«Вместо чудес или дара пророчества»: миссионерская стратегия иезуитов в Азии в XVI веке

Не смотря на общность колониальных политик и конечных целей, Испания и Португалия избрали разные действующие силы для дальнейшего расширения политического влияния и евангелизации интересующих их территорий. Например, Испания, обладая значительным военным и экономическим потенциалом, опиралась на уже имеющиеся духовные ордена францисканцев и доминиканцев. Столкнувшись в Америке и на Филиппинских островах с примитивными племенами, мадридский двор не видел основания для изменения средневековых методов пропаганды христианства50, основывавшихся в первую очередь на формализме и военной поддержке колониальных структур при христианизации.

Португалия иначе подошла к решению поставленного вопроса. К середине 30-х гг. XVI в. сфера португальских политических интересов охватывала Бразилию, Гвинею, южное и северное африканское побережье, Абиссинию, южное побережье Аравийского полуострова и Персии, Индию, Китай и Молуккские острова51 (карта 2 на стр. 20). После возвращения Васко да Гамы (1469–1524) в 1499 г. район Южной Азии и Дальнего Востока стал приоритетным направлением для колониальных устремлений Лиссабона. Португальский король Мануэл I (1469–1521) даже закрепил политическое значение данного открытия в своем титуле, став именоваться «король Португалии, Алгарве, властелин Гвинеи и Завоевания, Навигации и Торговли с Эфиопией, Аравией, Персией и Индией»52. Основные экономические выгоды Лиссабонский двор получал от монополии на торговлю пряностями53, а также, хотя и в меньшей степени, от монополии на поставки лошадей54. Португальские торговцы, практически полностью заменив мусульманских купцов, стали доминировать во внутри азиатской посреднической торговле, открыв для Европы морские пути в Японию и Китай55. Центром португальской Индии стал город Гоа, захваченный в 1510 г.

Однако своими силами Португалия не могла освоить не только огромное пространство, раскинувшееся в трех частях света, но даже, особо интересующий ее, регион Южной Азии и Дальнего Востока. Несмотря на возросшее международное значение, она, по подсчетам историков56, оставалась наименее населенной страной Европы. Ко второй четверти XVI ст. ее население достигало 1.3 миллиона человек, в то время как соседняя Испания насчитывала 5.3 миллионов, Франция – 19.5 миллионов, Англия – 3 миллиона.

В попытке увеличить миссионерский контингент, используя уже имеющиеся ресурсы, португальский король Жуан III Благочестивый (1521–1557) провел, с согласия папского престола, реорганизацию доминиканского и францисканского духовных орденов. Монарх, однако, остался не доволен ни размерами заокеанской миссии, ни ее качеством57. Дело в том, что, столкнувшись в Азии с развитыми религиозными системами, пользующимися государственной поддержкой, а не с примитивными племенными структурами, старые ордена оказались не способны развить пропаганду христианства вне военно-торговых форпостов Португалии. Поэтому получив в 1538 г. донесение от Диего де Гувейа (1451–1557), португальца, преподававшего в Парижском университете, о молодых образованных священниках, ведущих примерный образ жизни и стремящихся обращать язычников58, Жуан III приказал своему послу в Риме оказать давление на папу Павла III (1534–1549). Король настаивал на скорейшем приглашении как можно большего числа последователей Игнатия Лойолы (1491–1556) в свое королевство59.

Павел III благосклонно отнесся к ходатайству Жуана III и 27 сентября 1540 г. буллой «Regimini militantis ecclesiae»60 учредил новый католический орден «Общество Иисуса». Устремления иезуитов «приумножить число верующих и расширить границы Святой Матери Церкви»61 нашли радушный отклик в папской курии: папа благоволил новому ордену, обещавшему, благодаря особому религиозному обету подчинения викарию Христа, стать его ближайшим помощником в распространении католицизма, как в заморских миссиях, так и в Европе. В 1545 г. Павел III позволил иезуитам свободно проповедовать, исповедовать кающихся, давать верующим Св. Причастие, отправлять богослужение, не испрашивая на это разрешение у епископов и местных священников. Булла Павла III “Licet debitum” от 18 октября 1549 г. даровала генералу Общества Иисуса полную независимость от любой церковной власти, кроме папской. Последующие папы Юлий III (1550–1553), Григорий XIII (1572–1585), Пий IV (1559–1565), Пий V (1566–1572) и Григорий XIV (1590–1591) продолжили череду прав и привилегий в отношении Общества Иисуса. