Жаркое лето – 2010

Алевтина, бросив чехол с удочками на землю, возмутилась:

– Почему же мы бездействуем? Ведь, Ласково горит! Надо срочно идти туда и помогать людям!

– На мой взгляд, этого делать не надо, – возразил Кузьмич. – Причём, ни в коем случае…

– Почему это? – поинтересовался Гарик, чувствуя на себе Алин вопросительный взгляд. – Труса изволим праздновать, господин пасечник? Типа – штанишки неожиданно намокли?

– Потому, что ветер дует, как раз, со стороны Ласково. Причём, дует, постоянно усиливаясь. То есть, прямо на нас – вдоль дороги, по обеим её сторонам – двигается верховой пожар. Надо срочно делать ноги. В смысле, организованно и планомерно отступать к Деулино. Я уже все пчелиные ульи составил на прицеп.

– В Уазик надо сложить продовольствие, – распорядился Никоненко. – Ещё там разместятся все наши девчонки. В Деулино имеется в наличии несколько брошенных изб. Будем отстаивать от огня эту деревню. Копать траншеи, рубить широкую просеку.

– Я не поеду на машине! – непреклонно заявила Аля, крепко обхватив ладошками левый локоть Гарика. – Пойду пешком вместе со всеми!

– Да и мне пешие прогулки по душе, – поддержала подругу Катерина. – Говорят, что они эффективно способствуют нормализации веса…. Давай, Саша, поезжай вместе с девицами. Присмотришь за ними, чтобы не потерялись во всеобщей суете. Чтобы никто, часом, не обидел…

– Все ко мне! – поднимаясь на ноги, прокричал Никоненко. – Заносим продовольствие в машину! Запихиваем туда же барышень…. Плотней усаживайтесь, девушки. Плотнее! Для меня предусмотрите местечко…. Пацаны, стройся! Вещи уже собрали? Молодцы! Теперь организованно выдвигайтесь на Деулино. Место встречи – изба под металлической крышей, выкрашенной в тёмно-зелёный цвет. Уазик будет стоять рядом…. Выступаем, бойцы, выступаем! Поторапливайтесь, пожар приближается…. Петров и Наумов! Вам что, нужна отдельная команда?

– Сейчас переоденемся, вещи соберём и догоним остальных, – пообещал Гарик. – Кстати, а с рыбой-то что делать?

– С собой захватите. Может, и пригодится. Пожар – пожаром, а ужин – ужином…

Уазик, громко бибикнув на прощание, укатил к Деулино, вслед за ним бодро зашагали волонтёры мужского пола, плотно нагруженные рюкзаками и баулами. В заброшенном хуторе остались только четверо рыбаков.

Гарик отнёс рюкзаки (свой и Алевтины), а так же полиэтиленовый пакет с рыбой на обочину просёлочной дороги и, взглянув в сторону Ласково, восхищённо выдохнул:

– Ничего себе! Офигеть и не встать! – поднял вверх руку, прикрывая рукавом лицо от нестерпимого жара.

Вдоль дороги передвигалась, неуклонно приближаясь, длинная, малиново-оранжевая стена огня. Ветер был сухим, колючим и угрожающе-горячим.

– Верховой пожар, он может за одну секунду продвигаться на восемь-десять метров, – со знанием дела пояснил подошедший Глеб. – То есть, может развивать скорость «передвижения» до тридцати пяти километров в час. Ширина данного огненного фронта – визуально – превышает два с половиной километра…. Чёрт побери! Надо поторапливаться, соратники! Похоже, что всякие шутки закончились…

На крыльце что-то упало, и тоненький Катин голос пожаловался:

– Вот же, не повезло…. Больно-то как! Мамочки!

– Что случилось? – забеспокоился Глеб, бросаясь к избе. – Говори, пожалуйста, толком!

– Навернулась в темноте со ступенек. Кажется, ногу вывихнула, а может, и сломала…

– Нам только этого и не хватало – для полного и окончательного счастья, – расстроено пробормотал Гарик. – Тащить Екатерину на руках-плечах? Попробуем, конечно. Деваться-то некуда. Только весу в ней – килограмм восемьдесят пять. Совсем и не пушинка ольховая…

Стена огня заметно приблизилась, вокруг стало светло – как в солнечный полдень.

