World of Warcraft: Джайна Праудмур. Приливы войны

– Но разве не в этом цель и задача стаи? – возразила Киннди. – Разве не в этом долг самого Аспекта? И разве ты, вроде как, не продолжаешь играть эту роль, пусть даже лишившись уникальных сил?

Калесгос устремил взор в даль. Когда он заговорил, голос его зазвучал и тише, и в то же время глубже, при этом все же оставаясь узнаваемым:

– «Магию должно регулировать, сдерживать и направлять. Но в то же время ею должно дорожить, ценить ее и не держать под спудом. И это противоречие придется решать тебе».

По спине Джайны пробежала дрожь. Киннди заметно присмирела. Взгляд Калесгоса прояснился, посветлел, и гость вновь обратился к хозяйкам.

– Некогда эти слова произнес Норганнон – титан, даровавший Малигосу силу Аспекта.

– Выходит, ты верно понял мою мысль, – сказала Киннди.

Осознав, что Калесгос ничуть не обижен, и решив, что ей разумнее всего придержать язык (пусть разбираются между собою сами), Джайна откинулась на спинку дивана и обратилась в слух.

– Любые слова можно понимать по-разному, – продолжал Калесгос. – Малигос предпочел счесть себя верховным хранителем магии. А когда ему пришлось не по нраву, как пользуются магией другие, решил отнять ее у всех, кроме себя самого и собственной стаи. Подумал, что только они могут ценить ее и дорожить ею. Я же предпочитаю регулировать, сдерживать и направлять лишь собственную магию. Служить для других примером. Вдохновлять остальных ценить ее и дорожить ею. А все, Киннди, вот почему: с тем, чем ты воистину дорожишь, тебе не захочется обращаться небрежно. То, что тебе дорого, не захочется держать под спудом – напротив, им захочется поделиться. Вот так я хранил магию этого мира, и храню по сю пору. Но теперь я больше не Аспект, а просто вожак стаи. И в этой роли, поверь, более чем рад помощи Кирин-Тора и всякого, кто пожелает помочь.

Киннди задумалась, болтая в воздухе не достающей до пола ногой. Превыше всего на свете гномы ценили логику, и методический ум позволял Киннди оценить слова Кейлека по достоинству. Поразмыслив, она согласно кивнула и заговорила:

– Тогда расскажи нам, что обещает затронуть всех и каждого на Азероте.

Извиниться за свое поведение она даже не подумала, однако недоверия к вожаку стаи синих драконов, очевидно, более не питала.

По-видимому, сия перемена не укрылась и от Калесгоса.

– С реликвией, известной как Радужное Средоточие, издавна хранившейся в стае синих драконов, вы, безусловно, знакомы, – сказал он, обращаясь к обеим хозяйкам.

– Да. С ее помощью Малигос создавал волноловы, перенаправлявшие токи магической силы Азерота в Нексус, – ответила Киннди.

Пожалуй, Джайна уже поняла, в чем дело, но всей душой надеялась, что неправа.

– Верно, так оно и было, – подтвердил Калесгос. – И эту древнюю реликвию у нас похитили.

Киннди побледнела, как полотно. Глаза Джайны округлились от ужаса. Каково сейчас Калесгосу? Этого ей было даже не вообразить, и она выпалила первое, что пришло на ум:

– Спасибо… за то, что ты решил довериться нам и просить нас о помощи.

С этими словами, повинуясь внезапному порыву, она крепко стиснула его руку. Калесгос бросил взгляд вниз, вновь взглянул ей в глаза и кивнул.

– Говоря, что беда коснется всех и каждого, я вовсе не преувеличивал. Я известил обо всем Ронина, а после полетел прямо сюда. И ты, юная леди, – сказал он, обращаясь к Киннди, – узнала об этом третьей, если не принимать в счет драконов.

– Я… я польщена, – запинаясь, пролепетала Киннди.

