Таро: падающая башня

На кухне я сделала кофе, щедро плеснула в него папиного коньяку. Присела перед страдалицей и протянула бокал:

– На. Пей.

– Что это?

– Цианид.

– ….

– Да шучу я, шучу. Кофе. Пей. Тебя как звать то?

– Кааатя…

От коньяка Катьку развезло и она начала икать и плакаться. Пришлось опуститься рядом и подставить жилетку.

– Иик… Мы же с ним с первого класса вместе… Ик… Он всегда меня защищал, говорил, что не оставит, не бросит, в школе дрался с мальчишками, если ему казалось, что меня обижают.…Иии… Он даже на дошфак этот дурацкий поперся, … чтобы только со мной быть. А там над ним все смеялись…, единственный пацан на весь поток. Но нам было все равно, мы любили друг друга. Мы бы еще три года назад поженились… если бы его родаки не решили уехать, типа в этой дыре перспектив нету. Ну и уехали. Ромка обещал забрать меня. Сказал: Катька, не реви, я устроюсь и тебя вытащу. Я уж и сама не верила, что так будет. Но ждала. А он забрал, как обещал, предложение сделал, а тут ты. Что ты с ним сделала-а-а-а.-а…

Тут Катьку сморило окончательно и она заснула, уткнувшись в мое плечо. Конечно, ее было жалко, но, как говорится, в любви и на войне все средства хороши. Да ладно, чего там. Пусть сначала Ромка выживет, а там уж разберемся. Я вызвала такси и отправила соперницу, указав Ромкин домашний адрес. Вряд ли она жила отдельно.

Заодно пусть и родителям скажет. Надеюсь, хоть они не прибегут разбираться, а то я еще одного скандала не вынесу.

Закрыв наконец-то дверь, я села на диван и закурила, в первый раз в жизни. Мне нужно было о многом подумать. На столе, среди использованных шприцов и ампул, стояла непочатая бутылка шампанского. Мда-а. Вот тебе и романтический вечер. Вот все у меня не как у людей.

Но неужели все таки мой приворот сработал. Тогда почему так криво. И неужели это из-за него Ромке стало так плохо. Я схватилась за книгу. Там ничего не было про такие последствия, вряд ли все привороженные в кому впадают. Да не может этого быть. Вон мама рассказывала, что тетка у нее на работе таким образом гулящего муженька вернула. Съездила к бабке-шептухе и все, стал ее козел и бабник – ягненочком послушным. Говорит, супругу чуть ли не каждый день в койку тянет, а с другими ни-ни. Где же я то прокололась? А главное: что делать? Романа надо спасать.

В больницу, к Ромке я не ездила. Во-первых, потому что в палату реанимации все равно никого не пускали, а во-вторых, потому что боялась наткнуться на Ромкиных родственников, а паче того на Катьку. Мне хватило и одного раза, когда я приехала, чтобы узнать у врача, не нужно ли чего. И надо же такому случиться, там как раз была Катька. И ведь где-то час я проторчала у отделения, выжидала, когда она придет, чтоб уж точно разминуться. Прождав приличное время, я подумала, что сегодня ее не будет и смело потопала к врачу. Оказалась, что эта мадам уже с утра там сидит. Врач нас еле растащил. Катька, пробурчав что-то о «бессовестных шлюхах, которые на чужое зарятся», больно толкнула меня локтем и выскочила на улицу. Я неторопливо огляделась. У палаты реанимации маялись родственники пациентов. Одни стояли, прислонившись к стене и разговаривали, другие тихонько плакали, отводя лица и торопливо вытирая глаза, словно стеснясь своих слез. И у всех, буквально у всех тоска и боль во взгляде. Я обратила внимание на одну женщину, она стояла отдельно ото всех, и читала книгу. Еще не старая, но с обильной сединой в волосах и с гордой осанкой, она производила впечатление человека, которого жизнь отпинала по всем болевым точкам, но который еще не скис. Это уже потом я узнала, что у женщины в руках был молитвенник, а тогда мне показалось почти кощунственным такое отношение к ситуации. Интересно, подумала я – кто у неё там, в реанимации? Дочь? Сын? Муж? И как она может читать в такой момент.

