Богатыри времен великого князя Владимира по русским песням

Темны лесы к земле преклонилися,Мать-река Смородина со песком сомутилася.Потряслись все палаты белокаменны,Полетело из дымолок (труб) кирпичье заморское.Полетели из оконниц стекла аглицкия,Еще князь-от стоит да в худой душе (чуть жив).

Князь просит Илью унять Соловья-разбойника. Илья стал унимать его по-своему, схватил за черные кудри, ударил о землю, кинул вверх выше наугольной башни и хлопнул его напоследок о сырой камень. Так погиб Соловей-разбойник. Илью повели слуги под руки, посадили его с краю стола и с краю скамьи (а не в большое место). Тогда сам Илья говорит: «Славный князь киевский и владимирский! дай мне оберучную чашу зелена вина в полтора ведра!» Несут чащу Илье; он берет одной рукой и выпивает одним духом. Ему кажется еще мало. «Дай, – говорит Илья, – еще чашу оберучную зелена вина в два ведра». Илья взял одной рукой чашу и выпил одним духом. Тут Илью маленько ошабурило, он хотел поладиться, поправиться и поломал дубовые скамьи и погнул железные сваи; а у князя было много гостей, бояре, купцы, богатыри. Илья Муромец поприжал их всех в большой угол. Князь говорит Илье: «Илья Муромец сын Иванович!

Помешал ты все места да ученыя,Погнул ты у нас сваи да все железныя.У меня промеж каждым богатыремБыли сваи железныя,Чтоб они в пиру да напивалися,Напивалися да не столкалися».

Князь, сверх того, просит Илью: «Изволь у нас попить, поесть, изволь у нашей милости воеводой жить». Но Илья отвечает:

Не хочу я у вас ни пить, ни есть,Не хочу я у вас воеводой жить.

Он встал на ноги, он вынул шелковую плетку о семи хвостах с проволокой, он стал гостей поколачивать да поворачивать, бьет и сам приговаривает:

На приезде гостя не употчивали,А на поездинах да не учествовала, —Эта ваша мне честь не в честь.

Всех до единого избил Илья, не оставил никого на семена.

Еще царь-то в ту пору, да в то времечкоСобольей шубкой закинулся, —Илья-то тут – и был, и нет, —Нет ни вести, ни повести,Ныне и до веку.

Из последних слов видно, что Илья скрылся куда-то, и тем оканчивается о нем песня, напоминающая своим окончанием сказание о Марке-кралевиче и Фридрихе Варбаруссе.

Кроме богатырей, о которых мы так подробно говорили, есть и другие богатыри того же Владимирова времени; о них говорится в «Сборнике» Кирши Данилова. Скажем и о них; но отдавать такой же подробный отчет об этих богатырях мы не считаем нужным, ибо особенности их не выдаются в тех, по крайней мере, песнях, которые дошли до нас; вероятно, все это нашли бы мы в тех песнях, которые нам неизвестны; намеки на другие песни или рассказы о богатырях встречаются и здесь. Из всех других песен «Сборника» К<ирши> Д<анилова> видно, как все витязи, все удалые молодцы съезжались со всех сторон «к городу Киеву, ко ласковому князю Владимиру», и не только витязи, но и бояре и купцы богатые, да и все, кого только манил Киев и князь его, Владимир Красное Солнышко.

К Владимиру едет богатый Дюк Степанович, в своем серебряном куяке и панцире, в золотой кольчуге, с своими стрелами драгоценными, из которых трем стрелам цены нет.

Потому тем стрелам цены не было:Колоты они были из трость-дерева,Строганы те стрелы во Новегороде,Клеены оне клеем осетра рыбы,Перены они перьецом сиза орла,А сиза орла, орла орловича,А того орла, птицы камския.

