Легенда о счастье. Стихи и проза русских художников

Собранные мной материалы о Москве XVII века вызвали желание дать, хотя бы в автолитографиях, цикл картин о народной жизни древней Москвы, показать в сценках около кружал (кабаков) уличные пляски и представления, кулачные бои и т. п., отобразить разнообразные типажи и удивительные костюмы того времени. Должен признаться, что часто приходилось испытывать душевную боль из-за постоянного недостатка времени для выражения всех переживаний и впечатлений, связанных с прошлым и настоящим любимой Москвы.

Есть в Москве хорошо сохранившиеся, горячо почитаемые народом и сейчас еще полные жизни памятники старины большой притягательной силы – это Архангельский, Останкинский и Кусковский дворцы.

Останкинский дворец – живое свидетельство об огромных талантах, которые таит в себе русский народ. Я видел дворцы эпохи Возрождения в Италии, я видел Версальский дворец и Трианон под Парижем, Потсдамский дворец около Берлина. Несомненно, там больше утонченной культуры, зрелого и завершенного профессионального мастерства, но то глубоко русское, что есть в Останкинском дворце, их богатствами не заменить. Это русское народное начало является одной из наиболее дорогих черт нашего самосознания, затрагивает самые глубокие душевные струны.

В Останкинском дворце словно сконцентрировались все лучшие представления народа о русской красоте, в красках дворца получило свое выражение и дальнейшее развитие богатейшее наследие национальной орнаментики деревянных дворцов и древнейших храмовых украшений, которое зазвучало здесь еще более гармонично. Не беда, что декоративное убранство дворца порой сыровато, иногда грубовато, но оно всегда полно светлой искренности, там все сделано с открытой душой, по-народному просто, трогательно и доходчиво.

В интерьерах Останкинского дворца много тепла и уюта; в них чувствуешь себя, как дома, они напоминают что-то родное, знакомое с детства. И потому, будучи здесь, испытываешь благородные и дружественные чувства к создателям этого прекрасного творения.

Свою нежную любовь к Останкинскому дворцу я старался выразить в написанных мной двух его интерьерах – Концертном зале и Итальянском зале (зале скульптуры).

В 1910 году я выполнил большую картину «Вид на Москву с Воробьевых гор», ныне находящуюся в Гос. картинной галерее Армянской ССР.

В 1916 году, непосредственно перед революцией, мной были сделаны две акварели на тему московской жизни. Первая из них – «Лубянская площадь» – написана из окна бывшего Российского страхового общества. В ней изображена Лубянская площадь (ныне площадь Дзержинского) с фонтаном, позднее перенесенным на площадь Свердлова. Москва в военные годы была переполнена приезжим народом; на площади, представленной в картине, царит оживленное движение. Декабрьское небо густо покрыто дымом, валящим из всех труб, по небу проносятся черные стаи ворон.

В другой работе воспроизведен последний вербный базар, ежегодно повторявшийся в Москве весной перед пасхой, на так называемой вербной неделе. Обычно местом базара была Театральная площадь, однако в последние два предреволюционных года его стали устраивать на Красной площади. Эту акварель я писал из окон бывших торговых рядов. Вербные базары были очень популярными и отличались исключительной пестротой красок, веселым весенним гомоном и крикливостью. На базаре шла бойкая торговля различными товарами: искусственными цветами, игрушками, воздушными шарами; особенным успехом пользовались «тещины языки» и «морские черти», прыгавшие в пробирках, наполненных водой.

Когда началось плановое созидание новой Москвы и было принято решение в целях упорядочения возраставшего уличного движения расстаться с некоторыми практически ненужными объектами старины, я поспешил запечатлеть в акварелях наиболее достопримечательные уголки Москвы на память о ее бывшем историческом облике. Так были написаны «Варварские ворота» с московским извозчиком и городовым на пустынной улице, так был запечатлен памятник первопечатнику Ивану Федорову, который ранее стоял в Театральном проезде и выгодно вырисовывался на фоне Китайгородской стены, тянувшейся от Никольских ворот к Театральной площади. У меня имеются материалы и к некоторым другим уголкам ушедшей Москвы, пока еще не использованные.

