Премудрая Хозяйка

Аноха рот раззявил и ошалело глазами ворочает – гляди, как бы умом не пошатился. Смотрит и никак понять не может, откуда на реке домик взялся и как он его раньше не видел.

У самого, получается, зрение не ахти какое. Да и где это видано, чтобы дома на воде ставили. Свай никаких нет, и если течением его немного сносит, потом какая-то неведомая сила на место возвращает. Про себя-то Зелёнка думал, что всё на свете знает, все природные законы изучил, ничем его не удивишь, а оно вон как…

Подошёл он к окну, в избу заглянул, а там, на мягкой подстилке возле печки, лебеди лежат. Друг на дружку головы положили и спят. Посапывают себе помаленьку и горя не знают. Вот чудо так чудо! Издалека-то видать, что лебеди на водной глади ночуют, а близко посмотришь – они уже в домике. Как будто Аноха, когда на невидимую стену наскочил, в тот же миг в другом мире очутился.

Аноха даже разозлился.

– Болваны! – гаркнул он. – Без моего разрешения реку захватили.

Обошёл вокруг дома… и дверей не нашёл. Однако лесовинам и двери никакие не надобны, через стены шуруют не хуже любого нейтрино. Попробовал Аноха тайной силой через стену протиснуться, да только ничегошеньки у него не получилось. Уж и психовал и шишек себе набил.

Так лесовин внутрь и не пробрался. Хотел он в окно постучать, и уж было руку поднял… да вдруг передумал. По природе своей Аноха трусоват малость, всякой неизвестности побаивается. Да и понял, что домик из особенного материала сделан. Раз тонкое тело не пускает, значит, чья-то высшая придумка…

«Неспуста дом на реке объявился, неспуста, – рассудил он. – Не могли сами лебеди его поставить. Наверно, кто-то сильный этих лебедей оберегает. Разузнаю-ка я лучше, что да как, а там и видно будет».

Тем временем волки не вытерпели и на лёд высыпали. Языки из пастей вывалили, стоят, слюной обливаются.

Аноха подбежал к ним и давай в ярости пинками разгонять.

– А ну, дармоеды, брыкайте отсюда! Ишь, размечтались! У, проглоты несытые! Разжирели на дармовых харчах! Всё вам мало!

Волки прыснули врассыпную, а Аноха ещё долго вдогонку грозился.

На следующее утро лесовин опять на речку пришёл. Издалека смотрит – лебеди плавают, а ближе подойдёт – на реке домик стоит, и лебеди внутри него.

Домик этот странный очень. Яшка с Машуней его будто не видят и не замечают. Поплывут куда-нибудь, и домишко за ними плывёт. А если опасность какая-нибудь предвидится, домик сразу лебедей в нутро своё забирает. Как будто он сам живой.

Попробовал Аноха по дну пройтись. Дошёл до места, где дом плавает, а там столько рыбы, что проходу не дают. Еле-еле пробрался и под самым домиком горячий ключ обнаружил. Удивился лесовин, а больше того, испугался. Бежал оттедова не хуже Вьюги. Дома уже, когда отпышался, решил больше лебедей не трогать.

Такое вот чудо Илька явила. Девчушка, сама того не ведая, вокруг Яшки и Машуни огромной силы защиту возвела. Просто полюбила их в сердчишке своём, пожалела и даже испугалась, что с ними беда случиться может. Всего-то и делов, а вот теперь скрытая сила их бережёт. Видать, пробудила Илька редкостный природный закон, о котором на Земле мало кто знает. А может, он и вовсе раньше здесь не встречался. Что и говорить, от доброго сердца всё новое во Вселенной возникает. Да и сама Вселенная от любви появилась, а не от взрыва какого-то там. Хотя и похоже это было на взрыв…

…Аноха целый день от страха трясся, а когда вечером жена (у которой, кстати, смешное имя – Оса-Пилюля) из леса пришла, сразу её упредил:

– Пилюля, под яр на тальцы не ходи. Там нечистая сила поселилась.

Оса посмеялась и говорит:

– Эх, Зелёный! Возишься со своими волками и не знаешь, что у нас в лесу девочка маленькая, из людей, объявилась. Её уже Хозяйкой прозвали…

– Какая такая хозяйка?! – опешил Аноха. – А мы тогда кто?