В ушах у каждой стрелы вставлено по драгоценному камню; подле ушей перевито аравийским золотом. Сам Дюк молод и красавец; все гости Владимира дивились, глядя на него, когда явился он среди них на пиру княженецком. В рассказе о Дюке Степановиче виден также намек: ибо Владимир, оскорбленный тем, что Дюк осудил его пировое угощенье, и приехав в его богатый дом с намерением (как можно догадываться) неприязненным, говорит Дюку:

Каково про тебя сказывали —Таков ты и есть.

Ко Владимиру едет и Михаило-казарин, почти так же, как и Дюк, богато вооруженный:

А и едет ко городу Киеву.Что ко ласкову князю Владимиру,Чудотворцам в Киеве молитисяИ Владимиру-князю поклонитися.

У Владимира на пиру сидит и Поток Михайло Иванович. Послал Потока Владимир настрелять ему гусей, белых лебедей, перелетных малых уточек. Поток не пьет ни пива, ни вина, молится богу и идет вон из гридни. Скоро садится Поток на доброго коня; только его и видели, как он за ворота выехал, а там

В чистом поле лишь дым столбом.

Исполнил Поток просьбу Владимира, настрелял птиц и хочет уже ехать от синего моря, – вдруг видит белую лебедь; она была через перо вся золотая, головка увита красным золотом и усажена скатным жемчугом. Взял Поток лук и стрелу, натянул лук,

Заскрипели полосы булатныя,И завыли рога у туга лука.

И только что спустить было ему калену стрелу, как заговорила белая лебедь: «Не стреляй меня, Поток Михайло Иванович; я, может быть, пригожусь тебе». Лебедь вышла на берег и вдруг обернулась красной девицей. Поток воткнул в землю копье, взял за белые руки девицу, целует ее в уста. Красная девица согласилась выйти за него замуж, опять обернулась лебедью и полетела к Киеву. Поток, не мешкая, поскакал туда нее. Окончание этой песни напоминает известный рассказ из «Тысячи и одной ночи».

На богатырской скамье, в светлой гридне Владимира, сидит и Иван, гостинный сын, хотя он, кажется, и не богатырь; он добрый и простой малый. На пиру княженецком и Иван Годинович, также не называемый богатырем; его сватает Владимир на дочери Дмитрия, богатого гостя в Чернигове. На пиру у князя и Ставр-боярин. На пиру же сидят и Авдотья, жена Блудова (Блуда), и Авдотья, жена Чесова (Чеса). Сын первой Горден Блудович тоже не в числе богатырей, но, может быть, это только по ранней молодости, потому что Горден – могучий юноша. Он заступается за мать, оскорбленную на пиру Авдотьей, Чесовой женой, перебивает всех ее девять сыновей и потом женится на ее дочери, Авдотье Чесовнчне. В Киев приходят и богомольцы, сорок калик со каликою, на пути в Еру салим; это песня высокого достоинства и весьма замечательна. Наконец к Владимиру приезжает богатый гость, Соловей Вудимирович. Мы не говорим о нем, как и о других лицах Владимирова времени, подробно; задача нашей статьи: богатыри князя Владимира, но не весь мир его. Со временем, может быть, мы скажем о всей этой праздничной эпохе, также и о последующих, как представляются они в наших песнях. Песня о Соловье Будимировиче прекрасна; она начинается этими многозначащими словами, которые могут быть эпиграфом к русской народной поэзии:

Высота ли, высота поднебесная,Глубота, глубота – океан-море,Широко раздолье по всей земли!

В этих стихах становит себе размеры русский человек, – и какие размеры!

