В поисках убийцы

– Да.

Патмосов записал имена.

– А как зовут Дьякову?

– Елена Семеновна.

– Адрес?

– Надеждинская, тридцать два.

– Так! Что же, может, и напали на след, – повеселел Патмосов. – Вот мы упустили браслет, а он снова у нас. Этот Чемизов бритый? И глаза его черные?

– Да.

– Значит, он и у Брыкалова был. Теперь начнем расследование. Одну секундочку! – Патмосов подошел к телефону: – Барышня, двадцать пять – тридцать шесть! Благодарю… Кто у телефона? Попросите ко мне Якова Антоновича Хмелева. Он здесь? Нет? Досадно!.. А Чухарев? – он подождал, потом взял снова трубку: – Ты? Ну, вот тебе дело. Позвони сейчас в адресный стол и спроси адрес Че – ми – зо – ва Григория Владимировича. Ну а как выяснишь, сейчас иди по его адресу и узнай: чин, звание, когда приехал, откуда – словом, все, да осторожненько. Понял? – Борис Романович повесил трубку, дал отбой и позвонил снова: – Барышня… двести восемьдесят шесть – девяносто два! Благодарю… Сеня, ты? Здравствуй! Иди сейчас на Надеждинскую улицу, дом тридцать два; там живет госпожа Дьякова, а у нее, надо быть, есть горничная девушка. Сейчас познакомься с ней, скажи – влюблен, что ли, и разузнай, часто ли ходит к госпоже Дьяковой Чемизов и что он за фигура для нее.

– Не надо! – сказал Прохоров, перебивая его.

– Вы уж мне не мешайте, – рассердился Патмосов. – Я знаю, что делаю! – И он продолжал отдавать приказания Пафнутьеву по телефону, потом повесил трубку и спросил: – А вы что знаете про Дьякову?

– Все! Эта Дьякова – богатая молодая вдова; Чемизов познакомился с нею недавно у нашего общего знакомого, присяжного поверенного Горянина, успел ее увлечь и теперь бывает у нее каждый день; кажется, назвался ее женихом и сделал ей подарок.

– Так! – Патмосов кивнул. – Ну, а мой Семен Сергеевич узнает еще что‑нибудь. Отлично! За все эти сведения большое вам спасибо. Как только я что‑нибудь узнаю, сейчас же извещу вас. К вам, Сергей Филиппович, можно позвонить по телефону? Может быть, вы и напали на след. Во всяком случае, найденный браслет – козырь. Мы его тоже нашли, да выпустили.

– Я так думаю, что названный господин купил эту вещь у настоящего убийцы.

– А может, сам достал, – усмехнулся Патмосов.

– Нет, – возразил Семечкин. – Он – брюнет, а тот рыжий.

– Во всяком случае, спасибо вам. Мне даже совестно: за розыски взялся я, а ищете вы.

– Вы нам его за шиворот схватите, в кандалы закуйте, вот что важно! – воскликнул Егор Егорович и, крепко пожав руку Патмосова, вместе с Прохоровым вышел.

Борис Романович проводил их и вернулся в кабинет.

Через несколько минут раздался телефонный звонок. Патмосов услышал голос Чухарева:

– Живет в гостинице» Бристоль» на Мойке. Сейчас иду туда.

– Иди, брат! – ответил Патмосов. – Там управляющий Степан Васильевич, мой большой приятель. Прямо к нему и иди. Расспроси подробно.

Он повесил трубку и улегся на диване.

К вечернему чаю пришли Чухарев и Пафнутьев.

– Ну, садитесь, – пригласил их Патмосов. – Катя, наливай чай. Что узнали?

Пафнутьев откашлялся, принял от Кати стакан чая и стал рассказывать.