Теперь от ее подозрений и недоверия к Кейлеку не осталось и следа. О «сущих выдумках» больше не могло быть и речи: Калесгос говорил чистую правду.

– Что известно о похищении? – спросила Джайна. Ей не терпелось перейти к практическим материям: что уже выяснено, что следует выяснить, и что тут (будем надеяться) можно предпринять.

Калесгос коротко рассказал обо всем. С каждым его словом сердце Джайны сжималось сильнее и сильнее. Радужное Средоточие похищено неведомым врагом, сумевшим справиться с пятью драконами?!

– Чем предложил помочь Ронин? – спросила она, сама удивившись, как слабо, как безнадежно звучит ее голос.

Побледневшая сильнее прежнего, Киннди хранила молчание.

Калесгос отрицательно покачал головой.

– Ничем. Во всяком случае, пока – ничем. Я смог почувствовать, в каком направлении уносят Радужное Средоточие. С немалым трудом, однако смог. Это и привело меня в Калимдор – то есть, к тебе, Джайна… – С этим он умоляюще простер к ней руки. – Я – вожак стаи синих драконов. Мы понимаем магию. У нас есть собственные книги – такие древние, каких ты и не видела. Нам не хватает другого – ваших ресурсов. Я не настолько самонадеян, чтоб полагать, будто мы знаем все на свете. Порой некоторым магам, не имеющим ничего общего с драконьим родом, приходит в голову такое, о чем ни один дракон не мог бы и помыслить. Вот тут-то ты и могла бы мне помочь… если пожелаешь.

– Разумеется, – ответила Джайна. – Я позову верховного мага Тервоша, и мы подумаем обо всем сообща.

– Может, для начала позавтракать? – вмешалась Киннди.

– Безусловно, – согласился Калесгос. – Какие же размышления на голодный желудок?

Мало-помалу Джайна слегка воспрянула духом. Кейлек способен следить за перемещениями похищенной реликвии и к тому же охотно, если не сказать больше, примет помощь. И, наконец, он прав: какие размышления на голодный желудок?

Встретившись с нею взглядом, Калесгос улыбнулся, и в сердце Джайны забрезжила надежда. Все будет хорошо. Пропажа вскоре отыщется. Главное – не терять веры в себя.

С этими мыслями она поднялась, и все трое направились в столовую.

После завтрака они впятером – Джайна, Калесгос, Тервош, Страдалица и Киннди – с головой окунулись в работу и поиски. Киннди отправилась в Даларан, где, с благословения Ронина, имела доступ к библиотеке. В этот момент Джайна завидовала ей от всей души.

– Помнится, некогда эти обязанности возлагали на меня, – сказала она, обнимая ученицу на прощание. – А рыться в древних томах и свитках, хотя бы затем, чтобы просто узнать что-то новое, я любила больше всего на свете.

Сердце слегка защемило от грусти. Да, «новый Даларан» был прекрасен, но ей, Джайне, в нем больше не было места.

– Наверное, это куда веселее, если от изысканий не зависит судьба всего мира, – угрюмо ответила Киннди, и с этим нельзя было не согласиться.

Страдалица, возглавлявшая сеть шпионов Джайны, покинула башню, едва услышав дурные вести.

– Отправлюсь в поле и посмотрю, что сумею узнать, – пояснила она. – Мои шпионы работают исправно, но могут не понимать, на что обращать внимание в такой ситуации. Думаю… – тут она смерила пристальным взглядом Калесгоса, – думаю, в обществе этой персоны вам, госпожа, ничто не угрожает.

– Да, Страдалица, пожалуй, моих способностей и способностей бывшего Аспекта довольно, чтобы справиться с любой мыслимой опасностью, – сказала Джайна.

В ее голосе не слышалось ни единой шутливой нотки: кто-кто, а она-то знала, насколько серьезно Страдалица относится к службе.

