Обреченная весна

– Познакомьтесь, – представил его Сергеев. – Это новый куратор нашего министерства из административного отдела ЦК КПСС Эльдар Кулиевич Сафаров. Сегодня его утвердили в этой должности.

Ремарка

«Утвержден бюджет страны на 1991 год. Дефицит составляет 26 663 149 000 рублей. При обсуждении различных статей бюджета депутаты неоднократно возвращались к теме колоссального дефицита в проекте бюджета. И всякий раз министр финансов страны напоминал парламентариям печальную истину – для выполнения принятых самим Верховным Советом программ по повышению жизненного уровня малообеспеченных слоев населения в казне нет нормальных денег. Поэтому, принимая этот чрезвычайный бюджет, требовалось найти и реализовать законодательные источники пополнения бюджета. Пятипроцентный налог с продаж и есть тот самый способ «сброситься» всем народом для поддержки малоимущих».

«Известия», 1991 год

Ремарка

Внешняя задолженность СССР растет. К такому выводу пришли специалисты из Всемирного банка, одного из крупнейших международных финансовых учреждений Запада. По их данным, опубликованным в немецкой газете «Вельт», уже в конце 1989 года внешняя задолженность СССР составляла 54 миллиарда долларов, а в 1990 году увеличилась еще на 4,2 миллиарда. А по данным Генерального директора Австрийского контрольного банка Хельмута Хашека, обязательства Советского Союза перед Западом выросли в 1990 году до 68,8 миллиарда долларов. Причем только 40% этой суммы составляют долгосрочные, то есть наиболее выгодные и льготные обязательства.

Высока и норма обслуживания этого долга. В 1991 году на это уйдет 8,3 миллиарда долларов, или 21% всех экспортных поступлений СССР. Причем в минувшем 1990 году Советский Союз одолжил на мировых финансовых рынках и у отдельных государств намного меньше, чем в предыдущие годы. Однако произошло это не потому, что улучшилось финансовое положение СССР, а потому, что в этом году мы попали в разряд сомнительных должников и нам весьма неохотно ссужают деньги.

Конечно, в разочаровании западных кредиторов немалую роль играет и политическая нестабильность в СССР. В итоге если еще в 1988 году СССР считался первоклассным заемщиком, то в 1990 году один из главных наших кредиторов, немецкие банки, уже, как правило, не желали предоставлять нам займы, если их на 90 или даже на 95% не гарантировало правительство ФРГ. И при этом еще многие считают, что заключают рискованные сделки. Именно поэтому Вильгельм Кристианс, председатель наблюдательного совета «Дойче банк» – одного из главных наших партнеров на Западе, совсем недавно подчеркнул, что без гарантий его банк не даст больше СССР взаймы ни одной марки.

Глава 5

Он работал с документами, когда позвонил его пресс-секретарь Игнатенко. Горбачев ценил этого толкового журналиста за чувство юмора, оригинальность мышления и интеллект.

– Слушаю тебя, – сказал он, поднимая трубку.

По сложившейся практике нельзя было звонить вышестоящему лицу, пока он сам не захочет с тобой разговаривать. Но, очевидно, произошло нечто исключительное, если Игнатенко решился позвонить сам.

– Извините, что беспокою вас, Михаил Сергеевич, – начал пресс-секретарь, – дело в том, что у меня очень важная новость.

– Что случилось? – нахмурился Горбачев, привыкший в последние дни только к плохим новостям.

– Только что по каналам ТАСС передали заявление Марлина Фицуотера, пресс-секретаря президента США, который заявил, что ваша встреча может быть отложена, – сообщил Игнатенко.

– Так, – сказал Горбачев, чувствуя, как в нем нарастает раздражение. – Значит, хотят отложить встречу в верхах... Как они это объясняют?

– Пока он сказал только, что такая возможность есть. У меня должен быть брифинг, и меня обязательно спросят об этом заявлении Фицуотера.

– Понятно. Что ты собираешься им отвечать?

– Что такая «возможность» не исходит от Москвы. Мы считаем, что любая встреча может сорваться по независящим от нас причинам, но настроены на реальное продолжение сотрудничества.

– Хорошо, – одобрил Горбачев, – так и скажи. Это будет правильно. Что еще?

– Мне подготовили список вопросов, которые могут интересовать зарубежных журналистов. Почему десантники отлавливают призывников, что происходит в Литве, как прошла ваша последняя встреча с Ельциным, что будет с Шеварднадзе? Это основные вопросы, которые их будут волновать. Я хотел согласовать с вами ответы на них.

– Ты заранее знаешь, какие вопросы тебе будут задавать, – невольно улыбнулся Горбачев.

Игнатенко был не только толковым сотрудником, но и профессиональным журналистом. Он работал заместителем генерального директора ТАСС и главным редактором журнала «Новое время». А в перерыве между этими двумя должностями почти восемь лет занимал место заместителя заведующего отделом международной информации ЦК КПСС и хорошо знал свою работу. Через два года, когда он будет во главе агентства ИТАР-ТАСС, в его ведомство ворвутся вооруженные оппозиционеры, которые потребуют передать на весь мир сообщение о низложении Ельцина и передачи власти Руцкому. Внешне интеллигентный, мягкий, даже какой-то гуттаперчевый, Игнатенко проявит настоящее гражданское мужество и откажется передавать подобную информацию под дулом направленных на него автоматов. Глупые люди иногда принимают интеллигентность за слабость, не понимая, что она и есть настоящая сила.

– Мы всегда готовимся к нашим пресс-конференциям, – пояснил Игнатенко.

– Очень хорошо. Насчет Ельцина можешь сказать, что мы не смогли договориться. Пусть все знают, нам скрывать нечего. В Литве идут сложные процессы, но мы пытаемся держать ситуацию под контролем. А десантники помогают военкоматам. Нельзя, чтобы призыв этого года полностью сорвался. Не только в Прибалтике, но и в Грузии, и Армении отказываются призывать парней в армию. Так мы развалим нашу армию. Что еще?

– Вопрос Шеварднадзе, – терпеливо напомнил Игнатенко.

– Можешь сказать, что пока мы ищем его преемника и мы регулярно с ним встречаемся. Что-то в этом роде.

– Понятно. Я вам позвоню сразу после приезда.

– Хорошо. – Горбачев положил трубку и подумал, что, если Буш отменит встречу, это будет совсем некстати.

Перед ним лежал список с фамилиями литовских политиков. Это был список кабинета Казимиры Прунскене, которая терпеливо ждала в приемной, когда он ее примет. Два вице-премьера – Бразаускас, бывший первый секретарь ЦК компартии Литвы, и Озалас, недавно вышедший из партии. Литератор. Горбачев нахмурился. Все эти писатели и музыканты начинают требовать независимости в первую очередь, как будто им так плохо жилось в Союзе. Министр экономики Навицкас, министр внутренних дел Масюконис, министр иностранных дел Саударгас, министр финансов Сикорскис, министр культуры Куолис... Хорошо, что у них хватило ума не назначать министра обороны. Хотя Ельцин, кажется, собирается назначить генерала Кобеца министром обороны России. Интересно, как он себе это представляет? Российская армия против советской. Бред какой-то! Он еще раз просмотрел список министров. Из Комитета госбезопасности прислали справку на каждого министра. Здесь были их склонности, привычки, недостатки, достоинства. Все равно он никого из них не знает, кроме Бразаусказа, и считает его надежным и спокойным человеком.

Горбачев помнил, как разговаривал с Бразаускасом перед его назначением в 88-м году. Тогда, проработавший одиннадцать лет секретарем ЦК по промышленности и строительству, Бразаускас казался идеальной кандидатурой на должность лидера республики. Он во всем соглашался с Горбачевым, молча выслушивал его наставления. Кто мог подумать, что уже через год все так повернется? Кто мог поверить, что Литва, а вслед за ней и другие прибалтийские республики захотят выйти из состава СССР?

