Однажды летом

Будучи научным сотрудником, Аркадий знал, какие секретные опыты могло проводить правительство. В прессе появлялись научные статьи с выводами о проделанной работе, но мужчина прекрасно понимал – без чьей-то смерти результата не будет, какими бы гуманными целями люди науки не прикрывались.

Гибель близких привлекла к их вилле журналистов, всем хотелось узнать подробности и впечатления двух несчастных, бесстыдно растоптать их горе очередной статьей. В научных кругах Аркадий был известной личностью, и чтобы избавиться от надоедливых писак, без стеснения осаждающих их дом, он собрал вещи, закрыл виллу и поздно ночью покинул Крым, увозя Демьяна в единственное спокойное место – свой родной город Бердичев.

Несколько месяцев ушло на ремонт старого дома и знакомство с соседями. Правда, с живущей рядом старухой общение не задалось. Чаровницына Ольга Игнатьевна сразу заприметила Демьяна, и, проходя мимо дома, провожала мальчика задумчивым взглядом, но ни о чем не расспрашивала. Хотя соседи уже успели узнать, что Аркадий Михайлович – холостой профессор. Местные одинокие дамы заглядывались на видного и явно положительного мужчину, приносили домашние заготовки к калитке, пытались пощипать Демьяшу за щечку, но, подобно дикому зверьку, мальчик предпочитал отсиживаться в четырех стенах, купаясь в застекленном бассейне.

Когда отремонтированный дом окружил не просто деревенский заборчик из досок по плечо, а каменная стена с железными прутьями на концах, защищающая от непрошеных гостей, соседки загрустили. Теперь они видели Аркадия, ходящего исключительно за покупками или на почту, а племянника совсем не наблюдали. По словам Ольги, мальчик целыми днями сидел дома и читал книги, а еще… у него, кажется, была аллергия на солнце. И как-то само собой соседи перестали интересоваться обыденной жизнью Кайсаковых. Тем более появилась новая тема для пересудов – в город приехал цирк, возглавляемый цыганским бароном. Ко всеобщему приятному удивлению, цирк оказался не со скучными клоунами и катающимися на шариках кошками, а с пластичными гимнастами, подпрыгивающими до самого потолка натянутого за городом огромного шатра.

Женщины с бородой, люди-карлики, дикие животные, дрессированные игуаны, болтающие без умолку разномастные попугаи. Здесь не пахло лошадиным навозом, а шатер не блистал прожженными дырами и сомнительными пятнами, нет! Цирк напоминал вход в иной, волшебный мир, где даже взрослые поражались небывалому размаху и роскоши отделки. Весь персонал носил форму из красного бархата с золотыми эполетами и пуговицами с гравировкой в виде морды медведя. Удобные скамьи с атласными подушечками для посетителей даже на дальних рядах, выложенная до шатра дорожка из деревянных досок на манер европейских тропинок, чтобы людям даже в непогоду было удобно добираться до цирка. Горящая яркими огнями вывеска. Животных держали вдали от толпы, чтобы не смущали их запахи. В воздухе пахло попкорном, сладкой ватой и свежевыжатыми соками из тропических фруктов.

Откуда у цыганского барона такой бюджет? Никто не знал, но догадывались… украл, убил и нажился на чужом. Так думало большинство: все, что касалось цыганского племени, давно обросло отвратительными предубеждениями.

Вероятно, именно из-за своей непредвзятости Аркадий сдружился с женщиной по имени Надья, кареглазой цыганкой с пышной черной волной волос и чувственными губами. Но не ее красота привлекли профессора, а мудрость и забота о приемном сыне Штефане.

Профессор до сих пор задавался вопросом, почему в тот злополучный для цыган день Надья привела Штефана именно к нему. Сам мальчик не знал ответа, а профессору оставалось лишь гадать: возможно, потому что сам Аркадий относился к Надье по-человечески, как мужчина относится к женщине, оказавшейся в беде, или же, что вероятнее… они оба хранили тайну своих особенных детей, которые смогли подружиться, и их не волновало цыганское происхождение одного и горькое молчание второго.

Сейчас Аркадий не представлял себе, как бы они с Демьяном жили без Штефана. На мнение соседей профессору было наплевать, даже после того как он усыновил мальчика, и люди шептались, что, оказывается, он мужчина не без греха, сделал в свое время цыганке дите, а спустя несколько лет та привела сыночка – получи, распишись, дорогой – и умотала.