– Мы и есть настоящие хозяева, а она… да рази безмозглое зверьё что понимает?! Эта малявка, вишь, добренькая оне и липнут…

– Этого нам ещё не хватало, – помрачнел Аноха. – К Ермолаю Садовнику тоже девочка в лес приходила. Помнишь, он слезьми обливался? Пришла, говорит, маленькая такая, тихонькая девочка – и весь лес вдребезги…

– Ага, как же не помнить! Он после того случая умом повредился.

– Видала, говоришь? А какая она, девочка эта?

– Глаза хитрющие-хитрющие, самые лисьи и есть. Улыбку с лица не смахнёшь. Но самая сила, думаю, у неё в… косичке. Волосы русые и до плеч так-то. Косу немного набок заплетает, и она у неё не на спине весит, а спереди, на плече, лежит себе смирнёхонько, как приклеенная, не болтается. Коротенькая такая косичка, а, сдаётся мне, в ней огромная сила заключена. Из-за этой косички на неё нашенские чары не действуют. Бровки у неё ещё чудесные, реснишки…

Скажу тебе, Оса-Пилюля по сути своей – сыромаха5. Не подумай, конечно, что природная волчица. Обычная она лесовинша, просто до крушины6 волчицей была – ну и по каким-то тайным причинам на Земле осталась. Теперь вот тулово у неё человечье, но голову волчью носит. Это, вишь, Аноха попросил, чтобы она эдак выглядела… Самой-то ей не по нраву, очень она людям завидует. Вот и обращает внимания на разные там их косички, бровки, реснишки… Кстати сказать, Аноха попервости, когда в лесовины заступил, заячью голову носил. Потом экспериментировал долго и, в конце концов, человечью нацепил.

Знаешь же, как Зелёнка волков любит. Вот и Пилюле присоветовал. Дескать, так красивши, да и зубы у волков крепче и острее, ими кусать ловчее. Хотя Оса мясного ничего не ест. Видать, в прошлой жизни так дичины объелась, что теперь и на дух не переносит. Вот яблоко погрызть или морковку – другое дело, может и мешок зараз съесть.

А вот Анохе, наоборот, всё больше мясное подавай. Иной раз и сырое мясо слопает, не поморщится. Ну да ладно, не о том речь.

Так и ходит Пилюля с волчьей головой. Чёрным платком подвяжется разве что, и то на затылок его сдвинет, чтобы уши торчали.

Вообще-то, скажу тебе, Оса ничем Анохе не уступает, стоят они друг дружку, стоят… Только в том разница, что Аноха совсем лесом не занимается, а Пилюля чересчур рьяно. И всё-то у неё вкривь-вкось выходит.

Сама холода не чувствует, по термометру справляется. Когда лютые морозы ударят, она по лесу бегает, лесной народец полошит.

Сгонит всех зверюшек на полянку, из тёплых схоронок выдернет и учит:

– Мороз страшный, поэтому из ухиток не высовывайтесь, а то ещё уши отвалятся.

Звери слушают её, дрожат от холода. Кто и вовсе так закоченеет, что зуб на зуб не попадает, а Пилюля знай себе лекцию читает, как надо греться и от холода спасаться.

Медведь, бывало, уже заснёт крепенько и сны видит, а лесовинша залезет к нему в берлогу, растолкает и спрашивает:

– Почему не пришёл, когда я зверей собирала? Ты же погибнуть можешь!

Косолапый спросонья глаза продирает, ничего понять не может, ворчит раздражённо. А Пилюля не унимается:

– Тебе что, особое приглашение нужно?

Медведь не выдержит и заплачет:

– Оставьте меня. Зачем вы меня обижаете?

– Поговори ещё! – сердится Оса. – О тебе же непутёвом забочусь. Замёрзнешь, окаянный, а мне переживай потом. Гляди, заснёшь и поминай как звали. Стыня Ледовитка две недели лес студить будет. Земля-то наскрозь промёрзнет, вместе с тобой…

Вылезет из берлоги, а медведь ещё долго уснуть не может, с боку на бок ворочается.

