Радда-Бай: правда о Блаватской

«Вот, что я им написала… Может дурой назовут… Ну, пущай дура. Зато не лицемерно, от сердца высказалась. «Пока жива – ваша всегда… А коли позволят там – так и после Нирваны все ж ваша. Е. Б.».

X

Очень обижали Е. П. Блаватскую неверные сведения, печатавшиеся о ней в России. Известия эти бывали курьезные, даже до того, что она неоднократно обвинялась в убийствах и т. п. уголовных преступлениях. Отвечать на такие басни она никогда не хотела. Но ее сторонники не раз пытались возражать на «отечественные клеветы» на уважаемую проповедницу. Однако безуспешно: их протесты в России к сведению не принимались, а бросались редакторами, вероятно, в печку…

Однако раз или два ее близкие, возмущенные нелепостями, взводимыми на нее, должны были вмешаться, но никогда их законных протестов не принимали те органы, где были даны о ней ложные сведения.[97] Раз даже сама Елена Петровна написала возражение, но и его отвергла наклепавшая на нее газета… Она была очень огорчена и по этому поводу писала:

«Ну что это они все врут?.. Откуда они взяли, что я собираюсь упразднять христианство и проповедовать буддизм? Если б читали в России что мы пишем, так и знали бы, что мы проповедуем чистую христоподобную теософию, – познание Бога и жизненной морали, как ее понимал сам Христос. В третьем ноябрьском номере «Люцифера» за 1887 год моя статья («Эзотерический характер Евангелия»), где я так возвеличиваю проповедь Христа, как дай Бог всякому истинному христианину, не зараженному папизмом или протестантскими бреднями. Много они знают что проповедует Блаватская!.. Объявляют: «построила капище[98] в Лондоне и посадила в него идола Будды!..»

Выдумали вздор! Сами они идолы, вот что! Уж если репортеры их городят пустяки, так имели бы мужество печатать возражения. Уж, кажется, я необидное нимало, самое добродушное письмо написала, а у N** и его поместить добросовестности не хватало?.. Ну, Бог с вами, милые соотечественники!..»

С каждым днем Лондонскому Теософическому Обществу работы прибавлялась больше, и само оно разрасталось не по дням, а по часам. Вскоре стало невозможно оставаться и на второй квартире, в гораздо большем доме, взятом на два года в Лэнсдоун Род, возле Кепсингтонских садов. Задумали взять такой дом, к которому возможно было бы построить отдельную залу митингов на 300–400 человек и, кроме того, кабинет или павильон в саду с одной дверью, без окон, покрытый вместо крыши куполом голубого стекла. Он предназначался для занятий оккультизмом членов «эзотерического» – особого отдела, – с открытием которого у Елены Петровны оказались два раза в неделю устные занятия. Она сама давала уроки наличным «эзотеристам»[99] и наблюдала за правильной передачей этих уроков письменно, в чертежах и вычислениях, для рассылки отсутствовавшим, записавшимся в ее «Эзотерическую секцию».

В начале зимы 1889 года Блаватская стала очень редко и мало писать своим. Я укоряла ее за это, вопрошая: «чем уж так ужасно занята, что ни слова не пишешь?»

Вот характерный ответ Елены Петровны.

«Друг и сестра! Твой неосмотрительный вопрос поразил нас, как бомба, начиненная наивным незнанием активной жизни теософа! Я, как прочла твое Кузьма-Прутковское изречение[100], так созвала своих и перевела им его на язык Шекспира. А как перевела, так Барт, Арч, Райт, Мид,[101] графиня и весь мой домашний штат в разные стороны в обмороки и попадали от твоего диффамационного[102] вопроса… Чем занята? Это я-то?!. Да если есть на свете перезанятая жертва, так это твоя сестра горемычная. Вот пересчитай, зоил[103] бессердечный, мои занятия: каждый месяц пишу от 40 до 50 страниц Эзотерических Инструкций, – наставления в тайных науках, которые не могут печататься, а несчастные пять-шесть добровольцев-мучеников эзотеристов должны по ночам сидеть, рисовать, писать и на машине литографировать, всего только в число 320 экземпляров… Я же должна всё пересматривать, чтобы не ошиблись и не осрамили моих оккультических занятий. Ведь у меня учатся седые ученые, каббалисты и франкмасоны, как ты сама видела. Потом издание «Люцифера» на мне лежит: от передовика до статьи более или менее забирательной за моей подписью, до корректуры. «Revue Theosophique»[104] тоже моя графинюшка Адемар присылает, и ей помочь надо! Да и самой кушать: значит еще и хлебную статейку в чужие журналы поставить надо. Да приемы по субботам, да митинги каждый четверг, с учеными расспросами, со стенографом за спиной, да двумя-тремя репортерами по углам, тоже время-то берут?..

