Пятидесятилетний дядюшка, или Странная болезнь

ГОРСКИЙ. Экое дело!.. Да – видно больше нечего делать. Покуда – быть так. Куда же ты?

МАЛЬСКИЙ. Куда глаза глядят – хотелось бы от самого себя убежать… (Уходит).

Явление XVI

ГОРСКИЙ (один).

Худо!.. А впрочем, еще отчаиваться нечего. Надо сперва порасспросить хорошенько эту ветреницу. Может быть, оно и всё к лучшему… Всё к лучшему?.. О, если б это была правда!.. Странно, радость моя прошла… мне опять грустно… какое-то беспокойство… Вот за минуту – всё казалось мне так, как быть должно… всё так хорошо… старое сердце билось такою сильною радостию… А теперь?.. Да к чему всё это, и как всё это?.. Опять всё кажется так несбыточно, неестественно… Странно… Но подождем… тс!.. Кто там?..

Явление XVII

Входит Лизанька.

ГОРСКИЙ. А, это ты, Лизанька!.. Не знаю, почему – но только твое присутствие пугает меня… Что ты еще скажешь?..

ЛИЗАНЬКА. Всё то же, что уж и сказала… Мне нетерпеливо хочется услышать ваше решение…

ГОРСКИЙ (смотря на нее с смущением и восторгом). Ангел!.. О, боже мой, боже мой!.. Не во сне ли неё это?.. Нет, Лизанька, – уйди, уйди!.. не кажись мне, пока я не скажу тебе своего решения… Твой вид смущает меня… Видишь – как я весь дрожу?.. Посуди сама – к лицу ли мне это?.. О, пощади, пощади меня!.. Когда всё обдумаю… решусь… тогда… Только тогда уж не оставляй меня ни на минуту… Не дай закрасться в душу ни одному сомнению… (Схватывая ее руку и быстро смотря ей в глаза). Знаешь ли ты, что тогда твое слово, твой взгляд, одно твое движение будет и убивать и воскрешать меня?.. Понимаешь ли ты, что такое любовь старика к молодой девушке?.. Да это для нее казнь божия?.. Выходи за молодого – то немного внимательности, немного любви – и он счастлив, спокоен… Он без ревности будет смотреть, как ты говоришь с тем, с другим, внимательна к тому, к другому… А старик – у него нечиста совесть – он никогда не забудет разницы лет…

ЛИЗАНЬКА. Полноте, полноте… Не мучьте себя такими пустыми предположениями… Нет, вы не можете быть ревнивцем… мучителем своей жены…

ГОРСКИЙ. Мучителем?.. Скажи – палачом!.. Да, палачом твоим я буду!.. Я не скажу тебе ни слова… я скрою, глубоко скрою в себе мои беспокойства, мои мучения; да разве не будут тебя мучить – мое молчание – мрачный взгляд – бледность – кровавые глаза – безумный шопот днем – безумный бред ночью?.. Знаешь ли ты, как я тебя люблю?.. (На ухо, вполголоса). Я так тебя люблю, что часто не могу разобрать, люблю или ненавижу я тебя… И это не пугает тебя?..

ЛИЗАНЬКА. А знаете ли вы, как я могу любить?.. Прошу вас только об одном: дайте пройти только первому времени смущения… дайте мне только привыкнуть к моему новому положению… А там… да неужели вы думаете, что я так бедна, что не буду в состоянии заплатить вам равною любовию?.. Не ждите от меня страсти – ревности – впалых глаз – бледного лица – нет, я неспособна ко всему этому… Но я сделаю больше: в моем веселом взоре вы будете видеть себя – и ваш взор будет спокоен и светел; в моем лице вы будете видеть не опустошения страсти, а кроткий блеск любви – и этот блеск отразится на вашем лице… Да – не страсть, не ревность, а любовь и счастие дам я вам…

ГОРСКИЙ (задыхаясь от радости и смущения). Замолчи… замолчи… твои слова обольстительны… я – я подкуплен… я изменил самому себе… я не смею верить себе… Дай мне успокоиться… собраться с мыслями… опомниться…{52} Но нет… не ты, я оставлю тебя, уйду от тебя… ты страшна мне…

ЛИЗАНЬКА. Дяденька!.. (бросается к нему в объятия: он вырывается, бежит – и, оглянувшись на нее раз, уходит в свой кабинет, а она, через противоположную дверь, в свою комнату).{53}

Действие пятое

Явление I

{54}

Иван и Хватова.