– И говорить‑то, собственно, нечего, – начал он. – Поехал я на Надеждинскую, как ты указал. Дворник у ворот дома, швейцар у подъезда. Ну, я к дворнику. Целковый в зубы: так и так, мол, рассказывай. Есть у Дьяковой горничная? Отвечает: «Как же – с, есть». – «А как зовут?» – «Агаша». Говорил он про нее, улыбался во всю рожу, – значит, хорошенькая. А только дело‑то выходит такое, что как есть за час до моего прихода в этот дом эта Дьякова уехала. Я вызвал Агашу, наплел ей всякой всячины, пошел с ней в трактир, и она рассказала, что ее барыня уехала с Чемизовым, а куда – не знает. Вот и все!

– Так, – сказал Патмосов. – Значит, уехала? С Чемизовым?

– С ним.

– Совершенно верно, – подтвердил Чухарев.

– Ну, а ты что узнал?

– Чемизов, Григорий Владимирович, дворянин, приехал в гостиницу» Бристоль», как видно по книге, седьмого декабря, а сегодня выбыл, отметившись за город.

– Куда – не показал?

– Нет. Чемоданы все уложил; два чемодана у него, очень хорошие. Говорят, барин был хороший, жил не скупясь, часто приезжал на автомобиле, по ночам возвращался поздно, просыпался также поздно, ездил в клуб и играл в карты.

– Так, – Патмосов пошел в свой кабинет, откуда снова вернулся с записной книжкой. – А вот тебе отметка, – сказал он, обращаясь к Чухареву. – Кругляков приехал в Петербург десятого октября, остановился по Литейному, пятьдесят один, выбыл тридцатого октября, первого ноября остановился в Толмазовом, дом три, выехал двадцать третьего ноября, двадцать пятого остановился на Невском, пятьдесят четыре, выехал пятого декабря, отметился за город. А господин Чемизов приехал в» Бристоль» седьмого декабря.

Чухарев ударил рукой по столу.

– Вот тут и надо мозгами раскинуть! – сказал Патмосов. – Кажется, у нас в руках ниточка. Сейчас я позвоню господину Прохорову. Видимо, он в эту барыню Дьякову влюблен и этого самого Чемизова ревнует, из‑за того так и хлопочет. – Патмосов подошел к телефону. – Барышня… четыреста двадцать восемь – сорок семь.

Прохоров сидел в кабинете, занимаясь просмотром кляузного дела, когда на столе зазвонил телефон.

Сергей Филиппович поспешно взял трубку и услышал голос Патмосова.

– Вот что, уважаемый Сергей Филиппович. Господин Чемизов вместе с госпожой Дьяковой сегодня уехали, а куда – неведомо. Теперь, изволите видеть, какого рода штука. У меня есть много подозрений, что господин Чемизов и господин Кругликов – одно и то же лицо.

У Прохорова екнуло в груди. Он сказал:

– Семечкин говорил, что тот рыжий.

– И рыжим, и брюнетом, и блондином сделаться плевое дело. А если вспомните, Семечкин указывал, что у господина Кругликова были черные глаза, несмотря на рыжие волосы, а господин Чемизов – сильный брюнет.

– Да, да! – спохватился Прохоров. – Так вы думаете, что он – убийца?

– Можно только предполагать, а так как, по вашим словам, госпожа Дьякова – богатая женщина, то надо думать, что этот господин Чемизов – специалист по богатым вдовам. Та несчастная Коровина тоже была состоятельной вдовой.

Прохоров побледнел.

– Да, да, верно! Так Елене Семеновне грозит, быть может, смертельная опасность? Вы так думаете?

– Можно так думать, – послышался ответ Патмосова. – Вы должны, уважаемый Сергей Филиппович, если вас интересует госпожа Дьякова…

– Очень, очень, – воскликнул Прохоров. – Ради нее я только и хлопочу.

– Так вот, Сергей Филиппович, если вы интересуетесь ею, то непременно должны узнать, куда они уехали. Я на вашем месте поехал бы за ними.

– Мне за ними?!