Вот такая она, Оса. Что и говорить, далеко про неё кривая слава покатилась. У любого лесовина спроси, про Осу-Пилюлю, он тебе такого нарасскажет!

Ну да ладно, а в том разе Пилюля с Анохой долго ещё разговор вели и спорили. Всё думали, надо им лес от маленькой девочки беречь, или пусть уж так…

Как Клещ умом пошатился

Свезло, конечно, Ильке в малые годы Хозяйкой леса стать. Лесной народец её почтительно зовёт – Хозяйка Иринья. Проснётся Илька и сама удивляется, почему это лесные жители её нисколько не боятся и с радостью встречают. Каждую зверюшку, каждую птицу она по имени знает. Иной раз, казалось бы, впервые видит, а никогда не ошибётся, имена не спутает. Верно, тайна тут какая-то есть.

Ночи не проходит, чтобы Ильке сон не приснился. И всё-то она в лесу, в лесу… Птиц и зверей кормит, иной раз и из беды вызволяет. Как будто чувствует, где и когда животных напасть подстерегает.

Приснилось ей однажды, что она на лесных озёрах проруби делает, от заморов рыбу спасает. Ловко это у неё, знаешь, получилось. Очистит от снега место на льду, очертит ладошкой круг, с метр в диаметре, и дальше идёт, не оборачиваясь. А в том месте за минуту полынья вытаивает. Сделает на одном озере несколько окошек, потом по ним ходит и проверяет, как рыба подошла. Всякого пера рыбины возле промоин толпошатся. Хищники мирную рыбу не обижают, рядышком друг с дружкой плавают, толкаются, судорожно рты разевая.

Так-то вот засмотрелась на рыб и вдруг видит: мимо молодой марал пронёсся, а за ним метрах в трёхстах на снегоходе Гена Клещ гонится.

Этот Клещ, скажу тебе, – браконьер матёрый, немало на своём веку животинки погубил. Охотником-то его назвать нельзя, браконьер и самый настоящий убойца. Петли и капканы по всему Кара-Шимскому лесу разметал. На снегоходе иной раз только ради забавы зайцев давит. А от снегохода, знаешь, никому не уйти. По глубокому снегу олень, косуля или лось даже не пытаются убежать. Быстро выбиваются из сил, встают и ждут обречённо, когда такой, как Клещ, обрушится на ревущем снегоходе и жизни их лишит. И дружки у этого убойцы под стать. Вместе они и с вертолёта пострелять любят.

Увидела Илька Клеща и сразу за ним вдогонку кинулась. Перевернулась в иволгу, скоренько снегоход догнала и на санках очутилась. Отряхнулась эдак спокохонько, тронула Гену за рукав и спрашивает:

– Дяденька, вы зачем в лес приехали? За шишками? – у самой глаза смеются, хитринками поблёскивая.

Клещ даже не повернулся. Голову угнул, прищурил жадные до крови глаза и с оленя взгляд не сводит. Вот-вот нагонит.

«Эх, машина шумит громко. Наверно, дяденька не слышит…» – подумала Илька и в то же мгновение ока перед Клещом на капоте снегохода очутилась. Не прыгнула, а просто, знаешь, раз – и она уже перед браконьером стоит, за лобовое стекло держится.

– Дяденька, хотите, я вам покажу, где шишек много? – что есть мочи крикнула Илька.

А Клещ её всё равно не видит и не слышит. Вперил злобные глаза в оленя и шипит что-то страшное себе под нос.

Олень из последних сил бежит, копыта неровно подаёт и уже спотыкаться начал. До леса метров сто оставалось, и он валежину в снегу не заметил. Сходу завяз передним копытом в коряге. Замешкался на месте, освобождая ногу, потом неловко прыгнул, оступился и на бок рухнул. Рванулся, пытаясь подняться, и опять упал.

Через какие-то секунды Клещ возле него очутился. Зареготал с доволи, спрыгнул с ревущего снегохода и ружьё вскинул.

Олень даже не попытался подняться. Отвёл от Клеща свои большие грустные глаза и покалеченную ногу лизнул…

Илька сразу напредки ружью встала, закрыла собой оленя и заплакала:

– Дяденька, не надо! Не надо, пожалуйста, не убивайте олешку!