Профессор не развеивал эти слухи, отмалчивался или пожимал плечами. Мол, с кем не бывает, все мы смертные. Уж лучше пусть они знают выдуманную полуправду, чем допытываются о подлинной биографии Штефана. Да, он совсем не похож на профессора, зато весь в мать – так он отвечал особо любопытным соседкам. Хотя у некоторых одинокий мужчина с двумя мальчуганами вызывал умиление, трогательные слезы и сочувствие.

Дамы томно вздыхали, поражаясь его выдержке и ответственности, но продолжали подсовывать домашнюю выпечку и прочие лакомства, дабы не ссориться с интеллигентным мужчиной и побаловать детей.

Да и мальчишки не отказывались от сладкого, правда, Демьян любил больше фрукты, а вот Штефан налегал на десерты за двоих и однажды поплатился диатезом, став похожим не на рептилию, а на окунувшегося в крапиву змея, чью и без того бордовую чешую запятнали темные волдыри. К счастью, обошлось без поездки в больницу, да и что бы сказали врачи, увидев на койке мальчишку со змеиным хвостом вместо ног, глядящего на них большими желтыми глазами с пугающими вертикальными зрачками и выступившими острыми клыками во рту. Штефан бы мило улыбнулся и показал раздвоенный язык, и пришлось бы оказывать помощь обморочным медсестрам.

И если с физиологией Демьяна Аркадий был знаком с самого детства, наблюдая за развитием мальчика и сравнивая с внешностью его амфибиозного отца, то ради Штефана пришлось заполнить библиотеку книгами и справочниками о змеях.

Мальчишки переболели стандартными детскими заболеваниями, к счастью, только ими, а не болезнями своего вида. Профессор заметил, что оборачиваясь во вторые ипостаси, мальчишки выздоравливают быстрее, температура спадает, раны заживают, да и кариесом они не страдали. Но все же он детально изучил, чем могут болеть змеи и амфибии. К сожалению, на переломы обороты не распространялись, и однажды, полазив на стройке, мальчишки несколько месяцев проковыляли с гипсом: один сломал руку, второй ногу. Штефан решил попробовать обернуться, но кричал так, что к профессору нагрянули перепуганные соседи, и пришлось объяснять ситуацию с переломом. Соседи поохали и ушли домой. Больше Штефан самодеятельностью не занимался, и несчастный хвост-нога благополучно зажил. В тот период Аркадий с мальчишками отправились в путешествие: сначала Египет, которым Штефан заинтересовался в надежде найти на стенах пирамид и обелисков письмена с упоминаниями змееподобных людей. Но тщетно, разве что в Индии кое-что обнаружилось, но и то больше походило на сказки.

Цыгану нравились жаркие страны: греться на песке, кататься на верблюдах и любоваться бескрайним ночным небом Сахары. Демьян же предпочитал не покидать съемного жилья и целыми днями купался в закрытом бассейне, спасая пересыхающую кожу от горячего воздуха. Но слишком холодный климат недолюбливали оба, особенно, после короткой экспедиции дяди в Антарктиду, где они любовались бирюзой дрейфующих льдин, плаванием косаток, игрой тюленей и забавными белогрудыми пингвинами. Правда, потом снежная буря заперла их в доме на неделю. У Демьяна случилось страшное обезвоживание, стоившее дяде поседевших волос. Какой бы амфибией Демьян ни был, но купаться среди ледников как тюлень он не мог.

Змеиная сила Штефана помогла преодолеть порывы бури, и он натаскал в дом ведра со снегом, чтобы разморозить и влить слегка подогретую воду в ванную, где бултыхался бледный Демьян. К счастью, все обошлось, но отныне профессор подбирал страны с большей тщательностью.

– Надеюсь, вы с ними подружитесь, – профессор закончил с кроссвордом и, отложив газету, бросил на мальчишек пристальный взгляд.

«Как быстро идет время. Что ждет их в будущем, известно лишь силам, приведшим этих детей в наш мир».

В ту ночь Штефан с Демьяном долго не могли уснуть, и каждый, лежа в своей постели, глядел в потолок, озаряющийся светом проезжающих мимо машин.

– Как думаешь, повезет ли нам встретить тех, кто примет нас такими, какие мы есть? – спросил Штефан, лежа с заложенными за голову руками.

Демьян перевернулся на другой бок, чтобы увидеть его лицо, в полумраке блеснули змеиные глаза. Штефан любил спать в облике нага, развалившись на добротной широкой кровати. Кончик хвоста выглядывал из-под одеяла, как если бы оттуда торчала пятка.