– Ведь вы же знаете ее! Ну, вот. И если бы вы их нашли да осторожненько последили за ними, а потом в случае какой‑нибудь опасности или чего‑нибудь подозрительного телеграфировали мне, то – как знать? – может быть, мы с вами сделали бы хорошее дело.

– Хорошо, я употреблю все усилия, чтобы узнать, куда они поехали. Наверное, она сказала своей хорошей знакомой, Горяниной. Я завтра узнаю от них.

– Отлично! А когда узнаете, то немедля поезжайте туда сами.

– Благодарю вас. Завтра утром я вас извещу. До свидания!

Прохоров повесил трубку, откинулся на спинке кресла и закрыл лицо руками. Страх наполнил его душу. Если действительно этот Чемизов – разбойник, проходимец, ловящий богатых вдов, то Дьякова находится в смертельной опасности. Негодяй завезет ее куда‑нибудь, убьет, ограбит и скроется.

Сергей Филиппович отложил в сторону бумаги и большими шагами стал мерить кабинет, погруженный в тяжелые думы. Он лег далеко за полночь, но не мог заснуть.

Утром он поехал к Горяниным.

Алексей Петрович собирался идти в суд.

– Что ты пришел ни свет ни заря? – с удивлением спросил он Прохорова.

– Я не к тебе. Мне Евгению Павловну.

– Пройди в столовую, я сейчас тоже, позавтракаем.

– Сергей Филиппович! – радушно воскликнула Евгения Павловна. – Здравствуйте, садитесь! Я сейчас вам налью кофе. Алексей тоже придет.

– Я к вам, – ответил Прохоров, целуя ее руку и садясь подле нее. – Вам сказала Елена Семеновна, куда она уехала?

– Уехала?

– А вы не знали?

– Я знала, что она собирается ехать, но она не приезжала проститься.

– Она уехала вчера вместе с Чемизовым.

– Вот какая торопливая! – засмеялась Евгения Павловна. – Загорелась, как порох. Бедная женщина! – Она сочувственно взглянула на гостя. – Этот Чемизов совершенно увлек ее.

– Совершенно, – глухим голосом повторил Прохоров. – А теперь я узнал ужасную вещь и хочу непременно ехать за нею.

– Что такое? – Горянина с испугом взглянула на Прохорова.

– Этот Чемизов – разбойник и убийца; его специальность – ограблять богатых вдов и убивать. Вы слыхали об изрезанной женщине?

– Ну?

– Это его рук дело! – ответил Прохоров.

– Что вы? – Горянина побледнела и откинулась на спинку стула. – Я этому не могу поверить; он был у нас.

– Что же? Разве мог знать Алексей Петрович, что вводит к себе в дом вора и убийцу? Я вам расскажу все по порядку.

– Подождите, я позову Алексея.

Евгения Павловна позвонила и приказала явившейся служанке:

– Скажите барину, что он непременно нужен мне.

Горничная ушла, и вскоре появился Алексей Петрович.

– Ну, что у вас такое?

– Слушай, что будет рассказывать Сергей Филиппович, – ответила ему жена. – Ты ввел к себе в дом мошенника и убийцу.

– Что?

– Вот слушай.

– Да, это очень возможно! – воскликнул Прохоров. – Я узнал вот что, – и он рассказал про Семечкина, про поиски Патмосова и про браслет.

– Э! – задумался Горянин. – Действительно, серьезное дело…

– Но Елену Семеновну нужно спасти! – сказала Горянина.

– Непременно, – отозвался Прохоров. – Я за ней поеду.

– Она говорила мне, что поедет с ним в Ялту.

– Ну, Ялта – небольшое место, – сказал Горянин, – там ты, Сергей, понятно, сумеешь найти их и спасешь нашу милую Елену Семеновну.

– Я еду сегодня же. Мне надо быть в Москве. Там я пробуду два дня, а потом поеду в Ялту. Но, если я не найду их, тогда что?

Горянин тихо свистнул.