От грянувшего выстрела кухта с деревьев посыпалась. Илька упала, а олень встрепенулся, вскочил и сиганул опрометью в чащу. Клещ опять рванул курок кривым пальцем – и осечка. Пока патроны доставал, оленя и след простыл. Кинулся убойца к снегоходу, а тот сразу же… заглох.

Илька никакой боли не почувствовала, смотрит вслед оленю, и так ей радостно стало, что и не передать. Отняла ладошку от груди, а она вся в крови. И на платьице (во сне Илька и зимой и летом в платьицах ходит) кровавая хлипь расплылась.

– Ну вот, опять кровью запачкалась, – засмеялась девчушка. – Ничего, это я мигом… – и в ту же секунду от красного и следочка не осталось.

Говорят, смерть во сне долгую жизнь предвещает. Будто бы это хороший знак. Может, так оно и есть. Но точно знаю: если за другого жизнь отдать, самый верный признак, что не только долгая жизнь будет, но и счастливая.

Хотела Илька в иволгу обернуться и вслед оленю полететь, но тут вдруг Клещ исхитрился и свой снегоход завёл.

– Вот дяденька неугомонный попался!.. – шутейно проворчала она и быстренько на санки запрыгнула.

Рванул браконьер в лес и давай между деревьями по следам оленя петлять. Но так, видать, бедолага, сильно торопился, что гусеницей за кокорину7 зацепил. Вскользь получилось, но у Клеща руль из рук вырвало, а самого из сиденья через стекло выбросило.

Гена кубарем в овраг скатился, а снегоход с рёвом в толстенный кедр врезался. Вроде Клещ ничего себе не поломал, но зашибся сильно. Еле-еле на ноги поднялся.

Илька посмотрела на него, покачала головой и говорит:

– Ну вот, я так и знала, что дяденька за шишками в лес приезжал… Самый первый кедр стороной не объехал и шишек собрал…

Увидел Клещ свой снегоход, и у него ноги подкосились… Повалился он тут же на злосчастную кокорину, ругается, воет…

Илька вдруг решила… видимой стать. Подошла к Клещу и за плечо его тронула.

Тот шало обернулся, а Илька схватила себя ладошками за щёки, на разбитый вдребезги снегоход смотрит и чуть не плача говорит:

– Ай-ай-ай, что же этот олешка наделал! Ай-ай-ай! – прям не на шутку расстроилась… – Ничего, дяденька, ничего, я его сейчас догоню и к вам приведу… – и с этими словами она в иволгу перевернулась и улетела в неизвестном направлении.

У Клеща чуть ум не повернулся. Побежал оттедова не хуже оленя. Как уж он до дому добрался, и не спрашивай. В постели потом не одну неделю провалялся. Кое-как выходили. А умом всё же маленько пошатился. Потому что долго ещё всякую дичь нёс. Всё про какую-то маленькую девочку в летнем платьице рассказывал. Эка бедолагу по голове шибануло! Где это видано, чтобы девчушка десяти лет отроду в самой глухой тайге разгуливала?! Да ещё зимой и в обычном платьишке?

Встреча с волчицей

Однажды Илька волчицу Марушку встретила. Тоже она, слышь-ка, из стаи Хвата Серпоклыка.

Волчицу Марушку в стае ещё Морковка кличут. У неё, слышь-ка, на кончике хвоста рыжий волос мешается. Не броско вовсе, да и то только тогда приметно, когда волчица в летнюю шубу наряжается. И вот повелось, что с детства её за рыжий хвост дразнят. От зависти, наверно.

Многонько Марушка из-за своего хвоста натерпелась. Тихоней и молчуньей росла, с малолетства привыкла хвост под брюхом носить. Волки её затюкали, последней к кормёжке подпускают, а то и вовсе ей поесть не достаётся. В волчьей стае шибко не церемонятся, потому и незавидная судьба Марушку ждала, но, так случилось, что Хозяйка Иринья вмешалась…

Однако обо всём по порядку. Встретились они, что и говорить, не случайно…

Гуляет, значит, Илька по лесу и видит: волчица на пригорке сидит и слезами заливается. Со зверями Хозяйка всегда серьёзная, как учительница какая. Боязни и вовсе нет, тем более перед какими-то там волками. Кинулась она к волчице – гладит её по шёрстке, мокрую мордаху вытирает. А та, Хозяйку увидев, малость обробела, ещё пуще разревелась, слова сказать не может. Потом всё-таки притихнулась и рассказала, какая беда стряслась.