ХВАТОВА. Ну, что, голубчик Иван, не разузнал ли чего – насчет – знаешь…{55}

ИВАН. Да, кажется, дело-то ладно, матушка Матрена Карповна…

ХВАТОВА. А что, что?..

ИВАН. Машутка говорит, что, вишь, вошла невзначай в ее спальню, а она, матушка моя, не заприметила ее, да и говорит, то есть, про себя: «Выйду так выйду – он-де не стар»…

ХВАТОВА. Да о ком же это?

ИВАН. А бог ее знает – должно быть, о Платоне Васильиче…

ХВАТОВА. Да как же это? О Платошеньке нечего и говорить – ему всего двадцать восемь лет.{56}

ИВАН. Да, человек молодой – и всем взял – поведенция молодецкая, военная… А другое слово – уж не о Федоре ли Кузмиче? Да он уже и старенек – и вдовец – и дети есть…

ХВАТОВА. Ну, дай бог, дай бог! Мне, конечно, хотелось – да если божьей воли нет – так дай бог другим счастья. Я ведь не о себе хлопотала, я больше всё для их же счастия…

ИВАН. Вестимо, матушка Матрена Карповна, что и говорить.

ХВАТОВА. Стало быть, Катерина-то Петровна уж наверное выйдет за Владимира Дмитрича?..

ИВАН. Ну – бог весть. У них что-то неладно – он и уехать сбирается.

ХВАТОВА. По какой же причине?

ИВАН. Да хорошенько не знаю, а надо думать, что с ней-то, то есть, с барышнею-то, у него неладно… (Уходит).

Явление II

ХВАТОВА (одна).

От этого дурака толку большого не добьешься… Промахнулась я… Трудно поверить, чтоб она вышла за Бражкина; да и то сказать – триста душ да тысяч двадцать чистоганом денег. Дура была бы, коли б не пошла… Теперь один надежда – на ту… Ох, дети! дети!.. Дороги вы материнскому сердцу!.. Да где их чорт таскает!.. А! вон дура-то идет.

Явление III

Входит Анна Васильевна (с цветами на голове и на груди).

ХВАТОВА. Где ты шаталась?

АННА ВАСИЛЬЕВНА (грубо). Где!.. Гуляла в саду, в роще, по реке…

ХВАТОВА. А узнала ли что?

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Куда – узнать! Я было вчера и так и сяк с Катериной Петровной – а она то побежит, то запоет, то заговорит совсем о другом.

ХВАТОВА. У! дура набитая! Вот дал бог деток!.. О себе не могут постараться!.. Ты бейся для них из последних сил, а они только зевают да мух считают…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Да что ж делать, когда нельзя!.. Вы только ругаться да драться – в самом деле!..

ХВАТОВА. Ты готова матери-то глаза выцарапать – хорошо, что я еще и сама когтиста и зубаста – небось, как раз уйму… Нельзя! нельзя! А мне так, видно, можно?.. Вчера с четверть часа стояла за дверьми на цыпочках, скорчившись… страх такой – того и гляди кто застанет… А вы так ничего не можете… Вчера тот болван так и хлопнулся на колени, а сказать умненько, как я учила, ничего не мог… А еще военный!.. А ты только наколешь себе цветов на голову да на грудь, как принцесса какая, – а дела сделать не умеешь. А пора бы подумать – ведь тебе двадцать девять лет…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Да Владимир Дмитрич…

ХВАТОВА. О брате-то старайся, дура набитая! Куда тебе думать о Владимире Дмитриче: этот гордец и не смотрит на тебя… Кабы умна была, так около Бражкина-то хлопотала бы…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Ну, уж старый чорт!..

ХВАТОВА. А ты молода?.. Вишь, нещечко какое, чорт бы тебя побрал… Туда же суется…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Да что же вы больно сердитесь – желчь испортите!

ХВАТОВА. Да с вами, с дураками, испортишь поневоле. И так промаха дала. Знаешь ли ты, на ком женится старый-то чорт?.. На Лизавете!.. Да!..