К каждому четвергу ведь и приготовиться надо, потому что не с улицы люди приходят, не неучи, а такие господа, как электрик Кингсланд, как доктор Вильям Бенет, как натуралист Картерблэк. Я должна быть готова защищать теорию оккультизма против прикладных наук так, чтобы по отчету стенографа прямо можно было печатать в нашем новом специальном ежемесячном журнале под заглавием «Transactions of the Blavatsky Lodge»[105].

Спохватились мои теософы, написали, видишь ты, циркуляр по всему белому свету: «Эч-Пи-Би[106] де стара и больна. Помрёт Эч-Пи-Би, тогда – свищи! Некому будет нас уму-разуму учить, тайной премудрости. Давайте-ка сделаем складчину на расходы»… И вот – сделали. Один стенограф, да издание стоят им более 40 фунтов стерлингов в месяц. А «Н. Р. В.» сиди с продранными локтями, без гроша в кармане, да отдувайся за всех – учи их! Уж конечно я сама ни гроша не приму за такое учение!.. «Серебро твое да будет тебе на погибель, ибо ты помыслил приобрести дар Божий за деньги», – говорю я тем, кто воображает купить божественную мудрость веков за фунты и шиллинги…»

Забирательные статьи Елены Петровны Блаватской (как она их называла) весьма часто касались России и русских, и очень жаль, что для таковых не находилось переводчика. Вернее, понятие имели бы о ней ее соотечественники, если бы могли прочесть такую статью, какой разразилась она по поводу глупейших британских «митингов негодования» касательно наших «жестокостей в Сибири» и наших «притеснений евреев». Статья эта опубликована в журнале Блаватской («Люцифер», июнь 1890) под заглавием «The moat and the Beam»[107]. Или та, что она написала по поводу катастрофы 17 октября… Даже последнее печатное слово Е. П. Блаватской, появившееся уже после смерти ее, в майской книге «Люцифера» за 1891 год, касалось нашей русской Царской семьи. Там, на стр. 186-й, она делает следующую заметку, под заглавием «True Nobility».

«Погребение м-рс Стреттер, англичанки, бывшей няни детей покойного Императора Александра II, произвело, два-три дня тому назад, большое впечатление на жителей Петербурга. Государь Александр III, герцогиня Эдинбургская и все остальные их братья, Великие Князья Российского Дома, следовали за гробом этой простой женщины пешком, а Государыня Императрица ехала в траурной карете… Вот прекрасный урок и пример сердечного внимания, который двор королевы Виктории, – бездушный раб формализма и этикета, – должен бы принять во внимание и призадуматься над ним глубоко».

Замечательно, что рядом с этими последними словами, вышедшими из-под пера Елены Петровны Блаватской, вклеено первое, поспешное извещение о кончине ее самой…

Это траурное извещение поражает тем сильнее читателя своей неожиданностью, что в той же самой книге (и даже на той же самой странице) кончается статья, подписанная ее инициалами «Н.Р.В.» («Цивилизация, как смерть красоты в искусстве»), а другая, «Мои книги», открывает тот же номер журнала – статья, в которой она сама с такой строгостью относится к своим сочинениям, с какой никогда не разбирал их ни один критик.

XI

На втором году переселения Блаватской в Англию она познакомилась с той талантливой и преданной женщиной, которая ныне, по смерти провозвестницы Теософического Учения, стала главным оплотом ее и двигателем в Англии. Я говорю о м-рс Анни Безант, ораторе-писательнице, которая приобрела величайшую известность в Англии, гораздо ранее, чем познакомилась с Блаватской.

Вот что последняя писала о ней осенью 1889.

Война у меня с материалистами и атеистами хуже, чем когда-нибудь!..