– Шла я мимо… – всхлипывая, стонала волчица. – Гляжу, лосёнок в яме сидит. Сирота он у нас, телёнок-несмышлёныш. Видно, спрятался ребячьим делом, а назад вылезти не может.

– Обманываешь, наверно, – строго сказала Илька. – Знаю я вас, волков, так и думаете, как беззащитных зверей погубить.

– Что ты! Что ты! – замахала лапами волчица. – Я мясного давно не ем, всё рыбу да корешки разные.

Посомневалась Илька, а по всему видно – правду волчица говорит. Да и зарёванная вся – как тут не поверишь?

Заглянула Хозяйка в яму, а там и впрямь лось сидит. Илька сразу его узнала, в лесу его Сенька Бобровский зовут. Приметный лосишка, шерсть на нём клокастая, неухоженная. Этот Сеня, знаешь, сирота, с начала зимы без мамки остался. У людей, вишь, бумага нашлась, по которой разрешалось им мать-лосиху убить и лосёнка сиротить. В тот страшный час даже Илька не смогла лосиху спасти. Тогда сразу трое охотников в лес пожаловало, с разных сторон подстерегали. От одного убойцы Хозяйка заслонила лосиху, приняла пулю, а от другого не успела. Да ещё в тот раз Илька, как только пуля в неё попала, сразу проснулась. Куда одной-то успеть?

Сеней – так лосёнка сама мама назвала, а Бобровскими в Кара-Шимском лесу почему-то всех лосей кличут. Видать, потому, что лоси, как и бобры, кору древесную любят.

Не такая уж ямина глубокая, а Сеня из неё выбраться не может. Ослаб в зимнюю бескормицу, а может, и после того, как мамку потерял, всё в себя не придёт. Не ест почти ничего. Целыми днями бегает с отчаяньем по лесу и мамку кличет, кличет… Мясоеды его не трогают, а волчица Марушка и вовсе за ним смотрит, чтобы беды не стряслось. В мамки, правда, не набивается, издалека приглядывает. Однажды даже росомаху отогнала. А тогда, когда Сеня матери лишился, это она его от людей увела. Мясо Марушка, правда, ест – тут Хозяйке она соврала, конечно, – но мало вовсе. Уж такая жалостливая волчица! Когда дичину лопает, прям обревётся вся. А на охоте только загонять умеет.

Сидит себе Сенька в яме, нахохлился весь, передние копыта вперёд вытянул и на них мордаху положил. Илька его окликнула, а он равнодушно голову поднял и опять отвернулся, словно всё равно ему уже, ни до кого дела нет.

Илька засмеялась и спрашивает:

– Ты зачем сюда забрался?

Лосишка обиженно засопел и отмахнулся:

– Хочу и сижу.

– Ишь ты какой суровый! И есть, наверно, не хочешь?

– Ничего я не хочу…

– Второй день уже сидит, – просунулась из-за спины Ильки волчица. – Я ему и осинки в яму кидаю, и других деревьев коры нанесла, а он даже не притронулся. На весь свет обиженный-разобиженный. Самой-то мне не вытащить: эка вымахал!

Посомневалась Илька: лосишка уже большой, веса в нём, наверно, полтораста кило будет, если не больше. «Ничего, вытащу как-нибудь», – подумала она, а сама приглядывается, за что Сеньку ухватить можно. Волчица вокруг суетливо бегает, волнуется.

– Держи его крепче, не урони смотри, – советует она. – За уши тащи, так верней будет.

– Как это за уши? – удивилась Илька. – А вдруг оторвутся?

– Не отвалятся, не боись… Эх, были бы у меня человеческие руки! Сколько возможностев от них!

– А лапы чем хуже? Может, скажешь, и ум человеческий лучше?..

