Блистательный Санкт-Петербург (сборник)

Николай Яковлевич Агнивцев

Блистательный Санкт-Петербург (сборник)

1. Блистательный Санкт-Петербург

В моем изгнаньи бесконечномЯ видел все, чем мир дивит:От башни Эйфеля – до вечныхЛегендо-звонных пирамид!..И вот «на ты» я с целый миром!И, оглядевши все вокруг,Пишу расплавленным АмпиромНа диске солнца: «Петербург».

2. Вдали от тебя, Петербург

Ужель в скитаниях по миpyВас не пронзит ни разу, вдруг,Молниеносною рапирой —Стальное слово «Петербург»?Ужели Пушкин, Достоевский,Дворцов застывший плац-парад,Нева, Мильонная и НевскийВам ничего не говорят?А трон Российской КлеопатрыВ своем саду?.. И супротив«Александринскаго театра»Непоколебленный массив?Ужель неведомы вам даже:Фасад Казанских колоннад?Кариатиды Эрмитажа?Взлетевший Петр, и «Летний Сад»?Ужели вы не проезжали,В немного странной вышине,На старомодном «Империале»По «Петербургской стороне»?Ужель, из рюмок тонно-узкихЦедя зеленый Пипермент,К ногам красавиц петербургскихВы не бросали комплимент?А непреклонно-раздраженныйЗаводов Выборгских гудок?А белый ужин у «Донона»?А «Доминикский» пирожок?А разноцветные цыганеНа «Черной речке», за мостом,Когда в предутреннем туманеВсе кувыркается вверх дном;Когда моторов вереницаЛетит, дрожа, на «Острова»,Когда так сладостно кружитсяОт Редерера голова!..Ужели вас рукою страстнойНе молодил на сотню лет,На первомайской сходке – красныйБурлящий Университет?Ужель мечтательная ШураНе оставляла у окнаВам краткий адрес для амура:«В. О. 7 л. д. 20-а?»Ужели вы не любовалисьНа Сфинксов фивскую чету?Ужели вы не целовалисьНа «Поцелуевом мосту»?Ужели белой ночью в маеВы не бродили у Невы?Я ничего не понимаю!Мой Боже, как несчастны вы!..

3. Гранитный барин

Париж, Нью-Йорк, Берлин и Лондон!Какой аккорд! Но пуст их рок!Всем четырем один шаблон дан,Один и тот же котелок!Ревут моторы, люди, стены,Гудки, витрины, провода…И, обалдевши совершенно,По крышам лупят поезда!От санкюлотов до бомондаВ одном порыве вековомПариж, Нью-Йорк, Берлин и ЛондонНесутся вскачь за пятаком!..И в этой сутолке всемирнойОдин на целый мир вокругБрезгливо поднял бровь АмпирныйГранитный барин Петербург!

4. Санкт-Петербургские триолеты

Скажите мне, что может бытьПрекрасной Невской перспективы,Когда огней вечерних нитьНачнет размеренно чертитьВ тумане красные извивы?!Скажите мне, что может бытьПрекрасней Невской перспективы?Скажите мне, что может бытьПрекрасней майской белой ночи,Когда начнет Былое витьСедых веков седую нитьИ возвратить столетья хочет?!Скажите мне, что может бытьПрекрасней майской белой ночи?Скажите мне, что может бытьПрекрасней дамы петербургской,Когда она захочет свитьЛюбви изысканную нитьРукой небрежною и узкой?!Скажите мне, что может бытьПрекрасней дамы петербургской?

5. Странный город

Санкт-Петербург – гранитный город,Взнесенный оловом над Невой,Где небосвод давно распоротАдмиралтейскою иглой!Как явь, вплелись в твои туманыВиденья двухсотлетних снов,О, самый призрачный и странныйИз всех российских городов!Недаром Пушкин и Растрелли,Сверкнувши молнией в веках,Так титанически воспелиТебя в граните и в стихах.И майской ночью в белом дыме,И в завываньи зимних пургТы всех прекрасней, несравнимыйБлистательный Санкт-Петербург!