– Понятно, трудно по России искать этого Чемизова: он мог уехать в одном направлении, пересесть, вернуться и поехать совсем в другую сторону. Не знаю, что тебе и посоветовать. Но ведь у вас такой советчик, как Патмосов. Чего лучше?

– Во всяком случае, – решительно заявил Прохоров, – я еду сегодня в Москву, заканчиваю свое дело, и оттуда в Ялту. Не найду там Елены Семеновны, протелеграфирую Патмосову. А если вы, дорогая Евгения, Павловна, что‑нибудь узнаете, то Богом молю вас… Эти два дня я в Москве. «Лоскутная» гостиница, а затем в Ялте. Телеграфируйте туда на станцию.

– Как только узнаю что‑нибудь, тотчас сообщу, – сказала Горянина. – Благослови вас Бог! Вы меня заразили страхом. Я теперь не буду спать ночи. Бедная Елена Семеновна! С ней, может быть, Бог знает что!

– Да, если все это так, то господин Чемизов, так сказать, – фрукт, – проговорил Горянин.

– Кандидат в каторжные работы, и я добьюсь этого, – сказал Прохоров. – По крайней мере, Патмосов почти не сомневается, что он – убийца Коровиной. Теперь задача – поймать его.

– Ну, благослови тебя Бог! – пожелал Горянин. Я тороплюсь.

Он пожал руку Сергею Филипповичу и, поцеловав жену, удалился.

Прохоров посидел еще несколько времени у Горяниных, выпил кофе. В тот же день он собрал необходимые бумаги, уложил чемодан и с одиннадцатичасовым поездом уехал в Москву.

XVI

Возобновившиеся разговоры

Графиня Фигли – Мигли устраивала обычный небольшой вечер с танцами для молодежи. В ее доме собрался избранный кружок, и в ярко освещенных богатых и уютных покоях чувствовалось оживление. В зале молодые люди танцевали под рояль, в соседней комнате играли в карты, а в уютной гостиной сидели пожилые люди и вели беседы на политические и общественные темы. Графиня переходила от группы к группе, с обворожительной улыбкой прикладывала к напудренному носу лорнет и очень ловко давала беседе то направление, которое желательно было в ее салоне. Здесь были и генерал Чупрынин, и прокурор Светевич, восходящее светило, которого прочили в министры, и остроумный Семен Николаевич Струков, молодой военный юрист, и генералы на действительной службе, и атташе посольства, и несколько дам высшего света.

Чупрынин окончил игру, встал и перешел в гостиную.

– Как играли? – обратился к нему молодой чиновник министерства иностранных дел.

– Скверно, – ответил Чупрынин. – Не везет в последнее время. Ну, ваше превосходительство, – обратился он к Светевичу, – как насчет» моей руки»?

Прокурор удивленно взглянул на генерала.

– Не понимаю, ваше превосходительство.

– Вот тебе раз! – воскликнул Чупрынин и обратился ко всем: – Вот вам и наша юридическая машина. Вообразите, в декабре месяце мой» Милорд»… собака у меня так зовется, страшный дог, огромнейшего роста… Да, так вот мой Милорд принес к нам в кухню оторванную, замерзшую женскую руку.

– Ах! – воскликнула подошедшая графиня Фигли – Мигли. – Какие вы ужасные вещи рассказываете! Откуда она достала эту руку?

– Со двора, графиня, – ответил Чупрынин. – После этого нашли еще одну ногу, а потом голову. Говорили, что зарезана прекрасная молодая женщина. Я все время жду, когда раскроется это преступление, и вот вам: до сих пор ничего неизвестно, а наш Петр Станиславович даже забыл об этом деле!

Прокурор снисходительно улыбнулся:

– Ваше превосходительство, если обнаружено преступление, то, могу вас уверить, преступник не может скрыться. Дело времени.

– Вот снова начинается тот же разговор! – вкрадчивым голосом произнес Струков. – Я опять протестую. Мы однажды уже вели с Петром Станиславовичем принципиальный спор. Он утверждает, что если раскрыто преступление, то преступник должен быть непременно найден, а я говорю, что, несомненно, есть преступники, не разысканные при наличности открытого преступления. Я даже указывал на несколько таких случаев.

