Алмазная пыль

Минут через пять Самурая начало заметно потряхивать. Сказывался переизбыток адреналина в крови. Чувствуя, как начали дрожать руки и подгибаться колени, он достал из внутреннего кармана пачку сигарет и негромко окликнул проводника:

– Старина, погоди минутку. Перекурить надо.

Резко остановившись, незнакомец ловко снял с плеча груз и, быстро обернувшись, вопросительно посмотрел на Самурая.

– Давай покурим. Успокоиться нужно, – проворчал тот, протягивая незнакомцу пачку.

Кивнув, незнакомец вытянул из пачки сигарету и, присев на корточки, ловко прикурил от маленькой зажигалки, сделанной из автоматного патрона. Повторив его движение, Самурай жадно затянулся, пряча огонёк сигареты в кулак, и, выдохнув горький дым, тихо спросил:

– Тебя как звать-то, спаситель?

– Немой, – тихо буркнул пришелец, внимательно рассматривая Самурая.

– Самурай, – коротко представился спасённый, усмехнувшись, когда брови спасителя удивлённо выгнулись.

В несколько затяжек прикончив сигарету, он прикурил от окурка следующую и, выкурив её уже более спокойно, удовлетворённо кивнул.

– Вот теперь и двигаться можно, – проворчал Самурай, прислушиваясь к собственному телу.

Молча кивнув, Немой бесшумно поднялся и, подхватив с земли арматуру, быстро зашагал вперёд, едва Самурай успел закинуть свой конец железки на плечо. Как вскоре выяснилось, до «гнезда» он недотянул всего ничего. Каких-то пять километров. Час быстрой ходьбы, и они оказались перед воротами «гнезда», охраняемыми двумя пулемётчиками.

Весть о возвращении Самурая с грузом моментально облетела всё «гнездо». Все «вампиры», свободные от полётов, высыпали во двор, с интересом разглядывая вернувшегося в сопровождении неизвестного пилота. Только Санта, едва разглядев пришельца, стремительно шагнула к нему и, сжав в могучих объятиях, радостно выдохнула:

– Немой, родной! Жив, балбесина.

Крякнув от её ласки, Немой смущённо улыбнулся и, скинув с плеча автомат, ткнул пальцем в стоящего рядом Самурая.

– Вы разве знакомы? – удивлённо спросила Сан у растерянно топтавшегося рядом Самурая.

– Сегодня познакомились. Случайно, – пояснил он, не зная, как правильно объяснить ей свою вынужденную посадку.

Но Сан была слишком опытна, чтобы не обратить внимания на его растерянность. Подойдя поближе, она заглянула ему в глаза и тихо спросила:

– Что случилось?

– Сам толком не понял, – нехотя ответил Самурай. – Сначала попал в резкий восходящий поток, а потом чуть не замёрз, пока соскальзывал.

– Линза. Здесь это бывает. Хорошо, что успел уйти в сторону. Замёрз бы насмерть, – быстро пояснила Сан.

– Может, и так, но после посадки меня чуть не пристрелили насмерть. Хорошо, Немой вовремя появился, – мрачно признался Самурай.

– Кто это был? – удивлённо спросила Сан.

Её вопрос был не случаен. Любая банда в зоне знала, что «Вампиры» были единственным связующим звеном между зоной и внешним миром. Любой желающий за плату мог купить услуги летающей гвардии, чтобы перевезти через границу товары или вывезти человека. На «Вампиров» не нападали, ведь после этого напавшая банда лишалась возможности приобрести их услуги.

– Не знаю, – покачал головой Самурай. – Не успел рассмотреть.

– И сколько их было? – не отставала от него Сан.

– Пятеро.

– Шестеро, – неожиданно поправил его Немой.

– Ты тоже их не знаешь? – стремительно развернулась к нему Сан.

Немой отрицательно покачал головой. Мрачно насупившись, Санта покосилась на стоящих рядом ребят и, махнув рукой, приказала:

– Ящик на склад. Иди, отдыхай, с нападением завтра разбираться будем, – добавила она, заметив, что Самурай едва не спит на ходу.

– А чего там разбираться? – спросил он, нещадно зевая. – Напали, сдохли. Чего ещё выяснять?

– Так, да не так, – покачала головой Санта. – Что-то уж больно часто на нас начали нападать. Кому-то мы сильно стали мешать.

– Ну, это давно уже не новость, – махнул рукой Самурай. – Мы у всех правителей, как бельмо на глазу.

– Почему это? – неожиданно спросила одна из молодых «вампиров».