– Скажите товарищам, чтобы зашли, – нажал он кнопку селектора.

Кроме премьер-министра Литвы, в приемной находились министр финансов Павлов и вице-премьер Маслюков. Все трое вошли в кабинет Горбачева по очереди. Мужчины пропустили даму вперед. Горбачев пожал ей руку, с любопытством глядя на женщину, взвалившую на себя нелегкое бремя в такое сложное время. Потом пожал руки остальным и пригласил за стол. Прунскене села с левой стороны от него, двое других – справа, словно не решаясь садиться рядом с ней.

– Я хотел встретиться с Казимирой Данутовной, чтобы узнать позицию Литвы, – начал Горбачев. – Вы знаете, что со второго числа административные здания республики охраняются сотрудниками МВД и Министерства обороны СССР. Мы хотим избежать любых провокаций. – Он хотел добавить «товарищ Прунскене», но, подумав, сказал «госпожа Прунскене», что явно не понравилось Маслюкову. Тот даже нахмурился, но не решился возразить.

– Мы тоже хотим избежать любых провокаций, – Прунскене говорила по-русски хорошо, но с заметным литовским акцентом, – но союзное правительство полностью перекрыло нам все экономические связи. В республику не поступает продукция, нет поставок сырья, электроэнергии, других ресурсов. При продолжении подобной блокады мы не сможем нормально функционировать.

– По-моему, Литва хотела отделиться от Союза, а не Союз от Литвы, – напомнил Горбачев. – Я говорил, что мы должны быть вместе, а теперь, когда сорваны поставки в вашу республику, вы упрекаете нас в надуманной блокаде. Но это вы приняли законы о национализации своего банка, о сохранении налогов в республике, о нефинансировании коммунальных служб воинских частей, расположенных на территории республики, и военкоматов, осуществляющих призывы в армию.

– Это было решение Верховного Совета нашей республики, – попыталась объяснить Прунскене.

– У товарища Павлова есть все документы по Литве, – показал на министра финансов Горбачев, – он может вас с ними ознакомить.

– Он мне их уже показал, пока мы ждали в приемной, – сказала Прунскене, – но это не объяснение. Мы должны выводить нашу республику из экономического кризиса и собираемся...

– Из политического кризиса, – резко подчеркнул Горбачев, перебивая свою собеседницу, – который возник по вине литовской стороны.

– Мы хотим провести реформу нашей экономики. Я приехала в Москву как хозяйственник, а не как политик, – примирительно произнесла Прунскене.

– А я говорю с вами как политик, – оборвал ее Горбачев. – Мы потратили на ненужные разговоры целый год, вы так ничего и не поняли. Я хочу вам сразу сказать, что Литва должна отменить все законы, принятые за последние два года, начать сотрудничество во всех областях – перечисление налогов в Центр, финансирование коммунальных служб всех воинских частей, дислоцированных на вашей территории. Только при этих условиях мы сможем двигаться навстречу друг другу.

– Но наш парламент не согласится на такие условия, – возразила Прунскене.

– Тогда пусть выбирают другой парламент. У вас в республике есть здоровые, крепкие силы, на которые ваше правительство может опереться. – Он помнил абсолютно секретную информацию Крючкова, поэтому позволял себе разговаривать именно в таком тоне. Она все равно должна уйти, чтобы спровоцировать кризис, разрешением которого должны заняться другие люди.

– В сложившейся обстановке мы не сможем ничего сделать, и мое правительство просто вынуждено будет уйти в отставку, – в голосе Прунскене прозвучали нотки возмущения.

– Это ваше право, – сказал Горбачев, поднимаясь и давая понять, что разговор закончен.

На прощание он никому руку не пожал. Когда Маслюков последовал за Прунскене, задержал Павлова, тоже собиравшегося выйти:

– Валентин Сергеевич, ты можешь остаться.