– О, эти случаи! – небрежно протянул прокурор. – Они ничего не доказывают, потому что все указанные вами имели давность лишь одного года. Подождем, и преступники будут открыты.

– А помните, тогда на вечере у адвоката Горянина нам показали опыт внушения?

– Это не доказательство; это было нечто вроде фокуса.

– Да, – перебил генерал, – а как же с тем ужасным преступлением?

– Не могу вам сейчас сказать, ваше превосходительство, – ответил прокурор, – такая масса дел, что я временно упустил это дело из виду. Несомненно, следователь и полиция занимаются розысками, и наступит час, когда преступник будет схвачен.

– Но это ужасно! – воскликнула графиня. – Помилуйте, такое преступление в Петербурге! Да, да, я теперь его помню: нога, рука, потом голова – и молодая женщина. На всех это произвело удручающее впечатление. Я теперь опять буду с тревогою засыпать ночью. Как? До сих пор не найден убийца? И это в столице, в Петербурге, в Европе! Ай – ай – ай, ваше превосходительство! – Она закачала головой и поднялась, чтобы пригласить всех в богато убранную столовую, где был сервирован ужин. Все двинулись за нею.

Прокурор был уязвлен. Он вернулся домой в дурном настроении, а рано утром вызвал товарища прокурора:

– Слушайте, там у вас есть дело по убийству Коровиной. Неужели оно лежит без всякого движения?

– Я наведу справки, ваше превосходительство, – ответил товарищ прокурора и тотчас – к следователю: – Аникий Петрович, у вас есть дело об убийстве Коровиной. Неужели оно лежит без всякого движения?

– О, Господи! У. меня так много дел, дорогой мой! – раздражительно ответил старый следователь. – Может быть, и лежит, я, по крайней мере, давно о нем ничего не слышу.

– Непременно надо его двинуть, – распорядился товарищ прокурора, выходя из кабинета.

На другой день градоначальник, выслушав доклад начальника сыскной полиции, обратился к нему со следующими словами:

– Слушайте, у вас там есть следствие по делу об убийстве Коровиной. Все о нем говорят; до сих пор ничего не открыто. Надо обратить на него внимание и заняться розысками.

– Слушаю, ваше превосходительство! – ответил начальник сыскной полиции и в настроении вернулся в свою канцелярию. – Август Семенович, – обратился он к своему помощнику. – У вас там дело об убийстве Коровиной. Помните: рука, нога, а после голова…

– Как же, как же! – ответил помощник.

– Ведь это Бог знает что такое! До сих пор никаких результатов. Скоро год пройдет, а мы ничего не знаем. Надо искать.

– Я и то старался, но что делать, если утрачены все следы?

– Этого не может быть! В настоящее время об этом опять заговорил весь город. Там какой‑то генерал Чупрынин (он с огромным влиянием), графиня Фигли – Мигли – все кругом. Только и разговора и в конце концов обвиняют нас. Постарайтесь, уважаемый!

– Слушаю, – ответил тот и, едва войдя в свой кабинет, тотчас вызвал Чухарева и Калмыкова: – Господа! Непременно надо снова заняться делом об убийстве Коровиной. Это черт знает что такое! Походили, походили; поискали, поискали, да и рукой махнули?! Надо все время настойчиво искать, искать и искать! Извольте снова приняться за это дело.

– Слушаем, – ответили оба агента и, выйдя затем из кабинета, многозначительно переглянулись.

– Ничего! – сказал Чухарев, поднимая указательный палец. – Я убийцу найду. Ты не думай, что я не ищу!

Калмыков только покачал головой и предложил:

– Пойдем в» Плевну».

– В» Плевну»? Можно!

Проведя время как обычно, они расстались: один – в мрачном настроении, а другой – в веселом и радостном.