– Для них было бы гораздо проще, если бы все, кто живёт в зоне, тихо вымерли и больше не требовали к себе внимания. Похоже, их интересует только земля, – нехотя ответила Сан.

– Может, это и есть ответ на твой вопрос? – задумчиво ответил Самурай.

– Ты, Самурай, парень толковый, но многого не знаешь, – покачала головой Санта. – Для того чтобы утверждать такое, нужно иметь более веские доказательства, чем наши с тобой измышления.

– А зачем тебе доказательства? – не понял Самурай. – В суд ты с ними не пойдёшь, а если и пойдёшь, всё равно ничего не докажешь. А то, что мы здесь всем мешаем, и так понятно. Вспомни, что с северным посёлком сделали. Думаю, ещё год, от силы два, и нас просто уничтожат, чтобы захватить эту землю и не возиться с населением.

Внимательно слушавший их Немой странно посмотрел на Санту и задумчиво кивнул головой. Увидев его движение, она удивлённо спросила:

– Ты с ним согласен?

Немой снова кивнул.

– И какой же у нас выход? – нехотя спросила Санта.

– Нужно вывозить отсюда людей и уходить самим, – решительно ответил Самурай. – Драться с правительствами сразу трёх стран мы не можем. Нам и с одной-то не справиться.

– И куда ты собираешься уходить? – мрачно спросила Сан.

– А хрен его знает, – пожал плечами Самурай. – У меня ни там, ни здесь ни кола ни двора. Импотент без прописки, – рассмеялся он горьким смехом.

– Это ты-то импотент? – усмехнулась в ответ Санта. – То-то после близкого знакомства с этим импотентом девчонки сутки варёные ходят, – сказала она, повернувшись к Немому и тыча пальцем в смущённо потупившегося Самурая.

– Да ладно тебе, Сан, – проворчал он, пытаясь соскочить со скользкой темы. – Я же пошутил, чтобы обстановку разрядить.

– Получилось, – одобрительно кивнула Санта и, махнув рукой, повела их в барак.

Она давно уже пыталась сделать из него не пилота, а разведчика. Ребят, умеющих быстро и бесшумно перемахивать границу, в гнезде всегда хватало, а людей, умеющих ловко ходить по лесу и стрелять так, чтобы потом не бояться за собственную спину, не хватало. Поэтому, едва прознав, где он служил, Санта принялась уговаривать его заняться разведкой.

Это был предмет их постоянных споров. Самурай хотел летать, а она настаивала на том, что пилотов достаточно, а разведчиков вообще нет. В конце концов, он принялся ссылаться на то, что толком не умеет ходить по лесу. Но теперь, когда в «гнезде» объявился Немой, она решила во что бы то ни стало уговорить его обучить Самурая премудростям разведки.

Но Немой был одиночкой. С тех пор как пропал его приёмный отец, он бродил по зоне в одиночку, заходя в поселения только затем, чтобы помыться, передохнуть и узнать новости. Всё остальное время он занимался тем, что рыскал по зоне в поисках наличных денег и ценностей, на которые поселенцы могли закупить медикаменты и оружие.

После ужина и бани Санта зазвала Немого к себе и каким-то образом сумела уговорить его взять Самурая себе в ученики. В том, что сам Самурай не откажется поучиться у опытного разведчика, она была уверена и не прогадала. Увидев однажды Немого в деле, он с интересом принял его приглашение и уже через день ушёл с ним в рейд.

С тех пор только он имел полное право называться напарником знаменитого на всю зону Немого. Несколько раз вытащив друг друга из разных передряг, они по-настоящему подружились, даже несмотря на разницу в возрасте. И вот теперь Санта старательно что-то объясняла его напарнику.

Очевидно, ей снова потребовалось что-то необычное, раз она так тщательно даёт пояснения там, где можно было обойтись тремя фразами. Выйдя к комнате Санты, рядом с которой располагался и её кабинет, Самурай остановился и, сделав вид, что ничего не знает, подошёл к говорившим.

Заметив его, Санта несколько смутилась, но потом, взяв себя в руки, продолжила пояснения. Не слышавший начала разговора Самурай, поняв, о чём она говорит, вздрогнул от удивления. Речь шла о каком-то сейфе, в котором должны были находиться алмазы.

* * *

Очередное пробуждение Пашки было не таким болезненным, как в прошлые разы, и обошлось без чьего-либо присутствия. Он просто проснулся в своей палате под ставшие уже привычными писк и шорох приборов. Открыв глаза, Пашка обвёл взглядом палату и, для пробы пошевелившись, решил встать на ноги.

