Человек- Паук. Вражеский захват

– Выходит, можно не трудиться: какие бы улики я против Фиска ни собрал, он выйдет сухим из воды?

– Этого я не говорила, – покачала она головой. – Будь у тебя свой человек в полиции, в тот раз дельце против Кингпина могло и выгореть. Я слышала, что вы – супергерои в костюмах и масках – любите работать сами по себе, но все же предлагаю тебе сотрудничество. Поможем друг другу?

Как давно Питер ждал этих слов! Он и сам мечтал о такой дружбе, просто не хотел показывать нетерпения. А потому слегка отступил и сложил руки на груди.

– Может, и получится.

– Обычно я работаю в Чайнатауне, но сегодня в Адской кухне не хватало народу, – сообщила она. – Тот клоун, который попивает кофе и играет на телефоне, попал ко мне в пару случайно. – Она с отвращением поморщилась. – Он вообще, скорее всего, работает на Фиска. Так что пусть играет и дальше, а я разберусь и без его помощи. Это мое расследование, пусть радуется, что его оставили в покое. Сделаем так: я скажу, что Человек-Паук здесь ни при чем, что все улики свидетельствуют вполне ясно – так и есть, со мной не поспоришь: работал двойник, намеренно устроивший всю заварушку. А мы не дураки, чтобы идти у него на поводу. Когда-нибудь этот парень себя выдаст.

– И убьет кого-нибудь еще?

– Все может быть, – пожала она плечами. – Вряд ли он сыграет ту же партию дважды. Конечно, он может снова применить оружие, но здесь мы никак не сможем ему помешать. Нам надо заставить его играть по нашим правилам, а не хватать его приманку. А пока мы с тобой – ты и я – займемся Фиском.

– Но как?

– Не знаю. Мне надо подумать. Ты можешь добраться туда, где мне никогда не оказаться, зато я знаю многое из того, что тебе и не снилось. С твоими суперспособностями мы соберем доказательства, которые иначе мне не заполучить, а я поверну их так, чтобы суду было не к чему придраться. – Помолчав, она добавила: – Я еще пораскину мозгами и скажу тебе, до чего додумаюсь. Кстати, если тебе не понравится мой план, можешь послать меня к черту, но мне кажется, ты и сам не прочь отправить Фиска за решетку на веки вечные.

Она протянула ему руку.

Питер пожал ее и подумал, что этот грандиозный момент он запомнит надолго.

– Пусть нам повезет, – сказал он.

Ватанаби усмехнулась.

– А мы с тобой сработаемся – не заскучаем, это точно!

СТРЕЛКИ часов еще не доползли до одиннадцати, а казалось, прошла вся ночь, и рассвет не за горами.

Питер все размышлял о недавних событиях: липовое ограбление, убийство Энди, двойник-самозванец и, наконец, Фиск. Можно сложить картину под названием «Страх и ужас». Надежду вселяла лишь встреча с лейтенантом Ватанаби. Если Юлия действительно решила работать в паре с супергероем и придумает наилучший способ объединить усилия, возможно, они выйдут победителями, и справедливость восторжествует.

В квартире в Ист-Виллидж Питеру пришлось пробираться среди сваленной грудами одежды, грязной посуды, стопок книг и полуразобранных компьютеров. Его жилище было тесным, душным и обходилось непомерно дорого. Он задолжал оплату за прошлый месяц и даже не представлял, как выкрутится. Чтобы не разочаровывать поклонников, супергерою приходилось жить в баснословно дорогой каморке.

Стаскивая костюм, Питер попытался направить свой гнев в нужное русло. Фиск не упускал случая дать сдачи – это Питеру было давно известно, – и ничего удивительного, что даже после стольких лет король преступного мира решил отомстить. Он не придумал, как добраться до Человека-Паука, и решил испортить ему репутацию. О том, что подумают о супергерое люди, Питер не волновался. У него хватало других забот – надо было помогать нуждающимся.