6. У Александринского театра

Там, где Российской КлеопатрыЧугунный взор так горделив,Александрийского театраЧеканный высится массив.И в ночь, когда притихший НевскийГлядит на бронзовый фронтон,Белеет тень КомиссаржевскойСредь исторических колонн…Ты, Петербург, с отцовской ласкойГордишься ею!.. Знаю я:Была твоей последней сказкойКомиссаржевская твоя.Нежнее этой сказки нету!Ах, Петербург, меня дивит,Как мог придумать сказку этуТвой размечтавшийся гранит?!

7. Санкт-Петербург

Ах, как приятно в день весеннийУрвать часок на променадИ для галантных приключенийЗайти в веселый «Летний сад».Там, средь толпы жантильно-гибкой,Всегда храня печальный вид,С разочарованной улыбкойПоручик Лермонтов стоит!..Ах, Санкт-Петербург, все в тебе очень странно,Серебряно-призрачный город туманов…Ах, Петербург, красавиц «мушки»,Дворцы, каналы, Невский твой!И Александр Сергеич ПушкинУ парапета над Невой!А белой ночью, как нелепость,Забывши день, всю ночь без снаНа «Петропавловскую крепость»Глядеть из темного окна!..И, лишь запрут в «Гостинном» лавки,Несутся к небу до утраРыданье Лизы у «Канавки»И топот Медного Петра!..Ах, Санкт-Петербург, все в тебе очень странно,Серебряно-призрачный город туманов…Ах, Петербург, красавиц «мушки»,Дворцы, каналы, Невский твой!И Александр Сергеич ПушкинУ парапета над Невой!

8. Петр I

Москва и Киев задрожали,Когда Петр, в треске финских скал,Ногой из золота и сталиБолото невское попрал!..И взвыли плети!.. И в два счета —Движеньем Царской длани – вдруг —Из грязи Невского болота —Взлетел Ампирный Петербург:И до сих пор, напружив спины,На спинах держат град старинныйСто тысяч мертвых костяковБезвестных русских мужиков!..И вот теперь, через столетья,Из-под земли, припомнив плети,Ты слышишь, Петр, как в эти дниТебе аукают они?!..

9. Случай на Литейном проспекте

В этот вечер над НевоюВстал туман!.. И град ПетраЗапахнулся с головоюВ белый плащ из серебра…И тотчас же, для начала,С томным криком, вдалеке,Поскользнулась и упалаДама с мушкой на щеке.– На Литейном, прямо, прямо,Возле третьего угла,Там, где Пиковая Дама,По преданию, жила.И в слезах, прождав не мало,Чтобы кто помог ей встать,В огорченьи страшном сталаДама ручками махать.И на зов прекрасных ручек,К ней со всех пустившись ног,Некий гвардии поручикМигом даме встать помог!– На Литейном, прямо, прямо,Возле третьего угла,Там, где Пиковая Дама,По преданию, жила.Что же дальше? Ах, избавьте!Не известен нам финал.Мы не видели… – Представьте,Нам… туман… там помешал…Мы одно сказать лишь можем:Был поручик очень мил!..И затем, одним прохожимПоцелуй услышан был!– На Литейном, прямо, прямо,Возле третьего угла,Там, где Пиковая Дама,По преданию, жила.