– Зажаримся, ведь! – отчаянно воскликнул Глеб. – Что делать-то? У Кати с ногой всё очень серьёзно. Даже наступать на подошву не может. В том смысле…. Ну, вы, наверное, поняли, о чём я толкую…

– Надо идти к пещере! – предложила Аля. – Отсидимся в ней.

– Угорим!

– Там есть отличная вентиляция, – поддержал Алевтину Гарик. – Причём, струя свежего воздуха выходит из-под земли на поверхность. Это наш единственный шанс на спасение…

– Бегите за остальными! – велела Катя. – А мы с Глебом переждём пожар в подземелье.

– Вы же не знаете, где находится пещера.

– Ерунда, найдём. Бегите, кому сказано! Это приказ!

Аля, гордо скрестив руки на груди, возмутилась:

– За кого ты меня держишь, Екатерина Андреевна? За последнюю трусиху и бесстыжую негодяйку? Чтобы я бросила подругу в беде? Не дождёшься! Даже и не мечтай…

– Пусть идут с нами, – махнул рукой Глеб. – Нельзя тратить время на глупые споры. Если не сгорим заживо, то всё испортим…. Вперёд!

«Как он сказал?», – мысленно засомневался Гарик. – «Мол, всё испортим? Что, собственно, испортим? Может, Глеб просто оговорился?».

Они по короткому мостику перебрались на противоположный берег безымянной реки. Глеб тащил на плечах Екатерину. Гарик и Аля несли вещи и чехлы с удочками-спиннингами.

– Может, эта речка задержит-остановит пожар? – на ходу предположила Алевтина. – Ну, хотя бы ненадолго? Минут на семь-восемь?

Вскоре со стороны хутора раздались громкие выстрелы.

– Что это? – опешил Глеб. – Кто-то палит – короткими очередями – из автомата?

– Избы горят, – пояснил Гарик. – Шифер от жары, разлетаясь в разные стороны, «стреляет»…. Давай меняться грузом, дружище…

Пламя бушевало уже совсем рядом, река – узким зеркалом – отражая его, смотрелась огненной.

– Красиво-то как, – прошептал Гарик и, обернувшись, велел: – Аля, иди первой! Фонарик у тебя? Включай! Быстрее, ребята! Наддай…

В пещере было темно и прохладно.

– Замечательно! – одобрил Глеб. – И ветерок дует ласковый…

– Не останавливаться! – хрипло прокричал Гарик – Вперёд! Уходим максимально глубоко! Как ты, Катя?

– Нормально, – прошептала ему в ухо Екатерина. – Жить, похоже, буду. Когда закончится этот кошмар, обязательно сяду на диету. Надо сбросить килограмм десять-двенадцать. Для начала, ясная ласточка…

Метров через сто пятьдесят пещера резко повернула налево, ещё через пять-шесть минут Гарик остановился и известил:

– Всё, братцы, объявляется привал. Катя, ссаживайся! Фу, притомился чуток…. Будем пережидать пожар здесь. Ага, это что у нас такое?

– Родничок! – радостно откликнулась Аля. – Вода чистая-чистая, прямо-таки хрустальная…. У, какая холодная! Зубы, аж, ломит…. А долго мы будем пережидать?

– До утра. Что, спрашивается, делать ночью на пепелище, заполненном горячими углями? Ожоги зарабатывать?

– Подземный ветер стал гораздо сильнее, – подозрительно передёрнул плечами Глеб. – К чему бы это, а?

– К тому, что пожар добрался до пещеры. Вот, тяга и усилилась. Теперь подземный кислород – ударными темпами – сгорает в жарком пламени. Скорее всего, сейчас вход в наше подземелье напоминает собой гигантский факел…

Глава четвёртая

Миражи на пепелище

Глеб озабоченно нахмурился:

– А этот факел – над входом в пещеру – потухнет когда-нибудь? Я имею в виду, в ближайшее время?