Однажды дядя Бен сказал ему: «С большой силой дается и большая ответственность».

В ту ночь, когда Питер решил не вставать на пути вора, он забыл эти слова. И его бездействие стоило жизни дяде Бену – он погиб от руки того самого грабителя. Теперь эти слова стали для Питера девизом. Он использовал свои способности, чтобы помогать, и анализировал свои поступки, каждое действие, чтобы понять, не упустил ли он чего-нибудь и мог ли добиться большего.

Вот и теперь Питер раздумывал, правильно ли поступил, что и где упустил, почему не спас Энди? Наконец, он пришел к выводу, что поступил, как подсказывало сердце. Ведь он не знал, какая роль ему уготована – Человек-Паук незаметно стал пешкой в чьей-то большой игре. И если к этому приложил руку Фиск, он не имеет права терять бдительности. Фиск всегда был лжецом и бандитом, и ничто не могло его изменить. Питер мог попытаться остановить Кингпина, а для этого потребуются все силы и опыт.

Однако сначала главное.

Больше всего на свете Питеру хотелось увидеть Мэри Джейн. Она всегда умела его успокоить, привести в чувство. В телефонной трубке слышались лишь долгие гудки, и Питер решил больше не звонить, а переодеться и отыскать ее.

Включив душ, он быстро осмотрел защитный костюм Человека-Паука. Обнаружил небольшую дырку, видимо, полученную в последней схватке с парнем в черном. Надо будет зашить. Костюм попахивал, но чистить его было сложно, это отнимало много времени, так что она подождет. К счастью, внешние слои материала, из которого был сшит костюм, не пропускали запах, а значит, об этом будет известно только Питеру. Стянув костюм до конца, Питер почувствовал, как пот волнами испаряется с его кожи.

«Вот грязнуля», – подумал он.

ДАЖЕ если бы Питер пристально рассмотрел себя в зеркале, он все равно не заметил бы крошечный, не больше ногтя, кусочек пластыря, прилипшего к пояснице. С того мгновения, как парень в черном продырявил сине-красный костюм и прилепил кружочек к коже Человека-Паука, шпионское устройство постепенно меняло цвет и плотность, чтобы слиться с человеческой кожей.

Даже после душа пластырь остался на месте. Конечно, спустя несколько дней липкий кусочек высохнет и незаметно отвалится, а пока он работал вовсю – передавал данные.

ЧАСЫ показывали 23:37, а Питеру так и не удалось дозвониться до ЭмДжей. Тревожиться было глупо, но он все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Уж так он был устроен, и ЭмДжей об этом знала. Родители Питера погибли, когда он был совсем маленьким, и он всегда помнил, что мир очень хрупок. А потом не стало дяди Бена… Оборвать нить человеческой жизни очень просто – это он запомнил навсегда.

Человек-Паук ревностно хранил свою тайну. Никто не должен был знать, что за лицо скрыто под маской – только тогда Мэри Джейн, тетя Мэй и все его друзья были в безопасности. Однако мысль о том, что рано или поздно его секрет раскроют и станут угрожать его родным и близким, постоянно мучила Питера.

Или не просто станут угрожать, а сделают кое-что похуже…

Питер беспокоился. К тому же он просто хотел услышать давно знакомый голос, поделиться с Мэри Джейн подробностями последних событий.

ЭмДжей снимала квартиру неподалеку от парка Вашингтон-сквер, и у Питера был ключ от ее двери. Он вошел и тут же убедился: «сова» верна своим привычкам и в полночь еще не дома. «Не повезло», – думал он, соображая, где же искать подругу.