АННА ВАСИЛЬЕВНА. И она идет за него?

ХВАТОВА. Нет, а то! Вишь, у ней губа-то – дура, как у тебя! Что, что стар – скорей издохнет – тогда своя воля. Да не о том речь – мы с Платошей на ней промахнулись так теперь надо попробовать, нельзя ли около другой-то похлопотать…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Да как же? Ведь она выйдет за Владимира Дмитрича?

ХВАТОВА. То-то и есть, что еще бог знает, за кого старуха надвое сказала. Я кое-что разведала, да еще не наверное. Смотрите же вы, олухи, – уши востро – ты от Катеньки-то и не отходи – чуть сойдется или заговорит с Мальским – как хочешь – хоть приляг к двери – только не пророни ни слова. На Платошу плоха надежда – он только умеет усы закручивать, посвистывать да военные экивоки отпускать… Ох, оплошала я, окаянная, дура набитая! Катерина-то девка добрая – а та даром, что ласкова с нами, а по ней хоть бы и не видать нас – гордячка такая…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Да… всё молчит да смотрит исподлобья…

ХВАТОВА. Ну, смотри же ты у меня – не зевай. Постой, кто-то идет… Уйдем… Смотри – не отходи теперь от них… (Уходят).{57}

Явление IV

{58}

Входит Горский.

ГОРСКИЙ. Поскорей, поскорей все покончить, а то сил нет… Я уж не в состоянии скрываться… того и гляжу, что все догадаются… То-то хорошо будет!..{59}

Явление V

Входит Лизанька.

ЛИЗАНЬКА. Ах, дядюшка!

ГОРСКИЙ. Дядюшка!.. И испугалась!..

ЛИЗАНЬКА. Мне показалось, что вы сейчас прошли по саду, так я и удивилась, увидевши вас здесь…

ГОРСКИЙ. Полно, Лизанька, полно, моя милая… Перестанем играть в куклы и будем говорить, как взрослые люди… Ах, мне-то уж давно бы пора хватиться за ум!..

ЛИЗАНЬКА. Вы меня удивляете… я думала услышать от вас совсем другое…{60}

ГОРСКИЙ (горько улыбаясь). И будто вправду!..

ЛИЗАНЬКА. Вы оскорбляетесь?..

ГОРСКИЙ. Да, Лизанька, оскорблен я жестоко – только не тобою, а самим собой!..

ЛИЗАНЬКА. Но… меня удивляет такая внезапная перемена в вашем решении…

ГОРСКИЙ. Есть причина. Я нынешнею ночью видел дурной сон… Мне снилось, будто я женат на тебе, а волосы у меня уж совершенно седые; я шел с тобою по улице, а на меня все указывали пальцами… Это мне так не понравилось, что я уж раздумал жениться…

ЛИЗАНЬКА. Но…

ГОРСКИЙ. Полно, Лизанька. Я понимаю цену твоего решения – оно благородно, достойно тебя… твоей прекрасной души… Не унижай же меня перед самим собой… Я мог увлечься слабостию сердца… да это была минута… Полно… ни слова об этом… И если ты в самом деле любишь меня… принимаешь во мне участие… то дай мне слово, что несчастная тайна останется между нами… и никто… и никогда… не узнает об ней… (Утирает глаза).

ЛИЗАНЬКА. Но… вы меня не понимаете… Я решилась не вдруг… но решилась твердо…

ГОРСКИЙ (с горькою улыбкою). Решилась!.. В любви нет решений… в ней добровольно отдаются другому, потому что отдаются счастию… Решаются только на несчастие… на пожертвования… а в любви нет жертв…

ЛИЗАНЬКА (с жаром). Какая неправда, какая ужасная ложь!.. Напротив – без жертв нет любви… Кто не способен жертвовать собою для счастия других – тот эгоист…