– Мне кажется, все возможно, ведь моя мама встретилась с отцом, а твоя… ну, в общем, как-то же ты тоже получился. Хоть и не совсем таким, каким предполагалось… – осторожно подбирая слова, ответил Дем.

Штефан щелкнул языком:

– Думается мне, что даже если бы родился двуногим, та женщина все равно бы от меня отказалась и бросила.

– Этого мы никогда не узнаем, ты ведь не пойдешь ее искать.

– Не-а, еще не хватало! Избавилась от меня как от мусора, а я ее должен искать? Где же ты, дорогая мамочка?! – передразнил он и недовольно стукнул хвостом о бортик кровати.

Демьян бы и сам не стал искать ту, которая выбросила его. Штефан поведал им с профессором то, что не рассказала Надья. Оба были шокированы этой новостью. На дворе двадцать первый век, а одни люди избавляются от других таким варварским, средневековым способом.

Штефана нашли на помойке в коробке из-под коньяка проходившие мимо цыгане. Кто-то выбросил урода со змеиным хвостом вместо детских ножек. И вся вина этого дитя была в том, что он отличался от других. Штефан бы погиб, если бы не оказался в шероховатых, но заботливых руках Надьи. Бездетная женщина с радостью и великой осторожностью прижимала слабого малыша к своей груди, кутая в пеструю шаль. Для нее этот ребенок стал божьим даром, а не наказанием.

Несколько дней она выхаживала кроху, поила козьим молоком, обтирала целебными травяными настоями, а однажды утром раскрыла пеленки и с удивлением обнаружила, что хвостик превратился в две крепкие ножки, а змеиные глаза карапуза стали золотисто-карими. Цыганка назвала сына Штефаном в честь покойного супруга и воспитывала наравне с остальными цыганскими детьми, занимаясь ими, как если бы работала воспитательницей в детском саду. Штефан рос обычным ребенком, насколько это возможно, и учился контролировать змеиный оборот в человека. Но, как и у любой змеи, мальчик обладал некоторыми присущими его виду способностями – ядовитыми клыками, гипнозом и призывом себе подобных, только крошечных змей. Рептилии сползались из разных мест, нашептывая много интересных новостей и становясь его проводниками в окружающий мир, помимо Надьи.

В шестилетнем возрасте Штефан ударил хвостом бешеную собаку, посмевшую кинуться на мать, и животное погибло с переломанным хребтом. Испугалась ли Надья сына? Нет! Она верила, что для чего-то Господь создал такого, как Штефан, и судьба послала ее сыну Демьяна – племянника профессора Кайсакова. К Надьиному удивлению, Аркадий не чурался общения с цыганкой и оказался очень вежливым человеком, не препятствуя дружбе детей.

Табор обосновался под Бердичевом, цыгане процветали, давая цирковые представления, жили в шалашах и вагончиках. Барон поделился с Надьей идеей: купить здание местного дома культуры, сделать в нем достойный ремонт и давать выступления там – не только цирковые, но и вокально-эстрадные, приглашать различных звезд, танцоров. Он хотел подарить табору возможность обустроиться и окончательно осесть в городе, жить в достатке с крышей над головой, чтобы дети всегда были накормлены и одеты.

Сам Штефан так и не понял, в какой момент что-то в таборе пошло не так, но когда барона убили местные бандиты, мать привела его к Аркадию. В поздний час профессор впустил ее в тепло дома. Пока мальчишки ужинали, взрослые тихо переговаривались в его кабинете, а затем цыганка вышла с улыбкой и крепко обняла сына, шепча на родном языке слова любви, и, поцеловав, ушла.

В ту ночь Аркадий с мальчишками слышали, как в сторону вокзала с воем сирен съезжаются милицейские машины, а на утро весь город гудел как растревоженный улей, обсуждая убийство барона. Болтали о краже большой суммы денег, злостном нападении на законопослушного гражданина – местного бизнесмена, держащего на рынке лучшие торговые места.

Один Аркадий с мальчишками не верили, что барон мог так поступить. Это не входило в его планы и попахивало конкретной подставой. Но кто из «цивилизованных» людей стал бы разбираться в том деле? Кому нужно дадут взятку, всех собак повесят на убитого цыгана. Какой спрос с мертвого? Он уже никак себя не защитит. Ведь по общепринятому мнению, вор и убийца – явно не человек при квартире, работе и семье, а цыган.