Как ни странно, но боль, преследовавшая его всё последнее время, отступила, сменившись просто неприятными, тянущими ощущениями в области живота. Откинув одеяло, Пашка бросил быстрый взгляд на свой торс и невольно поморщился.

Грудь и правое плечо здорово обгорели, а живот, от левого подреберья до правого бедра, пересекала пунктирная линия пулевых ранений. Именно они и стягивали мышцы брюшного пресса, заставляя их отзываться на каждое движение тупой, ноющей болью.

Сделав глубокий вдох, он медленно спустил ноги с кровати и, упёршись в её край руками, начал медленно выпрямляться. Как и следовало ожидать, отвыкшие от нагрузок мышцы едва удержали на ногах тело, ставшее вдруг непомерно тяжёлым. Не ухватись он руками за спинку кровати, неминуемо загремел бы на пол.

Почти обвиснув на судорожно напряжённых руках, Пашка усилием воли выпрямил ноги, пытаясь во что бы то ни стало устоять, а не увисеть. Больше всего его удивляло то, что руки, в отличие от ног, работали. Конечно, не так, как раньше, но работали. Тогда как ноги просто объявили забастовку, напрочь отказываясь держать вес тела.

Почувствовав, как кровь веселее побежала по жилам, Пашка приободрился и, осторожно отпустив спинку кровати, выпрямился. Его заметно покачивало, ноги дрожали, но он стоял. Это была маленькая, крошечная, но победа. Он сумел победить свою слабость. И это ощущение наполнило его душу таким ликованием, словно он сорвал банк в казино.

Но порадоваться как следует ему не дали. Тихо щёлкнул замок, и в палату стремительно вошли сразу трое. Врач, медсестра и тот самый безликий, что пытался дать Пашке совет. С ходу, не обращая внимания на его возражения и слабое сопротивление, они дружно попытались уложить его обратно в кровать, но не тут-то было.

Уцепившись рукой за спинку кровати, он с силой отпихнул врача, аккуратно отодвинул локтем медсестру и сжал пальцы на бицепсе незаметного. Пару месяцев назад таким приёмом он легко мог размозжить ему мышцы, а теперь только заставил неприметного скривиться от боли.

Почему-то он был уверен, что может заставить его взвыть от боли, хотя и не помнил, чтобы с кем-то проделывал это. Отброшенный в сторону врач выхватил из кюветы шприц и устремился к Пашке, но его мечтам не суждено было сбыться. Недолго думая, Пашка толкнул неприметного на врача, одновременно с этим блокируя руку со шприцем.

В итоге, не ожидавшие от умирающего такой прыти мужчины, запутавшись в собственных ногах, дружно рухнули на пол, заодно своротив стойку с каким-то оборудованием. На шум в палату ворвались двое санитаров и бросились вязать Пашку. Понимая, что, едва держась на ногах, ему этот бой не выиграть, Пашка тем не менее встретил их так, как давно уже привык встречать врагов. Боевыми приёмами, обучают которым только избранных, одного из сотен.

Он не помнил, как и что нужно делать. Тело решало это самостоятельно, и поэтому напряжённые пальцы его правой руки стремительно метнулись к лицу вбежавшего первым санитара. Пашка почувствовал, что скорости и силы движений ему явно не хватает, но сдаваться без боя не хотел. Не ожидавший такой прыти от лежачего израненного пациента санитар буквально сам нарвался глазами на его пальцы.

Издав дикий вопль, парень рухнул на пол, прижав ладони к лицу, катаясь по полу и судорожно суча ногами. Его падение помешало второму санитару с ходу наброситься на Пашку. Споткнувшись о своего напарника, санитар не удержался на ногах и полетел к едва держащемуся на ногах пациенту головой вперёд.

Это падение спасло ему зрение, но не помогло избежать близкого знакомства с кроватью. Падая, он со всего размаху треснулся подбородком о спинку кровати. Как и следовало ожидать, в этом поединке победителем вышла кровать, отправив неудачливого противника в нокаут.

Стоя у кровати, Пашка с удивлением рассматривал устроенное им побоище, чувствуя себя почти счастливым. Он сумел. Смог. Раненый, обожжённый, едва стоящий на ногах, он смог сделать то, на что у многих других просто духу бы не хватило.