10. На «Стрелке»

Ландо, коляски, лимузины,Гербы, бумажники, безделки,Брильянты, жемчуга, рубины —К закату солнца – все на «Стрелке»!Струит фонтанно в каждой дамеАккорд Герленовских флаконов,И веет тонкими духамиОт зеленеющих газонов!И в беспрерывном лабиринтеГербов, камней и туалетовПриподымаются цилиндрыИ гордо щурятся лорнеты.И Солнце, как эффект финальный,Заходит с видом фатоватымДля Петербурга специально —Особо-огненным закатом

11. Дама на свиданьи

Вы не видали господина,Виновника сердечных мук?На нем – цилиндр и пелеринаИ бледно-палевый сюртук.Вот как зовут его? – Не помню.Вчера в «Гостинном» у воротБез разрешения его мнеПредставил просто сам Эрот!Он подошел с поклоном низким,Корректно сдержан al'anglaise,Тихонько передал записку,Приподнял шляпу и – исчез!Но где ж записка? – Ради Бога!Ах, вот она! Лети, печаль!Вот: «Николай Васильич Гоголь»…Вы не слыхали? – Очень жаль!

12. В. О. 17 л.

Вот раскрытое окошко!..И задумчиво сидитВ том окошке рядом с кошкойГоспожа Агнесса Шмидт.Где-то мерно бьет «12»…И, взглянувши на чулки,Стала тихо раздеватьсяГоспожа Агнесса… И —Ах, Агнессочка, Агнессочка!..Опустилась занавесочка!..Через миг довольно резко,Совершенно невзначай,Вдруг поднялась занавеска!..– Ай, Агнесса! Ай-яй-яй!..Рядом с ней, в любви неистов,В совершенном забытьиГосподин судебный приставСтрастно шепчет что-то… И —Ах, Агнессочка, Агнессочка!..Опустилась занавесочка!Через миг, ужасно резко,Чьей-то гневною рукойВновь поднялась занавеска!– Ой, Агнесса! Ой-ой-ой!..Ах, как грустно! Ах, как жалкоНеудачников в любви!Муж Агнессы с толстой палкойК ним подходит быстро… И —Ах, Агнессочка, Агнессочка…Опустилась занавесочка!..

13. Павел I-ый

Смерть с Безумьем устроили складчину!И, сменив на порфиру камзол,В Петербург прискакавши из Гатчины,Павел I-ый взошел на престол.И, Судьбою в порфиру укутанный,Быстрым маршем в века зашагал,Подгоняя Россию шпицрутеном,Коронованный Богом капрал.Смерть шепнула безумно-встревоженно:«Посмотри, видишь гроб золотой?В нем Россия Монархом положена,Со святыми Ее упокой!..»Отчего так бледны щеки девичьиРано вставших Великих Княжен?Отчего тонкий рот ЦесаревичаДрожью страшною так искривлен?Отчего тяжко так опечаленаГосударыня в утренний часИ с лица побледневшего ПаленаНе отводит испуганных глаз?!Во дворце не все свечи потушены!Три свечи светят в гроб золотой:В нем лежит Император задушенный!Со святыми его упокой!..

14. Принцесса Моль

Ах, шум кулис извивно-узких!Ах, закулисная фриволь!Ах, блеск театров Петербургских!..Все знаю – я принцесса Моль!Я помню радостные миги…Я помню преклоненный зал,Когда беcсмертный КаратыгинВдвоем с Бессмертием играл!И вижу я, как в медальоне,Как только что ушедший сон:Носок летающей ТальониИ четкий профиль Монбазон.И сквозь столетие, донынеИз глубины могильных плит«La donna» юного МазиниЕще в ушах моих звенит…Но в Вечность, огненным Закатом,Ушли былые времена…И, ныне, в 910-омИные встали имена.И, стариков своих не выдав,Неколебимы средь толпыВарламов, Ходотов, Давыдов —«Александринские» столпы…Ах, Петербург, в борьбе с судьбою,В глазах все небо затая,Горит лампадой пред тобоюКомиссаржевская твоя.То упадая, то взлетая,С Невы на целый мир кругомСверкает Павлова 2-аяАлмазно-блещущим носком.А «Летний Буфф»!! Ах, в исступленьи,До Невского несется «bis»,Когда там с Вяльцевой в «Елене»Играет Северский – Парис…Скороговорщиком затейнымВо всю резвится второпях,Курихин Федя на «Литейном»В ста восемнадцати ролях!Но, чу… Часы!.. Как быстро осеньСпускает с неба вечера!..На Петропавловке бьет «8»И мне в «Мариинский» пора!Сейчас, как мухи на бисквите,Все дамы – там!.. Наперечет!– Ах, там ведь Собинов, поймите,Сегодня «Ленского» поет!..

