Сердечные дела Филимона Бузыкина

Аркадий Аверченко

Сердечные дела Филимона Бузыкина

Вышеназванный молодой человек восхищал меня тем, что его внутренние свойства строго гармонировали с его наружностью. Ввиду этого, я полагаю, будет достаточно одного наружного осмотра этого увлекательного малого, чтобы составить себе мнение о его духовной стороне.

Маленькое толстое туловище с трудом поддерживалось тонкими ногами, которые, изнемогая от наваленного на них груза, покривились и образовали нечто вроде овальной рамки для зеркала; носки сапог не отворачивались друг от друга с пренебрежением, как у других людей, а, наоборот, стремились дружески сблизиться, подавая тем благой пример враждующим пяткам… Руки хотя и казались короткими, но зато кисти их были так красны, что это могло утешить самого взыскательного человека. Круглая жирная голова, украшенная парой повисших ушей – двух печальных флагов в дождливую погоду, – плотно и несокрушимо сидела на массивных плечах. Лицо заплыло целым морем жира, и несчастные маленькие глазки захлебывались и тонули в этом море, несмотря на то, что сердобольная рука окулиста бросала им пару спасательных кругов – громадные черные очки.

Таков Филимон Бузыкин – оптовый торговец кишками и бычачьими шкурами. Наше странное знакомство началось с деловых встреч в конторе транспортного общества, через которое он отправлял за границу бочки с кишками, а я в качестве конторщика этого общества писал ему коносаменты и накладные.

Я привык видеть его озабоченным, деловым, вечно клянчащим каких-нибудь уступок и послаблений и поэтому был однажды чрезвычайно удивлен его легкомысленным неделовым видом. Он явился ко мне домой в воскресенье в отвратительном сюртуке и сером галстуке, который больше походил на петлю удавленника.

– Что это вы?! – спросил я.

– Да вот к вам. Вы, вероятно, сведущи в этих делах – так я и пришел… Хи-хи.

– В каких делах?

– В этих…

Он встал, подошел ко мне и неуклюже пощекотал пальцем у меня под мышкой.

– Что вам нужно? – с легкой тревогой спросил я.

– Видите ли что, мой друг…

Губы его раздвинулись в широкую улыбку, жир выступил из берегов и совершенно затопил глазные участки; глазки захлебнулись и пошли ко дну, хотя два черных спасательных круга и плавали на поверхности лица.

– Видите ли что… Я знаю, вы сведущи в этих делах…

– В каких же?!

– В любовных. Нужно вам сказать, что я до сих пор занимался только делом. Дело, и только дело! – таков мой девиз. Но, знаете, сердце, в конце концов, просит другого, и я вздумал немного пошалить с бабеночками.

– Дело хорошее! – серьезно сказал я.

– Не так ли?! Я хотя делишек с женщинами не имел, но повадку их знаю. Ведь стоит только подмигнуть хорошенько бабе – она и побежит за вами.

– Да уж… женщин на это взять.

– Говорят, некоторые женщины добродетельны, но я в это не верю. А?

– Сказки! – горячо сказал я. – Все они хороши до первой интрижки.

– О, неужели все? И даже самые интеллигентные?

– Да при чем тут интеллигентность?

– Это, положим, верно.

Бузыкин повеселел.

– Хе-хе… Выходит, значит, что всякую женщину можно при желании соблазнить.

– Всякую, – твердо сказал я.

– И я так думаю. Вот только насчет способов, как говорится, я слаб. Практики не было. Вот – хи-хи – и зашел к вам…

– Какие там способы, – пожал я плечами. – С ними ведь очень простое обхождение: понравилась – сейчас хватай за руку, потом за талию, пара горячих поцелуев – и она ваша.

– Вот это по-моему. Ну, а если она обидится?

– На одного обидится, а на другого и не обидится.

Он задумчиво вытянул губы и потом, с трудом прищурясь, спросил:

– А на меня… как вы полагаете? Хе-хе! Не обидится?