Наступил 1917 год. Грянувшая Октябрьская революция потрясла до основания привычные устои прежней жизни. Идеи и лозунги революции всколыхнули умы, заставили волноваться и мыслить по-новому; они привели к решительному пересмотру содержания и смысла всего «бывшего» под углом зрения народных нужд и интересов, под углом зрения требований трудящихся масс. Многие, ранее не служившие, пошли служить народу. В 1918 году я занял место в МОНО (Московский отдел народного образования) и получил длинный титул «инструктора-организатора по изобразительному искусству в трудовой школе и по внешкольному образованию». Однако я не бросил и живописи. Будучи очевидцем происходившей в Москве борьбы рабочих, солдат, матросов и крестьян, я тотчас после окончания боев и сдачи юнкерами Кремля пошел смотреть места недавних битв.

Под влиянием увиденного у меня зародилась мысль запечатлеть в картинах последние моменты этой борьбы. Вначале я сделал две небольшие акварели. В первой была изображена группа солдат и рабочих, пеших и на грузовиках, подоспевших к еще забаррикадированным Никольским воротам Кремля, который был только что взят Красной гвардией. Картина называлась «Перед вступлением в Кремль у Никольских ворот». Другая акварель воспроизводила момент последнего боя около Манежа и Кутафьей башни, у Троицких ворот Кремля. Разобрав баррикады, большевики через эти ворота вторглись в Кремль.

Обе акварели были напечатаны в журнале «Красная панорама», ныне они находятся в Музее Революции. Позднее картина «Перед вступлением в Кремль у Никольских ворот» была мной написана масляными красками в двух больших вариантах, из которых один находится в Гос. Третьяковской галерее, а второй принадлежит Художественному фонду СССР. Маслом же и в еще большем размере я сделал другой вариант картины – «Последний бой у Манежа». Эта работа сейчас находится в Художественном музее гор. Кирова.

В 1932 году издательством «Федерация» мне было предложено сделать иллюстрации к повести Александра Яковлева «Октябрь». Повесть передает правдиво и просто знаменательные события, происходившие в Москве в памятные дни Октября 1917 года. Их свидетелем мне пришлось быть самому. Главным героем повести был юнец Акимка, проживавший на Пресне и ушедший с вооруженными отрядами рабочих к центру столицы для свершения своего классового долга.

Автор рассказывает об основных этапах борьбы, развернувшейся в октябрьские дни в Москве.

Из двух рисунков, помещенных в настоящей книге,[119] один изображает раздачу оружия рабочим в штабе Красной Пресни; на другом показана заполненная вооруженными рабочими и солдатами парадная лестница бывшей резиденции московского генерал-губернатора (на Тверской улице), превращенной в главный штаб восставших (ныне в этом здании находится Московский Совет депутатов трудящихся).

После революции утвердилась традиция ежегодного празднования дня победы Великого Октября – 7 ноября, отмечаемого парадом Красной Армии на Красной площади и демонстрацией трудящихся.

Первый такой парад происходил в пятую годовщину революции, в 1922 году. Мне довелось присутствовать на нем и отобразить это зрелище на полотне. На том месте, где теперь находится Мавзолей, тогда стояла огромная белая фигура рабочего, выполненная скульптором Лехтом. Позднее я написал «Первомайскую демонстрацию на Красной площади в 1929 году». На картине изображены демонстранты, несшие в руках модели первых тракторов отечественного производства как образец наших достижений в области техники.

Одно из моих произведений московского цикла – акварель «В те дни» – связано с памятью о Владимире Ильиче Ленине.