Еще раз смерив Кейлека взглядом, ночная эльфийка вновь повернулась к Джайне и отсалютовала ей.

– Леди…

Как только Киннди со Страдалицей удалились – каждая по своим делам, Джайна взглянула на Тервоша с Калесгосом, резко кивнула и заговорила:

– Ну что ж, за дело. Кейлек… ты говорил, что можешь чувствовать, куда несут Радужное Средоточие. Отчего ты просто не последовал за ним? Зачем обратился ко мне?

Калесгос уныло опустил взгляд.

– Я говорил, что смог это почувствовать. Но след… исчез вскоре после того, как я достиг Калимдора.

– Что? – раздраженно вскинулся Тервош. – Не могло же чутье ни с того ни с сего отказать!

– Могло, – с усилием возразила Джайна. – Могло. Кто бы ни похитил эту вещь, он должен обладать немалой силой, если уж сумел победить пятерых драконов. Однако в то время похитители знали о Радужном Средоточии слишком мало, а потому не смогли полностью скрыть похищение. Таким образом, Кейлек сумел проследить за ними.

– В точности мои мысли, – подтвердил Калесгос. – В какой-то момент они либо узнали о Радужном Средоточии больше прежнего, либо нашли достаточно сильного мага, который сумел укрыть от меня его излучение.

Тервош на миг спрятал лицо в ладонях.

– Тогда… это в самом деле маг великой силы.

– Верно, – согласилась Джайна, наперекор дурным известиям гордо вскинув голову. – Возможно, у них имеется сильный маг, а то и не один. Но у нас – тоже. Вдобавок, на нашей стороне тот, кто знает о Радужном Средоточии все – всю подноготную. Давай-ка лучше помолчим, и пусть Кейлек нас просветит.

– Что же вам нужно знать?

– Все, – твердо ответила Джайна. – Основами не ограничивайся. Нам нужны все подробности. Полезным может оказаться даже нечто, на первый взгляд совершенно незначительное. Мы с Тервошем должны знать все, что известно тебе.

– Это может занять немало времени, – со скорбной улыбкой предостерег Калесгос.

Так оно и вышло. Он говорил, пока не настало время обедать, затем все трое прервались, чтоб наскоро перекусить, затем рассказ продолжился до самого ужина и продолжался после. Да, от стольких речей охрипнет даже дракон! Дело двигалось к полуночи, и наконец, все трое с отяжелевшими веками разбрелись по спальням. Неизвестно, каково спалось остальным, но что до Джайны – ее всю ночь терзали кошмарные сны.

Проснувшись наутро, она почувствовала себя вялой и нисколько не отдохнувшей. Против обыкновения, прийти в себя не помог даже ежеутренний ритуал, да еще небо, как на грех, затянуло густыми низкими тучами, а в груди словно бы прочно угнездилась какая-то неведомая тяжесть. Не желая смотреть в лицо ненастного дня, Джайна вздохнула, задернула шторы и отправилась вниз.

Стоило ей войти в крохотную гостиную, Калесгос дружески улыбнулся, но тут же заметил ее бледность, и улыбка его увяла.

– Не спалось?

На это Джайна только покачала головой.

– А тебе?

– Нет, я выспался неплохо. Вот только дурные сны… Пожалуй, тут виноват твой повар. Ужин был на славу, однако в каком-то из блюд наверняка притаился ломтик недоваренной картошки.

Несмотря на отчаянное положение, Джайна невольно хмыкнула.

– Хорошо же. С этой минуты творить всю еду будешь ты – вот тогда и узнаешь, как привередничать, – с шутливой укоризной в голосе сказала она.

Кейлек в притворном ужасе вытаращил глаза. Встретившись взглядами, оба немедля посерьезнели.

– Похоже, неподходящее сейчас время для шуток, – со вздохом сказала Джайна.

С обычной скрупулезностью отмерив заварку, она поставила чайник на огонь.