Можно, конечно, позвонить Гарри Озборну. Они знакомы много лет, и иногда ЭмДжей рассказывала Гарри то, о чем не сообщала Питеру. Однажды она призналась, что поступает так, чтобы не тревожить друга, не давать ему новых поводов для беспокойства. Он понимал, почему Мэри Джейн выбрала такой путь, и все же ему было неприятно. Получался замкнутый круг. Хотя… если ЭмДжей так хочется с кем-то посекретничать, то пусть делится тайными мыслями с Гарри – таким умным, проницательным парнем и просто хорошим человеком.

К тому же у Гарри было куда больше свободного времени, чем у Питера. Ему не приходилось весь день трудиться в лаборатории, а по вечерам носиться по городу и бороться с преступниками.

Гарри повезло – он родился в очень состоятельной семье. Однако богатством не кичился и без слез расстался бы с ним, предложи ему кто-нибудь поменяться судьбой.

Гарри отказывался работать в «Озкорп» – крупной компании, принадлежавшей его отцу. Некоторое время он помогал матери с ее бизнес-проектами, но отцу это не нравилось. Честно говоря, угодить Норману Озборну было невероятно сложно. Недавно отец Гарри стал мэром Нью-Йорка, и сын вздохнул с облегчением. В кои-то веки отец был слишком занят, чтобы постоянно поучать сына и требовать от него каких-то достижений. В последние годы Норман только и делал, что укорял сына, не давая ему ни минуты покоя.

«И у богатых свои проблемы», – думал Питер. Хотя сам бы не отказался от бремени богатства. Сколько он себя помнил, его обуревала жажда деятельности, он мечтал достичь большего, совершить подвиг, наконец. Временами ему казалось, что он всего лишь щепка в бушующем море и с трудом держится на плаву. А вот как заставить себя забыть о лени и выбрать дело всей жизни, если у тебя и так все в порядке и никогда не будет ни в чем нужды, что бы ни случилось, Питер не знал и помочь другу ничем не мог.

Хотя, наверное, был какой-то выход. Оставалось его найти.

А пока Гарри приходилось нелегко.

Озборн-младший собирался в Европу, «посмотреть мир», и Питер надеялся, что там друг примет важное решение. Официально Гарри ехал инспектировать предприятия корпорации «Озборн», просто чтобы не злить отца. На самом же деле он мечтал оказаться как можно дальше от дорогих родственников, чтобы встряхнуться и собраться с мыслями.

ГАРРИ был дома – а где же еще? Симпатичный двадцатидвухлетний наследник многомиллионной империи сидел дома и листал медицинские журналы. Конечно, завсегдатаем клубов и баров Гарри не назовешь, однако проводить субботний вечер в одиночестве, за чтением… это было слишком даже для него.

– Собираешься посвятить жизнь медицине? – спросил Питер, усаживаясь на диван.

Квартира Гарри была раза в четыре просторнее каморки в Ист-Виллидж и обставлена мебелью, купленной в шикарных магазинах. Сказать по правде, Питер испытывал необъяснимую тягу к блошиным рынкам. Ему нравился сам процесс поиска уникальных вещей. Гарри пожал плечами и налил гостю газированной воды с фруктовым ароматом.

– Да так… прикидываю, чем заняться.

Питер взял бокал и заглянул другу в глаза. Гарри по-своему страдал. Большую часть поступков Питера диктовала нужда: он должен был правильно распоряжаться своим особенным даром, учиться, платить за квартиру, не разочаровывать тех, кто в него верил. А тот, кто получает самое лучшее на блюдечке с золотой каемочкой, ничего особенно и не хочет – у него и так все есть.

– Может, тебе поучиться на врача в Европе?

– Неплохая мысль, – буркнул Гарри и рассмеялся. – Слушай, Пит, хватит притворяться. Я знаю, зачем ты пришел. Мы с тобой давно знакомы, и я не обижусь, если ты прямо спросишь, где ЭмДжей.

– Она не отвечает на звонки, – смущенно проговорил Питер. – А уже поздно.

– Разве? Может, для такого старичка-домоседа, как ты, и поздно…

– Кто бы говорил… Сам-то читаешь в одиночестве медицинские журналы!