Аркадий занялся документами об усыновлении Штефана.

Табор дал мальчику все, что мог, остальное требовалось от профессора, и хотя ученик попался нерадивый, подбивающий Демьяна на шалости, Аркадий не скучал. У него подрастало два сорванца, два «одаренных» мальчугана: амфибия и змей (наг). Будь у него картина «Мона Лиза», и та не представляла бы для него большей ценности, чем эти двое. Демьян и Штефан не были принцами погибших королевств и рас, даже история об Атлантиде казалась им обычной легендой. Временами оба тяжело вздыхали, и профессор ворчливо отмечал:

– Что носы повесили? Я понимаю, если бы у вас атрофировались мужские органы, и вы лишились бы возможности познать удовольствие с женщинами, иметь детей, тогда стоило бы печалиться, я бы сам этого не выдержал, но вы абсолютно здоровы, так что нечего горевать!

Даже их особенности не помешали как полагается окончить школу – Штефану, правда, со скрипом и вечными вызовами профессора к директору.

– Зато тебя не бросили со скалы, как спартанцы, и не отдали крокодилам на съедение, как в Египте, – утешал Демьян.

Штефан в очередной раз недовольно стукнул хвостом и отвернулся к стене.

– Вика моя, – строго сказала он.

Демьян улыбнулся:

– Да на здоровье.

– Че это? – Штефан приподнялся на локтях, удивленный его покладистостью. Ему казалось, что Дем любит девушек с длинными волосами, уверенных, а не тихонь.

– Спи давай, только к Кире не суй свой змеиный язык.

– Больно нужна мне эта молчунья! И чем только проняла… – его слова заглохли в брошенной Демьяном подушке.

Но потасовка так и не началась.

– Лето закончится, и они уедут в Москву, мы потеряемся, и неизвестно, когда встретимся снова, – продолжил Штефан.

– Намекаешь, что нужно что-нибудь сделать? – Демьян сел и поймал подушку обратно.

– Ну… хотя бы проверить кое-что, – задумчиво ответил наг.

– Что же? Не тяни…

– Ну, смотри, ты себя уже проверил, бросился за ней в воду и спас, а я хочу понять, испугается она меня в облике змея или нет.

Демьян покрутил пальцем у виска:

– Совсем уже? Да она при виде даже маленькой змейки крик поднимет и кинет в тебя чем-нибудь, хочешь снова валяться в гипсе? Только уже всего тела…

Штефан усмехнулся:

– А вдруг нет? Да и я не собираюсь появляться нагом, просто подсуну ей безобидного ужика и его глазами понаблюдаю за ней, а заодно и Кирой, как они живут, о чем болтают.

– Шпион, ложись спать, – буркнул Демьян и первым закрыл глаза, натянув одеяло до подбородка.

К счастью, Демьян ошибся, и несчастного ужика, которого едва не затоптали соседские мальчишки, Вика забрала в дом, спрятав в трехлитровую банку, честно изъятую из бабушкиных запасов. Пресмыкающееся она восприняла относительно спокойно, крик не подняла, но держала на расстоянии вытянутой руки, пока змееныш спокойно отлеживался на дне, изображая болезненный вид. Ночью он как следует облазил дом, зарылся в девичьи вещи и остановился на столе, где лежали многочисленные листы с переведенными рисунками. Из стаканчика торчали карандаши и фломастеры. На листах змей разглядел изображения русалок, принцев и принцесс, обычные девчачьи раскраски. Какие-то из них были подписаны «Кира» и показались Штефану, смотрящему на происходящее глазами посланца, талантливыми. Один отличался от других – на нем изображался человек-змей. Волнение овладело цыганом. Не могла же девчонка просто так взять и изобразить нага во всех подробностях, может, она что-то подозревает?

Но возможность узнать выдалась только через некоторое время. Вернувшись домой после футбола (у мальчишек были знакомые парни, собирающиеся на поле и гоняющие мяч), Штефан с Демьяном застали Аркадия не в лучшем расположении духа. Профессор ходил по кухне, шаркая тапочками и дергая себя за волосы.

– Старая ведьма, у-у-у, Румпумпель!10

– Ты чего? – Штефан замер в коридоре, и Аркадий запнулся, его плечи опустились, и мужчина тяжело вздохнул. Обернувшись к мальчику, он взглянул на него замутненным слезами взглядом.

Впервые Штефан видел профессора таким и невольно подался вперед, желая утешить.