Наконец вышла медсестра. Люди с надеждой бросились к ней, отпихивая друг друга и переругиваясь. Всем хотелось в первую очередь узнать новости о близких. Кто-то отходил немного успокоенный. Наверное это те, у чьих родственников не было ухудшений. Кто-то начинал несмело улыбаться, а кто-то, уже не стесняясь, рыдал в голос. Я подошла последней. Мое дело было особенным. За небольшую мзду медсестра согласилась передавать мне новости о Роме по телефону. Его состояние оставалось неизменным. Последние обследования показали, что патологий у него нет, как нет внезапно возникших образований, осложнений и прочего. Ему предстояло еще сканирование мозга, чтобы исключить наличие опухолей, но я и так знала, он здоров.

На крыльце я закурила и увидела ту женщину с книгой, она пристроилась на лавке и тоже дымила сигаретой. Я не увидела на ее лице ни слез, ни улыбки, значит и у ее родственника состояние было прежним. Женщина тоже меня заметила и похлопала по скамейке рядом с собой. Я села. Несколько минут мы молча курили, сплоченные одним горем. Наконец я спросила:

– У вас кто там? – мотнула головой в сторону реанимации.

– Сын.

– А что с ним?

– Он у меня гонщик.

– По профессии?

– Нет. По жизни.

– …

– Любил скорость, адреналин, женщин и новые впечатления. Будто стремился за одну жизнь прожить две или три. Торопился узнать на вкус острые ощущения. Я все время боялась за него. Он то лез в горы, то уходил в пещеры со спалеологами, то сплавлялся на байдарках. Теперь вот это… -женщина затянулась.

– Что?

– Новое увлечение. Гоняли как бешеные …. Там название какое-то дурацкое. Стритрестлинг, что ли.

– Стритрейсинг?

– Да, да, кажется так.

– Что же случилось?

– Стас и его друг постоянно соревновались между собой, выигрывал то один, то второй, а моему хотелось стать абсолютным чемпионом. Он днями не вылезал из гаража, все тюнинговал свой байк. Так он сам говорил. И вот полгода назад у них было очередное соревнование. Они нашли новую трассу, где недавно положили асфальт. Проверили за день, все было нормально. Но днем асфальт нагрелся так, что пошел волнами. Ты же знаешь наши дороги и коммунальщиков.

Я кивнула.

– Ну вот. Это было незаметно, если ехать спокойно, но на тех скоростях, на которых они носились, каждая мелочь могла стать решающей.

Женщина замолчала, видно заново проживая трагический момент. Я осторожно уточнила:

– Он не справился с управлением?

– Машина пошла юзом, потом перевернулась, несколько раз …Его собирали по кусочкам. Он вроде выжил, но в сознание так и не пришел. Врачи давно убеждают меня отключить аппарат искусственного дыхания, мол, все равно не жилец… Но я надеюсь, что однажды он очнется и…

Мне была понятна ее вера в чудо. Не так давно я и сама так отчаянно заблуждалась.

Женщина сморгнула непрошенные слезы и поинтересовалось:

– А у тебя там кто?

– Друг…

– Друг? Хм… За друзей, не переживают так как ты, милочка. Только за любимых.

Дальше она расспрашивать не стала и тактично умолкла.

Я подивилась ее проницательности. И вдруг… Мне захотелось с ней поделиться, рассказать все-все, ничего не тая и не боясь.

В психологии есть такое понятие «эффект попутчика». Когда люди охотно делятся своими проблемами и переживаниями с совершенно незнакомыми людьми в поезде, в очереди, в самолете. Ты знаешь, что тебе не будет стыдно перед попутчиком за свою откровенность. Тебе все равно, что он подумает. Пройдет час или день, вы расстанетесь и твои тайны уйдут вместе с ним. Если повезет – попутчик окажется мудрым и внимательным, он молча выслушает тебя, не выказывая своего отношения к ситуации, а может даже дать дельный совет.

И я рассказала этой незнакомке свою историю, начиная с того, как я влюбилась, заканчивая тем, как Ромка оказался в больнице.