– Потухнет, – успокоил Гарик. – Кислород лишь поддерживает эффективное горение. Когда сгорит топливо – деревья, кусты и трава – угли постепенно остынут, рассыпаясь на мелкие частички, и превратятся в обыкновенную золу. Всё на этом и закончится…. Утром выберемся наверх и отправимся к Деулино. Или же к чёрным и несимпатичным головешкам, оставшимся на месте сгоревшей деревни…. Кстати, перед пещерным поворотом я видел сухие ветки и поленья, сложенные в кучку. Запасливые спелеологи, очевидно, притащили с поверхности. Или же, например, «чёрные» археологи, ищущие древние клады-сокровища. Предлагаю развести небольшой костерок. Осмотрим Катину ногу, отдохнём, перекусим…. А посуду никто не догадался прихватить с собой? Ну, кастрюльку там, сковородку? Ладно, у меня есть две банки с тушёнкой. Откроем и разогреем.

– У меня в рюкзаке имеется рулон алюминиевой фольги! – сообщила Аля. – Выпотрошим пойманную рыбу и запечём её на углях. От чешуи можно не очищать. Жаль, соли нет…

Костёр, слегка потрескивая и плотоядно шипя, разгорелся почти мгновенно.

– Что там, за поворотом? – поинтересовалась сидящая у стены Екатерина, пристраивая вытянутую больную ногу на собственном пухлом рюкзаке.

– Гудит, и пышет жаром, – коротко ответил Глеб. – Давай-ка, красавица моя кустодиевская, я осмотрю твою белоснежную и стройную ножку…. Так больно? А, так?

– Ой! Не нажимай больше! Не надо, ради Бога!

– А, так?

– Садист чёртов! Ох, больно! Палач чернявый! Мордва деревенская…. Я тебе этого никогда не забуду! Посчитаемся потом, ужо…

Минуты через три-четыре Глеб – до невозможности важным и авторитетным голосом – вынес вердикт:

– Никакого перелома нет и в помине, дамы и господа! Обыкновенное растяжение икроножной мышцы. Сейчас пострадавшую ногу перетянем потуже какой-нибудь тряпицей, например, рукавом от моей старенькой футболки, к утру опухоль и рассосётся. То есть, спадёт…. Так что, уважаемая Екатерина Андреевна, серьёзного повода для беспокойства и отчаянья не наблюдается. Смастерим дельный костыль, потихоньку – с Божьей и моей помощью – доковыляешь до Деулино.

– А из чего ты, дорогой товарищ Петров, сделаешь костыль? Ведь, на земной поверхности, наверняка, всё выгорит – вплоть до последней щепочки…

– На дне реки лежат какие-то тёмные брёвнышки, – объяснил Глеб. – Я видел с моста. Нырну, достану и смастерю…. А можно, и не заморачиваться с плотницкими работами. Схожу в Деулино и возьму у бригадира Кузьмича напрокат Уазик…. Что это за подозрительный шум? Гарик, слышишь?

– Ерунда, летучие мыши. Их здесь, судя по всему, очень много.

– Это очень хорошо! Просто замечательно…

– Что же тут хорошего? – удивилась Катя. – Среди них, говорят, иногда встречаются самые настоящие вампиры, обожающие пить человеческую кровушку. Более того, точно известно, что именно летучие мыши являются самыми злостными разносчиками бешенства…. Так, а почему никто не потрошит пойманную рыбу? Игорь, лентяй записной, доставай-ка перочинный ножик! Не бойся, и я сейчас присоединюсь к тебе, не успеешь переработаться…. Итак, что же такого замечательного, Глебушка, ты нашёл в противных летучих мышах?

– Именно то, что их здесь много. То есть, от голода – случись какой-нибудь долгоиграющий катаклизм – мы теперь точно не умрём.

– Есть летучих мышей? – ужаснулась Аля. – Ни за что и никогда! Я даже и представить такого не могу.