ГОРСКИЙ (грустно качая головою). Мечты юности, мечты пылкой головы, пылкого сердца, которые еще не знают жизни!.. или знают ее из книг… по романам и стихам!.. В это время я много поумнел, моя милая! много узнал такого, чего прежде и не подозревал. «Век живи – век учись», – говорит пословица; жизнь не книга – ее нельзя выучить наизусть, как урок… ее надо выстрадать…{61} Вникни-ко в себя поглубже – так и увидишь, что минутную вспышку, конечно, очень благородную и… на эту минуту… очень истинную … ты принимаешь за твердое решение…{62} Скажу тебе больше: твое решение пугает тебя – только ты боишься сознаться в этом самой себе… Тебе уже представляется темно, что ты могла бы встретить молодого человека, которого любовь осчастливила бы тебя… Ведь молодое сердце ищет любви молодого сердца… Хорошо бы тогда было!.. Что, что ты осталась бы мне верна!.. Не верности, – а любви хочу я…

ЛИЗАНЬКА. Боже мой!.. Дяденька, как же вы мало меня знаете… Мне могли прийти в голову такие эгоистические мысли!..{63}

ГОРСКИЙ. Конечно, обо всем этом ты не думала, да всё это думалось в тебе само собою, без твоего ведома… В сердце человеческом много закоулков… И я нисколько не виню тебя за это.

ЛИЗАНЬКА. О, какая холодная, эгоистическая философия!..

ГОРСКИЙ. Зато – истинная… Но довольно об этом… Будь – что будет, а мне надо быть мужчиной – и еще пятидесятилетним мужчиной… Я пал, низко пал, ужасно пал; но всё же не до такой степени, чтобы, забыв честь и бога, воспользоваться героизмом молодой девочки, романической мечтательницы… загубить в цвету ее жизнь… Оставь меня… Поди… поди и ни слова больше. (Выталкивает ее. Молчание){64}.

Явление VI

ГОРСКИЙ (один).

Да! больше думать нечего – одна дорога! Уеду куда-нибудь, пока душа не успокоится, пока не уверюсь, что могу видеть ее без волнения, без тоски, любоваться ею, как отец дочерью… Видеть ее без тоски, без волненья!.. будто это возможно!.. Будто это будет когда-нибудь!.. Нет, вижу конец моему счастию… Закат мой печален… Что ж, всему свое время: за красными днями весны и лета наступает холодная, дождливая осень – всё тихо, мертво, и только шумит ветер да срывает желтые листья!.. Так и человек: в молодости вьются кудри – а наступит его осень – белеют его волосы и падают, – как осенние листья… Всему свой конец… И душа цветет радостью и вянет от печали… И я теперь, как дерево осенью… сир, одинок, болен душою, – и не с кем разделить мне своей тоски, некому поверить моей печали… И кому бы поверил я ее, когда сам стыжусь ее?.. И кто бы одобрил мое страдание, кому бы не показалось оно смешно?.. А я могу снести всё на свете, кроме насмешливой улыбки над тем, что составляет несчастие моей жизни… Насмешливая улыбка, как раскаленное железо, прожгла бы мою душу – и не было бы от меня прощения тому человеку!.. Да! мне надо затвориться в себе… Да! прощайте, люди – не поминайте лихом!..

Явление VII

Входит Мальский.{65}

ГОРСКИЙ. Ну, что ты, Володя?

МАЛЬСКИЙ. Еду, дяденька… дня через три…

ГОРСКИЙ. Счастливый путь, Володя! Не удивляйся, что я говорю тебе это: кто едет, тому надо говорить: «Счастливый путь!» (Уходит).

Явление VIII

МАЛЬСКИЙ (один).

Не понимаю, что делается с дяденькой… Его тон так странен – слова загадочны… (Молчание). Грустно, тяжело расстаться с местом, где рос… был счастлив, но есть и какое-то наслаждение в мысли об утрате счастия… о предстоящих бурях… Итак, смелее вперед – хуже ведь не будет!..

Явление IX

Входит Лизанька.

ЛИЗАНЬКА. Владимир Дмитриевич!..

МАЛЬСКИЙ. Лизавета Петровна!..{66}

ЛИЗАНЬКА. Вы… что-то озабочены?..

МАЛЬСКИЙ. Благодарю вас за внимание… Я так не привык к нему с вашей стороны…

ЛИЗАНЬКА. Грешно и стыдно говорить вам так, Владимир Дмитриевич… Но я вижу, что вы что-то особенно не в духе нынче… и не хочу тяготить вас своим присутствием…{67}

Явление X

МАЛЬСКИЙ (один).