Она слушала спокойно, не перебивала. Я закончила и закрыла глаза. Ну вот, сейчас услышу нелестное «шалава», и она уйдет, плюнув мне под ноги. Но вместо этого ощутила легкое прикосновение. Незнакомка погладила меня по голове и сказала:

– Бедная девочка. Наверное это было очень тяжело: быть рядом с ним и видеть его любовь не к тебе.

Я осторожно открыла глаза, ожидая подвоха, но собеседница смотрела на меня с искренним сочувствием, и ни капли осуждения.

От такого участия я чуть не расплакалась.

– Что же мне теперь делать? – всхлипнула я.

– В церковь идти тебе, девочка, в церковь. Молиться. Просить Господа, чтобы он вернул душу любимого, и грех твой простил. Ты же, как я поняла, его от той девчонки не отвораживала?

– Не-е-ет… А что? Это имеет какое-то значение?

– А как же. Он ведь любил ее, не тебя. Такие связи так просто не рушатся. Ты заставила его метаться между своим выбором и приворотным. А когда он к тебе целоваться полез, душа не выдержала резонанса и вот результат.

– А что, церковь поможет?

– Не знаю. Но это единственный вариант. Я туда уже полгода, каждый день, как на работу хожу. Правда… Можешь попробовать обратиться к хорошему медиуму, который с душами говорить умеет, но вряд ли ты найдешь такого. Они все сплошь шарлатаны.

ГЛАВА 5 Знакомьтесь. Элеонора

Опять пустышка – подумала я, откидывая в сторону очередное объявление. Это было уже двадцатое по счету, а результат никакой. Мне даже не надо было встречаться с этими…«экстрасенсами», чтобы понять: на том конце провода мошенники. Не успев услышать мой вопрос, они поспешно заводили такую историю. Дескать «Не говорите ничего, мы все знаем, все провидим», Если звонила молодая девушка, такая как я, значит у нее проблемы на личном фронте. А какие же еще могут быть проблемы у молодых девушек? или парень бросил, или муж гуляет.. И никакого чуда, сплошная психология. С такими я не разговаривала. Услышав неверные предположения о причине моего звонка, молча клала трубку. Мне даже попался один ушлый маг, который лечил бесплодие естественным способом. Ну правильно, пользовал доверчивых дур почем зря. Вот интересно, а как он выкручивался с мужиками, если те к нему обращались, или ему все равно, лишь бы на халяву. Вдоволь похихикав над своими крамольными мыслями, я взялась за очередную вырезку.

Я решила последовать совету незнакомой женщины в парке, испробовать и церковь и медиума. В церковь я честно сходила один раз. Как всегда забыла платок и напялила джинсы. Естественно была подвергнута порицанию со стороны бабок, которые там постоянно ошиваются. Вот, прости Господи, но эта дурь по поводу специальной одежды, в которой якобы нужно ходить в церковь, вечно меня раздражала. Да-да, все это хорошо, если ты загодя готовишься и знаешь куда идешь и зачем. А как быть с теми, кто не готовился, а просто в течении дня возникло такое спонтанное желание, зайти помолиться. Не все же ходят каждый день в длинной юбке и с платочком. Вдруг захочется какой-нибудь проститутке, скажем после «ночной смены», поговорить с Богом, Спросить у Него, отчего ее жизнь паршивая, рассказать, что не может она бросит эту работу. Как достали потные мужские лапы и что ей теперь дорога одна, работать пока фейс имеет, а потом в расход. Она может первый раз сердце открыла, а тут такой прием. Вид, понимаешь ли не достойный. Да если хотите знать, Мария Магдалена тоже была из таких, раскаявшихся. Мда, нехорошо.

Ну это лирическое отступление. Однако, после отповеди бабок, я почувствовала себя совсем хереново. Мне казалось, что лики святых и равноапостольных из полутьмы арок и нефов смотрят на меня особенно сурово, чуть ли пальцем не тычут. Мол, вот смотрите, что эта дуреха наделала. Человека уморила. Любви ей видели те захотелось. Поэтому, сгорая от стыда, я торопливо поставила свечку за Ромкино здоровье и выскочила вон.