– Похоже, – согласился Кейлек, вопреки шутливым упрекам в адрес повара накладывая себе яичницы, колбасок из кабанятины и овсянки. – Но это не так.

– Ну, почему же, – возразила Джайна, наполнив свою тарелку и усаживаясь рядом, – бывает ведь, что юмор неуместен.

– Бывает, – подтвердил Кейлек, впившись зубами в колбаску. – Но веселье – настоящее веселье, облегчающее душу, а с тем и лежащий на душе груз – уместно всегда. Знаешь, – продолжал он, прожевав кушанье, – я процитировал вам с Киннди не все, что… нет, «услышал» тут не подходит – скорее, «воспринял» от Норганнона.

Чайник на плите засвистел. Джайна поднялась, сняла его с огня и налила обоим чаю.

– Вот как? Отчего же?

– По-моему, мисс Киннди пребывала не в том расположении духа, чтобы понять ее верно.

Поставив перед ним чашку, Джайна уселась на место.

– А я?

На лице Кейлека мелькнуло странное выражение.

– Ты? Возможно.

– Так досказывай же.

Кейлек смежил веки, и вновь его голос изменился – зазвучал мягче, глубже… иначе:

– «Уверен, ты обнаружишь, что дар мой тебе – не только великий долг, хоть это и так, но и великая радость – и это тоже так! Так будь же верен долгу… и радуйся жизни».

От этих слов сердце непривычно затрепетало в груди. Неотрывно глядя в синие глаза Кейлека, Джайна молчала, пока он не приподнял бровь, приглашая ее ответить. Опустив взгляд, волшебница помешала овсянку в миске.

– Я… я говорила Киннди чистую правду, – с легкой запинкой сказала она, задумчиво поджав губы. – Я наслаждалась учебой. Я любила ее. Любила Даларан. Помню, как… занимаясь, напевала себе под нос. Ароматы цветов, лучи солнца, радость учебы, и практики, и, наконец, постижения заклинаний… Ветки над головой, сыр, яблоки, свитки…

Слегка порозовев от смущения, Джайна улыбнулась и рассмеялась.

– Радость, – негромко подытожил Кейлек.

Наверное, он был прав. Как же приятно было перенестись на минуту в то давнее-давнее время… но тут в голове возникли новые воспоминания. В один из тех радостных дней к ней подошел Кель’тас, а следом за ним – он, Артас…

Улыбка разом поблекла.

– Что случилось? – мягко спросил Кейлек. – Отчего солнце скрылось за тучей?

Джайна снова поджала губы.

– Просто… у всех нас есть призраки прошлого. Быть может, даже у драконов.

– Вот оно что, – сочувственно вздохнул Кейлек. – Ты вспомнила того, кого любила и потеряла. Возможно… Артаса?

Джайна заставила себя проглотить еще ложку овсянки, хотя неизменно вкусный завтрак в эту минуту казался мерзкой слизью, кивнула и раскрыла рот, чтобы переменить тему, но Кейлек не отступал:

– У всех у нас свои призраки, Джайна. Даже у драконов и даже у Аспектов. Тоска о призраках прошлого едва не погубила Алекстразу, саму Хранительницу Жизни.

– О Кориалстразе… о Красе… – проговорила Джайна. – Я много раз видела его в Даларане, но на деле так и не познакомилась с ним. И даже не подозревала, кто он.

– Об этом вряд ли хоть кто-нибудь подозревал. Да, о Кориалстразе. Он отдал жизнь, чтобы спасти всех нас, а мы поначалу считали его изменником.

– Включая и тебя, и Алекстразу?

– Мы не хотели допускать об этом и мысли, однако сомнения проникли даже в наши сердца, – неохотно признался Кейлек. – Есть свои призраки и у меня, Джайна. Один – человеческая девушка с золотистыми, как у тебя, волосами и великой душой. Однако она была вовсе не просто девушкой. Она была прекрасна, мудра, несказанно сильна, но время, проведенное в образе простой девушки, прибавило к ее силе любовь и сострадание.