15. Дама из Эрмитажа

Ах, я устала так, что дажеУшла, покинув царский бал!Сам император в ЭрмитажеСо мной сегодня танцевал!И мне до сей поры все мнитсяБлеск императорских погон,И комплимент императрицы,И цесаревича поклон.Ах, как мелькали там мундиры!(Знай, только головы кружи!)Кавалергарды, кирасиры,Конногвардейцы и пажи.Но больше, чем все кавалерыМеня волнует до сих порНеведомого офицераМне по плечам скользнувший взор!И я ответила ему бы,Но тут вот, в довершенье зол,К нему, сжав дрогнувшие губы,Мой муж сейчас же подошел!Pardon! Вы, кажется, спросили,Кто муж мой?.. Как бы вам сказать…В числе блистательных фамилийЕго, увы, нельзя назвать!..Но он в руках моих игрушка!О нем слыхали вы иль нет?Александр Сергеич Пушкин,Камер-юнкер и поэт!..

16. В домике на Введенской

У нее – зеленый капорИ такие же глаза;У нее на сердце – прапор,На колечке – бирюза!Ну и что же тут такого?..Называется ж онаМарь-Иванна ИвановаИ живет уж издавна —В том домишке, что сутулитсяНа углу Введенской улицы,Позади сгоревших бань,Где под окнами – скамеечка,А на окнах – канареечкаИ – герань!Я от зависти тоскую!Боже правый, помоги:Ах, какие поцелуи!Ах, какие пироги!..Мы одно лишь тут заметим,Что, по совести сказать,Вместе с прапором-то этимХорошо бы побывать —В том домишке, что сутулитсяНа углу Введенской улицы,Позади сгоревших бань,Где под окнами – скамеечка,А на окнах – канареечкаИ – герань!

17. Белой ночью

Белой мертвой странной ночью,Наклонившись над Невою,Вспоминает о МинувшемСтранный город Петербург…Посмотрите! Посмотрите!У Цепного Моста кто-тоВ старомодной пелеринеНеподвижно смотрит вдаль…Господин в крылатке тихоПро него шепнул другому:«Николай Васильич Гоголь —Сочинитель „Мертвых душ“»…У Сената, сдвинув брови,Гнет сверкающую шпагуНезнакомец в треуголкеС пистолетом при бедре…Отчего так странно-бледенНезнакомец в треуголке?Отчего сжимает петляЗолоченый воротник?Чу! К нему, гремя оружьем,С двух сторон подходят двое!..Подошли! – «Полковник Пестель,Нас прислал к вам Государь!»Белой мертвой странной ночью,Наклонившись над Невою,Вспоминает о МинувшемСтранный город Петербург…Посмотрите! Посмотрите!Вот задумался о чем-тоНезнакомец в альмавиве,Опершись на парапет…С Петропавловской твердыниБьют Петровские куранты,Вызывая из могилыЗапоздавших мертвецов…И тотчас же возле Арки —Там, где Зимняя Канавка, —Белый призрак белой дамыБелым облаком сошел…Зазвенели где-то шпоры…И по мертвому гранитуК мертвой даме на свиданьеМчится мертвый офицер…«Германн!» – «Лиза!» И, тотчас же,Оторвавшись от гранита,Незнакомец в альмавивеСмуглый профиль повернул!..«Александр Сергеич, вы ли,Вы ли это тот, чье имяЯ в своих стихах не смеюДо конца произнести?..»Белой мертвой странной ночью,Наклонившись над Невою,Вспоминает о МинувшемСтранный город Петербург…

18. Ужель наступит этот час?..

