Билет на планету Транай

– Джанет.

– А фамилия?

– Патциг.

– Приятно познакомиться, – сказал Фрелейн совершенно естественным тоном. – Джанет, какие у вас планы на вечер?

– Сегодня вечером меня, наверное, убьют, – тихо сказала она.

Фрелейн внимательно смотрел на нее. Неужели она его раскусила? Может, у нее под столом пистолет, нацеленный ему в живот?

Он положил палец на вшитую в пиджак потайную кнопку и спросил:

– Вы Жертва?

– Угадали, – язвительно ответила Джанет. – На вашем месте я бы уносила отсюда ноги. Не стоит нарываться на шальную пулю.

Но чем объясняется это спокойствие? Неужели она выбрала такой способ самоубийства?

Может, ей и правда все равно? Просто хочет умереть?

– А что, у вас нет соглядатаев? – спросил он, старательно изображая удивление.

– Нет. – Она подняла голову, посмотрела Фрелейну в глаза, и он увидел то, чего не замечал раньше.

Джанет Патциг была красавица.

– Я была непослушной девочкой и плохо себя вела, – беспечно сказала она. – Решила, что мне хочется кого-нибудь убить, подала заявку в БЭК. А потом… просто не смогла, и все.

Фрелейн сочувственно покивал.

– Но я, разумеется, по-прежнему в игре. Даже если отказываешься стрелять, после охоты тебя назначают Жертвой.

– Но почему вы не наняли соглядатаев? – спросил Фрелейн.

– Я не смогу убить человека, – ответила она. – Не смогу, вот и все. У меня даже пистолета нет.

– Вы очень храбрая, – сказал Фрелейн. – Взяли и уселись на открытом месте.

На самом деле он поверить не мог, что перед ним такая круглая дура.

– Ну а что мне делать? – апатично спросила она. – От Охотника не спрячешься. Конечно, если это настоящий Охотник. А исчезнуть так, чтобы никто не нашел… Мне это не по карману.

– И тем не менее надо как-то позаботиться о своей безопасности… – начал Фрелейн, но девушка перебила его:

– Нет. Я уже приняла решение. Вся эта система попросту бесчеловечна. Когда я увидела свою Жертву, когда поняла, с какой легкостью могу… могу… – Она тут же взяла себя в руки и с улыбкой сказала: – Ладно, не будем на эту тему.

Улыбка у нее была ослепительная.

Они разговорились. Фрелейн рассказывал ей про свою работу, она ему – про Нью-Йорк. Ей было двадцать два года. Она была несостоявшейся актрисой.

Они поужинали. Фрелейн пригласил ее на гладиаторские бои, она не отказалась, и он, как ни странно, почувствовал себя совершенно счастливым.

Фрелейн вызвал такси – такое чувство, что с момента прибытия в Нью-Йорк он только и делает, что колесит по городу на такси, – и открыл дверцу для Джанет. Она села на заднее сиденье. Фрелейн медлил. Убить ее сейчас было бы проще простого.

Но он сдержался. «Не спеши», – сказал он себе.

Гладиаторские бои были такие же, как и везде, разве что нью-йоркские гладиаторы выступали чуть старательнее. Обычные исторические сценки: схватки мечников и парней с ловчими сетями, дуэли на саблях и рапирах – как правило, до смерти. Ну а как же без этого?

Потом были бои с быками, львами и носорогами, а после них – более поздние реконструкции, с баррикадами, луками и стрелами.

И поединок на канате.

Короче говоря, вечер прошел приятно.

Фрелейн проводил девушку домой. Ладони у него были липкими от испарины.

Еще ни одна женщина не нравилась ему так, как Джанет Патциг. И он имел полное право ее убить.

Фрелейн не знал, что делать.

Она пригласила его к себе. Они уселись рядом. Девушка достала свою огромную зажигалку, закурила сигарету, откинулась на спинку дивана и спросила:

– Когда уезжаете домой? Скоро?

