Эмма

– Совершенно верно, так и есть. Но живут они с большим комфортом. У них нет лакея, но, кроме этого, они ни в чем не испытывают нужды. И миссис Мартин говорит, что на следующий год они наймут мальчика.

– Харриет, мне бы не хотелось, чтобы вы попали в неприятную ситуацию, когда он все-таки женится – я имею в виду знакомство с его женой. Хотя его сестрами, получившими прекрасное образование, пренебрегать нельзя, из этого еще не следует, что он не женится на такой особе, с которой вам совершенно не подобает водить дружбу. Из-за несчастных обстоятельств вашего рождения вам следует быть особенно осмотрительной в выборе знакомых. Не может быть никакого сомнения в том, что вы – дочь джентльмена, и вам надлежит всеми силами поддерживать свои притязания, иначе отыщется немало людей, которые найдут удовольствие в том, чтобы унизить вас.

– Да, вы правы… полагаю, так и есть. Но пока я желанная гостья в Хартфилде и вы, мисс Вудхаус, столь добры ко мне, я не боюсь ничьих поношений.

– Харриет, вы очень понятливы и чувствительны; но я собираюсь настолько прочно укоренить вас в хорошем обществе, чтобы вы стали независимы даже от Хартфилда и мисс Вудхаус. Мне хочется, чтобы вы постоянно вращались в высших кругах – и в связи с этим вам необходимо прекратить нежелательные знакомства; следовательно, если вам предстоит жить в наших краях до того времени, когда женится мистер Мартин, я бы не хотела, чтобы вы из-за дружбы с его сестрами были вынуждены поддерживать знакомство с его женой – скорее всего, ею окажется необразованная дочка какого-нибудь простого фермера.

– Разумеется… Да. Не то чтобы я считала, будто мистер Мартин способен жениться на ком угодно… без образования или на плохо воспитанной девушке. И тем не менее я не собираюсь противопоставлять свое мнение вашему – я уверена в том, что не пожелаю водить дружбу с его женой. Я навсегда сохраню к сестрам Мартин чувство величайшего уважения, особенно к Элизабет, и мне будет очень жаль расстаться с ними, потому что они почти так же хорошо образованы, как и я. Но если он женится на какой-нибудь невежественной, вульгарной девице, конечно, я сделаю все возможное, чтобы не приезжать к ней.

Пока подруга изливала душу, Эмма внимательно следила за ней; она не заметила никаких тревожных признаков влюбленности. Молодой человек, несомненно, был ее первым обожателем, однако Эмма полагала, что с другой стороны такой же привязанности не возникло и Харриет легко удастся отвадить от неподходящего знакомства и неподобающих чувств.

На следующий же день, когда они гуляли по Донуэллской дороге, они встретили мистера Мартина. Он шел пешком. Бросив на Эмму весьма почтительный взгляд, он с явным удовольствием улыбнулся ее спутнице. Эмма не жалела, что ей представилась такая возможность увидеть мистера Роберта Мартина; отойдя на несколько ярдов вперед, она, не прекращая разговора, окинула предмет их вчерашней беседы быстрым взглядом. Одет он был чисто, опрятно и с виду похож был на человека разумного, однако никаких иных достоинств она в нем не углядела. Поставь его рядом с джентльменом, подумала Эмма, и он мигом утратит в глазах Харриет все преимущества. Харриет невозможно упрекнуть в нечуткости к хорошим манерам – она неустанно с восхищением твердит об обходительности мистера Вудхауса. Мистер же Мартин выглядел так, словно понятия не имел о хороших манерах.

Харриет проговорила со своим знакомым всего несколько минут, так как мисс Вудхаус нельзя было заставлять ждать; затем она догнала Эмму, сияя улыбкой. Очевидно, подруга пребывала в приподнятом настроении, которое мисс Вудхаус надеялась быстро привести в норму.

– Подумать только, как интересно, что мы встретились! И как странно! По чистой случайности, как он сказал, он не поехал кругом, мимо Рэндаллса. Он даже и не подозревал, что мы ходим этой дорогой. Думал, что мы почти всегда ходим к Рэндаллсу. Он пока не сумел достать «Любви в лесу» – был так занят во время последней поездки в Кингстон, что совсем позабыл о книге, но завтра он едет туда опять. Не правда ли, как странно, что мы вот так случайно встретились? Скажите же, мисс Вудхаус, таков ли он, каким вы ожидали его увидеть? Что вы о нем думаете? Вы тоже считаете, что он очень некрасив?