– Приходила… одна дамочка, бабуля ваших подруг, – нехотя ответил Аркадий.

– И чего сказала старая кошелка? – непочтительно отозвался о старухе Штефан.

Они с Демьяном уже наслушались рассказов Киры и Вики о некой бабе Ане, соседке их бабушки, которая вечно пыталась унизить и выставить кем угодно, только не нормальными и хорошими девочками. Родная бабушка была не в восторге от мальчишеской компании, с которой якшаются внучки. Ольга и не догадывалась, что главными зачинщиками очередного «приключения» были Вика со Штефаном. Походы по «катакомбам» (под мостами и вдоль рек), изучение опасных строек и даже вылазка за город, откуда они вернулись ночью, и сам Аркадий едва не надрал им уши. Все это было их детством, но, видимо, Олиному терпению пришел конец, а тут и баба Аня подлила масла в огонь.

– Сказала, что не хочет, чтобы змееныши общались с ее внучками, – выдавил Аркадий и смахнул слезы из-под очков.

Штефан озадаченно нахмурился:

– Прям так и сказала? Змеями…

Профессор кивнул:

– Она болтала про несовместимость, говорила, что лучше вам держаться от них подальше и дать спокойно жить.

– А то мы мешаем! – вспылил цыган, прокричав-прошипев раздвоенным языком и обрастая чешуей. – Она хоть знает, как нам весело вместе? И что я или Демьян никогда не допустим, чтобы Вика с Кирой пострадали?

Аркадий обессиленно опустился на стул.

– Да и пошла она к дьяволу, старая кляча. Нашла, кому запрещать! – и Штефан бросился вон из дома.

Профессор достал из шкафчика бутылку коньяка и плеснул в рюмку.

Демьян ободряюще коснулся его плеча.

– Все в порядке, мой мальчик. В который раз я сталкиваюсь с человеческой предубежденностью… И ничем не могу вам помочь.

Демьян вздохнул и неожиданно крепко обнял Аркадия. Тот похлопал его по спине.

– Сходи за Штефаном, как бы наш горячий цыган не наломал дров.

Демьян кивнул и поторопился. Штефан замер у двери соседского дома и, шмыгнув носом, позвонил. Повернулся ключ, и парень сделал шаг назад. Вышла Ольга Игнатьевна.

– Чего пришел? Я уже все твоему дяде сказала, но могу повторить и тебе, – сурово проговорила она, вытирая руки полотенцем и глядя на цыгана с явной неприязнью, будто видела того насквозь.

Штефан предстал перед ней в мятой футболке, на джинсах дыры и следы травы. Немытые волосы торчат в разные стороны, а на разбитой губе запеклась кровь. Все это казалось старухе неважным, потому что перед ней, расправляя плечи и шевеля языком, стоял змей. Ни один человеческий облик не скрыл бы от нее его истинную природу. Ольга многое видела и чувствовала опасность. Чутье и подтолкнуло пойти к Аркадию, дать понять, что она не желает видеть его мальчишек рядом со своими невинными, человеческими внучками. Хоть и не до конца была уверенна в правильности этого решения…

– Отдайте, пожалуйста, Вике с Кирой, – он протянул те самые кольца, которые выиграли они с Демьяном.

Ольга прищурилась и, уперев руки в бока, процедила:

– Ишь чего удумал! Я не посмотрю, что ты наг, – последнее она прошипела не хуже самого змея. – Проваливай, пока метлой не огрела. Хватит бед с моей дочери, хочешь, чтобы и Вика из-за тебя жизни нормальной лишилась?! Или Кира с твоим братцем? Ищите себе равных по хвосту, а сюда дорогу забудьте.

Штефан оскалился, показав выступившие клыки и раздвоенный язык. Глаза превратились в щелочки, а на скулах проступила багровая чешуя, он с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на старуху, но ту было не пронять.

– Расшипелся, языкастый! Не того человека ты решил запугать, слюни подотри и ступай, пока я сама тебя за хвост твой паршивый не оттащила, – и толкнула его в грудь.

Парень оступился, едва не свалившись с порога, и, сжав пальцы в кулаки, ушел.

Ворча на змеиное племя, Ольга захлопнула дверь и вернулась к тесту, да так лупила по нему, что оно стало совсем тонким. Краем глаза она заметила шевеление на подоконнике и, повернув голову, увидела маленькую змейку: та боязливо поползла обратно, и с кончика ее хвоста свалилось два колечка.