– Ну, наверное, – ответил Фрелейн. – Завтра последний день симпозиума.

– Жаль, что мы так быстро расстанемся, – сказала она после паузы.

Какое-то время оба молчали. Джанет встала и направилась к бару.

Фрелейн проводил ее взглядом. Ну все, пора. Он коснулся кнопки на пиджаке.

И понял, что уже прошел точку невозврата. Он не выстрелит. Как можно убить девушку, в которую влюблен?

Осознание того, что он влюбился, потрясло его до глубины души. Он приехал сюда за Жертвой, а не за женой.

Девушка вернулась со стаканом в руке и села напротив Фрелейна.

– Джанет, – сказал он, – я люблю вас.

Она сидела и смотрела на него, и в глазах у нее стояли слезы.

– Так нельзя, – наконец возразила Джанет. – Я Жертва. Я не доживу до…

– Ничего подобного. Ваш Охотник – это я.

Снова взглянув на него, она неуверенно рассмеялась и спросила:

– И что же, сейчас вы меня убьете?

– Не говорите чепухи, – сказал он. – Сейчас я предложу вам руку и сердце.

Вдруг она оказалась у него в объятиях и воскликнула:

– О боже! Все эти муки ожидания… Было так страшно…

– Все позади, – утешал ее Фрелейн. – Зато будет что рассказать детям. Как папа приехал убить маму, а вместо этого на ней женился.

Она поцеловала его, отсела и закурила новую сигарету.

– Ну что, давайте вещи собирать, – сказал Фрелейн. – Надо…

– Не спешите, – перебила его Джанет. – Вы не спросили, люблю ли я вас.

– Простите?..

Она улыбалась, направив на него зажигалку. В корпусе чернело отверстие. Аккурат под девятимиллиметровый патрон.

– Что за шутки?! – Фрелейн вскочил с дивана.

– Милый, я не шучу, – сказала она.

В голове у Фрелейна пронеслась мысль: а с чего он взял, что ей слегка за двадцать? Он смотрел на Джанет, смотрел во все глаза и понимал, что ей никак не меньше тридцати и каждый год из этих напряженных десятилетий оставил у нее на лице свой след.

– Я не люблю вас, Стэнтон, – вкрадчиво сказала она, не опуская зажигалки.

Фрелейн хотел сделать вдох – хотел, но не мог. В голове пронеслась еще одна мысль: какая же она замечательная актриса, эта Джанет. Наверное, поняла все с самого начала.

Фрелейн нажал на кнопку, и пистолет очутился у него в руке, взведенный и снятый с предохранителя.

Что-то ударило его в грудь, и он упал, опрокинув журнальный столик.

Пистолет вывалился из руки. Тяжело дыша, теряя сознание, Фрелейн смотрел, как Джанет целится, чтобы сделать контрольный выстрел.

– Ну вот я и в «Десятке», – воодушевленно произнесла она и нажала на спуск.

Бремя человека

Эдвард Флэзвелл купил за глаза астероид в Межзвездной земельной конторе, расположенной на Земле. Он выбрал его по фотоснимку, где не было почти ничего, кроме живописных гор. Но Флэзвелл был любитель гор, он даже заметил клерку, принимавшему заявки:

– А ведь, пожалуй, браток, там и золотишко есть?

– Как же, как же, старик, – в тон ему отвечал клерк, удивляясь про себя, как может человек в здравом рассудке забраться куда-то на расстояние нескольких световых лет от ближайшего существа женского пола. На это способен разве лишь сумасшедший, заключил про себя клерк, окидывая Флэзвелла испытующим взглядом.

Но Флэзвелл был в здравом уме. Он просто не думал об этом.