Чухарев тотчас же отправился к Патмосову:

– Борис Романович, за наше‑то дело снова взялись и шум подняли. Там где‑то упрекнули нас, что еще не нашли убийцы Коровиной, и теперь все всполошились.

– Ну и пускай! Ты только мне служи, и я тебе верно говорю: этого убийцу найдем!

Чухарев пожал ему руку.

– Это – моя карьера!

– Ну, и ты ее сделаешь, – Патмосов похлопал его по плечу и добродушно добавил: – Только теперь надо немедля докладывать мне обо всем.

– Это непременно.

XVII

Инженер

Прохоров приехал в Москву с тревожными думами о Дьяковой и Чемизове. До встречи с этим ненавистным человеком он не подозревал, что так безумно любит Елену Семеновну, а теперь не мог ни о чем думать, кроме как о ней, и всякое дело падало из его рук. Ревность сменялась глубоким сожалением об участи любимой женщины, попавшей в руки несомненного преступника. Сергею Филипповичу представлялись страшные картины, от которых он содрогался. Может ли он предупредить опасность? Надо ехать скорее в Ялту. И он лихорадочно торопился закончить свои дела в Москве.

В окружном суде Прохорову предстояла защита, да, кроме того, он должен был получить доверенности от своих новых клиентов и заключить с ними у нотариуса условия. Весь его день проходил в суетливой работе. В Москве трудно сделать какое‑нибудь дело без ресторана или трактира. Прохоров то обедал, то ужинал, то завтракал в лучших московских ресторанах, а потом ехал за город – опять‑таки в рестораны – и поздно ночью заканчивал свой день. Защита в суде не представляла трудности. Это было гражданское дело, к которому Прохоров тщательно подготовился. Идя в суд, проводя время со своими клиентами, сидя у себя в номере, Прохоров только и думал, что о Дьяковой. И теперь, когда он сидел в кофейне Филиппова и рассеянно пробегал глазами газетные столбцы, он думал только о ней и мысленно уже ехал в Ялту.

– Виноват, – услышал он знакомый голос.

Сергей Филиппович отодвинул газету и увидал господина в форме инженера путей сообщения, который задел стул его соседа и извинился. Прохоров взглянул на инженера и вздрогнул: не было никакого сомнения, что пред ним Чемизов.

Сергей Филиппович быстро встал, но потом одумался, снова опустился на стул и, прикрыв лицо газетой, стал следить за путейцем. Тот прошел мимо столиков и направился к выходу. Прохоров торопливо расплатился, вышел за ним и осторожно пошел сзади.

Мысли вихрем проносились в голове Сергея Филипповича. То ему казалось, что он ошибся и это – простое сходство; то делалось несомненным, что он видит Чемизова, который переоделся для каких‑то особых целей. Сергей Филиппович пристально всматривался в стройную фигуру, идущую ровным, медленным шагом, и все больше убеждался, что это – переодетый Чемизов, который вдруг исчез в подъезде большого дома. Прохоров последовал за ним и оказался у двери, на которой крупными буквами было написано: «Ломбард». Сергей Филиппович увидел, что инженер заложил какие‑то вещи в красных сафьяновых футлярах, затем вышел из ломбарда и сел на извозчика. Сергей Филиппович успел захватить другого. Ничего не подозревавший инженер подъехал к гостинице» Метрополь», расплатился с извозчиком и скрылся в подъезде. Прохоров переждал и вошел следом за ним.

– Скажите, пожалуйста, – обратился он к швейцару. – Сюда сейчас приехал инженер путей сообщения. Это, кажется, мой знакомый. Быть может, он остановился здесь?

– Инженер Платонов из Петербурга, – равнодушно ответил швейцар, – номер сто семнадцатый, третий этаж.

– Где у вас здесь телеграфная контора?

– Прямо, дверь направо.

Прохоров прошел в контору, сел к столу и быстро телеграфировал Патмосову: «Приезжайте немедленно. Здесь Чемизов».