– На вас? Конечно, нет. Да чего ей и нужно: молодой, красивый.

– Тридцать два года! – отрывисто сказал Бузыкин. – Все зубы, хороший цвет лица. Когда прохожу по улице – все оборачиваются.

– Да и неудивительно, – согласился я. – На примете есть кто-нибудь?

– Из бабенок?

– Да!

– Есть тут одна – жена адвоката Медляева, может знаете?

– Ого! Вы, однако, молодец! Она, говорят, красавица. Так и надо: уж если заниматься этим делом, так брать самое лучшее!

– А вы как же думаете? Хи-хи. Филимон Бузыкин еще себя покажет. Я, миленький мой, тоже не дурак.

– Вот женщины таких и любят – смелых, решительных… Вы составили себе какой-нибудь план?

– За этим-то я и пришел. Дело в том, что она каждое утро до обеда прогуливается в городском саду. Вот через полчаса она уже придет. Но как к ней подъехать – вот вопрос. Главное – начать, потом-то я пойду как по маслу.

– И вы еще раздумываете! – всплеснул я руками. – Молодой, интересный, кровь с молоком, знающий женщин как свои пять пальцев! Да просто подходите, берите за руку – и готово.

– И она не удивится, не испугается?

– Ни капельки. Оне к этому привыкли.

– О? Ну и проклятое бабье. Вот-то мужьям, я думаю, обидно?

– А вам-то что? Не думаете же вы жениться?

Он захохотал.

– Ни-ни. На мой век бабья и так хватит.

– Лихой вы парень, – любезно сказал я. – Когда думаете «подъехать» к вашей избраннице? Сегодня?

– Я думаю, не стоит откладывать этого дела в долгий ящик. Вы свободны? Поедем в городской сад.

– С вами – хоть к дьяволу на рога. II

Мы уселись на скамью у киоска минеральных вод и стали рассеянно глядеть на возившихся в песке детишек.

– А что, если у нее от меня дети будут? – озабоченно спросил Бузыкин.

– Да вам-то что? Не вы же их кормить будете.

– Хи-хи… Я думаю! Вот она! Вот.

По дорожке в задумчивости шагала красивая высокая дама. Мысли ее, очевидно, витали где-то далеко.

– О любовниках думает, – шепнул мне продавец бычачьих кож.

– Да уж у них других мыслей и нет. Ну, не робейте! Действуйте! Куйте железо, пока горячо!

– А вы не находите, – спросил Бузыкин, – что у нее лицо какое-то такое… угрюмое?

– Э, милый мой… Маска! Светский прием. Эх! Я бы и сам не прочь подойти.

– Э, нет! Это нечестно – отбивать у приятелей. Я ее нашел, а не вы. Глядите! Она пошла в левую аллею.

– Вот вам счастливый случай! Не зевайте!

Бузыкин встал, затянул потуже галстук и бросился в погоню за задумчивой красавицей…

Не прошло и двух минут, как он вынырнул из липовой аллеи и поспешно вернулся ко мне, переваливаясь на кривых ногах и наступая сам себе на носки.

– Ну что?

– Слушайте… она… дерется!

– Как дерется?! Что вы!

– Да так. Я взял ее за руки, а она меня как хватит!

– Неужели?!

– Уверяю вас.

– Гм… Тут что-нибудь не так… Какой рукой ударила?

– Э, черт… Не все ли равно? По лицу.

– Да вы как сделали?

– Как вы и говорили… Я ж не знаю. Подошел сзади, схватил ее за руку, говорю: «Едем, милочка!» Она даже не спросила куда, не поинтересовалась… дерется!

– А вы знаете что… Я думаю, вы на нее все-таки некоторое впечатление произвели.

– Вы думаете?

– Я в этом уверен. Молодой, интересный… Просто ей было неловко с вами по саду идти на глазах у публики – все-таки замужняя, – она и отказалась.

– Так зачем же драться?