– Сдаюсь! Твоя взяла, – ответил Гарри. – И все же чем таким интересным ты был занят, что упустил из виду ЭмДжей?

Ну вот. Опять. Питер ненавидел такие вопросы. Он не раз собирался рассказать Гарри правду, но что-то его останавливало. И дело было не в доверии – он безоглядно ему доверял, просто не хотел говорить, пока в этом не было необходимости. Чем меньше его друг знает о Человеке-Пауке, тем спокойнее Питеру.

И еще мелькала мысль: доверься он Гарри, и об этом рано или поздно узнает Норман Озборн. Сын вполне может случайно выдать тайну, проговориться во сне. Как-нибудь… Где-нибудь… Упомянуть не к месту о каком-нибудь происшествии, и невообразимо умный Норман Озборн сложит все детали в единую картину. Норман не был откровенно плохим, но и добрейшим и справедливейшим его бы никто не назвал. Нынешний мэр Нью-Йорка слишком любил власть.

Иначе к чему главе одной из крупнейших международных корпораций стремиться на государственную службу и в конце концов занять пост главы огромного города? Только чтобы потешить самолюбие. Уж так Норман Озборн был устроен – он хотел быть лучшим, самым важным, самым влиятельным и всегда уверенно шел к цели.

– Да я… в лаборатории задержался, – солгал Питер. – Эксперименты ставил. – Работой в лаборатории он оправдывался чаще всего, и Гарри, сын ученого и изобретателя, подвоха не чувствовал. Справедливости ради стоит сказать, что Питер и правда часто задерживался, если эксперименты требовали его присутствия.

– Да, жизнь тебя не жалеет, – хмыкнул друг. – Мне за тобой не угнаться.

– Слушай, раз ты находишь время, чтобы посмеяться надо мной, значит, отлично знаешь, где сейчас ЭмДжей.

– Может, и знаю… или предполагаю. Просто не хотел лишний раз тебя беспокоить. Она на Манхэттене, в Адской кухне.

– Где? – опешил Питер. – Одна? Ночью?

– Успокойтесь, сэр Ланселот! – рассмеялся Гарри. – Она сумеет о себе позаботиться.

Да, Мэри Джейн не даст себя в обиду. Если бы Питер не получил паучьи суперсилы, подруга отправила бы его в нокаут одним ударом. ЭмДжей много лет занималась восточными единоборствами, и Питер лично видел ее в деле. Если рассуждать логически, стоило посочувствовать тому несчастному, кто захочет отобрать у нее сумочку. Однако ему было не до логики. Он просто хотел быть рядом с Мэри Джейн и защищать ее, если потребуется.

– Она пишет статью для «Бьюгл», – пояснил Гарри. – Что-то о работниках ночной смены, если я ничего не путаю.

– Тема интересная, – ответил Питер, пытаясь сохранять спокойствие. – Поищу-ка я ее, может, чем помогу. Поделюсь секретами журналистики с высоты моего многолетнего опыта.

– Ты был фоторепортером, – фыркнул друг. – Чем ты хочешь ей помочь?

Питер собрался было ответить, но ничего достойного в голову не пришло.

– Да расслабься, дружище, – захохотал Гарри. – Она просила передать, чтоб ты не беспокоился.

– А почему сама ничего не сказала?

– Потому что ты прилип бы к ней, как репей, – пожал плечами Озборн-младший. – А может, знала, что у тебя на работе завал, и не хотела мешать?

Пряча тревогу, он все же упросил Гарри дать ему адрес, по которому отправилась Мэри Джейн. Друзья еще немного поболтали – столько, сколько выдержал Питер, – и расстались, договорившись вскоре увидеться.