Кончина великого вождя глубоко потрясла народ. Январь 1924 года стал незабываемым. В те дни стояли сильные морозы, словно сам воздух, наполненный ледяным туманом, скорбел вместе с людьми. Я был в числе немногих художников, которые присутствовали тогда в Колонном зале Дома союзов и запечатлели В. И. Ленина в гробу.

В картине «В те дни» изображен нескончаемый поток народных масс, пришедших проститься с Лениным.

В 1928 году я написал учащуюся молодежь в дни экзаменов, перед зданием Московского университета. Эта картина, вначале называвшаяся «Пролетарское студенчество», позднее получила название «Вузовцы». Она была посвящена юношам и девушкам, пришедшим с фабрик и заводов, от станка – в университет. Мне удалось запечатлеть характерный типаж тех лет и типичные для рабочей молодежи того времени костюмы.

В 1930 году я снова воспроизвел парад войск на Красной площади, который в отличие от первого восхищал своей организованностью, строгой дисциплиной, геометрическим порядком в расстановке войсковых частей и новой военной формой.

Третий и последний раз я писал военный парад на Красной площади в годы Отечественной войны; на картине мной изображены заснеженные войска Красной Армии 7 ноября 1941 года – в тот памятный день, когда война была объявлена «священной Отечественной войной». Суровый день начинающейся зимы; свинцовые тучи, покрывая небо, удаляются вместе с маршем войсковых частей в глубь пространства. Вариант этой картины был подарен Советским правительством правительству Чехословакии.

В конце войны я запечатлел на большом полотне один из последних «салютов Победы» на Красной площади у собора Василия Блаженного.

Много лет меня преследовало желание посредством живописи опоэтизировать индустриальный труд. В 1949 году я осуществил свою мечту, написав картину «Утро индустриальной Москвы»: сквозь старые высокие деревья – остатки какого-то сада – на фоне зимнего восходящего солнца открывается вид на сложный индустриальный пейзаж со множеством дымящих фабричных и заводских труб. Разноцветные дымы смешались со снежным пейзажем и зданиями, образовав на картине перламутровый колорит. На переднем плане встречаются молодые рабочие и работницы, спешащие на работу. На ходу у них происходит короткий разговор. На втором плане проносится товарный поезд, ведомый паровозом новой конструкции.

Поэтическое чувство может сопровождать каждый трудовой будничный день, каждый трудовой процесс любой профессии. Одна из важных задач искусства – помочь трудящемуся человечеству почувствовать и полюбить поэзию труда, а вместе с ней и сам труд, увидеть в нем невиданную ранее красоту, которая кроется в красках, в ритме, в освещении, в настроениях, в трудовой обстановке, в лицах окружающих людей, в молодости молодых и в мудрости старых, воспеваемых в песнях, прозе, живописи и скульптуре художниками звука, слова, кисти и резца. Относительная немногочисленность моих работ, посвященных новой Москве, объясняется тем, что после Октябрьской революции моя творческая направленность значительно расширилась и углубилась. Мысль с годами стала обращаться к большим тематическим, композиционным картинам, требовавшим много времени и дополнительной исследовательской работы.

Картины, которые не имеют прямой связи с Москвой и написаны на темы исторических революционных событий или нового быта, не вошли в настоящее издание.[120] Среди них большие полотна: «Первое выступление В. И. Ленина в Смольном», «Проводы рабочих отрядов на гражданский фронт», «Есть такая партия!», «Инструктаж колхозниц», «А. М. Горький на полях совхоза «Гигант» в 1929 году», «Семья», «Подмосковная молодежь», «Город Горький» и др.

Много времени мной было отдано советскому театру и научно-художественным трудам по вопросам педагогики и художественной культуры.

Теперь, когда Советский Союз отметил 40-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, когда руками наших трудящихся создана и продолжает совершенствоваться мощная социалистическая база для процветания новой экономики и новой культуры, все мои художественные помыслы направлены на то, чтобы прославить языком искусства подвиги, совершенные великим советским народом.