– Совершенно напрасно, милая сеньорита! – назидательно усмехнулся Гарик, подбрасывая в костёр сухие ветки. – Мой отец однажды, когда ещё служил в советской армии, был командирован в Никарагуа, типа – на помощь тамошним прогрессивным повстанцам. Так вот, однажды американский спецназ загнал их партизанский отряд в древнее подземелье. Загнал, а вход в пещеру подло и коварно взорвал. Батя с товарищами почти три полновесные недели блуждали по подземным коридорам и галереям, ища другой выход на земную поверхность. И всё это время они питались летучими мышами, зажаренными на углях, и странной рыбой без глаз, пойманной в бурной подземной речке. Отец мне рассказывал, что мясо летучих мышей вполне съедобно и даже немного напоминает парную крольчатину.

– То есть, Игорёк, если я не буду вкушать летучую мышатину, ты меня не возьмёшь замуж? – насторожилась Алевтина. – Ну, я так не играю…

– Женюсь, конечно же…. Куда я денусь?

– Ха-ха-ха! – безудержно заржал Глеб. – Снаружи всё полыхает, как в самом натуральном аду, а они мечтают о женитьбе …

– И правильно делают! – стальным голосом заявила Екатерина. – Думать об этом важном деле – никогда не рано, да и не поздно никогда. На данную тему, милый мой Глеб Сергеевич, мы с тобой потом отдельно потолкуем. Причём, вдумчиво так, никуда не торопясь…. Что это ты глаза отводишь в сторону, морда поволжская?

– Дык, я ничего. Задумался немного…

– Смотри у меня, вертихвост легкомысленный! Шутки шутками, но, как известно, могут – случайно – и детишки образоваться. Готов, бродяга разговорчивый, стать счастливым папашей? То бишь, главой большой и шумной семьи? Да, не напрягайся ты так. Пошутила я, не более того…

– Схожу, пожалуй, за поворот, – поднялся на ноги Глеб.

– Зачем это?

– Я там приметил большую консервную банку. Пустую, понятное дело. Воды надо вскипятить, а то как-то холодает. Ты, Катенька, оденься, пожалуйста, потеплей. Простуда нам сейчас совершенно ни к чему, а здесь подземные сквозняки гуляют вовсю…. Смотрите, братья и сёстры! – указал рукой на стену пещеры, освещённую жёлто-оранжевыми всполохами костра. – Здесь изображено целое стадо мамонтов. Причём, на некоторых животных восседают люди. Странное дело…

Дрова постепенно перегорели на две трети. Артём умело завернул в фольгу выпотрошенных карасей и окуней, после чего выложил получившиеся аккуратные пакетики на плоский горячий камень и – с помощью длинной дощечки – завалил их ярко-малиновыми углями.

Вернулся Петров и, намочив в роднике носовой платок, принялся усердно, но с бесконечно-хмурым видом, оттирать внутреннюю поверхность жестяной литровой банки.

– Что такой смурной? – поинтересовался Гарик. – Голова заболела?

– Нет, просто…. Понимаешь, повернул я за поворот, а гул от пожара затих, то есть, совершенно. Более того, от входа в пещеру холодком повеяло. Наверное, пожар ушёл дальше, к Деулино. Подобрал я банку, а в ушах, вдруг, что-то застучало и запульсировало…

– Со мной – с сильного похмелья – такое тоже иногда случается, будто бы сердце стучит в голове.

– Вот-вот! А потом этот стук стал постепенно учащаться, сквозь него послышались людские голоса-фразы, произнесённые на каком-то незнакомом, очень гортанном языке…

– Это ты, наверное, надышался угарным газом, – предположила Катя. – Давай-ка, я тебе на затылок полью холодной родниковой воды? Говорят, что помогает.

– Спасибо, не надо, – отказался Глеб. – Действительно, всё это слегка напомнило мне…э-э-э, последствия от приёма сильнодействующего галлюциногена. Один раз, ещё на школьном выпускном вечере, я сдуру затянулся пару-тройку раз «травкой». Тогда тоже послышались странные, откровенно-нездешние голоса…. Что ты, Катенька, так подозрительно и осуждающе смотришь на меня? Клянусь, только один раз я пробовал анашу! Честное благородное слово! Что бы мне солнышка яркого больше не видеть никогда! Вот, слышите? Опять…. Стучит?