Итак, он подписал обязательство на незначительную сумму, имеющую быть выплаченной в определенный срок, а также обещание вносить ежегодно значительные улучшения в свой участок. Не успели просохнуть на купчей чернила, как он взял билет на радиоуправляемый грузовой корабль второго класса, погрузил на него ассортимент подержанного оборудования и отправился в свои владения.

По прибытии на место начинающие колонисты обычно убеждаются, что приобрели кусище голой скалы. Не то Флэзвелл. Его астероид Шанс, как он его назвал, имел некий минимум атмосферы, а для чистого воздуха в него можно было подкачать кислорода. Была там и вода – бурильный молоток обнаружил ее на двадцать третьей пробе. В живописных горах не оказалось золота, зато нашлось немного полезного тория. А главное, значительная часть почвы оказалась пригодной для выращивания диров, олджей, смисов и других экзотических плодовых деревьев. И Флэзвелл частенько говорил своему старшему роботу:

– Увидишь, я еще стану здесь богатым человеком!

На что робот неизменно отвечал:

– Истинная правда, босс!

Астероид и в самом деле оказался из многообещающих. Освоить его было не под силу одному человеку, но Флэзвеллу едва исполнилось двадцать семь лет, он обладал крепким сложением и решительным характером. Земля расцветала под его руками. Месяц проходил за месяцем, а Флэзвелл все так же возделывал свои сады, разрабатывал рудники и вывозил товары на единственном грузовом корабле, изредка навещавшем его астероид.

Однажды старший робот сказал ему:

– Хозяин, человек, сэр, вы мне что-то не нравитесь, мистер Флэзвелл, сэр!

Флэзвелл досадливо поморщился. Бывший владелец его роботов был сторонник человеческого супрематизма, и притом самого бешеного толка. Своих роботов он запрограммировал согласно собственным представлениям о должном уважении к человеку. Их ответы раздражали Флэзвелла, однако новая программа потребовала бы затрат. А где бы еще достал он роботов по такой сходной цене!

– Со мной все в порядке, Ганга-Сэм, – ответил он.

– Ах, прошу прощения, сэр! Но это не так, мистер Флэзвелл, сэр! Вы даже сами с собой разговариваете в поле – простите, что я осмелился вам это сказать.

– Пустяки, не имеет значения.

– И в левом глазу у вас, я замечаю, тик появился, саиб! И руки у вас дрожат. И вы слишком много пьете, сэр. И…

– Довольно, Ганга-Сэм! Робот должен знать свое место, – ответил Флэзвелл. Но, заметив выражение обиды, которое робот умудрился изобразить на своем металлическом лице, он вздохнул и сказал: – Разумеется, ты прав. Да ты и всегда прав, дружище! Что же это со мной, в самом деле?

– Вы взвалили на себя слишком тяжелое бремя человека.

– Это я и сам знаю! – И Флэзвелл всей пятерней взъерошил непослушные черные волосы. – Иногда я завидую вам, роботам. Вечно вы смеетесь, беззаботные и счастливые.

– Это потому, что у нас нет души.

– У меня она, к сожалению, есть. Так что бы ты мне присоветовал?

– Поезжайте в отпуск, мистер Флэзвелл, босс! – предложил Ганга-Сэм и мудро предпочел скрыться, чтобы дать хозяину время подумать.

Флэзвелл по достоинству оценил любезное предложение слуги, но ехать в отпуск было сложно. Его астероид Шанс находился в Троцийской системе, пожалуй самой изолированной, какую можно найти в наши дни. Правда, он был расположен на расстоянии всего лишь пятнадцати летных дней от сомнительных развлечений Цитеры III и разве лишь чуть подальше от Нагондисона, где человек с луженой глоткой мог вволю повеселиться. Но расстояние – деньги, а деньги – как раз то самое, что Флэзвелл хотел выколотить из своего Шанса.