Ужель наступит этот часНа Петропавловских курантах,Когда столица, в первый раз,Заблещет в этот страшный часВ слезах, как ранее в бриллиантах?!Ужель наступит этот часНа Петропавловских курантах?..Ужель наступит этот годНад Петербургом вечно-звонным,Когда гранит – во прах падетИ кровь забрызжет небосводИ ахнет твердь гранитным стоном?!– Ужель наступит этот годНад Петербургом вечнo-звонным?..

19. Граф Калиостро

Колонный Эрмитажный залПривстал на цыпочки!.. И дажеАмуры влезли на портал!Сам император в ЭрмитажеСегодня польку танцевал.Князь К., почтен и сановит,Своей супруге после танцаВ кругу галантных волокитПредставил чинно иностранца,Весьма почтенного на вид.– Граф Калиостро, розенкрейцер,Наимудрейший из людей!Единственный из европейцев,Алхимик, маг и чародей!!Прошло полгода так… И вот,Графине граф заметил остро:– Вам надо бы продолжить родСовсем не графов Калиостро,Ну, а как раз наоборот!Княгиня, голову склоня,В ответ промолвила смиренно:– Ах, не сердитесь на меня,Я невиновна совершенно!..Ну, что могла поделать я?Граф Калиостро, розенкрейцер,Наимудрейший из людей!Единственный из европейцев,Алхимик, маг и чародей!!

20. Князь Павел

С князем Павлом сладу нету!Comprenez vous, дело в том,Что к статс-даме он в каретуПод сиденье влез тайком!Не качайте головами!Ведь беды особой нет,Если было той статс-дамеТолько… только 20 лет!..Это было в придворной каретеС князем Павлом в былые года.Это было при ЕлизаветеИ не будет уж вновь – никогда!И, прикрывши ножки тальмой,Затряслась статс-дама: – «Ой,Сколь вы прытки, государь мой,И – сколь дерзостны со мной!»Князь ей что-то тут невнятноПрошептал… И – стихло там!..Ведь любовь весьма приятна —Даже… даже для статс-дам!Это было в придворной каретеС князем Павлом в былые года.Это было при ЕлизаветеИ не будет уж вновь – никогда!И, взглянув на вещи прямо,Поборов конфуз и страх,Очень долго та статс-дамаПребывала в облаках!..И у дома, спрыгнув наземьС той заоблачной стези,Нежно так простилась с княземИ промолвила: – «Мерси.»Это было в придворной карете —С князем Павлом в былые года.Это было при ЕлизаветеИ не будет уж вновь – никогда!

21. В Архипелаге

Под сенью греческого флага,Болтая с капитаном Костой,Средь островов АрхипелагаМне вспомнился «Елагин остров!»Тот самый сухопутный остров,Куда без всяких виз французских,Вас отвозил легко и простоЛюбой извозчик Петербургский…И в летний день, цветами пестрый,И в индевеющие пурги —Цвети, цвети, «Елагин остров»,Цветок в петлице Петербурга!

22. Красный дом

Вы помните тот вечно-звонныйНеугомонный «Красный дом»,Вздымающий свои фронтоныВ великолепии своем?Где с давних пор в российском мраке,На целый миp, средь этих зал,Российской Мысли вечный факелНеугасаемо пылал;Где каждый год, в звенящем гамеПод неустанный смех и спор,Двадцатилетними глазамиСверкал гигантский коридор!..Там, под гуденье аудиторий,Средь новых лиц и новых дней,Вздыхает в старом коридореТень мертвой Юности моей…

23. Елисавет

Ау, века? Ах, где ты, где ты,Веселый век Елизаветы,Одетый в золото и шелк?..Когда в ночи, шагая левой,Шел на свиданье, как Ромео,К императрице целый полк!Когда на царском фестивалеСержанты томно танцевалиС императрицей менуэт…Любила очень веселитьсяВеселая императрицаЕлисавет!Ay, века? Ах, где ты, где ты,Веселый век Елизаветы,Когда на площади СеннойПалач в подаренной рубахеК ногам царицы с черной плахиШвырнул язык Лопухиной!И крикнул с пьяною усмешкой:«Эй, ты, честной народ, не мешкай!Кому язык? Берешь, аль нет?!»Любила очень веселитьсяВеселая императрицаЕлисавет!

