПришла тут мысль счастливая,Он про Ермилу ГиринаНачальнику сказал:– Народ поверит Гирину,Народ его послушает… —«Позвать его живей!»…………………………….Вдруг крик: «Ай, ай! помилуйте!»,Раздавшись неожиданно,Нарушил речь священника,Все бросились глядеть:У валика дорожногоСекут лакея пьяного —Попался в воровстве!Где пойман, тут и суд ему:Судей сошлось десятка три,Решили дать по лозочке,И каждый дал лозу!Лакей вскочил и, шлепаяХудыми сапожнишками,Без слова тягу дал.«Вишь, побежал, как встрепанный! —Шутили наши странники,Узнавши в нем балясника,Что хвастался какою-то