Будучи старым патриотом Москвы, я приветствую ее плановое строительство как новой советской столицы и ничего лучшего не могу пожелать ей, как бережно сохранить все памятники русского национального зодчества, являющиеся ценнейшим народным достоянием, и рядом с ними воздвигнуть новые творения архитектуры и искусства, достойные нашей великой эпохи.

В своей живописи я стремлюсь и буду всегда стремиться давать художественное истолкование новой Москвы с учетом высоких идей и целей, к достижению которых направлено советское строительство. О Москве социалистической я давно лелею мечту, которой хотелось бы поделиться не только с москвичами и со всем русским народом, но которую хотелось бы донести и до общественности братских республик, имеющих свои представительства в Москве.

Москва, являющаяся теперь не только исторической столицей русского народа и Русского государства, но ставшая столицей всего многонационального Советского Союза, должна обрести свой достойный облик как таковая.

Надо сделать так, чтобы представители всех народов, входящих в состав СССР, приезжая в Москву, почувствовали и увидели, что они находятся действительно в столице СССР и что старшая и самая мощная из братских республик – РСФСР оказала достойное внимание другим республикам, отвела почетное место на своей территории для их представительств. На площадях столицы, в парках, садах и скверах должны быть установлены произведения искусства, образно выражающие те нерушимые идеи и моральные устои, те отличительные, принципиальные черты, которые объединяют все советские народы в единую семью. В скульптурных композициях, мозаике, фресках и архитектурных сооружениях должны быть запечатлены основные принципы советской культуры, служащей единой общей цели: счастью, свободе, независимости и благосостоянию всех народов нашей Родины.

Мероприятия, с помощью которых новой Москве можно было бы придать черты столицы советского многонационального государства и одновременно сохранить ее облик исторического центра русского народа, не слишком сложны, чтобы о них нельзя было помечтать. Само собой разумеется, что для практического осуществления этих мероприятий потребовались бы и некоторые усилия союзных республик, их согласие принять участие в этом общенародном деле.

Будущая Москва представляется мне в следующем виде. Московский Кремль – вековой памятник русской народности и русской народной культуры – с достаточной выразительностью отмечает Москву как древнюю столицу. Однако в Кремле находятся Верховный Совет и Большой Кремлевский дворец, которые в новой Москве как столице всего Советского Союза имеют важнейшее значение для современной жизни. Московский Кремль как символ мирного труда, как маяк наступившей новой эры в мировой культуре желательно еще более подчеркнуть и зрительно выделить там, где возможно. Это возможно сделать с западной стороны, в продолжение Александровского сада. Если за счет сноса существующих там мелких домов, идущих до самой Москвы-реки, разбить большой цветочный сквер, в результате этого мероприятия издалека откроется чарующий вид на Троицкие и Боровицкие ворота, на высокую кремлевскую стену и на золотые главы соборов и Большого Кремлевского дворца. В новом обширном сквере будет много места для постановки памятников, воплощающих основные идеи коммунистического учения. Этот сквер, будучи «ювелирно» обработан, еще более украсит Кремль. Ничто так не способствует завершению архитектурных ансамблей, как хорошо организованная, художественно обработанная почва с клумбами цветов, кустарниками и т. п.

Западная сторона Кремля – единственная, откуда он ныне плохо виден. Предполагаемый сквер сделал бы возможным обозрение Кремля со всех четырех сторон, отчего вид наиболее прославленной части Москвы – ее центра – значительно бы обогатился.

Надо признать, что Москва далеко не богата зелеными насаждениями, освежающими и украшающими город. Однако есть нечто более важное, чем скверы и сады сами по себе. Сады, скверы, парки и городские площади должны быть использованы для осуществления монументальной пропаганды, для воздвижения памятников не только великим людям, но и великим идеям, великим принципам коммунистической культуры, основным идеям и целям Великой Октябрьской революции, учению Маркса и Ленина. Ничто другое не было бы в состоянии популяризировать с большей силой наглядности высокие жизненные идеалы советских народов, чем произведения скульптуры, архитектуры, мозаики и живописи, используемые в целях идейной пропаганды. Такая пропаганда была бы полной противоположностью осужденному партией культу личности.