24. На «Петербургской стороне»

Все это было в переулкеНа «Петербургской Стороне»,Где все шаги чрезмерно гулки,И в поэтической прогулкеВы поболтать позвольте мнеО том, что было в переулкеНа «Петербургской Стороне»…В том переулке был домишко,Ну, а в домишке том – «она»С полуразрезанною книжкой,С тоской, вязаньем и АмишкойМайора некого жена!В том переулке был домишко,Ну, а в домишке том – «она»!Майор! Майор! Но где майор же?Майор воюет на войне!Что может быть на свете горшеСудьбы скучающей майоршиНа «Петербургской Стороне»?Майор! Майор! Но где майор же?Майор воюет на войне!Но вот коллежский регистраторВстал перед нею «agenoux»И, сделав под окном сперва тур,В любви пылая, как экватор,Прельстил Майорову женуКоллежский этот регистратор,Пред нею вставши «agenoux».Что ж? Кроме всяческих военныхЕсть и гражданские чины!И, не позоря чин военный,Мы беспристрастно совершенноОтметить все же тут должны,Что, кроме всяческих военных,Есть и гражданские чины!

25. В 5 часов утра

– Мой Бог, вот скука!.. Даже странно,Какая серая судьба:Все тот же завтрак у «Контана»,Все тот же ужин у «Кюба»!..И каждой ночью, час от часа,В «Крестовском,» в «Буффе», у «Родэ»Одни и те же ананасы,Одн и те же декольте!..В балете же тоска такая,Что хоть святых вон выноси!..Все та же Павлова 2-ая,Et voila! Et voici!..Цыгане воют, как гиены,И пьют, как 32 быка!..В Английском клубе – неизменно —Тоска и бридж! Бридж и тоска!..И, вообще, нелепо-странноЖить в этом худшем из веков,Когда, представьте, рестораныОткрыты лишь до трех часов!..Едва-едва успел одеться, —Уже, пожалте, спать пора!..И некуда гусару дeтьсяВсего лишь в 5 часов утра!..Гусар слезу крюшона вытер,Одернул с сердцем рукаваИ молвил вслух: – «Проклятый Питер!»– «Шофер, на острова!»…

26. Туманная история

Ах, это все чрезмерно странно,Как Грандиссоновский роман…И эта повесть так туманна,Зане в то время был туман…И некто в серой пелерине,Большой по виду ферлакур,Промолвил даме в кринолинеМногозначительно: «Bonjour».И долго там в тумане нектоС ней целовался, неспроста,От «Вознесенского проспекта»До «Поцелуева моста».Но кто ж она-то?.. Как ни странно,Без лиц ведется сей роман!..Ах, эта повесть так туманна,Зане в то время был туман…И некто в черной пелерине,Столкнувшись с ними, очень хмур,Промолвил даме в кринолинеМногозначительно: «Bonjour».И долго там в тумане нектоБранился с нею, неспроста,От «Поцелуева моста»,До «Вознесенского проспекта»…

27. Четыре

«Кюба»! «Контан»! «Медведь»! «Донон»!Чьи имена в шампанской пенеВзлетели в Невский небосклонВ своем сверкающем сплетеньи!..Ужель им больше не звенеть?!..Ужель не вспенят, как бывало,«Кюба», «Контан», «Донон», «Медведь»Свои разбитые бокалы?!..Пусть филистерская толпаПожмет плечами возмущенно —Нет Петербурга без «Кюба»!Нет Петербурга без «Донона»!..