Флэзвелл развел еще много культур, добыл еще много тория и отпустил бороду. Он продолжал что-то бормотать себе под нос, находясь в поле, и налегал на бутылку рома по вечерам. Кое-кто из роботов, простых сельскохозяйственных рабочих, пугался, когда Флэзвелл, пошатываясь, проходил мимо. Нашлись и такие, что начали уже молиться разжалованному богу огня. Но верный Ганга-Сэм вскоре положил конец этому зловещему развитию событий.

– Глупые вы машины! – говорил он роботам. – Человеческий босс – он в порядке. Он сильный и добрый! Верьте, братья. Я не стал бы вас обманывать!

Но воркотня не прекращалась, потому что роботы требовали, чтобы человек наставлял их своим примером. Бог весть к чему бы это привело, не получи Флэзвелл с очередной партией продовольствия новенький сверкающий каталог компании «Рэбек-Уорд».

Любовно развернул он его на своем грубом пластмассовом столике и при свете простой люминесцентной лампочки начал в него вникать. Какие чудеса там рекламировались на зависть и удивление одинокому колонисту! Домашние самогонные аппараты, заменители луны, портативные солидовизоры и…

Флэзвелл перевернул страницу, прочел, сглотнул слюну и снова перечел. Объявление гласило:

НЕВЕСТЫ – ПОЧТОЙ!

Колонисты! Довольно страдать от проклятого одиночества! Довольно нести одному бремя человека! «Рэбек-Уорд» впервые в истории предлагает вам отборный контингент невест для колониста! С гарантией!

Рэбек-уордовская модель пограничной невесты отбирается по признаку здоровья, приспособляемости, проворства, стойкости, всякой полезной колонисту сноровки и, разумеется, известной миловидности. Эти девушки могут жить на любой планете, поскольку центр тяжести у них расположен сравнительно низко, пигментация кожи подходит для любого климата, а ногти на руках и ногах короткие и крепкие. Что до фигуры, то они сложены пропорционально, но вместе с тем не так, чтобы отвлекать человека от дела, каковое достоинство, без сомнения, оценит наш трудяга-колонист.

Рэбек-уордовская пограничная модель представлена в трех размерах (спецификация) – на любой вкус. По получении вашего запроса «Рэбек-Уорд» вышлет вам свежезамороженный экземпляр грузовым кораблем третьего класса. Это сократит до минимума почтовые расходы.

Спешите заказать образцовую пограничную невесту сегодня же!

Флэзвелл послал за Ганта-Сэмом и показал ему объявление. Человек-машина прочитал его про себя, а потом взглянул хозяину прямо в лицо.

– Как раз то, что нам требуется, эфенди, – сказал старший робот.

– Ты думаешь? – Флэзвелл вскочил и взволнованно зашагал по комнате. – Но ведь я не предполагал жениться. И потом, кто же так женится? Да еще понравится ли мне она?

– Человеку-мужчине положено иметь человека-женщину.

– Согласен, но…

– Неужто они заодно не пришлют свежезамороженного священника?

По мере того как Флэзвелл проникал в хитрую догадку слуги, по лицу его расползалась довольная усмешка.

– Ганга-Сэм, – сказал он, – ты, как всегда, ухватил самую суть дела. По-моему, контракт предусматривает мораторий на обряд, чтобы человек мог собраться с мыслями и принять решение. Заморозить священника – дорогое удовольствие. А пока суд да дело, неплохо иметь под рукой девушку, которая возьмет на себя положенную ей работу.

Ганга-Сэм ухитрился изобразить на лице загадочную улыбку. Флэзвелл сразу же сел и заказал образцовую пограничную невесту малого размера: он считал, что и этого более чем достаточно. Ганга-Сэму было поручено передать заказ по радио.

В ожидании Флэзвелл себя не помнил от волнения. Он уже загодя стал посматривать на небо. Роботам передалось его настроение. Вечерами их беззаботные песни и пляски прерывались взволнованным шепотом и затаенными смешками. Механические люди проходу не давали Ганга-Сэму:

– Эй, мастер! Расскажи, какая она, эта человек-женщина, хозяйка?