«Восстали на меня все либеральные безбожники, все «Свободомыслители» – друзья Брэдлоу, – за то, что я, будто бы совратила с пути истинного их возлюбленную Анни Безант. Правда, что я из этой правой руки атеиста Брэдлоу, материалистки убежденной и деятельной, сделала наиярейшую теософку. Она теперь тоже меня называет своей спасительницей, как и Гебгарды, как и маркиз Шифре[108] и прочие бедняги, сбитые с толку нашими недомыслившимися мыслителями… Прочтите ее Profession de foi[109]: «Почему я стала теософисткой», брошюру, где она объясняет почему она cделалась теософисткой убежденной. Она прочла эту исповедь в зале, где собралось две тысячи человек, все больше члены Общества Свободомыслия, между которыми она занимала, после лидера его Брэдлоу, самое видное место. Ее обращение как громом поразило Англию! Прочтите вырезки из газеты, которую посылаю. «Церковники так обрадовались ее отречению от безверия, что даже позабыли свою ненависть ко мне и хвалят теософию!!! Вот так происшествие!

«Но что это за сердечная, благородная, чудесная женщина! И как она говорит! Слушаешь и не наслушаешься! Демосфен в юбке!.. Это такое приобретение, что я не нарадуюсь! У нас именно не доставало красноречивого оратора. Я говорить совсем не умею. А это – соловей какой-то! И как глубоко умна, как всесторонне развита! Она пренесчастная была…. Ее жизнь целый роман. Уж эта помощница не изменит ни делу, ни даже мне».

Блаватская была права: с такой сотрудницей она могла бы отдохнуть и успокоиться, если бы дни ее не были сочтены.

Переход в лагерь теософистов этой «заступницы пролетариев», этой проповедницы рабочих классов, обожаемой лондонскими бедняками, известной всей Англии своей педагогической деятельностью, наделал большое волнение в социалистических кругах и во всей прессе. Ист-Энд – это нищенское царство Лондона, особенно его несчастные работницы, рабыни фабрикантов-кулаков, возопили, думая, что она их покидает… Но эта энергичная женщина успокоила их, объявив, что, напротив, сделавшись членом Общества, одна из главных целей которого практическая филантропия, она будет им еще лучшей помощницей и слугой.

Она сдержала слово. С ее помощью первые значительные деньги, предоставленные в распоряжение Е. П. Блаватской на благотворение одним богатым членом ее Общества,[110] 1.000 фунтов стерлингов, были положены на долгосрочное приобретение дома в Ист-Энде, где открыт приют для женщин-работниц.

Открытие этого клуба-приюта на 300 женщин с дешевейшим, если не вполне даровым прокормлением, с даровой библиотекой, воскресными уроками, швейными и другими машинами; вдобавок с 40, почти бесплатными, кроватями для женщин в нем, преимущественно сирот, – произвело самое лучшее впечатление и дало много прозелитов Теософическому Обществу.

Тут же вышли из печати, один за другим, два тома «Тайной Доктрины», лестными отзывами о которой положительно переполнялась вся английская и американская пресса нашедшая отголоски во всей Западной Европе. И, вслед за ними, «Ключ к Теософии» и «Глас Молчания», труды, окончательно давшие имени Е. П. Блаватской почетное место не только в теософическом мире, но в науке и литературах всемирных.

Но вслед затем, доктора объявили сильно заболевшей Елене Петровне, что она не переживет весны, если не даст себе продолжительного полного отдыха; что доработалась она до истощения мозга и напряжения нервной системы, крайне опасных.

В феврале 1890 года ее полумертвую отправили в Брайтон, на морской берег, где целый день катали в ручной коляске, не позволяя ни на минуту ничем заниматься, даже ни читать, ни писать писем.

Два месяца отдыха немного восстановили ее, но разумеется не надолго, потому что не далее, как в мае, она снова принялась за многочисленные свои занятия.

К этому времени ближайшими сотрудниками Блаватской (графиней Вахтмейстер, Анни Безант, братьями Китлей и пр.), жившими с нею постоянно под одним кровом, было приискано новое помещение для их общежития – «Главной Квартиры Теософического Общества», как гласит надпись над главным входом. Три дома, соединенные садом, в цветущей улице Авеню Род, в парке Регента. К главному большому дому была пристроена одноэтажная зала митингов;[111] там же было прекрасное помещение Е. П. Блаватской в нижнем этаже; а в верхних – комнаты живших с нею пяти или шести дам и трех-четырех ее личных секретарей.