Павлов повернулся и согласно кивнул головой. Закрыл дверь за ушедшими и вернулся к столу.

– Я ей все объяснил, – сказал он, усаживаясь на место, – никаких поблажек больше не будет. Или они соблюдают все наши законы, или пусть пеняют на себя.

– Только не перегибайте палку, – предупредил Горбачев, – там тоже живут наши, советские люди.

– Именно поэтому мы и хотим помочь нашим, – ответил Павлов.

Он уже несколько дней знал, что президент собирается предложить ему место заболевшего Рыжкова.

– Я буду вносить твою кандидатуру на должность председателя Совета министров, – сообщил Горбачев, – как я тебе раньше и говорил. Конечно, нужно было немного подождать, пока мы проведем твою реформу, но у нас просто нет времени, Николай Иванович так неожиданно заболел... Что у нас по реформе?

Павлов огляделся, словно его могли здесь подслушивать, придвинул стул к столу и, раскрыв свою папку, сообщил:

– У нас все готово, деньги напечатаны. Мы разошлем конверты с указанием, когда их вскрывать, как обычно делают в таких случаях. И затем начнем реформу...

– Считаешь, что нам нужно на это пойти?

– Обязательно. В стране слишком много неучтенных денег. Слишком много налички, которая давит на нашу экономику. Я уже не говорю о национальных республиках, каждая из которых вводит свои собственные ограничения и препоны для нормального функционирования денежной массы. Наша реформа просто необходима.

– Когда думаешь проводить?

– Через несколько дней.

– Сначала мы утвердим тебя председателем Совета министров, а потом ты проведешь реформу, – предложил Горбачев. Он подумал, что в любом случае виноват будет Павлов. При любом исходе денежной реформы люди поймут, что именно этот чиновник виноват в непродуманной денежной реформе. А если все пройдет нормально и экономика заработает, все плюсы припишут президенту страны. Да, нужно поскорее утверждать Павлова. – Я поговорю с Лукьяновым, чтобы тебя утвердили как можно быстрее, – пообещал он.

– Спасибо, – кивнул Павлов. Он не сказал, что будет изо всех сил стараться оправдать доверие партии и лично ее Генерального секретаря. Это Горбачеву не понравилось. С другой стороны, Павлов был толковым финансистом, и об этом говорили все окружавшие президента советники.

– Что у нас с Геращенко? – спросил Горбачев, невольно понизив голос.

– Все в порядке. Завтра утром он вылетает в Саудовскую Аравию через Иорданию. Они полетят втроем с двумя нашими сотрудниками. У них частные визы, и никто не знает о цели их визита, – подчеркнул Павлов.

– Хорошо, – сказал после недолгого молчания Горбачев, – никто и не должен узнать.

Эта была самая большая тайна, которая скрывалась многие годы. После нападения Ирака на Кувейт Советский Союз неожиданно изменил свою позицию, поддержав в Совете Безопасности ООН санкции, введенные против Саддама Хусейна, и даже ультиматум в его адрес. Подобного иракский лидер явно не ожидал. Даже в страшном сне Хусейн не мог представить, что его предадут бывшие союзники. Советский Союз к концу 90-го года находился на грани экономического коллапса. Денег в казне почти не было, экономика работала с большими сбоями, привычные связи между регионами были нарушены, производство и валовый продукт падали ужасающими темпами. Во многих республиках и областях реальностью становился голод и холод жителей. Именно поэтому в этих условиях руководство Советского Союза пошло на беспрецедентный шаг – согласилось принять деньги от шейха Кувейта и короля Саудовской Аравии в обмен на свое молчаливое согласие возможной войны союзников против Ирака. Конечно, с нравственной точки зрения руководство СССР поступало дурно. Но с точки зрения практической и прагматической все было нормально. СССР получал довольно большие деньги за свое понимание ситуации, отказавшись поддержать явного агрессора. Потом это назовут «новым мышлением». Геращенко полетит в арабскую страну, где получит адреса банков, куда будут переведены деньги.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.