Сюжеты скульптурных групп и архитектурно-декоративных сооружений могут отражать самые разнообразные стороны советской жизни. Таковы, например, «Братство народов», «Труд и отдых рабочих и колхозников», «Основные положения Советской Конституции», «Союз науки и труда», «Охрана материнства и младенчества», «Спорт и физкультура» (во всех видах), «Оборона» и т. п. Образное воплощение в монументах, устанавливаемых в садах и скверах, могут получить науки и искусства, все характерные особенности культуры братских национальностей. Главными героями этих произведений могут быть созидатели нашей новой жизни: шахтеры и металлурги, транспортники и летчики, геологи и пограничники…

Было бы желательно, чтобы все союзные республики, имеющие представительства и другие учреждения в Москве, строили свои здания в традиционных национальных архитектурных формах их родины, с художественным использованием всего богатства декоративного и орнаментального национального искусства, дабы по одному их внешнему виду можно было определить, какой народ это искусство представляет. Не только наружный вид зданий, но и внутренние дворики с водоемами, фонтанами и растениями чудесно украшали бы социалистическую Москву.

Это придало бы ей вид подлинной столицы всех братских республик и одновременно интереснейшего международного города, полного самых неожиданных и чарующих впечатлений.

Что касается сооружений РСФСР, то в них идейные цели их назначения должны также иметь свое образное выражение. Здания специального назначения, как, например, банки, лечебницы, торговые предприятия, вузы и другие учебные заведения, клубы и санатории, театры и концертные залы, могут быть художественно обработаны таким образом, чтобы зритель сразу понял их функции. Так, при помощи изображений можно указать назначение того или иного министерства (обороны, путей сообщения, речного или воздушного флота, машиностроения и т. п.). Для зданий и больниц, например, могла бы быть использована тематика помощи раненым на поле брани, работы сестер милосердия, санаторного лечения, хирургии. Здания учреждений транспорта можно оформить изображениями различных средств передвижения и т. п.

Очень важно, чтобы фасады государственных зданий не были плоскими, а по возможности художественно решенными в самих архитектурных массах. В этих условиях можно успешно применять скульптурные, мозаичные и другие изобразительные средства для олицетворения функций учреждений взамен оставшихся от прошлого прозаических вывесок, которые носят лишь осведомительно-рекламный характер.

Художественно оформлять следует не только фасады, но и внутренние дворы и дворики учреждений и жилых домов. Хорошо разработанный двор-сад всегда является показателем высокой культуры; он украшает жизнь, создает уют, вносит порядок и прививает привычку к чистоте.

Непосредственно перед зданием желательна хотя бы узкая полоска обработанной почвы под цветы или иные растения, что придает постройкам и всему городу высококультурный облик.

Москву в старину называли вторым Римом.[121] Как Рим, так и Москва, по преданиям, выросла на семи холмах. Хорошо было бы на самых высоких местах Москвы, при общественных зданиях, устраивать видовые площадки или высокие террасы, с которых открывался бы вид на Кремль.

Такие виды ранее существовали в Москве, однако, по мере развития строительства, их становится все меньше и меньше. При существующем плановом строительстве кое-где можно было бы открыть такие видовые перспективы на радость москвичам и к восторгу приезжающих в столицу туристов.