Почему не смею я сказать ей, как я ее люблю… Отчего эта робость, смущение… Да потому, что из этого ничего бы не вышло… Надо скорее уехать… это всего лучше и вернее… Кто это тут… за дверью… (Отворяет дверь и заглядывает в залу). Нет никого… а кто-то пробежал как будто от этой двери через коридор… Боже мой!.. что, если это она… уйти поскорее… Как мне будет с нею встретиться!.. (Уходит).

Явление XI

Входит Хватова.

О, голубчик – вот он по ком вздыхает! Вот отчего размолвка-то с невестой!.. О той нечего и думать… За кого же сватается Алексей-то Степаныч?..{68} Должно быть, что метит на эту… Эх, дала я маха!.. Катенька-то и доступнее, да она же и ласковее со всеми нами… особенно с Платошенькой… Надо всё сказать Николаю Матвеичу…{69} Пусть племянничек-то мой обожжется… Он ведь всё останется роднёю… Пусть лучше достанется этому гордецу Мальскому… это будет у меня новая богатая роденька… А в Бражкине проку мало – он скряга… Надо поторопиться, пока племянничек еще ничего не знает…

Явление XII

Входит Горский.

ГОРСКИЙ (не замечая Хватовой). Отчего же она побледнела, как только я сказал ей, что он едет?.. Шаль сестры?.. Это что-то подозрительно… Конечно, она привыкла любить его, как брата… А! Матрена Карповна!.. Что ты стоишь тут, как мертвая, и не слышно тебя?..

ХВАТОВА. Ах, я задумалась!

ГОРСКИЙ. Об чем это?

ХВАТОВА. Да всё о своей горькой участи, батюшка Николай Матвеич… Дело вдовье, сиротское… одна была надежда на вас… да вы что-то не расположены к этому…

ГОРСКИЙ. К чему?

ХВАТОВА. Да о чем я вас просила.

ГОРСКИЙ. Какая ты недогадливая, Матрена Карповна! Я, кажется, толком сказал тебе, что Лизанька не пойдет за твоего Платошеньку…

ХВАТОВА. Да я уж вас не о том прошу… Я хотела попросить вас… коли милость ваша будет – насчет Катерины Петровны…

ГОРСКИЙ. А разве ты не знаешь, что на нее имеет виды Володя

ХВАТОВА. Я сама прежде думала это…

ГОРСКИЙ. А теперь почему ты думаешь другое?

ХВАТОВА. Теперь я думаю, что Владимиру Дмитричу хочется жениться на Лизавете Петровне…

ГОРСКИЙ. Что?..

ХВАТОВА. Да, на Лизавете Петровне… Да что с ними?.. Не подать ли вам воды?.. Постойте, я возьму в буфете…

ГОРСКИЙ. Не нужно… Постой… Скажи мне, почему ты так думаешь?.. Как ты это узнала?.. Скажи мне всё, что знаешь… как было… без утайки… Ты, верно, подслушала?.. Ведь это твое ремесло!..

ХВАТОВА. Не сердитесь, Николай Матвеич… Я, право, ничем не виновата… Вольно же Владимиру Дмитричу так громко рассуждать. Я была в столовой… считала салфетки…

ГОРСКИЙ. Что же он говорил?..

ХВАТОВА. Всё скажу… Только не сердитесь, Николай Матвеич… Дело было вот как… Я была в коридоре… и видела, как Владимир Дмитрич ходили по гостиной… а потом вошли Лизавета Петровна… сказали с ним слова два, да и пошли в свою комнату. А Владимир Дмитрич посмотрели ей вслед и сказали: «Как бы мне сказать ей, что я ее люблю»… Нет бишь – вот как: «Что я не смею ей сказать, что я ее люблю»… да и ушли… а тут и вы вошли…

ГОРСКИЙ. И ты не лжешь?.. Это было точно так, как ты говоришь?..

ХВАТОВА. Образ готова снять со стены, Николай Матвеич…

ГОРСКИЙ. Хорошо… верю… Поди – пошли ко мне Лизаньку… вызови ее тихонько, чтоб не обратили внимание… да поскорее…

ХВАТОВА. Николай Матвеич, вы меня не введите в беду… а я побегу…

ГОРСКИЙ. Небось, небось… Тебе же будет лучше от этого… Скорее ступай…

ХВАТОВА. Сию минуту!.. (Про себя). Пошло дело на лад!.. (Уходит).