Ну, кто тут следующий?

Евстафьева Элеонора Сергеевна – потомственная ведунья и медиум – гласило объявление.

В этот раз меня выслушали внимательно, без всяких предположений и ложных обещаний.

– Приезжайте, разберемся – сказали на том конце провода и бросили трубку.

И я поехала…

Улица, которую мне назвали по телефону, отыскалась на самой окраине города в небольшом тупике. Большинство домов здесь были нежилыми, а остальные занимали совсем уж маргинальные личности. Я шла, оглядываясь и то и дело прижимая к себе сумку. Там были все мои сбережения, 20 000. Я не знала, сколько мне понадобиться, но на всякий случай взяла все.

Офис экстрасенсихи вызвал у меня истерический смех. Да что же это такое?! Неужели опять самозванка. Это был обычный деревянный дом, не совсем новый, но еще крепкий. Комната, в которую меня пригласили, тоже производила неизгладимое впечатление и была напичкана магической ерундой под завязку. Во первых – круглый стол с бордовой скатертью и пресловутым хрустальным шаром, затем старый книжный шкаф, забитый пыльными фолиантами и с чучелом совы. Довершал образ полумрак, так как окна были зашторены, а единственным источником света служили свечи. Образ самой хозяйки как нельзя более вписывался в обстановку. Черное платье в пол, кроваво-красные губы и ногти, на шее непонятный амулет. Черты лица обычные, но приятные: маленький упрямый подбородок, иронично поджатые губы, то ли карие, толи черные глаза, прямой, чуть длинноватый нос. Вот волосы были хороши. Черным шелком они спускались до самой талии и укрывали женщину наподобие плаща. Везет же некоторым. Сидевшей напротив меня женщине можно было бы дать лет 25, не более, но глаза – серьезные, суровые, выдавали ее с головой. Таких глаз не бывает у молодых людей. Они еще верят в лучшее и смотрят на мир с щенячьим восторгом. Толстой коркой и цинизмом души обрастают годам этак к 35—40. Примерно столько Элеоноре и было. Она с полуухмылкой осмотрела меня с ног до головы и указала на стул. Едва я уселась, экстрасенсиха рявкнула:

– Ну, рассказывай как лажанулась!

– Что, что вы имеете в виду… запинаясь, выдала я.

– Что имею, то и введу – передразнила она – Небось помер твой милок, а теперь на свиданки бегает.

Вот тут я поняла, что предо мной профессионалка. Никаких лишних рассуждений и соплей. Четко, грубо, но по существу.

– Нет, он пока в коме.

– Ах, в коооме…

Обиженная я подскочила, собираясь уйти.

– А ну сядь! Куда намылилась, пи… передом ты вертишь, а отвечать кто? я буду?!

От грубых слов я не выдержала и заплакала.

– Я-я-я не-ее зна-а-ала, чтоо так бу-у-дет? Слезы душили меня, я даже дышать не могла, сказывалось нервное напряжение последних дней.

Элеонора протянула мне платок и заговорила чуть тише:

– А голова тебе на что? Чтобы есть? Меня просто бесят такие недоучки, как ты. Сначала нахватаются верхушек, мнят себя колдуньями, а потом прибегают, плачутся: Ах-ах. Милый супруг умер, а чтой-то ему не спится. Повадился, дескать домой приходить, да законную жену лапать.

От неожиданности я перестала плакать и выпучила глаза:

– Прям из могилы вылазят?

– Ты что, фантастики начиталась —фыркнула медиум —Конечно, нет. Дух его, ментальное тело, если хочешь. Жена, оказывается, в свое время ему присушку на любовь сделала, башкой своей не подумала. Тело-то не вечное, мало ли чего в жизни бывает. Зачем такие привороты делать. А вдруг самой надоест, ну толстый там стал или лысый, куда его тогда девать? В утиль?

Я слушала с большим интересом. Экстрасенсиха говорила грубо, но была права. Когда я экспериментировала с приворотом, то даже не думала о последствиях. Мне казалось, что ничего не может быть важнее моей любви к Роману

– Кстати. А кто у тебя в семье колдовством то баловался. Мама? Бабушка?