Одной из замечательных особенностей, отличавших Москву второй половины XVIII и начала XIX века от западных городов, был обычай окрашивать большинство домов в разные цвета: розовый, красный, синий, темно-малиновый, оранжевый. Здания принимали яркие или бледные тона; разные этажи иногда были раскрашены в два цвета. В соединении с белыми колоннами, карнизами, наличниками окон и дверей это выглядело исключительно нарядно, разнообразно и красиво. Этот особый характер облика ушедшей Москвы не случаен; в нем получил свое выражение национальный характер вкуса и понимания красоты русским народом. Такого рода национальный колорит отличал древнюю русскую архитектуру как деревянных (раскрашенных), так и каменных построек. Любовь к чистым и ярким краскам можно видеть в произведениях древней русской живописи, на древних иконах, она же звучит и в древней раскраске собора Василия Блаженного. Использование этой особенности в строительстве новой столицы означало бы сохранить очень привлекательные народные традиции и придать Москве своеобразный колорит, утверждающий жизнерадостный, бодрый облик любимого города.

Много нового и красивого можно внести в оформление Москвы, пользуясь приемами вечернего освещения. Один из его важных принципов заключается в том, чтобы источники света (фонари) не ослепляли чрезмерно и не резали глаз, но вместе с тем, чтобы на улицах и площадях было достаточно светло. Особо приятное чувство вызывает освещение, когда источник света скрыт, а все освещаемое хорошо видно. Такова, например, хорошо организованная осветительная система сцены в театрах. Этот принцип следовало бы использовать гораздо шире на улицах и площадях города; здания желательно освещать сильнее, чем улицу. Тогда пестрота теней и ослепляющих фонарей смягчится и исчезнет, что позволит все уличное движение видеть в рассеянном свете так же, как мы видим его днем. Такое освещение стало бы привлекательной особенностью Москвы. Оно придало бы вечерней Москве поэтическое настроение, сделало бы ее еще более красивой. Сказочно-прекрасной станет вечерняя Москва, если для ее оформления использовать люминесцентную живопись (светящиеся краски). Хорошо разработанная люминесцентная живопись способна вызывать восторг у зрителей.

Обновленная социалистическая Москва, пробуждающая в сердцах всех советских людей неповторимые патриотические чувства и эстетические переживания, несомненно станет местом паломничества огромных масс туристов из всех стран.

Увидеть Москву станет заветной мечтой для всех, еще не побывавших в ней.

Примечания

1

«К моим читателям, стихов моих строгим разбирателям», «Поправка обстоятельств, или Женитьба майора», «Рацея», «Пчела и Цветок», «Усердная Хавронья» печатаются по изданию: «Поэты 1840 – 1850-х годов». Л.: Советский писатель, 1972. (Библиотека поэта. Большая серия.) Остальные произведения по изданию: Лещинский Я. Д. Павел Андреевич Федотов. Художник и поэт. Л.; М.: Искусство, 1946.

2

Есть в Москве пруд, прозванный «Лизин», потому что в нем, с отчаяния в любви, утопилась Лиза – и есть надпись:

«Здесь утопилась Лиза, Эрастова невеста.

Топитесь, девушки, для всех довольно места».

(Примеч. автора.)

Лизин пруд – пруд возле Симонова монастыря, который в повести H. M. Карамзина «Бедная Лиза» описан как место гибели героини повести. В конце XVIII – начале XIX в. пруд был местом паломничества поклонников таланта Карамзина, на окружавших пруд деревьях они вырезали различные надписи, одну из которых приводит Федотов.

3

Каре – военное построение в форме четырехугольника.

4

Фас – военное построение в одну линию.

5

Жолнер – офицер или солдат, поставленный во время смотра для указания линии, по которой выстраивается часть.

6

Пансион – здесь: пенсия.

7

По табели о рангах майор при переходе в штатскую службу получал чин надворного советника.

8

Комиссарьят – Комиссариат – учреждение, ведавшее снабжением армии.

9

Сарданапал – Ассурбанипал (669 – ок. 633 до н. э.) – царь Ассирии; здесь имеется в виду его богатство и пристрастие к роскоши.

10

Кантонисты – выпускники школ кантонистов – солдатских детей, в которых готовили, в частности, писарей для армии.

11

Имеется в виду городская площадь, на которой во время ярмарок торговали лошадьми, там же совершались публичные наказания.