– Да у них это все вместе: и колотушки, и поцелуи. Да, может быть, она вас просто потрепала по щеке?

– Нет… ударила. Хотя… гм!.. Может быть… Что ж теперь делать? Вы ведь в этом мастак.

– Она сюда пешком приходит?

– Нет, в автомобиле. Ее автомобиль у входа ждет.

– Так очень просто. Засядьте сейчас потихоньку от шофера в автомобиль, а когда она войдет – бросайтесь смело на приступ. Вы не можете себе представить, как темнота и тайна делают женщину доступной.

– Ну? Хи-хи… А вы, я вижу, тоже дока.

Так он и сделал. Шофер о чем-то дружески беседовал с извозчиками и не заметил шаловливой проделки моего друга, который влез потихоньку в автомобиль и сейчас же послал мне из окошечка дождь поцелуев и кивков головой.

Через пять минут госпожа Медляева вышла из сада, через пять с половиной, открыв дверку, влезла в автомобиль, а через шесть минут влюбленный Филимон в ужасе и смущении вылетел на тротуар.

Дама высунула голову и сказала шоферу, который держал Бузыкина за шиворот:

– Не надо драки – отпустите этого идиота. Как я жалею, что муж в отъезде – он расправился бы с ним как следует. Садитесь, Павел. Домой!

Когда автомобиль умчался, я приблизился к изумленному Филимону Бузыкину и сказал радостно:

– Поздравляю! Ваше дело наполовину выиграно!

– Что вы! Вы видели, как она меня шваркнула?

– «Шваркнула» она вас по заслугам! Она, кроме того, назвала вас идиотом – и тоже по заслугам! Как можно было не догадаться спустить шторы на окнах. Ведь со всех сторон было видно и вас, и ее. Не могла же она себя компрометировать!

– Но зачем же ей драться?! Опять ударила, вытолкнула из автомобиля.

– Милый мой! Ведь она рисковала репутацией! Развратные-то оне все развратные, но репутацию свою берегут. Впрочем, ваше дело идет на лад.

Мой друг молча, вопросительно взглянул на меня.

– Конечно! – горячо сказал я. – Вы заметили – фраза «как я жалею, что мой муж в отъезде» сказана для вас. Вас она хотела предупредить, что путь сейчас свободен. И вы не теряйте времени, потому что для вас же сказана и вторая фраза: «Павел, домой!» Этим вам показано, что ваша очаровательница отправляется прямо домой, где, конечно, вас будут ждать.

– Ну? Вы думаете? Как бы чего не вышло… А?

– Чепуха! Раз первое знакомство сделано – остальное пустяки. Сейчас же и поезжайте! Если и теперь ничего не добьетесь – значит, вы не мужчина…

– Вы думаете? Хи-хи… А ведь это верно… гм… Зачем бы ей иначе о муже было сообщать?..

Притаившись за углом, я терпеливо ждал появления моего предприимчивого друга из подъезда дома Медляева.

Ждать пришлось недолго: дверь распахнулась, вылетел сначала котелок, потом палка, потом Бузыкин. Споткнувшись, он упал… Сидя на земле, надел котелок, почистился, опираясь на палку, встал и тихо побрел…

Я высунулся из-за угла и уверенно сказал:

– Добились? По лицу вижу, что экспедиция удачна. Молодцом! Я иначе и не предполагал.

– Да… – нерешительно промямлил он. – Она… этого… согласилась… Только сейчас, говорит, занята… Чем-то, уж не знаю… В другое время.

– Ага! Так, так… Целовались?

– Да-а… Гм… Четыре раза.

Когда мы ехали домой, я оживленно говорил:

– С этим бабьем, как вы верно изволили выразиться, так и надо поступать! Стоит только подмигнуть – и готово. Так вот, на людях они все тихони и неприступные, а дома всякая неприступность к черту. А если разобрать, замужняя, незамужняя, интеллигентная, неинтеллигентная – это вздор! Все одним миром мазаны!