– Что? – Не поняла я

– Ну силу, говорю, от кого получила.

– Не-а, у нас в семье таких не было. Там у нас в деревне бабка одна была, вот я ну и…

Звуковой волной меня чуть не снесло.

– Ты что, совсем идиотка —Элеонора подскочила и забегала по комнате, отчаянно жестикулируя. Ей наверно хотелось обложить меня матом, но она сдерживалась. Клиентка как ни как. Если она со всеми так разговаривает, неудивительно, что ее офис в такой дыре.

Наконец она вздохнула, беря себя в руки, и сказала:

– Никогда. Ты слышишь, никогда нельзя брать силу у непроверенных людей.

– А почему?

– Да потому… Ты что, действительно ничего не знаешь?

– А что я должна знать?

– Хотя да, откуда тебе, ты же вообще не в курсе. Скажи, а у той бабки, ну которая осчастливила тебя, родственники были?

– Да, кажется сын, дочь и невестка.

– Ну мужчины меня не интересуют. А вот невестка с дочерью вполне подходящие кандидатки.

– На что…

– Почему, спрашивается эта бабка, как там ее звали?

– Таисия.

– Так вот почему эта Таисия им дар не оставила?

– Не знаю. Может они не хотели?

– Конечно не хотели. Потому что жили с ней и знали, что если возьмут, им копец.

– Да почему копец-то. Я ничего не понимаю. Элеонора, может вы объясните мне, что происходит.

– Можно просто Нора. – Видимо ее позабавила моя наивность и она чуть смягчилась. -Посиди, я сделаю кофе, разговор будет долгий.

Элеонора ушла в другую комнату, а я использовала это время, чтобы хорошенько оглядеться. Чучело совы оказалось настоящим, хотя и довольно облезлым, а вот все книги были муляжами. То есть, как муляжами. За переплетом были пустые страницы, как в новом ежедневнике, или вообще свободное пространство. Знаете, магазины подарков любят продавать такие сувениры. Стоит такая на полочке Советская энциклопедия, открываешь – а там коньяк. В Нориных тайниках коньяка не было, там вообще ничего не было, кроме дохлых мух. Интересно, для чего Норе фальшивые фолианты. На одной из полок я заметила потрепанную колоду Таро и потянулась за ней.

– Не трогай – раздалось за спиной, и я поспешно отдернула руку.

Элеонора стояла, держа в руках поднос с кофейником и чашками

– Разве тебя не учили не трогать чужие вещи, -сказала она, подходя к столу и расставляя чашки.

Я насупилась. Не люблю когда меня тычут носом, как шкодливого котенка. Да, она старше и умнее, но это не повод постоянно клевать меня.

Наверное мои мысли были легко читаемы, потому что Элеонора звонко и весело расхохоталась:

– Ты такая забавная, когда сердишься. Я сказала это к тому, что к Таро может прикасаться только хозяин, иначе хороший расклад не получится.

– А-а-а…

Мы молча выпили кофе. Я такого божественно напитка сроду не пробовала. Настоящие арабские зерна, смолотые и сваренные в песке – это что-то. Не знаю, как Нора умудрилась сделать такой кофе, но я чуть язык не проглотила. Выпила 3 чашки без сахара и молока. Кстати хороший кофе не нуждается в добавках и имеет горьковатый, но довольно приятный вкус. Нора же молчала потому, что с того момента, как мы сели за стол, она погрузилась в раздумья и кажется не замечала моего присутствия. Уставившись в одну точку, она рассеяно постукивала пальчиками по столу и что-то бормотала. Я не смела прерывать такую сосредоточенность. Наконец она очнулась и посмотрела на меня:

– Ну, спрашивай…

– Что?

– А что ты там хотела узнать? Зачем пришла?

– Меня интересует Роман, спасите его.

– Тот парнишка, из-за которого весь сыр-бор?

– Да.

– Тебе повезло, что он не умер сразу. Я постараюсь его вытащить. Только извини уж, но твое заклятие придется нейтрализовать. Он забудет и тебя, и вообще все, что с тобой связано. Поскольку приворот был сделан неправильно, придется убирать все воспоминания, а не просто кусок. – Ты как? Готова? Отдать его, так сказать, законной владелице.