Джайна отвела взгляд. Она понимала: речь идет об Анвине, о воплощенной энергии Солнечного Колодца, и прекрасно помнила, что с нею случилось. С виду – простая девушка, на деле же – нечто намного большее, она пожертвовала человеческим обликом ради истинного, то есть – пожертвовала собственной жизнью.

– Другая – это драконица, прекрасная как лед в лучах солнца, пожелавшая стать моей супругой… – Словно внезапно вспомнив о присутствии Джайны, он мимолетно улыбнулся ей. – Правда, с нею вы вряд ли смогли бы поладить. Она никогда не понимала моего интереса к…

– К низшим расам?

– Я никогда вас так не называю, – резко сказал Кейлек. Пожалуй, в эту минуту Джайна впервые увидела в его глазах – в глазах синего дракона – искорки гнева. – Те, кто не родился драконом, вовсе не низшие. Прошло немало времени, прежде чем Тиригоса сумела это понять. Вы просто… не такие, как мы. А в некоторых отношениях, возможно, и лучше нас.

Джайна изумленно вскинула золотистые брови:

– Как же тебе могли прийти в голову такие слова?

– Сыр, яблоки и свитки, – с улыбкой напомнил Кейлек. – Таким образом, ты познала истинную простую радость, еще не разменяв двух десятков лет. Вот это, на мой взгляд, и делает вас столь… изумительными.

Глава шестая

Подробные указания не заставили себя ждать. Затея Гарроша Бейну ничуть не нравилась, однако если отказаться, вождь обрушит на него – и на всех тауренов – всю мощь Орды. Насчет идеализма Отрекшихся, эльфов крови и гоблинов Бейн никаких иллюзий не питал: у этих – собственные планы. Да, орки дружили с тауренами с давних времен, но недовольных среди них было мало, а тролли попросту не могли рисковать. Отказавшись выполнить приказ и тем самым бросив Гаррошу столь откровенный вызов, таурены останутся одни.

Смяв в кулаке письмо, Бейн с мрачной миной повернулся к Хамуулу Руническому Тотему.

– Начинаем готовиться, – велел верховный вождь. – По крайней мере, первая часть войны, в которую нас втягивает Гаррош, хоть немного отдает справедливостью.

Приказы были ясны. Бейну надлежало собрать «не менее двух дюжин храбрецов», верхом на кодо и с боевым оружием, и подойти к крепости Северной Стражи с запада. В пути к ним присоединятся тролли, хотя путь с островов Эха в Мулгор неблизок. Орки выступят из Оргриммара, Отрекшиеся, гоблины и эльфы крови погрузятся на корабли, встретят их в порту Кабестана, а затем все они немедля направятся к крепости Северной Стражи, на соединение с тауренами.

Когда-то Мулгор отделяли от крепости Северной Стражи лишь иссохшие земли Степей да маленький городок под названием Лагерь Таурахо. В те времена самой серьезной проблемой были набеги свинобразов. Теперь же Бейну предстояло провести своих воинов мимо руин Таурахо и пересечь земли, не так давно названные Кровавыми полями.

Во исполнение приказов, пришедшихся ему так не по нутру, Бейн как можно тише и незаметнее собрал воинов по свою сторону Великих врат. Стояли они, как приказано, молча – только доспехи поскрипывали, да порой кодо били копытами оземь. Чувствуя нарастающее напряжение, Бейн не уставал удивляться: как же его не чувствуют силы Альянса там, за стеной? Дабы убедиться, что караулы Альянса будут захвачены врасплох, он выслал вперед нескольких лазутчиков, но все в один голос докладывали, что караульных в этот час почти нет. Тогда двое тауренов, стараясь остаться незамеченными, опустили вниз смотровые площадки и отправились в дальнюю разведку. В темноте они видели лучше, чем люди, а кроме того, солдатам Альянса хватило ума палить костры ночь напролет.

