Наше оправдание (о Толстом)

Александр Иванович Куприн

Наше оправдание (о Толстом)

Точно золотые звенья одной волшебной цепи, начатой Пушкиным и венчанной Толстым, точно сияющие звезды одного вечного созвездия, горят над нами в неизмеримой высоте бессмертия прекрасные имена великих русских писателей. В них наша совесть, в них наша истинная гордость, наше оправдание, честь и надежда. И, глядя на них сквозь черную ночь, когда наша многострадальная родина раздирается злобой, унынием, отчаянием и унижением, мы все-таки твердо верим, что не погибнет народ, родивший их, и не умрет язык, их воспитавший.

Какое странное, глубокое волнение охватывает душу, когда подумаешь, что еще вчера Толстой жил между нами, был доступен живому общению с людьми, говорил, улыбался, страдал… Но вот прошло несколько часов, – и он уже отодвинулся от нас на столетия, стал достоянием мировой истории, обратился в легенду.

Он и при жизни был окружен легендой. Удивительную по своему значению фразу сказала мне вчера одна старообрядка, казачка, женщина интеллигентная, искренняя и глубоко верующая. «Вы и представить себе не можете, – говорила она, – как у нас на Дону люди старой веры почитают имя Толстого, даже те, которые ни одной его строчки не прочли, даже неграмотные; он для них какой-то символ чистоты и справедливости». И дальше она прибавила: «Наши попы его похоронили бы торжественно».

Да и правда: сколько миллионов людей в минуты падения, тяжелых решений, раскаяния, душевной тоски, отчаяния вспоминало об этом имени, как об якоре надежды. Сколько сотен тысяч тянулось в Ясную Поляну и получало там совет, утешение, поддержку. Правда, приходили порой со злом, с пустяками, с одним праздным любопытством, но ведь и к святым отцам являлись часто глумливцы и попрошайки. Я верю: пройдет очень немного лет, отпадет, как шелуха, и забудется все клеветническое, легкомысленное и низменное, что прилипало к чудесному имени Толстого, и оно засияет в сладостной, прекрасной человеческой легенде, точно обвеянное поэзией тысячелетий.

Как полна, богата, разнообразна и светла была его жизнь. Вся она прошла перед нами, преломленная, точно в волшебной хрустальной призме, в его произведениях и словах – вся, от младенческих лет до последнего его вздоха.

Охота, война, любовь, болезнь, семейная жизнь, рождение детей, светское общество, бремя славы, томления духа, подвиг – все совместилось в этой поразительной жизни, и почти все он отдал нам, претворив в бесконечно художественные образы, в которых все – правда.

«Герой моей повести, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен, – правда». Вот бесценные слова Толстого, одинаково измеряющие и его бытие, и его творчество.

Оттого-то вся его жизнь и представляется нам, как ничья другая жизнь, подобной стройному кругу, где конец гармонично впадает в начало. И какой трогательной простотой, какой глубиной красоты и правдивости звучат его последние слова, произнесенные на маленькой станции за несколько минут перед смертью!.. Это – тихий, скорбный и нежный аккорд, заключивший великую симфонию. Это – предсмертный шепот Николеньки, странника Гриши, Пьера Безухова, Константина Левина, князя Нехлюдова, старика Акима…

Как древний Великий Поэт, который, достигнув глубочайшей старости, повторял ученикам непрестанно одно лишь наставление: «Дети, любите друг друга, дети, любите друг друга», – так и Толстой в последние годы жизни, не уставая, учил письменно и словесно любви, прощению и смирению. И многих умиляла, подымала, очищала эта кроткая проповедь.

Но бесконечно ценнее, милее и ближе нам Толстой-творец, Толстой-художник, Толстой – величайший из мастеров прихотливого, непокорного, великолепного русского слова. Он показывал нам, слепым и скучным, как прекрасны земля, небо, люди и звери. Он говорил нам, недоверчивым и скупым, о том, что каждый человек может быть добрым, сострадательным, интересным и красивым душою. Он убеждал нас, что слово есть величайшее средство общения между людьми. И всей бесконечной прелестью своего художественного гения он точно сказал нам: «Смотрите, как лучезарно-прекрасен и как велик человек».

Никакие литературные поучения еще не спасли и не поколебали ни одного читателя. Но великие художественные произведения, как и имена их творцов, сближают и соединяют миллионы душ незримыми, тонкими, но крепкими узами. В настоящую минуту внимание и чувства всего образованного мира прикованы к маленькому холмику около пруда, в старом яснополянском парке. Не будем оплакивать его. От временных вещей Толстой ушел в вечность и бессмертие, совершив более того, что мог человек. С тихим благоговением склоним головы и опустим глаза перед великим событием, которое пронеслось над нами. Скажем тихо, с глубокою благодарностью: «Почивай с миром, сокровище наше, слава наша, оправдание наше!»

«Слова мудрых остры, как иглы, крепки, как вбитые гвозди, и составители их – все от единого настыря», – так сказал Соломон.