– С виду – несомненно. И однако, с лица воды не пить: его внешность ничто по сравнению с полным отсутствием у него тонкости. Впрочем, иного от него я не ждала; однако я и понятия не имела, что он окажется таким грубым, таким приземленным. Признаюсь, я рисовала его себе на одну или две ступени ближе к людям благородным.

– Конечно, – приниженно согласилась Харриет, – он не такой благовоспитанный, как настоящий джентльмен.

– Харриет, у меня есть все основания полагать, что благодаря знакомству с нами вы будете постоянно вращаться в обществе настоящих джентльменов; вы поймете: отличие от них мистера Мартина просто разительно. В Хартфилде вы имели возможность познакомиться с такими высокообразованными и прекрасно воспитанными молодыми людьми, что я была бы удивлена, если бы вы теперь снова могли бывать в обществе мистера Мартина, не воспринимая его как низшее существо по сравнению с вами. Я удивляюсь себе самой: как могла я считать его до сих пор подходящим знакомым для вас? Скажите, разве сейчас у вас не возникло подобного чувства? Отличие бросается в глаза! Я уверена: его неуклюжий вид, неотесанные манеры и грубый голос неприятно поразили вас. Хотя я стояла в отдалении, однако расслышала, что голос у него совершенно немелодичный.

– Конечно, он не похож на мистера Найтли. Он не так изящен, и у него не такая походка, как у мистера Найтли. Разница между ними совершенно очевидна. Да, мистер Найтли такой приятный, милый!

– Мистер Найтли так изыскан, что просто несправедливо сравнивать мистера Мартина с ним. Да даже если взять сотню настоящих джентльменов, то и среди них вряд ли отыщется хоть один, похожий на мистера Найтли. Однако он не единственный джентльмен, с которым вы общаетесь последнее время. Что вы скажете о мистере Уэстоне или мистере Элтоне? Сравните-ка мистера Мартина с кем-нибудь из них. Сравните их манеру держаться, ходить, говорить, молчать. Различие будет явным.

– Ах да! Между ними большая разница. Но мистер Уэстон – почти старик. Должно быть, ему между сорока и пятьюдесятью годами?

– Возраст лишь делает его хорошие манеры более ценными. Чем старше человек, Харриет, тем важнее, чтобы его манеры не были плохими, так как с годами и тембр голоса, и грубость, и неуклюжесть становятся все очевиднее и неприятнее. То, с чем в юноше еще можно смириться, в более пожилом человеке вызывает отвращение. Теперь мистер Мартин неотесан и груб, но что будет с ним, когда он достигнет возраста мистера Уэстона?

– И говорить нечего! – отвечала Харриет довольно уныло.

– Догадаться несложно. Он станет обыкновенным грубым, вульгарным фермером – полностью равнодушным к своему внешнему виду и не думающим ни о чем, кроме прибыли и убытка.

– Неужели? Как это будет печально!

– Вот вам пример того, насколько огрубляют человека его занятия: он забыл справиться о книге, которую вы ему советовали прочесть. Его голова была слишком занята наживой, чтобы вспомнить о чем-то другом. Но чего и ждать от человека, стремящегося разбогатеть? К чему такому книги? У меня нет сомнений, что он непременно преуспеет и в свое время сделается богачом. Но нас с вами его невежество и грубость задевать не должны.

– Странно, что он не вспомнил о книге, – вот все, что ответила Харриет.

Так как слова были сказаны с оттенком грустного неудовольствия, Эмма решила, что пора на этом и закончить. Поэтому она некоторое время молчала. Следующим ее высказыванием было:

– Возможно, в одном отношении манеры мистера Элтона даже превосходят манеры мистера Найтли или мистера Уэстона. В них больше изящества. Их можно спокойно принять за образец. Мистеру Уэстону свойственны излишняя открытость, живость и откровенная прямота, которые в нем не выглядят отталкивающе благодаря его неизменному добродушию. Однако такие манеры не подходят для копирования. Равно как и откровенность, решительность и степенность мистера Найтли – хотя ему самому такие качества соответствуют как нельзя лучше. Его внешность, лицо и положение словно обязывают его вести себя только так и не иначе. Но вздумай какой-нибудь молодой человек подражать ему, и подобное поведение будет казаться недопустимым. А вот взять за образец мистера Элтона спокойно можно посоветовать любому молодому человеку. Мистер Элтон добродушен, весел, любезен, услужлив и изящен. Мне кажется, в последнее время он сделался особенно чувствителен. Не знаю, Харриет, не пытается ли он при помощи своей чрезмерной мягкости подольститься к кому-нибудь из нас, но от меня не укрылось, что его манеры сделались мягче, чем обыкновенно. Должно быть, он хочет понравиться вам. Не говорила ли я вам, что он сказал о вас позавчера?