– Верховный вождь, – доложил один из разведчиков, стараясь говорить как можно тише, – там тролли. В холмах их битком. Ждут только твоей команды.

– А солдат, судя по кострам, не больше обычного, – добавил второй. – Нападения не ожидают.

При мысли о том, что он должен сделать, у Бейна защемило сердце.

– Ступай к Вол’джину. Скажи: пусть атакует по готовности. Как только они схватятся с Альянсом, мы откроем Великие врата и поддержим атаку.

Лазутчик кивнул, развернулся и полез вверх, на холм, примыкавший к воротам. Бейн оглядел собравшихся тауренов, едва различая их силуэты в свете нескольких факелов. С ним шли около пяти дюжин воинов и многие другие, кому предстоит важное дело уже через несколько секунд после начала боя – друиды, шаманы, целители, не считая прочих бойцов всех мастей.

Он поднял руку, убедился, что все его видят, и принялся ждать. Сердце в груди забилось быстрее прежнего: раз, два, три…

За воротами раздались леденящие кровь боевые кличи – тролли пошли в атаку. Бейн резко опустил руку. С той стороны послышался лязг оружия, гневные крики людей и дворфов, глухие удары и свист стрел, выпущенных из баллист. Двое дюжих тауренов по эту сторону ворот закряхтели, напрягая все силы, их массивные тела задрожали от натуги, толстые канаты натянулись, ворота заскрипели и пошли вверх.

Караульные из крепости Северной Стражи были захвачены врасплох. Тауренские воины с ревом хлынули сквозь ворота наружу и бросились в схватку. Рогатые таурены вместе с зеленокожими и синекожими троллями намного превосходили людей и дворфов в числе, а грозные баллисты Альянса еще следовало перезарядить и навести на цель, причем времени-то на это не было. Оставалось одно: отчаянное, беспорядочное сопротивление без единого шанса на победу.

Одному из солдат хватило ума с возгласом «За Альянс!» броситься на самого Бейна. Взмах палицей – и простой, военного образца меч противника переломился надвое. Блеснув в тусклом свете, обломок клинка взвился в воздух и канул в темноту. Новый взмах палицей – и… Конечно, защитить от дробящего оружия кольчуга не могла. Удар был так силен, что обмякшее тело солдата отлетело далеко в сторону.

Еще несколько воплей троллей и тауренов – и лязг оружия стих.

– Тролли, стой! – скомандовал Вол’джин.

– Таурены, ко мне! – крикнул Бейн.

На миг все вокруг стихло, а затем ночной воздух задрожал от торжествующих криков. Бейн огляделся. С момента начала боя не прошло и пары минут, а все было кончено.

– Хорошее начало. Добрая примета, – сказал Вол’джин, но Бейн покачал головой:

– Если хоть кому-то из солдат Альянса удалось улизнуть, ничего доброго нас не ждет. Под покровом ночи они могут предупредить своих в крепости.

– Тогда лучше нам поспешить к Северной Страже.

Вперед выслали несколько лазутчиков. Тем временем объединенные силы троллей и тауренов перегруппировались и, дождавшись донесений разведки, двинулись на восток, к крепости Северной Стражи. В пути Вол’джин пришпорил ящера и поравнялся с кодо Бейна.

– После того, как мы разошлись из Оргриммара, – заговорил тролль, – кой-кого из орков, что головой кивали, когда Эйтригг держал речь, что-то… нигде не видать.

Бейна как громом ударило.

– Выходит, Гаррош казнит тех, кто с ним не согласен?!

– Пока что нет. Однако кор’кронцы – особенно тот, серый – шастают по улицам туда-сюда. Только и ждут, когда кто скажет хоть слово, что придется им не по нраву. А как услышат… Одних арестуют на месте, за другими приходят тишком. Вон тот торговец грибами – на несколько дней лавку закрыл и пропал, а после воротился весь избитый, будто в драку встрял не на той стороне. А некоторые… те вовсе назад не вернулись.