Дома и тревога, и радость наполнили его сердце. Он радовался, что ему выпала такая удача, и в то же время тревожился, чувствуя, что Чемизов замышляет что‑то страшное. Чего ради он, приехав в Москву, переоделся и переменил фамилию? Прохоров не находил ответа. Он послал за справкой в адресный стол, желая найти Дьякову. Вечер он провел тревожно, и, когда лег спать, ему снились кошмарные сны. Он видел Елену Семеновну, которую душит Чемизов, а потом режет на мелкие куски и упаковывает в коробки; он, Прохоров, бросается к нему, а Чемизов с злою улыбкою поднимает нож и бросается на него. И Прохоров просыпался в поту, чувствуя боль от удара рукою о край ночного столика. Он снова засыпал тревожным сном, и снова кошмарные видения преследовали его.

Сергей Филиппович проснулся с головной болью. Ему не хотелось ничего делать, но через некоторое время он оделся и пошел к гостинице» Метрополь», словно его тянула туда неведомая сила. Ехали экипажи, громко звенели трамваи, раздавались смех, крики. Прохоров стал медленно ходить перед подъездом гостиницы. Он присматривался ко всем входившим и выходившим, но не видал ни Чемизова, ни Дьяковой.

Он вернулся к себе в» Лоскутную» гостиницу и увидел на столе справку из адресного стола. Волнение охватило его еще сильнее. Дьякова в Москве не значилась! Сергей Филиппович бросил справку на стол и растерянно стал ходить по комнате. Неужели Чемизов уже расправился с нею? Как хотелось ему видеть сейчас подле себя Патмосова.

Было опасно предпринять какие‑нибудь действия, и в то же время он боялся, что упустит благоприятный момент, и Чемизов успеет скрыться. Прохоров собирался послать вторую срочную телеграмму, как вдруг раздался стук в дверь и в номер вошел Пафнутьев. Сергей Филиппович бросился к нему:

– Семен Сергеевич! А где же Борис Романович?

– Он послал меня. Авось справимся и без него, – широко улыбнулся молодой помощник. Патмосова и, положив шляпу, опустился в кресло. – Вы не смущайтесь, Сергей Филиппович. Я тоже кое‑что понимаю.

– Помилуйте! Я в вас так же верю, как и в Бориса Романовича. Очень рад, что вы приехали. Отчего вы с таким запозданием?

– Запоздание на несколько часов. Я, собственно, приехал с первым утренним поездом, но нужно было исполнить кое – какие дела, кой – чем распорядиться и потом уже к вам. Ну, уважаемый Сергей Филиппович, рассказывайте: где и что вы видели?

– Погодите! Мы здесь в Москве, а по московскому обычаю, всухую ничего не делается. Я распоряжусь завтраком.

– Превосходно! – сказал Пафнутьев и вынул папиросу.

Прохоров позвонил, и скоро прислуга накрыла стол, уставив его бутылками, рюмками, посудою и вкусной едою.

Сергей Филиппович налил водки и чокнулся с Пафнутьевым.

– Ну, за успех нашего дела! – сказал последний, опрокидывая в рот рюмку. – Теперь будем есть и говорить. Рассказывайте, не теряя времени.

– Рассказывать, собственно, нечего, – ответил Прохоров. – Я встретил путейского инженера и всем существом почувствовал, что это – переодетый Чемизов. У него приделаны борода и усы рыжеватого цвета, но глаза он спрятать не мог. Я его выследил и узнал, что он остановился в гостинице» Метрополь» под именем инженера Платонова.

– Платонова? – ответил Пафнутьев. – Запишем! Когда вы его встретили?

– Только вчера. Я увидел его в кофейне Филиппова, оттуда он отправился в ломбард и там закладывал какие‑то футляры. Вслед за тем он проехал в гостиницу» Метрополь». Сегодня утром я часа два гулял перед гостиницей, но он не появился.