28. Гранитный призрак

Как бьется сердце! И в печали,На миг былое возвратив,Передо мной взлетают далиСанкт-Петербургских перспектив!..И, перерезавши кварталы,Всплывают вдруг из темнотыСанкт-Петербургские каналы,Санкт-Петербургские мосты!И, опершись на колоннады,Встают незыблемой грядойДворцов гранитные громадыНад потемневшею Невой.Пусть апельсинные аллеиЛучистым золотом горят,Мне петербургский дождь милее,Чем солнце тысячи Гренад!..Пусть клонит голову все ниже,Но ни друзьям и ни врагамЗа все Нью-Йорки и ПарижиОдной березки не отдам!Что мне Париж, раз он не русский?!Ах, для меня под дождь и градНа каждой тумбе петербургскойЦветет шампанский виноград!И застилая все живое,Туманом невским перевит,Санкт-Петербург передо мнойГранитным призраком стоит!..

29. План города Санкт-Петербурга

В Константинополе у туркаВалялся, порван и загажен,«План города Санкт-Петербурга»(«В квадратном дюйме – 300 сажен»).И вздрогнули воспоминанья!..И замер шаг… И взор мой влажен…В моей тоске, как и на плане —«В квадратном дюйме – 300 сажен»!

30. Букет от «Эйлерса»

Букет от «Эйлерса»! Вы слышите мотивДвух этих слов, увы, так отзвеневших скоро?Букет от «Эйлерса», того, что супротивМногоколонного Казанского собора!..И помню я: еще совсем не так давно,Ты помнишь, мой букет, как в белом, белом залеНа тумбочке резной у старого панноСтоял ты в хрустале на Крюковом канале?Сверкала на окне узоров льдистых вязь,Звенел гул санного искрящегося бега,И падал весело декабрьский снег кружась!Букет от «Эйлерса» ведь не боялся снега!Но в три дня над Невой столетье пронеслось!Теперь не до цветов! И от всего букета,Как срезанная прядь от дорогих волос,Остался мне цветок засушенный вот этот!..Букет от «Эйлерса» давно уже засох!..И для меня теперь в рыдающем изгнаньиВ засушенном цветке дрожит последний вздохСанкт-Петербургских дней, растаявших в тумане!Букет от «Эйлерса»! Вы слышите мотивДвух этих слов, увы, так отзвеневших скоро?Букет от «Эйлерса», того, что супротивМногоколонного Казанского собора!..

31. Дама в карете

В Париж! В Париж! Как сладко-странноТы, сердце, в этот миг стучишь!..Прощайте, невские туманы,Нева и Петр! – В Париж! В Париж!Там дым всемирного угара,RuedelaPaix, «GrandeOpera»,Вином залитые бульварыИ – карнавалы до утра!Париж – любовная химера!Все пало пред тобой уже!Париж Бальзака и Бодлера,Париж Дюма и Беранже!Париж кокоток и абсента,Париж застывших Луврских ниш,Париж Коммуны и КонвентаИ – всех Людовиков Париж!Париж бурлящего Монмартра,Париж Верленовских стихов,Париж штандартов Бонапарта,Париж семнадцати веков!И тянет, в страсти неустанной,К тебе весь мир уста свои,Париж Гюи де Мопассана,Париж смеющейся любви!И я везу туда немалоДобра в фамильных сундуках:И слитки золота с Урала,И перстни в дедовских камнях!Пускай Париж там подивится,Своих франтих расшевеля,На черно-бурую лисицу,На горностай и соболя!Но еду все ж с тоской в душе я!Дороже мне поклажи всейВот эта ладанка на шее!В ней горсть родной земли моей!Ах, и в аллеях Люксембурга,И в шуме ресторанных зал —Туманный призрак ПетербургаПередо мной везде стоял!..Пусть он невидим! Пусть далек он!Но в грохоте парижских днейВсегда, как в медальоне локон,Санкт-Петербург – в душе моей!