– Политические заключенные?

Вол’джин кивнул.

– Так что мы, тролли, рот держим на замке.

Бейн фыркнул от возмущения:

– Может, Гаррош не знает, что творит Кор’кронская стража? Да, голова у него горяча, но… не мог же он, в самом деле, отдать такой приказ.

Но Вол’джин лишь с отвращением махнул длинной ручищей.

– Э-э… – скептически протянул он. – К Гаррошу нынче и не пробьешься. Я слышал, к нему даже Эйтригга пускают, только если Гаррош сам пожелает. И то он в это время со всех сторон охраной окружен. Все твердит: «Орда может то, Орда может се», а отчего в себе так уверен, какая на то причина… – тролль вновь безнадежно махнул рукой. – Не могу знать, известно ли ему, что вытворяют кор’кронцы. Но и будто он ничего не ведает, утверждать не возьмусь. Так или иначе… нынче Оргриммар для меня страшней самого темного вуду.

– Значит… его никак не остановить. Ни пробиться к нему, ни разубедить. А между тем все это безумие нарастает.

– Такие дела, дружище.

Бейн негромко заворчал, оглядывая своих воинов. В голове его зрел план. Да, дерзко, рискованно, дорого может обойтись… но этот план вполне мог спасти народ тауренов.

И даже всю Орду.

– Но почему мы ничего не находим?

Эти слова сорвались с языка помимо ее собственной воли, и, стоило им прозвучать, Джайне немедля захотелось вернуть их назад. Кейлек, Тервош и Киннди, вернувшаяся из Даларана аж с двумя сундуками, битком набитыми свитками, магическими предметами и книгами, которые, по мнению Кирин-Тора, могли помочь в розысках, разом оторвались от чтения и изумленно уставились на нее.

Джайна прикусила губу.

– Простите, – сказала она. – Обычно за мной… такого не водится.

– Это верно, леди, – с мягкой улыбкой подтвердил Тервош. – Однако и положение наше вряд ли можно назвать обычным.

Обычно Джайна была одновременно мечтательницей и реалисткой. Кстати, реалисткой окрестил ее Артас. Не в последнюю очередь благодаря сему сочетанию она и сделалась столь искусным магом. Над любой задачей ее любознательный, непоседливый ум трудился методически, планомерно, пока не находил решения. Сказывалось это и на дипломатических делах: да, ей был отнюдь не безразличен результат, однако ради этого результата она усердно трудилась, работала, а вовсе не топала ногой, не пускала слезу, не издавала жалобных криков вроде: «Но почему же мы ничего не находим!?».

– Верховный маг прав, – сказал Калесгос. – Всем нам сейчас очень нелегко. Быть может, стоит устроить недолгий перерыв?

– Мы уже делали перерыв на обед, – возразила Киннди.

– Ну да – четыре часа тому назад, – напомнил Кейлек. – С тех пор никто не шевельнулся, не распрямил спины, не сделал ровным счетом ничего. Все только таращились в книги. Так недолго напрочь утратить способность заметить что-либо, даже под самым носом.

Джайна протерла ноющие глаза.

– Еще раз прошу меня извинить. Возможно, Кейлек нашел ту самую причину, из-за которой мы до сих пор ничего не нашли.

Слова свои она слегка подчеркнула, дабы все поняли: волшебница прекрасно понимает, как это будет воспринято.

– А по-моему… – начала было Киннди.

– Ты еще молода, – перебил ее Тервош, – и сил у тебя – хоть отбавляй. А нам, старикам, без отдыха никак. Нет, если угодно, оставайся здесь и читай, но я пойду и малость потружусь в саду. Как раз кое-какие травы пора собирать.