– Да хрен с ними. Переживу уж как-нибудь… Только Рому спасите

Общаясь с Норой, я не заметила, что перестала соблюдать вежливую настороженность и перешла на обычный человеческий язык, как если бы разговаривала со сверстницей.

– Ну хорошо. Этот вопрос мы решили.

– Все таки расскажи мне, что такого я сделала, когда поговорила с Таиской?

– Ай-ай-ай – Нора погрозила пальцем – Ты не просто поговорила, ты взяла ее Дар, а это очень чревато и для тебя и для окружающих.

– Да что в нем такого?! – я уже теряла терпение. Нора помолчала:

– А ты не замечала к примеру за собой странности?

– Какие?

– Ну например, насолил тебе кто-нибудь, соседка облаяла или в институте подначили, а ты разозлилась и в шутку или в серьез пожелала зла этому человеку, прокляла. Например сказала: Чтоб ты провалился, старый козел. И тут, бац, человек падает, ломает руку, ногу, в аварию попадает и так далее…

– Нет.

Я так интенсивно замотала головой, что Нора засмеялась:

– Ладно, не трясись, это я так… Ну а вообще про таких людей часто говорят, у него «дурной глаз» Это простонародное определение, но оно точно передает суть вопроса. Человек смотрит на ребенка и он плачет, говорит о негативном событии и оно происходит, с друзьями и близкими такого человека часто бывают несчастные случаи, нелепые травмы.

Я лихорадочно перебирала в уме все события, произошедшие с моей семьей за последние 7 лет. Именно столько прошло с момента моей встречи с колдуньей. Да вроде ничего такого не было, ну не считать же за катастрофу порезанный палец или «хвост» в институте.

– Я не имею в виду тебя. —сказала Нора, увидев мои мысленные потуги – Ты, как я поняла, человек не злопамятный, не вредный, завидовать не умеешь, родителей любишь… Так что, возможно, до недавнего времени, зло не проявлялось… Но ему нужно действие… И рано или поздно…

– Подожди, какое зло? Та старуха сказала, что знание можно использовать и во благо, людей лечить.

– Правильно. Можно. Хоть в этом не обманула. Мерзавка. Только, видишь ли, чистая Сила бывает в природе редко. Она переходит в наследство от родственника или учителя, который ею пользовался, а до него еще кто-то, и еще, много, много раз. Понимаешь?

– Пока не очень.

– Сила имеет свойство запоминать заклинания и обряды, для которых ее использовали. Точнее, даже эмоциональную окраску, желания и предпочтения своего хозяина. Используют ее во зло, она зло и запоминает. И следующему хозяину уже будет диктовать свою волю. Подготовленный колдун берет силу у человека, который близок ему по духу и стремлениям. Если же человек неподготовленный, как ты, и его жизненная позиция отличается от желаний Силы, наступает резонанс и…

– А я уже слышала про резонанс! Обрадовалась я, услышав знакомый термин.

– Где?

– Одна женщина в парке рассказала, что когда мой приворот столкнулся с искренним чувством Ромки, наступил резонанс и он впал в кому.

– Женщина? Какая женщина?

– Я не знаю. Просто с ней поделилась, у нее сын тоже в реанимации…

– Мда..наверное она из наших…

– Так что там дальше? Несмотря на страх за Ромку и за себя, я умирала от любопытства. Это была сказка, моя ожившая мечта стать героиней своего романа. И я собиралась запомнить каждый момент.

– А дальше все очень просто. Сила ищет выход, подчиняет человека себе. Он становится сам не свой, меняются поступки, вкусы и интересы. Так бывает чаще всего.

– Ой. Я не хочу стать не пойми кем.

– Не не пойми кем, а типичной колдуньей. Не зря же Таиска предложила свой Дар именно тебе, наверное что-то такое в тебе разглядела. Да ладно, не дрожи раньше времени. Иногда, если человек достаточно волевой, он может переподчинить Силу и заставить работать на себя. Так что придется тебе потрудиться, девочка моя. Один неосторожный шаг, неаккуратное действие и ты не заметишь, как чужие мысли станут частью тебя.