Такого роскошного помещения еще не было у нее в Лондоне. Но, входя в него, Елена Петровна сказала:

– Не наживу я долго в этом доме: нет на нем моего числа – цифры 7. Отсюда меня вывезут – на сожжение![112]

Так оно и сталось. Хотя ее убеждали, что в их помещении, на другом доме, есть № 17 и что 19-й (номер ее главного дома) тоже принадлежит к счастливым цифрам, но она качала головой и возражала, улыбаясь:

– Я ведь и не считаю смерть несчастьем! Страдая, как я, можно ли считать освобождение от тела – несчастием? Окунуться в бестелесный покой, в блаженную Нирвану[113] что может быть желанней?… Лишь бы докончить дело, дописать третью и четвертую книгу «Доктрины»! Тогда можно и отдохнуть…[114]

В июле 1890 года Елена Петровна перешла на Авеню Род, а в следующем мае ее не стало.

В ту весну, после страшной суровой в Англии зимы 1891 года, болезни в Лондоне были ужасные. В особенности свирепствовала инфлюэнца, которой переболела решительно вся братия в теософической главной квартире. Заболела ею и Блаватская, что не помешало ей все время заботиться о других больных и интересоваться всеми. Одиннадцатого (23-го) апреля, в четверг, день их митингов, она в последний раз была в зале лекций, но в ту же ночь заболела. Однако утром порывалась «работать». У нее, как всегда, были неотложные письменные дела, но не могла уже встать: у нее оказалось 40 градусов жару.

Через неделю, однако, она поправилась и снова села за свой письменный стол. Ей надо было отвечать на приветственные телеграммы из Америки…

Первые успехи Е. П. Блаватской начались в Соединенных Штатах. Они же доставили ей и последние удовольствия и лавры в этой жизни. Из Бостона два дня кряду (26-го и 27-го апреля) посылали ей телеграммы со съезда Американской секции Теософического Общества, куда она отправила делегатами от Лондонского Общества м-рс Безант и д-ра Арчибальда Китлей. Она послала с ними письмо «к своим первообращенным братьям по теософии и согражданам»; как бы завет, как действовать им в будущем на преуспеяние их дела, и вместе дружеское послание, которым, словно зная близкое грядущее, она прощалась с ними… Три раза было перечитано там это последнее письмо ее. И каждый раз чтение это побуждало слушавших передавать по телеграфу «Основательнице и главной представительнице их Общества» чувства благодарности и сочувствия и самые горячие пожелания здоровья. Последние письма с Бостонской конференции получены были, когда Е. П. Блаватская уже лежала в гробу, но телеграммы были прочитаны ею и доставили ей радостную минуту… Это действительно были не официальные сообщения, а глубоко прочувствованные приветы людей, искренно преданных, сочувствовавших ее недугам и благодарных за труды ее.

В первых числах мая Блаватская снова сильно заболела, вероятно простудившись. У нее сделалась ангина и бронхит и всякие осложнения в груди, в горле. Однако она мужественно боролась с одолевавшими ее недугами и всё порывалась, до последней минуты, к своему письменному столу. Она даже скончалась подле него, «на своем посту», – говорят о ней приверженцы, – не в постели, а в своем кресле. Замечательно, что в самое утро это, 8 мая (26 апреля), доктор всех обнадежил, найдя, что она вне опасности.

Она оделась и хотела заниматься, но вдруг закрыла глаза, и во втором часу дня ее не стало.

«Она ушла так тихо и мирно, – напишет о ней очевидец, – что мы, стоявшие возле нее, даже не заметили, когда она в последний раз вздохнула… Великое чувство мира снизошло на нее и на нас, когда мы опустились на колени, поняв, что все кончено…»

В блестящий майский день, гроб, где покоилось тело основательницы Теософического Общества, весь покрытый цветами, увезли на станцию Ватерлоо, а оттуда в Уокинг, где находится лондонский крематорий. Не было никаких торжественных шествий, по непременному её желанию никто не надел даже траура. Только у дверей пекла, которое должно было превратить в прах ее тело, было произнесено несколько слов благодарности и последнего привета «творцу и вдохновительнице теософического движения, учившей своих последователей жить честно, чисто и деятельно, – на пользу другим и в преуспеяние своего вечного бессмертного духа!..» Так сказано было в речи над ее телом.