– Человечий умишко – не такое уж и большой прибыток, а вот руки – это да! – мечтательно сказала Марушка. – Бывает, у нас, у волков, кость в горле застрянет, так и помочь друг другу не можем. Да много разного случается, где бы руки человеческие пригодились. Часто лесной народ по глупости гибнет, и помочь никак нельзя. А всего лишь руки нужны.

Побоялась Илька Сеньку за уши тащить, схватила его за шкирку, как щенка несмышленого, приподняла чуть – и такой он ей лёгкий показался! – и спокойненько из ямы выдернула. Да ещё силы не рассчитала, и улетел он у неё метров на десять. К счастью, Сеня ничего там себе не повредил, а поднялся сразу на ноги, промычал что-то вроде «спасибо, я не просил…» и задумчиво на волчицу уставился.

Марушка закон леса строго знает. В первый миг, когда Сеня на свободе очутился, прямо засияла от счастья, но сразу строгости на себя напустила и вдруг как гаркнет:

– Чего уставился, лопоухий?! А ну проваливай отседова! Скажи спасибо, что уши не оторвали!

Лосишка шарахнулся в испуге и со всех ног в чащу сиганул.

– А по-другому нельзя, – вздохнула Марушка. – Привыкнет ко мне и будет всех волков близко подпускать. Нашим-то я всем нагрозила, не тронут его, а сторонние волки спрашивать не будут, слопают и спасибо не скажут. Эх, частенько забредают на нашу землю чужаки. Да и сам Сенька, небось, на одном месте не задержится и в другие края убежит. Э-хе-хе, телёнок ишо, а мамка не успела науку дать.

Удивилась Илька, до чего волчица необычная и мудрая, хотела с ней ещё поговорить и о всякой всячине расспросить, да тут вдруг и проснулась.

После этой встречи волчица Марушка к Ильке привязалась. Стала она в каждом сне приходить. Только Илька заснёт, сон ей завиднеется, и сразу к ней волчица подбегает. Лизнёт руку или в лицо ткнётся и скачет вокруг, словно собачонка игривая. Вместе они и по лесу ходят. Ну а потом Марушка всякий раз перед волками хвастается, а как же. Теперь её, знаешь, как волки уважают! Ёще бы, с самой Хозяйкой дружит!

Любят волки о людях послушать. Ну а Хозяйка Иринья, по словам Марушки, вроде как из людей. Соберутся волки всей стаей и просят Марушку о людях рассказать. Ну, она отказывается поначалу-то, напустит на себя важности, а потом сжалится и вещает:

– У людей вся еда сытная. Хошь котлет, хошь колбасы до отвала ешь. А как до борща дойдёшь, так и жиру не продуешь. У них всё строго – первое, второе, десерт, компот, дичь…

– Вот это жись! – удивляются волки. – А что такое котлеты, колбаса и этот… как его… борч, что ли?

– Эх, темнота! – всякий раз вздохнёт Марушка. – Вот мы мясо сырое едим, а люди из него всякие блюда готовят. Так вкуснее.

– Попробовать бы,– мечтают волки. – Хоть разок бы на зубок положить.

– Это что! – с хитринкой обведёт всех глазами и говорит: – Такие у них деликантессы, что вам и не снилось! Кофей пьют, какаво.

– А это что за невидаль?

– Травы такие, а с них настои делают. До чего вкусно!.. – Марушка ажно глаза от удовольствия прикрыла. – В нашем лесу оне не растут, их из заморских лесов привозят.

– Тоже мне, сказала! – фыркнул молодой Герасим. – Какой же в траве вкус? Мне и даром никакой травы не надо. Пущай рогачи лопают, бока для нас нагуливают. И потом… – тут на него другие волки зашикали, и Герасим замолчал.

Старшие всегда за порядком следят, а как же. Боятся, слышь-ка, что Марушка обидится и рассказывать не будет. Обычно сидят волки тихонькие-тихонькие, вздохнуть не смеют. Марушка долго им обо всём рассказывает, наплетёт и от себя всякой всячины, а в самом конце обязательно скажет:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Тальцы – не застывающие зимой родники

2

Шувара – водная растительность

3

Фароба – непонятная болезнь, которую врачи объяснить не могут

4

Полуница – здесь тот, кто с горбом

5

Сыромаха – волчица

6

Крушина – смерть

7

Кокорина – вывороченное с корнем дерево