– Не ваше дело, – отвечал Ганга-Сэм. – Это дело человека. Вам, роботам, лучше не соваться!

Но в конце концов и он не выдержал характера и стал наравне с другими поглядывать на небо.

Все эти недели Флэзвелл размышлял о преимуществах пограничной невесты. И чем больше он думал, тем больше привлекала его сама идея. Эти накрашенные, расфранченные куколки решительно не по нему. Как приятно обзавестись жизнерадостной, практичной, рассудительной подругой жизни, умеющей стряпать и стирать; она будет присматривать за домом и за роботами, кроить, шить и варить варенье…

В этих грезах коротал он дни, искусывая себе до крови ногти.

Наконец корабль засверкал на горизонте. Он приземлился, выбросил за борт объемистый контейнер и улетел по направлению к Амире IV.

Роботы подобрали контейнер и принесли его Флэзвеллу.

– Ваша нареченная, сэр! – ликовали они, подкидывая на ладонях масленки.

Флэзвелл объявил на радостях, что дает им свободных полдня, и вскоре остался в столовой один с большим холодным ящиком. Надпись на крышке гласила: «Обращаться осторожно! Внутри женщина!»

Он нажал на ручки размораживателя, выждал положенный час и открыл контейнер. Внутри оказался второй, потребовавший для разморозки целых два часа. Флэзвелл в нетерпении бегал из угла в угол, догрызая на ходу остатки ногтей.

Наконец настало время раскрыть и этот ящик. Трясущимися руками Флэзвелл снял крышку и увидел…

– Э-э-это еще что?! – воскликнул он.

Девушка в контейнере прищурилась, зевнула как кошечка, открыла глаза и села. Оба уставились друг на друга, и Флэзвелл понял, что произошла ужасная ошибка.

На ней было прелестное, но абсолютно непрактичное платьице, на котором золотыми нитками было вышито ее имя – Шейла. Вслед за этим Флэзвеллу бросилось в глаза изящество ее фигурки, нимало не подходившей для тяжелого труда во внепланетных условиях, и белоснежная кожа – под жгучим астероидным летним солнцем она, конечно, покроется волдырями. А уж руки – изящные, с длинными пальцами и алыми ноготками, совсем не то, что обещал каталог «Рэбек-Уорд». Что же до ног и прочих статей, решил про себя Флэзвелл, то все это уместно на Земле, но не здесь, где человек целиком принадлежит своей работе.

Нельзя было даже сказать, что у нее низко расположен центр тяжести. Как раз наоборот!

И Флэзвелл почувствовал, что его обманули, одурачили, обвели вокруг пальца.

Шейла выпорхнула из своего кокона, подошла к окну и окинула взглядом цветущие зеленые поля Флэзвелла в рамке живописных гор.

– А где же пальмы? – спросила она.

– Пальмы?..

– Разумеется. Мне говорили, что на Сирингаре-пять растут пальмы.

– Так это же не Сирингар-пять, – ответил Флэзвелл.

– Как, разве вы не паша де Шре? – ахнула Шейла.

– Ничуть не бывало. Обыкновенный пограничный житель. А вы разве не пограничная невеста?

– Ну и ну! Разве я на нее похожа? – огрызнулась Шейла, гневно сверкая глазами. – Я – модель «ультралюкс» в роскошном оформлении, мне была выписана путевка на субтропическую райскую планету Сирингар-пять.

– Обоих нас подвели. Очевидно, напутали в транспортном отделе, – угрюмо отозвался Флэзвелл.

Девушка оглядела голую столовую, и ее хорошенькое личико скривилось в гримаску.

– Но вы ведь можете устроить, чтоб меня переправили на Сирингар-пять?

– Что до меня, то я не позволяю себе даже поездки в Нагондисон, – сказал Флэзвелл. – Но я извещу «Рэбек-Уорд» об этом недоразумении, и они, конечно, перевезут вас, когда пришлют мне мою образцовую пограничную невесту.