И она с удовольствием передала Харриет какой-то теплый отзыв о ней, услышанный от мистера Элтона; Харриет зарделась и со смущенной улыбкой пролепетала, что всегда очень уважала мистера Элтона.

Именно мистеру Элтону, по замыслу Эммы, суждено было вытеснить из прелестной головки Харриет образ молодого фермера. Эмма решила, что мистер Элтон – превосходная партия для ее подруги. Дело настолько очевидно, что сосватать их вполне возможно, желательно и естественно. Таким благодеянием она потом вправе будет гордиться. Эмме казалось, что гармоничность этого союза ясна всем окружающим. С самого первого вечера появления Харриет в Хартфилде замыслила Эмма устроить ее счастье. Чем дольше Эмма размышляла над своим планом, тем очевиднее ей становилась его целесообразность. Положение мистера Элтона представлялось весьма подходящим: он был благородного происхождения и не имел низких родственников; в то же время он не был выходцем из такой знатной семьи, чтобы счесть Харриет плохой партией из-за сомнительных обстоятельств ее рождения. У него есть для жены уютный дом и, как представлялось Эмме, вполне достаточный доход, ибо, несмотря на то, что приход Хайбери считался небольшим, известно было, что у мистера Элтона имеются некоторые средства. Она отдавала должное его общительности, благонамеренности и респектабельности; кроме того, он не лишен был ума и умел вести себя в обществе.

Начало было положено: Эмма знала, что мистер Элтон восхищается красотой Харриет. Она надеялась, что, благодаря частым встречам в Хартфилде, он укрепится в своем мнении и это станет прочной основой для развития отношений с его стороны; а что касается Харриет – мысль о том, что он отдает ей предпочтение, несомненно, даст толчок ее нежным чувствам. Мистер Элтон и в самом деле очень приятный молодой человек: такой способен без труда понравиться любой не слишком привередливой женщине. Молодой викарий считался красавчиком; прихожанки были от него без ума. Правда, Эмма не относила себя к числу его почитательниц: по ее мнению, ему недоставало светской тонкости, изящества, без которых она не могла бы обойтись; но девушку, которая была так благодарна Роберту Мартину за то, что тот съездил ей за орехами, вполне могут покорить восхищенные взоры мистера Элтона.

Глава 5

– Не знаю, миссис Уэстон, – говорил мистер Найтли, – какого вы мнения о дружбе Эммы с Харриет Смит. Мне кажется, это плохо.

– Плохо! Вы действительно так считаете? Но почему?

– Думаю, что такая дружба ни одной из них не идет на пользу.

– Вы удивляете меня! Эмма, несомненно, помогает Харриет – развивает ее, возвышает. Можно сказать, что и Харриет, став новым предметом интереса для Эммы, способна тоже помочь ей… в своем роде. Я наблюдаю за их растущей взаимной привязанностью с величайшим удовольствием. Насколько же по-разному мы с вами относимся к их отношениям! Но отчего вы считаете, что их дружба не идет им обеим на пользу? Знаете, мистер Найтли, тут мы с вами, пожалуй, в очередной раз поссоримся из-за Эммы.

– Может, вы считаете, что я намеренно приехал для того, чтобы искать с вами ссоры, зная, что Уэстона нет дома и что вам предстоит сражаться со мной в одиночку?

– Будь мистер Уэстон дома, он, несомненно, поддержал бы меня, ибо он придерживается по данному вопросу мнения, совершенно сходного с моим. Да мы только вчера говорили с ним об этом и сошлись на том, что это счастье для Эммы, что в Хайбери нашлась девушка, с которой она может общаться. Мистер Найтли, в данном вопросе я не могу считать вас беспристрастным судьей. Вы настолько привыкли жить один, что не понимаете ценности спутника; впрочем, ни один мужчина не может хорошо судить о том, какое удовольствие находит женщина в обществе представительницы своего пола, привыкнув к этому за всю предыдущую жизнь. Могу вообразить, какие возражения выдвинете вы против Харриет Смит. Она не та девушка из высшего общества, какую Эмме следует выбирать себе в подруги. Но с другой стороны, раз Эмма так жаждет развивать ее, для нее самой появится стимул больше читать. Они будут читать вместе. Я знаю, она хочет именно этого.