КОСТЮМ Человека-Паука остался в Ист-Виллидж, и Питер взял такси, то есть потратил больше, чем мог себе позволить. Мэри Джейн он обнаружил по адресу, который получил от Гарри, – в небольшом круглосуточном продуктовом магазине в Адской кухне. Она как раз заканчивала брать интервью у владельца заведения – скромного и вежливого Данило Окампо.

Окампо эмигрировал с Филиппин, работал по восемнадцать часов в день в течение последних десяти лет, завел собственное дело, однако до сих пор едва сводил концы с концами. Как и остальные, у кого Мэри Джейн брала интервью, Окампо вытянул счастливый билет – буквально – выиграл в лотерею, призом в которой была квартира в новом доме, построенном Фиском. В статье ЭмДжей собиралась рассказать о том, как Фиск помогает обычным ньюйоркцам обрести новую жизнь.

– Ты пишешь о Фиске? – не удержался Питер. – Серьезно?

О Фиске не писал только ленивый. Газеты и телевидение с огромным удовольствием обсуждали его путь от богатства к бедности и снова к богатству. Питер подозревал, что Кингпин никогда не знал бедности, а просто хорошо скрывал свое состояние и доходы. Фиск внезапно превратился в щедрого благотворителя, который сдавал малоимущим часть квартир в шикарных комплексах за весьма скромную плату, щедро оплачивал труд рабочих на стройках и заботился о процветании города.

– Зачем ты его рекламируешь? – спросил Питер.

– Я знаю, кто такой Фиск и чем он занимается, – прошептала ЭмДжей. – Уж очень хороший репортаж выходит. Если редактору понравится, меня возьмут на работу в «Бьюгл», я стану писать о Фиске чуть не каждый день – и в конце концов раскопаю о нашем благородном магнате что-нибудь этакое, а потом подпорчу его светлый образ.

Питер вспомнил слова лейтенанта Ватанаби о том, что Фиск по-прежнему строил жилье для состоятельных клиентов, пряча информацию об этом за подставными фирмами. Появись такая история в прессе, и «бывший» жестокий делец предстанет в истинном свете. Однако тогда могут пострадать информаторы Ватанаби. Или Фиск разозлится и обратит свой гнев на ЭмДжей, а этого Питер допустить не мог.

Он взял подругу под руку и вывел на улицу. Питер предчувствовал, что его слова вызовут слишком бурную реакцию, и решил поговорить с ней без свидетелей. Они остановились у стены, куда не попадал льющийся из дверей магазинчика желтый свет.

– С Фиском лучше дел не иметь, – произнес Питер. – Честно говоря, об этом воротиле лучше даже не думать. Пусть он не подозревает о твоем существовании. Ему ничего не стоит убить неугодного журналиста.

Мэри Джейн гневно воззрилась на Питера.

– То есть рисковать разрешается только тебе, – протянула она, – а мне предлагается сидеть в углу и помалкивать? Так мне тебя понимать?

– Нет, – простонал он. – Ну напиши о чем-нибудь другом, выбери другую тему для репортажей.

– Хм-м, может, о выставке собак? – Она скептически приподняла брови. – Или лучше высказаться о компьютерных приложениях нового поколения?

– Не злись, ЭмДжей!

– Сегодня ты не по адресу, – заявила она, упираясь пальцем ему в грудь, – так распалилась, что у Питера даже зачесалась шея, как будто проснулось паучье чутье. – Я пишу этот репортаж, потому что в «Бьюгл» нужны именно такие статьи. Однако моя цель – или даже мечта! – вести журналистские расследования! Как только редактор увидит, на что я способна, мне обязательно доверят настоящее дело. Питер, я так давно хочу писать о чем-то важном, приносить пользу, оставить след в журналистике! Неужели ты не понимаешь? Ведь я не могу отказаться от мечты.

Он вздохнул.

– Я все понимаю. И не стану тебе мешать.

Других слов не потребовалось. ЭмДжей отступила на шаг и улыбнулась.