Врач и безликий, оглушённые упавшим на них оборудованием, ворочались на полу, делая слабые попытки подняться. Санитар, которого Пашка одним движением превратил в инвалида, закатился в угол и теперь выл там на одной долгой ноте. Второй санитар валялся в глубоком нокауте со сломанной челюстью.

На ногах остались только медсестра, имени которой Пашка так и не успел узнать, и он сам. Пашка. Удивлённо посмотрев на свои испачканные кровью пальцы, он медленно опустился на кровать и, оглянувшись на медсестру, тихо сказал:

– Говорил же им, не злите меня.

– Ты в своём уме, парень? – растерянно спросила она, переводя изумлённый взгляд со слабо шевелящейся кучи на сидящего Пашку.

– Не очень, – откровенно признался он, судорожно пытаясь вспомнить, где и когда успел научиться таким фокусам.

– Ты хоть понимаешь, что теперь с тобой будет?! – продолжала спрашивать она, заметно повышая голос.

– А ничего не будет, – раздалось в ответ, и в палату, гремя сапогами и оружием, ворвались четверо бойцов в камуфляже и масках.

Следом за ними на пороге показался весьма пожилой мужчина, опиравшийся на изысканную резную трость. Обведя заинтересованным взглядом учинённое Пашкой побоище, он медленно прошёл в палату и, встав над сладкой парочкой, безликим и врачом, презрительно усмехнулся.

– Я всегда знал, что вы дурак, ротмистр. Но не думал, что до такой степени. Вас же русским языком предупредили, аккуратно. Парень не простой. А вы? Ну а от вас, доктор, я вообще такой глупости не ожидал. Объясните, как вы собираетесь получить нужную нам информацию, если объект не идёт на контакт? А после того, что вы тут устроили, он не то что на контакт, он с вами на одном поле гадить не сядет.

– И не таких обламывали, – прохрипел врач, медленно поднимаясь на ноги и болезненно охая.

– Ну, пока что я вижу, как он вас обломал, – усмехнулся в ответ старик. – Значит, так. С этого момента вы оба отстраняетесь от контакта с объектом. Все необходимые данные у вас есть, вот и развлекайтесь. А им теперь другие займутся.

– А ничего, что я вроде как тут и даже в сознании, – сварливо спросил Пашка, бросив быстрый взгляд на медсестру.

Судя по всему, старик этот был весьма важной шишкой. Девчонка почти что во фрунт вытянулась. Но сдержаться Пашка уже не мог. Ответив ему быстрым, ироничным взглядом, старик осторожно развернулся и, подойдя ближе к кровати, принялся с интересом рассматривать странного пациента. После нескольких минут гробовой тишины он усмехнулся и, медленно усевшись на стоявший у стены стул, приказал:

– Ребятки, наведите-ка тут порядок. А вы, доктор, окажите пострадавшим необходимую медицинскую помощь. Вы, милочка, организуйте-ка нам с парнем чайку, а все остальные свободы.

Подчиняясь его команде, бойцы легко подхватили поверженных санитаров и стремительно вынесли их из палаты. Следом за ними отправился врач, а безликий принялся собирать упавшее оборудование. Кое-как водрузив приборы на место, он потоптался на пороге и, сообразив, что других указаний не будет, бесшумно исчез, словно испарился.

Отправленная за чаем медсестра вкатила в палату сервировочный столик, на котором тихо позвякивал чайный сервиз тончайшего фарфора. К Пашкиному восторгу, ложки оказались серебряными. Удивлённо посмотрев на старика, Пашка решился задать весьма насущный вопрос:

– Простите моё любопытство, а вы, сударь, кто?

– А ты не знаешь? – с интересом спросил старик.

Пашка отрицательно помотал головой.

– И даже не догадываешься? – продолжал допытываться он.

– Я память потерял, – нехотя признался Пашка. – Вроде видел где-то, а вот где… – он удручённо развёл руками.

Задумчиво покачав головой, старик пригубил налитый медсестрой чай и, помолчав, ответил:

– А ведь мы с тобой, дружок, тёзки. Я ведь тоже Павел. Не вспомнил?

Пашка снова помотал головой.

– М-да. Похоже, шарахнуло тебя здорово. Ну да ничего. Кое-что мы тебе и сами напомнить можем, а остальное вернётся. Ты только не унывай. Уныние, дружок, есть тяжкий грех.

– Может, оно и так, спорить не буду. Только радоваться мне тоже особо нечему, – проворчал в ответ Пашка, прихлёбывая чай.