– Эмма любит читать с тех самых пор, как ей исполнилось двенадцать лет. В разное время мне доводилось видеть огромное количество составленных ею списков книг, которые она намеревалась регулярно читать от корки до корки. Должен сказать, то были превосходные списки – прекрасный выбор, – и так аккуратно составлены! Иногда по алфавиту, а иногда по какому-то иному принципу. Помню список, составленный ею в возрасте четырнадцати лет – тогда я еще подумал, что такой выбор делает честь ее вкусу, и некоторое время даже хранил этот список у себя. Я могу сказать, что и теперь она, наверное, тоже составила очень хороший список. Однако ожидать от Эммы, что она станет следовать своему плану, не приходится – я давно утратил всякие надежды. Ее никогда не хватало на занятия, требующие усилий и терпения; она предпочитает не трудиться, а быть занятой. Там, где сама мисс Тейлор потерпела поражение, Харриет Смит ничем не поможет – я нисколько в том не сомневаюсь. Помнится, вам ни разу не удалось убедить ее прочесть хотя бы половину из того, что вы хотели. Вы знаете, что я прав.

– Пожалуй, – улыбаясь, заметила миссис Уэстон, – я соглашусь. Но с тех пор, как мы живем раздельно, я не припомню ни одного случая, чтобы Эмма не сделала чего-то из того, что я просила.

– Вряд ли вам по вкусу придется мое желание освежить вашу память, – с чувством произнес мистер Найтли и мгновение-другое молчал. – Но я, – вскоре продолжил он, – к счастью, не подпал под ее очарование: я отчетливо вижу, слышу и помню все. Эмму испортило то, что она самая умная в семье. Уже в десятилетнем возрасте она имела способность без труда отвечать на вопросы, которые ставили в тупик ее семнадцатилетнюю сестру. Эмма всегда отличалась живостью и самоуверенностью; Изабелла же была медлительна и робка. А уж с тех пор, как ей стукнуло двенадцать, Эмма сделалась полноправной хозяйкой в доме и вертит всеми вами как хочет. Лишившись матери, она утратила единственного человека, способного обуздать ее. Она унаследовала одаренность своей матери, поэтому, думаю, мать имела бы на нее влияние.

– Вижу, мистер Найтли, случись мне покинуть дом мистера Вудхауса и искать себе другое место, вы стали бы последним человеком, у кого я просила бы рекомендаций. Не думаю, что вы хоть кому-то замолвили бы за меня словечко. Я уверена: вы всегда считали, что я не подхожу для той должности, какую занимала.

– Да, – подтвердил он с улыбкой, – гораздо лучше вам сейчас; вы очень подходите для роли жены, а вот роль гувернантки – не про вас. Однако, живя в Хартфилде, вы все время подспудно готовились к тому, чтобы стать превосходной женой. Возможно, вы и не дали Эмме образцового образования, чего мы вправе были бы от вас ожидать. Но вы зато учились у нее – и были превосходной ученицей! Об этом свидетельствует нынешнее ваше положение. Вы научились смирять свои порывы и делать то, что должно; попроси меня Уэстон до вашей женитьбы подыскать ему жену, я бы, не колеблясь, назвал имя мисс Тейлор.

– Благодарю вас. Стать хорошей женой для такого человека, как мистер Уэстон, – невелика заслуга!

– Да, по правде говоря, боюсь, что вы растрачиваете силы впустую: приготовившись выносить все тяготы жизни, вы нашли, что переносить-то, собственно, нечего. Однако не следует впадать в отчаяние. Уэстон еще может рассердиться на вас… скажем, за то, что вы живете на широкую ногу; может статься, его сын станет ему досаждать.

– О, смилуйтесь, только не это! Да и вряд ли такое произойдет. Пожалуйста, мистер Найтли, не предсказывайте неприятностей с той стороны.