Шейла повела плечиком.

– Путешествия расширяют кругозор, – заметила она небрежно.

Флэзвелл рассеянно кивнул. Он крепко задумался. Эта девушка, по всему видно, лишена достоинств образцовой колонистки. Но она удивительно хороша собой. Почему бы не превратить ее пребывание здесь в нечто приятное для обеих сторон?

– При сложившихся условиях, – сказал он, со своей самой располагающей улыбкой, – ничто не мешает нам стать друзьями.

– При каких это условиях?

– Просто мы единственные люди на всем астероиде. – И он слегка прикоснулся к ее плечику. – Давайте выпьем! Вы расскажете мне о себе. Были вы…

Но тут за его спиной раздался оглушительный лязг. Он повернулся и увидел, что из особого отделения в контейнере вылезает небольшой коренастый робот, сидевший там на корточках.

– Что вам здесь нужно? – спросил Флэзвелл.

– Я – брачующий робот, – сказал робот. – Уполномочен государством регистрировать браки в космосе. А также прикомандирован компанией «Рэбек-Уорд» к этой молодой леди на правах ее опекуна, дуэньи и защитника, пока моя основная миссия, а именно свершение брачного обряда, не будет успешно выполнена.

– Наглый холуй, проклятый робот! – чертыхнулся Флэзвелл.

– А чего же вы ждали? – спросила Шейла. – Уж не свежезамороженного ли священника?

– Конечно нет! Но согласитесь, робот-дуэнья…

– Лучшей и быть не может! – запротестовала она. – Вы не представляете, как некоторые мужчины ведут себя на расстоянии нескольких световых лет от Земли.

– Вы так думаете?

– По крайней мере, так говорят, – ответила Шейла, скромно потупившись. – Да и согласитесь, нареченная невеста паши де Шре не может путешествовать без охраны.

– Возлюбленные чада, – загнусил робот нараспев, – мы собрались здесь, чтобы соединить…

– Не сейчас, – надменно оборвала его Шейла. – И не с этим…

– Я поручу роботам приготовить для вас комнату! – прорычал Флэзвелл и удалился, ворча себе что-то под нос насчет бремени человека.

Он послал радиограмму в «Рэбек-Уорд», и ему сообщили, что заказанная модель невесты будет выслана безотлагательно, а самозванку у него заберут. После чего он возвратился к обычным своим трудам с твердым намерением не замечать Шейлу и ее дуэнью.

На Шансе опять закипела работа. Предстояло разведать новые месторождения тория и вырыть новые колодцы. Приближался сбор урожая, роботы долгие часы проводили в поле и в садах, их честные металлические физиономии лоснились от машинного масла, воздух был напоен благоуханием цветущего дира.

Между тем Шейла заявляла о своем присутствии с вкрадчивой, но тем более ощутимой силой. Вскоре над голыми лампочками люминесцентного света запестрели пластмассовые абажуры, угрюмые окна украсились занавесками, а пол – разбросанными там и сям половиками. Да и вообще во всем доме замечались перемены, которые Флэзвелл не так видел, как ощущал.

Стало разнообразнее и питание. У робота-повара от времени стерлась во многих местах его памятная лента, и теперь все меню бедняги сводилось к бефстроганову, огуречному салату, рисовому пудингу и какао. Все время своего пребывания на Шансе Флэзвелл стоически обходился этим меню и только иногда разнообразил его пайками НЗ.

Взяв повара в работу, Шейла с поистине железным терпением нанесла на его ленту рецепты жаркого, тушеного мяса, салата оливье, яблочного пирога и многое другое. Таким образом, в отношении питания на Шансе наметились крупные перемены к лучшему. Когда же Шейла начала заполнять вакуумные баллоны смиссовым джемом, Флэзвелла окончательно одолели сомнения.