Терпкий, ароматный напиток приятно окатил нёбо, плавно скатившись по пищеводу. Пашку словно обожгло. Когда-то, очень давно, он уже пробовал такой чай. Разрозненные обрывки воспоминаний замелькали в его сознании, словно в калейдоскопе. Едва сдержав рвущийся наружу стон, Пашка осторожно поставил чашку на столик и медленно привалился к спинке кровати.

– Что-то не так? – чутко отреагировал на его жест старик.

– Всё нормально. Просто в себя ещё не пришёл после всего, что в меня это чучело вливало, – тихо ответил Пашка, пытаясь взять себя в руки.

– Не переживай. Больше этого не будет, – пообещал старик. – Только давай договоримся. Я держу этих дураков от тебя подальше, а ты тихо и по доброй воле помогаешь моим умникам.

– Каким образом? – насторожился Пашка.

– Для начала попробуем тебе память восстановить, а потом, когда всё вспомнишь, будешь очень подробно и старательно отвечать на их вопросы.

– И что это будут за вопросы? – не унимался Пашка.

Стоявшая у стены медсестра чуть не застонала в голос.

– Разные вопросы, дружок. Разные. Где бывал, что делал, чем питался.

– И всё?

– Почти. Да ты не волнуйся так. Всё, что нам нужно знать о твоих друзьях, мы и так знаем. Дело не в них, – усмехнулся старик.

– А в ком? – растерялся Пашка.

– В тебе, дружок. Так что? Договорились?

– Ладно. Попробуем, – недовольно пробурчал Пашка.

– Да ты не расстраивайся, – примирительно произнёс старик. – Ничего страшного не будет. Тебе же доктор говорил, что ты сам по себе необычный. Вот мы и хотим понять, откуда это и как так получилось. А чтобы тебе полегче было, ты чаёк пей и меня внимательно слушай. Я тебе про тебя же и расскажу.

– Вы знаете, кто я? – вскинулся Пашка, но старик усадил его на место коротким жестом руки.

– Ты слушай и не перебивай. А то я уже старый, собьюсь и забуду, о чём рассказывал, – наставительно произнёс старик и, помолчав, начал рассказ: – В Санкт-Петербурге, в семье потомственных цирковых артистов родился мальчик. Сам по себе брак его родителей был не простым. Отец, наполовину кавказский горец, наполовину кубанский казак, работал с лошадьми. Джигитовка, выездка, конная акробатика. Мать, на треть латышка, на треть русская и на треть финка, воздушная гимнастка.

– Как это? – не понял Пашка.

– Одна бабка латышка, вторая финка, а деды оба русскими были, – пояснил старик и, помолчав, продолжил: – Как следствие, паренёк получился крепкий, симпатичный и смышлёный. Сальто крутить начал раньше, чем ходить. Но в один не самый прекрасный день родители, оставив четырёхлетнего малыша на попечение бабушки, уехали на гастроли в Одессу. Там их волной и накрыло. Ещё через год он потерял и бабушку. Не перенесла она потерю дочки. Мальчик был отправлен в семнадцатый детский дом, для одарённых детей. Где и прожил до самого шестнадцатилетия. После окончания школы поступил паренёк в училище, на автомеханика. Но к тому времени уже имел разряд по рукопашному бою, и это стало главными критериями, по которым его определили в армейский спецназ. Рукопашник, механик, сирота, лучшего и желать не приходится. Служил паренёк хорошо, в боевой операции поучаствовал, и даже после этого в войсках остался. Психика крепкая оказалась. Но срок службы прошёл, и вышел наш паренёк в отставку. И как оказалось, без хорошего образования работы на гражданке не так уж и много. Скажу честно, с этого момента многое для меня непонятно. Вроде и профессия есть, и жильём обеспечен. Квартиру свою ему бабка завещала, а он зачем-то в рабочей общаге поселился. Не скажешь, зачем? – неожиданно спросил старик у Пашки, вперив в него острый, пронзительный взгляд.

– В районной управе сказали, что бабка перед смертью квартиру продала, а деньги спрятала. Куда, неизвестно. И кроме койки в общаге, другого жилья не светит, – автоматически ответил Пашка и, замолчав, растерянно посмотрел на старика.

Удовлетворённо кивнув, тот медленно опустил глаза и, помолчав, ответил:

– Так я и думал. Ладно, с управой мы потом разберёмся. А вот то, что ты такую важную деталь вспомнил, это здорово. Значит, не всё ещё потеряно.

– Надеюсь, – вздохнул в ответ Пашка. – А дальше-то что было? – с надеждой спросил он у старика.