– На самом деле я ничего не предсказываю. Я просто перечисляю возможности. Я не претендую на лавры Эммы в области предсказаний и догадок. Всем сердцем надеюсь, что молодой человек унаследует достоинства Уэстонов и состояние Черчиллей. Но вот Харриет Смит… она и вполовину не внушает мне таких надежд. Я считаю, что Эмма не могла найти себе подруги хуже. Она совершенно невежественна; на Эмму, которая, по ее мнению, знает все, она взирает снизу вверх. Она льстит Эмме всеми возможными способами; и лесть ее тем вреднее, что она неумышленна. Ее невежество – ежечасная лесть. Как может Эмма вообразить, что ей самой необходимо чему-то учиться, когда в присутствии Харриет она столь остро чувствует свое превосходство? Рискну предположить, что и Харриет тоже не выигрывает от их дружбы. Хартфилд только заставит ее разочароваться в своих прежних привязанностях. Она станет задирать нос перед людьми, равными ей по положению и жизненным обстоятельствам. Я сильно сомневаюсь в том, что уроки Эммы укрепляют в ней силу духа и способность разумно приспосабливаться к изменчивой жизни. Воззрения Эммы могут лишь слегка отлакировать ее.

– А вот я склонна более вас полагаться на здравый смысл Эммы и больше вашего пекусь о ее теперешнем благополучии; и все равно я не вижу в их дружбе ничего плохого. Как дивно она выглядела вчера вечером!

– Ах! Вы скорее согласны говорить о ее внешности, чем о ее уме, да? Очень хорошо! Я даже не попытаюсь отрицать того, что Эмма хорошенькая.

– Хорошенькая! Да она настоящая красавица! Можете ли вы представить существо, ближе ее стоящее к идеалу красоты?

– Не знаю, что я мог бы представить, но, признаю, редко доводилось мне видеть лицо и фигурку более приятные, чем у нее. Но я пристрастен, так как я старый друг.

– Какие глаза – настоящие карие глаза! И такие лучистые! Правильные черты лица, спокойствие и открытость во взгляде… А уж стать – что за прелесть! Цветущий, здоровый вид, и как раз такие, как надо, рост и размер – такая крепкая и ладная фигура. Она так и пышет здоровьем – тому подтверждение не только цветущий вид, но и настроение, посадка головы, взгляд. Иногда слышишь, как про ребенка говорят: «Он воплощение здоровья»; и Эмма всегда наводит меня на мысль о том, что она – воплощение здоровья взрослого человека. Она просто прелесть. Мистер Найтли, разве вы со мной не согласны?

– Что касается ее внешности, я не нахожу в ней ни малейшего изъяна, – отвечал мистер Найтли. – Я совершенно согласен с вашим описанием. Мне нравится глядеть на нее; со своей стороны могу добавить, что при всей своей красоте она не тщеславна. Собственная внешность, кажется, мало занимает ее. Ее тщеславие в другом. Миссис Уэстон, вам не удастся переубедить меня. Мне не нравится ее дружба с Харриет Смит, и я опасаюсь, что она принесет им обеим лишь вред.

– А я, мистер Найтли, равным образом твердо убеждена, что никакого вреда не будет. При всех своих маленьких недостатках наша милая Эмма – чудесное создание. Где найдем мы лучшую дочь, добрейшую сестру, преданнейшего друга? Нет-нет! Она обладает такими качествами, на какие можно положиться. Она не способна никому причинить истинный вред; она не совершит по-настоящему серьезного промаха. На один промах Эмма сто раз оказывается права.

– Прекрасно! Не буду вас больше мучить. Ваша Эмма – сущий ангел, а я подожду брюзжать до Рождества, когда приедут Джон и Изабелла. Джон питает к Эмме разумную и, следовательно, не слепую привязанность, а Изабелла всегда придерживается того же мнения, что и ее муж, кроме тех случаев, когда он не поддерживает ее опасений о здоровье детей. Я уверен, они оба будут на моей стороне.

– Знаю, все вы слишком любите ее для того, чтобы несправедливо или недобро судить о ней, но простите меня, мистер Найтли, если я позволю себе – видите ли, я считаю, что обладаю некоторым правом говорить как бы от лица матери Эммы, – так вот, позволю себе намекнуть: не думаю, что имеет смысл без конца твердить о вреде дружбы Эммы с Харриет. Прошу меня простить, но, даже если заподозрить, что их дружба не сулит обеим одних лишь радостей, невозможно ожидать от Эммы, ответственной только перед своим отцом, которому, кстати, Харриет очень нравится, чтобы она прекратила знаться со своей подругой – эта дружба является для нее источником удовольствия. Я так привыкла давать советы что вам, мистер Найтли, не следует удивляться, если я иногда вспоминаю о своей прежней должности.