– Стучит! – обеспокоенно водя лучом карманного фонарика по своду и стенам пещеры, согласился Гарик. – Причём, всё громче и громче. Громче и громче…. Африканские тамтамы? Ага, вот, и человеческие голоса прорезались. Вернее, какие-то неясные вопли-вскрики…

Тамтамы стучали всё отчётливее, громче и яростней. Хриплые людские голоса слаженно и дружно скандировали:

– Ра! Ра! Ра! Ра! Ра!

– Откуда идут эти звуки? – испуганно моргая пушистыми ресницами, спросила Аля. – Никак не могу понять…

– Похоже, что со всех сторон сразу, – ответил Гарик, машинально вертя в ладонях раскрытый перочинный нож.

– Как-то неуютно стало на душе, – призналась Алевтина. – И, честно говоря, слегка страшновато…. Игорёк, прекращай вести себя, как маленький мальчик! Это я говорю про баловство с ножом. Порежешься ещё…

Неожиданно людские крики утонули в громком трубном звуке. Из глубин подземелья долетело-послышалось громкое заполошное хлопанье, и вскоре над головами незадачливых волонтёров стремительно пронеслась большая стая летучих мышей. Через минуту к выходу из пещеры проследовала вторая стая, за ней третья, четвёртая….

– Весь продуктовый запас сбежал, – огорчённо хмыкнул Гарик. – Так и не удалось отведать крылатой мышатины.

А потом в подземном коридоре установилась абсолютная, очень тревожная тишина, только изредка постреливали угольки костра.

– Не нравится мне всё это! – заявил Глеб. – Ещё не хватало, чтобы сбылось дурацкое пророчество Пал Палыча…

– О чём это ты, милый? – заинтересовалась Екатерина. – Что ещё за пророчество? И кто такой – Пал Палыч?

– Есть у нас с Гариком один хороший приятель. Вернее, товарищ-коллега по рыбной ловле. Он уже совсем старенький, в следующем году будет отмечать пятидесятилетие…. Раньше Пал Палыч физику и химию преподавал в питерском Университете, а потом «завязал» с этим неблагодарным делом и подался в идейные уфологи. Изучает всякие НЛО, снежного человека, инопланетян, интересуется «пробоями» во Временных потоках…

– Полусумасшедший и безобидный чудак?

– Что-то вроде того…. Так вот, как-то по прошедшей весне Палыч заявил, мол: – «Аномально-устойчивые антициклоны могут – чисто теоретически, понятное дело – сопровождаться «пробоями» во Времени. Причём, веерными и многоярусными «пробоями»…». Я и подумал между делом, что недавние людские голоса, сопровождаемые тамтамами и громким трубным рёвом, это он и есть – горячий привет из Прошлого, – секунд через пять-шесть непонятно уточнил: – Только, совсем не из того…

– А что это за зверь экзотический такой – «веерные и многоярусные «пробои» во Времени»? – спросила Аля, пропустив мимо ушей последнюю фразу Глеба.

– Бог его знает! В тот раз Пал Палыч принял «на грудь» лишнего и, так и не дорассказав своей теории до конца, заснул возле походного костра. А с утра начался бешеный клёв, этот разговор и забылся…. В любом случае, я не горю ни малейшим желанием – повстречаться с вышеупомянутыми таинственными «пробоями». Это Гарик у нас – записной и хронический авантюрист. Его, добра-молодца, хлебом не корми и пивом не пои, дай только вписаться в какую-нибудь сомнительную историю…. Кстати, орлы и орлицы любопытные! Вы, что же, забыли про рыбу? Не пригорела ли она, часом? Гарик, разгребай угли! У меня кишки от голода уже завязались классическим морским узлом…

Рыба, не смотря на отсутствие соли, получилась очень вкусной и ароматной.