Явление XIII

ГОРСКИЙ (один).

А! вот оно что!.. Кто мог это предвидеть?.. Нет, лучше – кто мог не видеть этого!.. Она его любила давно, да скрывала… Он тоже любил ее давно уж – прежде чем узнал об этом… Сердца не обманешь – у него тысячи глаз… тысячи ушей – оно всё видит – всё слышит… Я недаром ревновал его к ней… ненавидел его, как будто он был мой жесточайший враг… (Молчание). За что ж теперь ненавижу я его… и еще больше, чем прежде?.. Ведь я уж решился… я уж думаю только об одном – чтоб пристроить ее?.. Ведь они оба будут счастливы?.. Счастливы?.. Да за что же я-то буду несчастлив?.. Зачем же – ему счастие, а мне нет его?.. Если б она вышла за Коркина… да что на Коркина? – лучше бы, легче бы мне было, если б даже за Бражкина!.. Боже мой! неужели пламень в аду жесточе, жгучее того, который пожирает теперь мою душу!.. А! вот хорошо… хорошо… хорошо!.. От сильного холода чувствуют жар… в сильном пару как будто мороз пробегает по телу… Так и мне теперь даже весело… Да – весело!.. как бывало весело на сражении, на приступе!.. Ну, веселись же душа, сколько хочешь… это последний твой пир… другого не дождешься. – Верно, она!.. О!..

Явление XIV

Входит Коркин.

КОРКИН. А я всё вас искал, Николай Матвеевич…

ГОРСКИЙ. Меня!..

КОРКИН. Но что с вами?.. Верно, вы дурно себя чувствуете?

ГОРСКИЙ. Напротив, чудесно… Я весел… так весел, что готов петь, плясать… и всё, что вам угодно…

КОРКИН. Но…

ГОРСКИЙ. Право!.. Вы не верите?.. Честное мое слово!.. Но вы, верно, хотели мне что-нибудь сказать?

КОРКИН. Так… но, может быть, теперь не время…

ГОРСКИЙ. Напротив… Теперь-то самое лучшее время… Может быть, вы мне скажете что-нибудь такое, что я найду в вас товарища в моей веселости?.. Знаете – радость вдвоем лучше…

КОРКИН (смотря на него с недоумением). Я, право, не знаю, как вас понимать…

ГОРСКИЙ. А вы, верно, хотели поговорить со мною о своем предложении?

КОРКИН. Да, Николай Матвеевич, я так измучился ожиданием, неизвестностью, что решился окончательно объясниться с вами…

ГОРСКИЙ. Ведь это насчет Лизаньки?

КОРКИН. Нет, Николай Матвеевич… Мне странно, что вам так показалось… Я ищу руки Катерины Петровны.

ГОРСКИЙ. А! да! Я ведь так и думал… Я хотел только пошутить… Я же теперь в таком веселом расположении… Но – вот что: я скажу о вашем предложении Катеньке, а теперь вы ступайте… мне нужно остаться одному…

КОРКИН. Очень хорошо… Только я прошу вас об одном: бога ради, поскорее… (Про себя). Что с ним? он как сумасшедший!.. (Уходит).

Явление XV

ГОРСКИЙ (один).

Нет, видно, мне нет товарищей!.. Я один… да может быть, мне больше всех и надо!..{70} Правду сказать, судьба любит меня – смотри, как хлопочет за всех на мой счет… и не спросись меня!.. Итак, две свадьбы вдруг!.. В добрый час!.. Тем больше веселья!.. ха! ха! ха! (Молчание). А что! – не отправиться ли мне на Кавказ!.. Ведь я еще крепок, службе мне не учиться, а стоит только вспомнить… Дела там много… жизнь деятельная, разнообразная… Может быть, кинжал или пуля горца и сжалятся надо мною… Вот говорят, что как беда нагрянет, так станешь в тупик… Вздор! Везде можно найти средство извернуться… Лежишь в постеле больной и видишь смерть на носу… Что ж? – разве и тут нет средства спастись от нее? Умри сам – вот и избавишься от нее… По крайней мере, не она на тебя, а ты на нее наскочишь… А это не малое утешение в беде!..