– Да я вовсе и не удивляюсь! – воскликнул он. – Премного благодарен вам за наставление! Совет очень хорош, и у него будет более счастливая судьба, нежели у большинства даваемых вами советов, ибо я ему последую.

– Миссис Джон Найтли легковозбудима; разговоры о сестре могут ее расстроить.

– Будьте спокойны, – сказал ее собеседник, – я и голоса не подам. Приберегу свое дурное настроение про себя. Эмма вызывает у меня вполне искреннее участие. Даже Изабелла никогда не порождала во мне столь горячего сочувствия, хоть она и стала мне близким человеком. Трудно, наверное, испытывать к кому-либо больший интерес. Судьба Эммы мне небезразлична. Интересно, что с ней станет?

– Мне тоже интересно, – негромко проговорила миссис Уэстон, – очень интересно.

– Она уверяет всех и каждого, будто никогда не выйдет замуж, что, разумеется, совершенно ничего не значит. Просто она, по-моему, до сих пор не встречала мужчину, который стал бы ей небезразличен. Ей бы не помешало по уши влюбиться, найдя, разумеется, достойный объект любви. Хотелось бы мне взглянуть на влюбленную Эмму, которая к тому же не слишком уверена в ответном чувстве; такое испытание пойдет ей на пользу. Но в наших краях нет никого, кто привлек бы ее внимание; к тому же она так редко выезжает из дому.

– Да, действительно, сейчас она настроена весьма решительно, – сказала миссис Уэстон, – и это вполне объяснимо. Пока она мирно и счастливо живет в Хартфилде, я – в том числе и из-за бедного мистера Вудхауса – даже боюсь пожелать ей влюбиться, ведь это состояние чревато столькими трудностями. Нет, сейчас я бы не советовала Эмме вступать в брак, хотя, уверяю вас, я не питаю никакого пренебрежения к этому институту.

Миссис Уэстон говорила много, однако кое-что намеренно утаила. Еще не пришло время открыть некоторые далеко идущие планы, которые она строила совместно с мистером Уэстоном по поводу судьбы своей любимицы. В Рэндаллсе питали кое-какие надежды относительно будущей жизни Эммы, однако раскрывать карты раньше времени было бы нежелательно. Тут и мистер Найтли уже спокойно осведомился: «Что Уэстон думает о погоде, ждать ли дождика?» И миссис Уэстон поняла, что ему больше нечего сказать и никаких подозрений у него не возникло.

Глава 6

Не испытывая ни малейших колебаний, Эмма направляла мысли Харриет в определенное русло; она неустанно хвалила подругу, возвышая ту в собственных глазах; она считала, что преследует благородную цель, кроме того, оказалось, что Харриет сама давно считает мистера Элтона замечательно красивым и любезным мужчиной; поэтому Эмма постоянно напоминала Харриет о том, как мистер Элтон ею восхищается: разумеется, он выражает свои эмоции не прямо, но намеками… Вскоре она вполне уверилась в том, что необходимо и в Харриет пробудить ответное чувство, как только к этому представится удобный случай. Ей казалось, что мистер Элтон почти готов влюбиться, если уже не влюблен в Харриет. С ним дело, можно сказать, было решенное. Он отзывался о Харриет с такой теплотой, так расхваливал ее, что большего пока нечего было и желать – остальное дополнит время. Он подметил разительную перемену в ее манере держаться с тех пор, как ее приняли в Хартфорде, и такая зоркость была не единственным доказательством его растущей привязанности.

– Вы дали мисс Смит все, что ей требовалось, – говорил он. – Вы сделали ее грациозной и непринужденной. Когда она впервые оказалась в вашем доме, это было просто очаровательное и красивое дитя природы, но, по моему мнению, те достоинства, которые вы ей сообщили, бесконечно ценнее тех, что свойственны ее натуре.

– Я рада, что вы думаете, будто я была ей полезна. Но Харриет нуждалась лишь в огранке и нескольких незначительных намеках. Она сама обладает от природы естественной грацией, милым характером и безыскусностью. Так что мои заслуги невелики.

– Если бы позволительно было спорить с дамой, – не уступал галантный мистер Элтон, – то…

– Возможно, я сообщила немного более решительности ее характеру, приучила ее задумываться над вещами, которые до сих пор не приходили ей в голову.