Примечания

1

После того, как была написана эта статья о богатырях великого князя Владимира, появилось в печати много песен, относящихся к этой же эпохе и к тем же лицам, песен, помещенных большею частью в «Известиях Академии» (К. Аксаков не совсем точен. Упоминаемые им песни (былины) били опубликованы в «тетрадях» – приложениях к «Известиям ими. Академии наук по Отделению русского языка и словесности», которые имели самостоятельное название «Памятники и образцы народного языка и словесности. Издание II Отделения имп. Академии наук». В первых двух «тетрадях» (Спб., 1852–1853) было помещено 13 былин, в том числе об Илье Муромце, Алеше Поповиче, Добрыне Никитиче и других богатырях.). Песни эти в высшей степени важны и занимательны; они содержат много новых подробностей о богатырях, известных уже, и дают сведения о некоторых новых. С удовольствием можем мы сказать, что очерки богатырей, сделанные нами в нашей статье, подтверждаются и дополняются вновь напечатанными песнями. Но количество этих песен и самая важность их содержания не позволяют нам делать краткие на них указания. Вместо того, мы надеемся, выждав, пока появится еще больше песен, написать об них целую особую дополнительную статью, где постараемся отдать полный отчет о их достоинстве и содержании.

Цель этой статьи не есть исследование или рассуждение о богатырях, а только изложение, возможно полное и стройное, богатырских песен а характеристика богатырей.

2

Летопись Нестора (Цитата из «Повести временных лет»: «Въ льто 6504… – см.: Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. XI – начало XII века. М» 1978, с. 140.).

3

Там же.

4

Имеется в виду кн.: Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. Изд. 1-е. Спб., 1804; изд. 2-е. Спб., 1818. В дальнейшем – «Сборник» Кирши Данилова.

5

Гермоген (ок. 1530–1612) – патриарх Московский и всея Руси. Имеется в виду Василий Иванович Шуйский (1662–1612) – избранный царем 19 мая 1606 г. и свергнутый 17 июля 1610 г.

6

Козары (хазары) – одно из кочевых племен, живших в VII–XI вв. на территории между Азовским и Каспийским морями.

7

Здесь и далее К. Аксаков цитирует тексты былин и песен в своей редакции. Разночтения с современными изданиями «Сборника» Кирши Данилова нами нигде не оговариваются.

8

Сорочины – сарацины; сарацинами в средние века называли арабов. Долгополые сорочины – имеются в виду вообще народы Ближнего Востока, характерной одеждой которых были длинные («долгополые») халаты. Алюторы – по-видимому, имеются в виду алюторцы, одна из наиболее многочисленных народностей коряков, в настоящее время живущих на севере Камчатки.

9

Впрочем, имя Эммануил, кажется, указывает на наши сношения и столкновения с Цареградом.

10

Куяк – доспех из кованых металлических пластинок, нашитых поверх одежды.

11

Амазонки – женщины-воительницы, героини античной мифологии; Чешская Власка, или Власта – легендарная предводительница чешских девушек в их войне с мужчинами (см. древнечешское предание о девичьей войне).

12

Здесь и далее в скобках и курсивом отмечены пояснительные слова К. Аксакова. – Прим. ред.

13

В песнях везде употребляется сабля, а не меч; эта замена, вероятно, следствие козацкого влияния или вообще времен позднейших. Оружие древних славян был меч. Когда козаре пришли войною на полян и потребовали дани, то поляне дали от дыма меч. Не добра эта дань, князь, сказали своему князю козаре, мы деремся оружием острым с одной стороны, т<о> е<сть> саблями, а их оружие обоюду остро, то есть меч. (П<олное> с<обрание> р<усских> л<етописей>. Т. 1, стр. 7.)

14

Тавлеи, – шахматы, шашки; узорчатые – резные, точеные.

15

«Московский сборник», т. 1, стр. 336–341. Слово робята не употребляется о богатырях у Кирши Данилова, там оно значит дети, сыновья (Это пояснение вызвано тем, что, цитируя «Песню про Ваську Казимировича», К. Аксаков заменяет в ней слово «робята» на «ребята».). – Следующая песня о Добрыне из «Сборника» Кирши Данилова.

16

«Песня про Добрыню Никитича», о которой говорит К. Аксаков, была опубликована в «Русской беседе», 1356, т. 1, Изящная словесность, с. 44–49.