– Ты беспокоишься, я понимаю, – добавила она. – Но ведь и я о тебе тревожусь, однако знаю, что для тебя важнее всего. Пожалуйста, пойми меня и постарайся смириться.

Шея по-прежнему зудела, и Питер прислушался: кто-то шаркал по тротуару в темноте.

– Что за сладкая парочка!

Питер и Мэри Джейн одновременно обернулись. Перед ними стоял обыкновенный прохожий в рубашке в клетку, в джинсах, в куртке… и с острым выкидным ножом в руке.

– Давайте кошельки, – сказал мужчина. – И украшения.

– На что ты тратишь свою жизнь? – миролюбиво улыбнулась ему ЭмДжей. – Иди своей дорогой, не задерживайся.

– А ты мне не указ…

Договорить прохожий не успел, потому что ЭмДжей ударила коленом ему прямо в пах. Мужчина упал и не успел увернуться от следующего – вряд ли необходимого – удара. Несостоявшийся грабитель скорчился на асфальте, а Мэри Джейн склонилась над ним.

– Преступления до добра не доведут, – сообщила она мужчине, забирая выпавший из его руки острый нож и опуская его в свою сумочку. Девушка обернулась к Питеру. – Как хорошо, что ты был рядом и спас меня.

Питер криво усмехнулся.

– Всегда пожалуйста.

Глава 6

У НЕЕ на телефоне была игра, в которой требовалось отстукивать ритм, слушая музыку. Майя музыки не слышала. Она вообще ничего не слышала, однако в игру всегда выигрывала, чего не скажешь о тех, у кого со слухом все в порядке.

Майя угадывала музыкальный ритм по движению геометрических фигур, по цвету и вибрации изображения. Слышащим нет нужды присматриваться, чувствовать, как мир направляет их, не используя звук.

В драке все было точно так же. В каждом сражении был ритм, пульс, почти музыкальный размер. Музыки она не слышала, не знала, и эту пустоту в сознании ей было нечем заполнить. Однако в тишине ничто не отвлекало. Ее противники терялись в музыке, а она лишь следовала ритму.

Майя была одета в простую черную футболку без рукавов и короткие облегающие шорты. Темные волосы до плеч она туго стянула в хвост на затылке. Она старалась носить как можно меньше одежды, но не переступая границ дозволенного, чтобы ощущать кожей движение воздуха. Учась танцевать, она привыкла улавливать легчайший ветерок. Майя и без слуха не теряла связи с окружающим миром.

Ее противник – тот, которого она не видела, – подкрался сзади. Он знал, что она не слышит, и не пытался ступать мягче. Она почувствовала его приближение по вибрации пола, ощутила легкое дуновение, когда он поднял руку, занося короткую дубинку. Она видела, как он двигался раньше, и запомнила все до мельчайших деталей. Она предугадывала каждый его жест, шаг и могла их зеркально повторить.

Майя знала, как высоко он поднимет руку, чтобы замахнуться, как выставит чуть вперед правую ногу, вывернув носок наружу, а в высшей точке на мгновение задержит дубинку, прежде чем ударить.

Двое мужчин впереди считали, что возьмут ее в клещи, когда внезапно выйдут из засады. Пусть верят, что загнали ее в ловушку. Она их переиграет.

Будь нападение настоящим, битва была бы уже закончена. Трое мужчин валялись бы на земле без сознания или стонали от боли, не надеясь продолжить драку. Сейчас, в спортивном зале, она специально затягивала схватку, потому что мистер Фиск всегда с удовольствием наблюдал за ней в деле. Он следил, как она обыгрывает противников, несмотря на их преимущества. Для него Майя по-прежнему была бедной глухой малышкой, которую он когда-то спас.

Мистер Фиск так много дал ей – спас, вернее и не скажешь. Вытащил девчонку из такой темной и ужасной бедности, о которой она редко позволяла себе вспоминать. Он не сделал Майю сильной – об этом она позаботилась сама, – но указал ей путь к силе. Помог вырасти и измениться. И если теперь ему нравилось наблюдать за битвами – пусть, ей не жалко, это самое меньшее, чем Майя могла его отблагодарить.