– А дальше? Дальше наш паренёк помыкался, покрутился, трёх быков дурных в тёмном переулке искалечил и из империи подался. Так сказать, на вольные хлеба. В Испанию, телохранителем. И с этого момента мне о нём ничего не известно. Знаю только, что после армии паренёк наш сильно небом увлёкся. Летать захотел. А вот три месяца назад сбили его на границе ЗСВ. То, что у тебя только половина лица обгорела, это ты должен очки и лётный шлем благодарить. А вот за то, что после семи пулевых ранений выжил, наверное, – только Создателя и собственный организм.

– Не за что тут благодарить, – мрачно бросил Пашка. – И раньше-то жизни не было. А теперь кому я вообще с такой рожей нужен? Мною же теперь только непослушных детей пугать.

– Ну, это ты, Павел Асламович, брось. Не гневи Бога, – строго произнёс старик.

– Что-то вы часто Бога поминаете. Сильно верующий, что ли? – криво усмехнувшись, спросил Пашка.

– Ну, божиться божусь, да в попы не гожусь, – усмехнулся в ответ старик.

– Тогда должны бы знать, что не нужно поминать его всуе, – не удержался от шпильки Пашка, внимательно наблюдая за реакцией старика.

– Уел старика, – рассмеялся тот в ответ. – Шустрый. Это хорошо. Не люблю трусливых и задним умом мудрых.

– Павел Асламович. А дальше-то как? – тихо спросил Пашка.

– Шихоев Павел Асламович. А вот даты и числа сам вспоминать будешь. А то я тебе и так почти всё разжевал и в рот положил, только проглотить осталось, – улыбнулся старик, допивая чай.

– Можно ещё вопрос? – тихо спросил Пашка.

– Попробуй, – одобрительно кивнул старик.

– Вы ведь очень серьёзный пост занимаете. Так почему лично мною заинтересовались? Не поверю, что других дел нет.

– А как же. Есть. Да только я этим двоим не очень-то изначально доверял. Один, кроме науки, дальше собственного носа не видит. Лекарь с наклонностями садиста. А второй просто дурак. Хоть и считается, что в нашем ведомстве таких не держат, но куда от них денешься? Да и не всегда это сразу наружу вылезает. Иногда долго внутри сидит. Ну да ладно. Не о них речь. Всё дело в том, что твои способности к регенерации просто феноменальны. Я, да что там я, все имперские профессора на дыбы встали, когда результаты анализов увидели. Чуть на клочки меня не порвали, требуя тебя им вживую явить.

– Значит, вы теперь меня им как диковину балаганную показывать будете? За деньги? – с тихой ненавистью спросил Пашка.

– Не дури, – отмахнулся старик. – Изучать тебя будем. Холить, лелеять и изучать. Не должно такое чудо даром пропадать. Только представь, сколько жизней можно будет спасти, если нужный препарат изготовить. Сколько людей, солдат выживет, если всё получится.

– А как же моя жизнь? Как мне быть? – тихо спросил Пашка, чувствуя, как кровь закипает в жилах. – Думаете, я вам крыса подопытная? Или раз морда палёная, то и деваться мне некуда?

– Тихо, дружок, тихо. Не нагнетай обстановку. Никто тебя со счетов не сбрасывает. Закончим изучение, и свободен. Жильё тебе выделим, работу подыщем. Станешь и дальше, как все, жить. Только это всё заработать надо. Империя у нас, конечно, не бедная, но за каждую копеечку я отчитаться должен. И вот ещё что. Если к концу наших дел шрамы твои не выправятся, мы тебе за счёт казны и пластическую операцию сделаем.

– А если не выйдет? Если не смогут ваши умники такой препарат сделать, что тогда? На помойку? Так какой мне тогда смысл напрягаться, если результат не от меня зависит?

– Умный ты парень, Паша, – рассмеялся старик, от избытка чувств хлопнув себя по коленке. – Молодец, хороший вопрос задал. На посулы не повёлся. Радует. И вот что я тебе на это отвечу, друг ты мой сердечный. Если результата не будет, я тебе из личного фонда жильё выделю и к себе в личную охрану на работу определю. Нравишься ты мне. Умный, злой и собеседник интересный. Люблю таких.

– И часто вы со своими охранниками беседуете? – иронично спросил Пашка, всё ещё не доверяя старику.

– Не редко, – улыбнулся старик. – Люблю за жизнь поговорить. Старый, наверное, стал, вот и болтать чаще начал.

– Свежо питание, да серится с трудом, – не удержавшись, фыркнул Пашка.