17

Коврига монастырская – образное представление об огромной цельноиспеченной буханке хлеба, основанное на том, что в монастырях пекли хлеб несколько большего размера, чем в деревнях, из такого расчета, чтобы накормить не одну семью, а целую монастырскую братию.

18

То есть сотне.

19

Иосиф Прекрасный и Пентефрия – персонажи библейского мифа, в сюжете которого имеется эпизод о коварстве жены Пентефрия, пытавшейся погубить отвергнувшего ее любовь Иосифа.

20

Имеется в виду «Песня про Илью Муромца», помещенная в «Московском сборнике», т. I. M., 1852, с. 344–361.

21

То есть выложенный камнем, брусчаткой.

22

То есть расщепила дерево на лучинки.

23

Кинжал, кинжалище.

24

Здесь после языческого обряда венчания следует христианский.

25

Свидетельство о Чуриловой дружине, по нашему мнению, очень важно и служит в то же время доказательством древности самой песни. Из этого свидетельства видно, что во время древних первых князей были как бы независимые отдельные начальники дружин и целые дружины, довольно самостоятельные и самовольные. Мы знаем, что была своя дружина у Свенельда; вероятно, что мужи, имена которых встречаем в договорах Олега и Игоря, имели такие же дружины. Это не значит, впрочем, чтоб эти дружины могли делать с народом, что хотели. Сильный и самобытный, конечно, ставил он пределы их своеволию.

26

Середа – сплошная цельная масса (среда) – здесь плоская.

27

Светлые гридни – просторная комната, хоромы, зал в княжеском доме или специальная пристройка к нему для приема почетных гостей; первоначально гридни – помещение, предназначенное для гридней – привилегированной части княжеского войска, состоящей из наемников (представителей других княжеств или народов) знатного происхождения; такая форма службы была характерна для древнего Новгорода и Пскова. Гридень, гридин (старослав. гряду+день) – буквально: идущий или пришедший на день, на некоторое время. По своему положению гридни были ниже бояр, но выше тысяцких и дружинников.

28

Зонтик; у Стефана Яворского; сонечник.

29

Цветная шелковая ткань с узорами.

30

Весьма замечательное указание. Итак, этот княжеский пир – складчина. Пир складчиной – явление совершенно русское и древнее; вспомним братчины, напр<имер> братчину Никольщину, где складочный пир и вместе союз, в котором выбирается и пировой староста. Это также чисто общинное явление; это – вольное видоизменение самой самородной общины, ее отпрыск, если так можно выразиться. К таким же общинным явлениям, возникшим из самой коренной общины, причисляем мы артель (не ротель (Производное от слова «рот».) ли?) и также козацкое устройство.

31

В первом издании «Сборника» Кирши Данилова подвигам Ильи Муромца были посвящены три песни: «Калин-царь», «Первая поездка Ильи Муромца в Киев» и «Илья ездил с Добрынею» – во втором добавлена еще одна – «О станишниках, или разбойниках».

32

Брынью в старину называли места, расположенные за Волгой севернее Костромы и Нижнего Новгорода (ныне г. Горький); следовательно, Брынские леса – глухие заволжские леса. Согласно другой точке зрения, Брынь – река южнее Калуги, впадавшая в Жиздру. Отсюда, брынские леса – глухие леса, расположенные на территории современной Калужской и Брянской областей, или просто – брянские леса.

33

Вместо: пирожныя, в издании «Сборника» К<ирши> Д<анилова> поставлены точки; это заменение сделано нами, ибо к крохам придается и этот эпитет (В действительности в тексте былины сказано: «Крохи говенныя» (см.: древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. 2-е доп. изд. М., «Наука», 1977, с, 138, 297).).

34

Ищейка, гончая собака.

35

Рустем – герой поэмы Фирдоуси А. (ок. 940-1030) «Шахнаме».