Мужчины подошли чуть ближе. У них в руках тоже были дубинки. А Майя сжимала копье шайеннов, которое когда-то принадлежало ее отцу, а до него – деду и прадеду. Копье было сделано в конце восемнадцатого века и переходило по наследству. Для Майи старинное оружие отыскал мистер Фиск – только это и осталось у нее на память о семье. Девушка всегда обращалась с копьем очень бережно, хоть и использовала в боях, когда считала нужным.

Она уже тренировалась с этими мужчинами, и не раз, вряд ли они научат ее сегодня новым приемам. Ленни – тот, что слева, – считал себя бойцом смешанных единоборств. Он был силен, двигался технично, но ему не хватало уверенности в себе. Справа стоял Амаль, не первой молодости, но все еще в хорошей форме. С годами он стал двигаться медленнее, однако это компенсировалось большим опытом.

Со спины к ней подобрался Нетто. Хороший парень, по собственной воле он ни за что бы ее не ударил, однако мистер Фиск высказался недвусмысленно – потребовал драться в полную силу. У Нетто было три дочери, две старших собирались поступать в колледж, и он не мог спорить с боссом и рисковать потерей работы – надо содержать семью.

Мистер Фиск желал увидеть, как Майя разделается с нападающими, однако она решила, что не станет их калечить. Все они были неплохими парнями, и, если бы их удары достигли цели – хотя такое вряд ли возможно, – они бы искренне горевали. И Майя разработала план: сбить противников с ног, обезоружить, но не калечить, рук и ног не ломать.

Амаль сделал ложный выпад, следом еще один и пошел вперед, высоко подняв руку.

Майя сразу поняла, что последует за первым приемом. Ленни не любил театральщины и просто бросился на нее со всей силой и скоростью, на какие был способен. Грубый удар, никакой техники.

Она подняла над головой копье, как только сзади напал Нетто, сбила Ленни на пол и уклонилась от удара Амаля. Сойдя с траектории опускающейся сверху дубинки, она ткнула Нетто тупым концом копья с резиновым набалдашником в солнечное сплетение. Мистеру Фиску Майя сказала, что надевает на копье резиновый колпачок, чтобы древесина не рассохлась раньше времени, хотя на самом деле мягкая резина смягчала удары во время таких тренировочных боев.

Нетто упал, выронив дубинку. Майя отбросила его оружие подальше носком ботинка, отступила на шаг и лишила оружия Ленни – обе дубинки вылетели за пределы ринга. Амаль повернулся к девушке. Они остались один на один. Огромный мускулистый боец и худенькая двадцатидвухлетняя девушка, которая едва доходила ему до плеча. Он печально смотрел на нее, заранее готовясь к неминуемой боли поражения.

УИЛСОН ФИСК стоял в тени у окна, за которым шумел город, и с довольной улыбкой смотрел на девушку.

Конечно, она была оружием, инструментом, как и другие. Он использует ее для достижения своих целей, и все же Майя Лопез нравилась ему больше других. До встречи с Фиском она была дикой, безжалостной жертвой большого города. Он превратил ее в оружие, пусть не самое мощное, но определенно очень интересное.

Он вспомнил о фортепиано, которое побудило его присмотреться к девушке. Он приказал своим людям следить за Майей после смерти ее отца. Ей было четырнадцать лет, ее засасывала бездушная система приемных семей, в которых она видела лишь безразличие и жестокость, вытащившие на поверхность ее самые темные инстинкты. И хотя Майя была единственным ребенком своего отца, Фиск не хотел рисковать. Вдруг она узнает правду? Захочет отомстить? Он должен был убедиться, что девчонка не принесет ему лишней головной боли.