Прах ее разделен на три части, которые хранятся в урнах в Нью-Порке; Адьяре и Лондоне – в собственных комнатах Блаватcкой, сохраняемых в память ее нетронутыми и необитаемыми.

Невозможно перечислить всех демонстраций, речей и статей, появившихся в возвеличение и похвалу покойной сестры моей.[115] Всюду собираются пожертвования для стипендий в школах, для библиотек, для литературного фонда имени Блаватской: «Н.Р.В.'s Memorial Fund»[116] достиг в Индии, Америке и Англии очень значительных цифр. Но всего замечательней были по ней поминки и божественные служения на Цейлоне. Там открыты три стипендии ее имени в женских училищах, но кроме того одеты несколько монахов и накормлены 3000 нищих. Везде в Индии, Америке и Англии, во всех Теософических центрах, решено поминать каждую годовщину ее смерти – благотворениями, чтением ее сочинений в торжественных собраниях и милостыней. День этот наименован «Днем Белого Лотоса» (White lotus Day).

По нашему, одно из лучших надгробных слов Е. П. Блаватской заключается в дельной статье публициста Стэда, в его «Журнале Журналов», за июнь 1891 г., где помещены четыре ее портрета.

«Не говорите мне о ее феноменах» – между прочим восклицает он. – Какое их значение, когда эта великая женщина, в наш век безверия, свершила феномен духовный, – феномен небывалый, – заставив многих самых образованных людей нашего поколения уверовать, что невидимый нам мир населен мыслящими существами, несравненно превосходящими нас разумом и познаниями истинными… Блаватская свершила это чудо!..» «…Населив вновь мир духа, – обобранный современной наукой до бессмысленной пустоты, – эта русская женщина, эта «шпионка», по мнению англо-индийского правительства, – обратила в страстных поборников своей миссии образованнейших лидеров общественного мнения и, уже в преклонных летах, удрученная страданиями, сумела обращать в прозелитов таких людей, как Анни Безант, годами ратовавшую за атеизм а ныне прославляющую власть «Махатм», покровителей теософического движения!»

Имя Блаватской, русской женщины, возбудившей такое мировое движение, не сотрется со скрижалей истории, а должно получить заметное место в числе деятелей конца XIX века.

Примечания

1

В журнале «Русский Вестник» «Из пещер и дебрей Индостана», «Дурбар в Лахоре», «Голубые горы» и пр. (В тексте – примечания В. П. Желиховской)

2

«Lucifer» («Люцифер») – журнал, издававшийся Е. П. Блаватской в Лондоне.

3

«The Theosophist» («Теософист») – журнал, издававшийся Е. П. Блаватской и полковником Г. С. Олькоттом в Индии с 1870 г.

Теософия (от греч. θεος – бог и σοφια– мудрость) – в широком смысле всякое мистическое учение, претендующее на раскрытие «божественных тайн», мистическое богопознание. Позднее теософией в отличие от теологии, опирающейся на откровения и догматы, стали называть учения о божестве, исходящие от субъективного мистического опыта и стремящиеся изложить этот опыт в виде связной системы.

4

Писавшей под псевдонимом «Зенеида Р-ва».

5

…названной Белинским «русской Жорж Занд». В. П. Желиховская ошибается. Ее мать, Е. А. Ган (урожденную Фадееву), писавшую под псевдонимом Зенеида Р-ва, назвал «равной по оригинальности таланту Жоржа Занда» критик О. И. Сенковской («Библиотека для чтения» 1843, т. Х, отд. VII, стр. 20–23).

6

Отец Е. П. Блаватской – Петр Ган, офицер русской армии, служивший в конной артиллерии, потомок германских рыцарей фон дер Ротер-Ган-Ган.

7

Это был очень хороший, хотя несколько заурядный, пожилой человек, служивший в то время на Кавказе, куда только что был назначен во вновь сформированную Эриванскую губернию вице-губернатором.