С этими словами Элеонора поднялась, давая понять, что прием окончен.

Как только гостья удалилась Элеонора опустилась на стул и наконец-то позволила себе расслабиться давно она не чувствовала себя такой усталой. Мало того, что случай у девчонки не простой, так еще и она сама хлеще электровеника. Засыпала своими «почему», ну точь в точь дошколенок. Любопытство конечно не порок, но она и так уже влипла по саме не балуйся. Приворот сам по себе – уже грех, а она еще так наворотила. А ведь все может кончиться весьма плачевно. Она не соврала, когда говорила, что Дар можно переподчинить, но чаще всего, когда сталкиваются интересы настолько полярных сущностей, горе-колдун сходит с ума. Он начинает слышать голоса, которые шепчут такие мерзости, которые самому человеку и в кошмарном сне не снились, подталкивает к пакостям, вгоняет в депрессию. И уже через год, плюс минус несколько месяцев хозяин такого Дара висит в петле или в пруду пузыри пускает, ну тут уж, как говорится, кто во что горазд. Девчонка заинтересовала ведунью. Не каждый сможет семь лет сопротивляться дару. Особенно это тяжело в подростковом возрасте, когда все эмоции гипертрофированны и поломка ногтя кажется глобальным катаклизмом. А эта вишь, в ус не дует. За приворот ее нельзя винить, мало бы кто сдержался а такой ситуации. Первая любовь она, зараза, сильная.

Ведунья задумалась. На ее лице застыло мечтательное выражение, а губы сами собой сложились в грустную улыбку.

ГЛАВА 6 Знакомьтесь. Удав

– Любимая? Ну ты где? У меня для тебя сюрприииз —протянул лежащий на кровати мужчина. Мужчина был хорош. Как бывает хорош дикий и опасный зверь, прекрасный охотник и убийца. Больше всего он напоминал хищника из семейства кошачьих, леопарда или рысь. Особое сходство придавали удивительные глаза, золотисто-карие с темным ободком. В зависимости от настроения они могли лучиться мягким обволакивающим теплом или же холодным желтым светом, заставлявшим собеседника чувствовать себя молекулой под микроскопом. Чуть с горбинкой нос и волевой подбородок говорили об упрямстве и настойчивости натуры, прекрасно уложенные волосы и маникюр – о том, что этот человек любит и умеет заботиться о себе. Тело было сильное, поджарое и ни намека на лишний вес. Все, кто мало-мальски знал этого мужчину говорили о его возможности так охмурить собеседника, что невинная жертва до последнего не подозревала о своей участи. Мужчину звали Андрей. Близкие друзья и члены шайки, главарем которой он являлся, знали его под прозвищем Удав. То ли оно было созвучно с его фамилией, то ли отражало определенные черты характера, но во всяком случае своих конкурентов он давил на раз два. Подпевалы и мелкие шавки боялись его до дрожи. Он мог в одну минуту выхватить пистолет и расстрелять провинившегося, продолжая мило улыбаться и говорить, что он де совсем не сердится. А он и не сердился, никогда, впрочем ему также были незнакомы восторг, сочувствие, боль и прочие человеческие чувства. Это знали все его приближенные, и только вышедшая из ванны девочка почитала его как бога, он был для нее самым самым, чистым, светлым, принцем на белом коне, другом детства, с которым она делилась своими мечтами и планами. Эта девушка была похожа на Элеонору как две капли воды, такой же каскад волос, темные глаза с веселыми искорками, прямой нос и маленький, аккуратный ротик, только звали ее тогда по другому. Мы будем называть ее Элеонорой, чтобы не путаться. В конце концов свое простецкое имя Маша она сменила на звучное Элеонора, давно и официально. Девушка была молода и прекрасна, она верила, что все будет хорошо, что жизнь состоит из конфет и пряников, и не знала, что ее ждет жестокое разочарование. Элеонора плюхнулась на кровать и пощекотала мужчину за пятку. Тот недовольно поморщился.