32. Н.Н.Ходотову

Когда тебя увижу, вдруг,Вмиг, под дрожащей пеленою,Весь старый пышный ПетербургВстает, как призрак, предо мною:Декабрьских улиц белизна,Нева и Каменноостровский,И мирный говор Куприна,И трели Лидии Липковской;И пробка шумнаго «Аи»,И Вильбушевич с Де-Лазари;Пажи бессменные твои —На пианино, и гитаре;И – всех встречающий дом твой,Где не слыхали слова: «Тише!»И – неразрывные с тобойАлександринские афиши!..Ты – знамя юности моей,Тебя несу в душе доныне!..Ты – отблеск петербургских днейНа приютившей нас чужбине!

33. Голубая дама

В этот день, как огромный опал,Было небо прозрачно… И некто,В черный плащ запахнувшись, стоялНа мосту у «Большого проспекта»…И к нему, проскользнув меж карет,Словно выйдя из бархатной рамы,Подошла, томно вскинув лорнет,В голубом незнакомая дама…Был на ней голубой кринолин,И была вся она – голубою,Как далекий аккорд клавесин,Как апрельский туман над Невою…– «Государь мой, признайтесь: ведь выТот вельможа, чей жребий так славен,Князь Тавриды Потемкин?» – «Увы,„Я всего только старый Державин!“».И, забыв о Фелице своей,Сбросив с плеч тяготившие годы,Старый мастер сверкнул перед ней,Всею мощью Державинской оды…Но она, подобрав кринолин,Вдаль ушла, чуть кивнув головою…Как далекий аккорд клавесин,Как апрельский туман над Невою…

34. На рассвете

Рассветает! Даль зоветВ вихри звоном санным!..Тройка стынет у ворот…– «Ну-ка, Петр, к цыганам!»…Гаркнул зычно Петр: «Па-а-а-ди!»(Парень он таковский!)И остался позади«Каменноостровский»!..Лейб-гycapскиe усыВмиг заиндевели…И уткнулись все носыВ серые шинели!..И, сквозь снежный адамант,Для лихой попойки,Залетели в «Самарканд»Взмыленные тройки!– «Тусса! Тусса! Тусса!Мэкамам чочо!..„Це-е-еловаться горячо!“»…

35. Триптих

Кулебяка «Доминика»,Пирожок из «Квисисаны»,«Соловьевский» бутерброд…Вот триптих немного дикий,Вот триптих немного странный,Так и прыгающий в рот!..Каждый полдень, хмуря лики,Предо мною из туманаТрое призраков встает:– Кулебяка «Доминика»,Пирожок из «Квисисаны»,«Соловьевский» бутерброд!..

36. Екатерининский канал

Вы не бывалиНа канале?На погрузившемся в печаль«Екатерининском канале»,Где воды тяжелее сталиЗа двести лет бежать усталиИ побегуть опять едва ль…Вы там наверное бывали?А не бывали! – Очень жаль!Эрот в ночи однажды, тайноНад Петербургом пролетал,И уронил стрелу случайноВ «Екатерининский канал».Старик-канал, в волненьи странном,Запенил, забурлил вокругИ вмиг – Индийским ОкеаномСебя почувствовал он вдруг!..И, заплескавши тротуары,Ревел, томился и вздыхалО параллельной «Мойке» старый«Екатерининский канал»…Но, «Мойка» – женщина. И бойкоРешив любовные дела, —Ах!.. – «Крюкову каналу» «Мойка»Свое теченье отдала!..Ужасно ранит страсти жало!..И пожелтел там, на финал,От козней «Крюкова канала»«Екатерининский канал»!..Вы не бывалиНа канале?..На погрузившемся в печаль«Екатерининском канале»,Где воды тяжелее сталиЗа двести лет бежать усталиИ побегут опять едва ль?Вы там наверное бывали?А не бывали! – очень жаль!

37. Коробка спичек