8

Радж-йог – Великий мудрец. Радж-йогов не надо смешивать с факирами или простыми фокусниками, показывающими удивительные феномены по всем городам Индии.

9

Медиум (от лат. medium). В спиритизме – посредник между миром духов и людьми. Через него, по воззрениям спиритов, в состоянии транса передаются сообщения умерших; наделен способностями к сверхчувственному восприятию. Принцип действия медиума состоит в том, что он выделяет особый флюид, которым могут воспользоваться духи для своих материализаций.

10

Юм (Hume) – известный американский медиум 60-х годов прошлого столетия. Блаватская, приехав в США, некоторое время увлекалась спиритизмом и была его ученицей.

11

Прозелит (греч. προσελυτος) – новый, горячий приверженец чего-нибудь.

12

Это было описано в журнале «Ребус» в очерке «Правда о Е П. Блаватской», 1883 г., №№ 40–48.

13

Экзарх (от греч. εξαρχος– глава, начальник), в православных церквах – глава церковного округа, иногда объединяющего несколько епархий (экзархата), пользующегося определенной самостоятельностью.

14

Служка – монастырский или архиерейский слуга, прислужник.

15

Иерей (греч. ηιερεος, – букв. жрец), официальное название православного священника.

16

Эзотерический (греч. εσοτερικος– внутренний) – тайный, скрытый, предназначенный исключительно для посвященных (о религиозных обрядах).

17

Оум – священное слово, символ, обширное толкование которого дают уже упанишады (древнеиндийские трактаты), символ диалектики Единого – начала, середины, конца миропроявления, понимаемого как целое.

18

Спиритизм (от лат. spiritus – душа, дух) – мистическое течение, связанное с верой в загробное существование душ умерших. Возникло в середине XIX века в США; спиритические занятия – особая практика «общения» с душами умерших (приемами т. н. физ. медиумизма – «столоверчением» и т. п.).

19

Синнетт (A. P. Sinnett) – биограф Е. П. Блаватской, автор книг «Incidents in the life of m-me Blavatsky» («Случаи из жизни мадам Блаватской»), «The Occult World» («Оккультный мир»).

20

Будущий президент Теософического общества, сотрудник Блаватской по делам Общества с момента его основания.

21

Обратившую и в России внимание по статьям о ней профессора Вагнера в «Русском Вестнике».

22

«…нечто, не снившееся нашим мудрецам» – перефраз реплики Гамлета, акт I, сцена 5.

23

Общество теософистов – ветвь индийского Арийского Братства. Создалось в Америке сторонниками Блаватской. Арии – название народов, принадлежащих к индо-европейской языковой общности. В Индии это слово просто значит «достойный человек».

24

«…жрецов Калхасов – Калхас – греческий жрец, сопровождавший легендарного царя Микен Агамемнона в походе на Трою. Он подсказал царю принести в жертву свою дочь Ифригению, чтобы усмирить гнев Артемиды и остановить противный ветер. Во время осады Трои дал совет построить деревянного коня в дар Трое, в котором спрятались греки, осаждавшие город.

25

…профессор Хаксли (Huxley) – американский ученый, проповедник материализма, с которым Блаватсяая вела печатную полемику.

26

Надежде Андреевне Фадеевой, сестре своей матери.

27

…профессор Уайльдер (Wilder) – археолог-ориенталист.

28

Энигма (гр. аiнiгма) – загадка, тайна.

29

Тиндаль (Tyndall) Джон (1820–189З) – английский физик, автор трудов по акустике, диамагнетизму, рассеянию света в мутных средах (эффект Тиндаля).

30

Спенсер (Spenser) Герберт (1820–190З) – английский философ и социолог. Основной труд «Система синтетической философии» (1862–1896).

31

Олькотт, президент всего Общества теософистов вообще.

32

Джедж, бывший юрист, очень известный и уважаемый в Нью-Йорке человек, и по сию пору состоит представителем теософистов Соединенных Штатов.

33

«Разоблаченная Изида» («Isis Unveiled») – первый научный труд Блаватской. Изида – в древнеегипетской мифологии супруга и сестра Осириса; богиня плодородия, воды и ветра, волшебства, охранительница умерших.