Явление XVI

Входит Лизанька.

ЛИЗАНЬКА. Ах, дяденька! Матрена Карповна очень удивила меня, сказавши, что вы хотите сообщить мне что-то важное…

ГОРСКИЙ. Очень, очень важное, мой друг…

ЛИЗАНЬКА. Уж не сказать ли мне, что вы согласились с моим решением?..

ГОРСКИЙ. Да – именно – сказать тебе, что я наконец решился… Но не бледней – мое решение будет для тебя не так страшно, как ты думаешь…

ЛИЗАНЬКА. Но оно мне нисколько не страшно… напротив…

ГОРСКИЙ. Верю, верю… К чему уверения там, где и без них всё ясно!.. Алексей Степанович Коркин сейчас просил у меня руки Катеньки…

ЛИЗАНЬКА. Ах, как это жалко!.. Алексей Степанович такой прекрасный человек… но она любит не его… она любит… Владимира Дмитриевича…

ГОРСКИЙ. Еще жалеть слишком об этом нечего… Беда не так велика… Владимир Дмитриевич ее не любит…

ЛИЗАНЬКА. Как так?.. Вы почему знаете?

ГОРСКИЙ. О, я много знаю… много!.. Он сам сказал мне это… Говорит – воспоминания детства – больше ничего…

ЛИЗАНЬКА. Боже мой!.. Неужели это правда?

ГОРСКИЙ. Как 2 × 2 = 4!.. Но отчего же ты так побледнела… испугалась?..

ЛИЗАНЬКА. Мне жаль бедной Катеньки…

ГОРСКИЙ. А! да! ты сострадательна… любишь сестру… Я это знаю… Это хорошо… похвально… Ничего нет приятнее, как видеть бескорыстную любовь к другим…

ЛИЗАНЬКА (садясь в кресло). Но… что же это значит?.. это так странно…

ГОРСКИЙ. На свете, Лизанька, так много странного, что ничему не надо дивиться… даже самому великодушному состраданию к несчастию ближнего… даже пожертвованию… Всё это только кажется странным, а порассмотри поближе – так и увидишь, что дело самое обыкновенное…

ЛИЗАНЬКА. Но, бога ради, что за причина? Почему Владимир Дмитриевич?..

ГОРСКИЙ. Владимир-то Дмитриевич?.. Да! прекрасный молодой человек – умный, образованный, чувствительный – словом, настоящий герой романа… Что с тобою?..

ЛИЗАНЬКА. Ничего… Впрочем… Знаете ли что?.. Ведь Катенька… кажется…

ГОРСКИЙ. Что?

ЛИЗАНЬКА. Она мне говорила… что она не любит Владимира Дмитриевича… да я тогда ей не поверила… Зная ее легкий характер, я подумала, что она не понимает самой себя…

ГОРСКИЙ. Ну, а теперь ты ей веришь!.. Хорошее известие!.. За него и я тебя попотчую тоже хорошим известием… Да! ведь ты знаешь, что Володя уезжает от нас навсегда?..

ЛИЗАНЬКА. Навсегда?.. Я не думала этого…

ГОРСКИЙ. А знаешь ли, по какой причине?

ЛИЗАНЬКА. Нет… не знаю…

ГОРСКИЙ. Ну так я скажу тебе: он сердит на тебя…

ЛИЗАНЬКА. На меня?.. За что?..

ГОРСКИЙ. За то, что ты не любишь его… Ведь ты не любишь его?..

ЛИЗАНЬКА. Как?.. (Про себя) Какая ужасная пытка!..

ГОРСКИЙ. Ну, я вижу, что ты не любишь его… а он… он влюблен в тебя…

ЛИЗАНЬКА. Вы шутите!.. Пощадите меня… пощадите!..

ГОРСКИЙ. Боже мой!.. Опомнись… ободрись!.. (Про себя). О, я варвар, бесчеловечный!.. (Вслух). Лизанька, друг мой!.. Успокойся… ну, что ж тут такое!.. Я знаю, что ты его давно любишь безнадежно… Сейчас узнал я, что и он также любит тебя давно… и безнадежно…