– Натуральное объеденье! – нахваливала Аля. – Такой вкуснотищи даже в знаменитых парижских ресторанах не подают. А коричнево-золотистая корочка – Божественный восторг! Кипяток уже остыл? Дайте, пожалуйста, глотнуть…. А что мы будем делать дальше?

– Конечно же, спать, – устало откликнулся Гарик. – Костёр почти догорел, дров больше нет, угли остывают – прямо на глазах. Карманные фонарики желательно поберечь, чтобы не подсели батарейки. Сейчас соорудим из наших вещей некое подобие постелей и попробуем уснуть. Утро, как нас учит старинная народная присказка, всегда мудренее…. Так, кажется, опять застучало! Вот, и людские голоса зазвучали…

Тамтамы – с каждой прошедшей минутой – стучали всё громче и яростней. Хриплые людские голоса дружно и слаженно скандировали:

– Ра! Ра! Ра! Ра! Ра!

– Тьфу! – зло сплюнул в сторону Глеб. – Уснёшь тут, пожалуй…. Впрочем, ложиться надо всё равно. Катерина, подруга моя боевая, мы где, собственно, расположимся? Понял, сейчас сооружу уютное и удобное гнёздышко на две молодые персоны…

Странный подземный шум, наконец, затих, потом – минут через восемь-десять – вновь вернулся. Затих, вернулся, затих…. Тем не менее, усталые волонтёры очень быстро заснули, не обращая на эту странную звуковую какофонию ни малейшего внимания…

Гарик проснулся первым, сладко зевнул и мысленно удивился: – «Где это я, интересно, нахожусь? И почему вокруг так безысходно темно? Вернее, черным-черно? Ах, да! Наверху же полыхнул верховой пожар, москвичка Екатерина вывихнула ногу, и нам пришлось, спасаясь от огня, спрятаться в древней пещере…. А что такое лежит у меня на груди? Это же Алина голова! У нас с ней, в смысле, с Алевтиной, безумная взаимная любовь…. Так, а что дальше?».

Он, стараясь не делать резких движений, поднёс кисть левой руки к глазам и пристально всмотрелся в циферблат наручных часов, слегка светящийся всеми оттенками зелёного.

– Который час? – сонно пробормотала Аля. – И почему ты носишь часы на левой руке?

– Ты очень наблюдательная девушка.

– Ага, есть такое дело. И наблюдательная, и девушка. Ты, милый, так и не ответил на мои вопросы…

– Часы я ношу на левой руке потому, что являюсь правшой, – принялся сбивчиво объяснять Гарик. – То есть, правая рука гораздо чаще находится… м-м-м, в работе. Значит, и вибрация гораздо сильнее, часы, ненароком, могут сломаться…

– То есть, твой правый кулак – гораздо чаще, чем левый – прилетает в торец всяким разным уродам, гнидам и козлам?

– Можно и так сказать-объяснить…. А времени сейчас – двадцать пять минут десятого. Утра, естественно…

– Мы так долго спали? – поднимаясь на ноги, удивилась Аля. – Считаю, что нам надо – как можно быстрее, без промедлений – подниматься на поверхность и идти к Деулино. Наверняка, нас уже хватились. Не дай Бог, ещё посчитают сгоревшими в лесном пожаре и сообщат об этом родителям. А у моего папы полгода назад случился инфаркт, ему нельзя волноваться…. Подъём, соня двухметровая, подъём!

Тихонько щёлкнула кнопка карманного фонарика, по стенам пещеры беспорядочно забегал шустрый светло-жёлтый луч. Примерно через полторы минуты Аля обеспокоенно спросила:

– Где же Глеб и Катя? И их рюкзаки пропали куда-то. А чехлы с удочками, спиннингами и подсачником – на месте…

– Не беспокойся, моя коротко-стриженная нимфа, – зевнув в очередной раз, посоветовал Гарик. – Они, по-видимому, просто уединились. Видишь ли, очень похоже, что любовные отношения Глеба и Екатерины перешли, так сказать, в практическую плоскость. Это мы с тобой, скромница археологическая, тормозим и буксуем…

– Ничего, ещё догоним и перегоним. Потом, когда вернёмся к благам цивилизации. Подождёшь?