Что ни говори, а рядом – на редкость практичная и деловитая особа; несмотря на расточительную внешность, она делает все, что требуется от пограничной жены. Плюс у нее еще и другие достоинства! Далась ему эта рэбек-уордовская пограничная модель!

Поразмыслив на эту тему, Флэзвелл сказал своему старшему роботу:

– Ганга-Сэм, у меня с этим делом положительно ум за разум заходит!

– Чего изволите? – отозвался старший робот с каким-то особенно безразличным выражением на металлическом лице.

– Мне сейчас, как никогда, необходима ваша роботовская интуиция, – продолжал Флэзвелл. – Она себя совсем неплохо показала – верно, Ганга-Сэм?

– Человек-женщина взяла на себя свою, положенную ей долю бремени человека.

– Да, так оно и есть. Вопрос – на сколько ее хватит? Сейчас она делает не меньше, чем образцовая пограничная жена. Стряпает, заготавливает консервы…

– Рабочие ее любят, – сказал Ганга-Сэм с простодушным достоинством. – Вы и не знаете, сэр, когда на прошлой неделе у нас началась эпидемия ржавчины, мэм пользовала нас ночью и днем и утешала испуганных молодых рабочих.

– Возможно ли? – воскликнул потрясенный Флэзвелл. – Девушка из хорошего дома, одно слово – модель «люкс»…

– Не важно, она – человек, и у нее хватило силы и благородства взвалить на себя бремя человека.

– А знаешь… – сказал Флэзвелл с запинкой. – Ты меня убедил. Я и в самом деле считаю, что она подходит нам. Не ее вина, что она не пограничная модель. Все зависит от отбора и ухода, тут уж ничего не попишешь. Пойду скажу ей – пусть остается. И аннулирую свой заказ «Рэбеку».

В глазах робота вспыхнуло странное выражение – почти смех. Он низко поклонился и сказал:

– Все будет, как хозяин скажет.

Флэзвелл побежал искать Шейлу.

Он нашел ее в медпункте, устроенном на бывшем складе инструментов. Здесь с помощью роботехника Шейла лечила вывихи и ссадины, эти обычные хвори у существ с металлической кожей.

– Шейла, – сказал Флэзвелл, – мне надо с вами поговорить.

– Ладно, – отозвалась она рассеянно, – вот только закреплю болт. – Она искусно вставила болт на место и потрепала робота по плечу гаечным ключом. – А теперь, Педро, испробуем твою ногу.

Робот осторожно ступил на больную ногу, а потом налег на нее всей тяжестью. Убедившись, что она его держит, он со смешными ужимками заплясал вокруг человека-женщины, приговаривая:

– Ай да мэм, вы замечательно ее исправили, босс-леди! Грациас, мэм!

Все так же смешно пританцовывая, он вышел на солнце.

Флэзвелл и Шейла, посмеиваясь, смотрели ему вслед.

– Они совсем как дети! – сказал Флэзвелл.

– Их нельзя не любить, – подхватила Шейла. – Веселые, беззаботные…

– Но у них нет души, – напомнил Флэзвелл.

– Да, – отозвалась она, сразу посерьезнев. – Это правда. Так зачем же я вам понадобилась?

– Я хотел вам сказать…

Тут Флэзвелл огляделся. Медпункт содержался в безукоризненной, стерильной чистоте. Повсюду на полках лежали гаечные ключи, болты, шурупы, ножовки, пневматические молотки и прочий хирургический инструментарий. Пожалуй, обстановка не благоприятствовала объяснению, к которому он готовился.

– Давайте уйдем отсюда, – сказал он.

Они вышли из больницы и цветущими зелеными садами направились к подножию любимых Флэзвеллом величественных гор. Затененный отвесными утесами, тут поблескивал тихий темный пруд, а над ним склонились гигантские деревья, выращенные при помощи стимуляторов роста.