– Пшла отсюдова! И дорогу забудь, – ведьма топнула ногой, и змея спешно ретировалась.

Ольга скомкала тесто в шар и, хлопнув по нему ладонью, подобрала кольца, которые оказались самой простой бижутерией.

– Ишь, разбрасывается, – кольца она спрятала в деревянную шкатулку и убрала на чердак, подальше от любопытных глаз внучек. Все равно те скоро уедут и забудут не только о безделушках, но и мальчишках. Она об этом позаботится.

Годы шли, а что ни лето, то под можжевеловым кустом проползала черная змейка, а то и вовсе осмеливалась заглянуть в дом. Однажды Ольга не выдержала и прокряхтела:

– Нету их, и не будет, пока я жива, – самой уже было тяжело выходить на улицу.

Суставы болели, голову не оторвать от подушки, за что не возьмется – валится из рук. Много лет она оберегала внучек – сама приезжала в гости. На ее счастье, у Киры оказалась сильная аллергия на цветение, а Викуля не мыслила дня без городской жизни: дискотеки, модные наряды – чего, на счастье Ольги, не хватало в провинциальном городке.

Умерла Ольга спокойно в своем доме, во сне, и на похоронах было не так много людей. Дочка приехала, да пара-тройка соседок пришли помянуть, опрокинуть рюмку добротного самогона за упокой. Даже перед смертью старая ведьма не открыла внучкам правду ни о себе, ни о мальчишках.

Штефан рассказал Демьяну про кольцо с предостережениями старухи. А когда Вика уехала, в сердце Штефана образовалась пустота, и как он не пытался ее заполнить – не выходило. Годами он создавал иллюзию счастья, встречаясь то с одними, то с другими, веря, что может это и есть любовь, но во сне часто видел смешливое личико безрассудной девчонки, готовой перепрыгивать через дыры в полу на очередной стройке, взбираться по деревьям на крыши гаражей, сбегать с чужого огорода от ворчливых старух и всегда держать Штефана за руку, пить сок из одного пакета.

Он даже хотел ее разыскать, но понимал – это как пытаться разворошить змеиное гнездо в поисках уцелевшего голубиного яйца. Демьян же был погружен в себя и не слишком любил откровенничать. На отъезд Киры он никак не отреагировал, сказывалось природное хладнокровие. Но они оба ждали их возвращения…

Глава 3

Лето, 2013 г.

– Может, надо было позвать с собой парней? – шептала Вика, топая сквозь заросли среди темных холмиков могил за коваными оградками.

Кира стянула с головы капюшон непромокаемой куртки и вытащила из кармана сложенный лист завещания. Нотариус вернулся сегодня из отпуска – толстячок-еврей заявился к ним в полдень, когда девушки только продрали глаза и завтракали, поедая оладушки с вареньем, подаренным Штефаном.

Соломон Гольдович постучал тросточкой в окно светлой комнаты, и от неожиданности Вика приняла его за могильщика. Затянутый в черный костюм и рубашку в цвет, мужчина выглядел несколько странно на фоне жаркого солнечного дня.

Завернувшись в халат и наспех умывшись, Кира открыла дверь и впустила коротышку в кухню. Он вручил ей завещание, кратко ознакомил со всеми пунктами, дважды указав на время визита на кладбище, пожелал хорошего дня и удалился. К документу прилагалась краткая записка, выполненная убористым бабушкиным почерком: «Приходите в полночь четверга. В этот день сторож пьет водку и смотрит повтор футбольного матча, проход через дыру в заборе. Документы на участок лежат в серванте за бутылкой вишневой наливки, я знаю, что тем летом вы ее выпили».

– Замечательно, мало того, что про наливку узнала столько лет спустя, так еще и на кладбище проникать как каким-то расхитителям могил, – фыркнула Кира, почесав затылок.

Ей страшно хотелось выпить кофе. И пока Вика принимала душ, она осторожно зажгла конфорку, нашла в шкафчике пакет с молотым кофе и, залив турку водой, сыпанула щедрую порцию. Устроившись за столом и вновь перечитав завещание, Кира вспомнила вчерашний вечер и обстоятельства, сведшие их с новыми знакомыми. Демьян оказался тактичным, но молчаливым парнем, а Штефан напротив – общительным и забавным. Им с Викой удалось ее рассмешить, но сидеть в гостях насквозь промокшими было не лучшей идеей, и Кира намекнула об этом сестре.