– Подожду, без вопросов, сколько скажешь…. Ладно, будем умываться, справлять естественные нужды, приводить себя в порядок, завтракать. У нас, ведь, с ужина осталась запеченная рыба?

– Осталась, ещё и на обед хватит, – заверила Аля, рассеяно водя карманным фонариком из стороны в сторону. – Ну, позвать наших озабоченных практиков?

– Зови, конечно.

– Глеб Сергеевич! Екатерина Андреевна! Срочно идите сюда! Срочно! Свежие новости! Сюда!

Чуткое подземное эхо послушно подхватило эти слова, разнося их – призрачным гулом – в разные стороны. Вскоре со стороны подземного коридора, ведущей вглубь пещеры, приветливо замигал-замерцал светлый лучик фонарика, послушался тихий шорох чьих-то шагов.

– Что у вас за свежие новости? – насторожённо поинтересовалась Катя, подошедшая первой. – Хорошие? Плохие?

– Новости? – притворно удивилась Алевтина. – Безусловно, хорошие! Во-первых, мы не сгорели во вчерашнем страшном пожаре. Во-вторых, наступило утро. В-третьих, пропали все подозрительные звуки-стуки. Никто больше не стучит в барабаны и не орёт фанатичными голосами. В-четвёртых, у нас ещё осталось вдоволь вкусной и питательной рыбы…. Тебе мало? Кстати, подружка, ты почти не хромаешь. Помогли активные лечебно-оздоровительные процедуры? Какой-нибудь хитрый восточный массаж? Расскажешь потом?

– Маленькая ты ещё, Алька, для моих рассказов, – невозмутимо ответила Катерина. – Развратишься, не дай Бог. Начнёшь грязно приставать к Игорьку, а он не так поймёт, подумает о тебе – чёрт знает что, и – в конечном итоге – раздумает жениться…. А кипятка больше нет? Жаль! А то эта родниковая вода очень, уж, холодная. Б-р-р-р! Даже зубы ломит!

– Меньше слов, больше дел! – жизнерадостно и бодро объявил Глеб. – Давайте ваших печёных карасей и окуней! Перекусим по-быстрому и полезем на свежий воздух…

Навьючившись тяжеленными рюкзаками, волонтёры, освещая путь карманными фонариками, медленно и осторожно продвигались к выходу из пещеры.

– Очень сильно пахнет гарью, – занервничала Аля. – А ещё – практически с каждым шагом – становится жарче…. Может, пожар ещё только догорает? То есть, угли дотлевают?

– Совсем скоро узнаем, – неуверенно вздохнул Гарик. – Осталось прошагать метров тридцать-сорок. Отойди-ка, черноволосая красотка, за мою спину. Я пойду первым. Чисто на всякий случай…

Он, отчаянно щурясь и промаргиваясь, выбрался на земную поверхность и непроизвольно присвистнул:

– Картина маслом, мать его! Называется: – «Наконец-таки сбылась заветная мечта Казимира Малевича!»…

Всё было серо-чёрным: безысходно-серое небо и такие же воды пруда, абсолютно-чёрная земля, местами утыканная чёрными огрызками-пеньками сгоревших деревьев. Вокруг стояла мёртвая, чуть звенящая тишина.

– Серая вода? Это, наверное, на ней лежит очень толстый слой пепла, – предположила Аля. – Скорее всего, её сейчас нельзя пить. А жара-то стоит приличная, уже, явно, под сорок градусов. Ни ветерка. Скоро навалится колючая и безжалостная жажда.

– Ничего, я набрал во фляжку родниковой воды, – успокоил Гарик, смахивая со лба крупные капли пота. – Говоришь, что сейчас под сорок градусов? Не удивлюсь, если и больше…. Пекло натуральное! Смотри, над тем местом, где вчера располагался заброшенный хутор, к небу поднимается розоватое марево…. И на востоке – марево. Только с лёгким аметистовым оттенком…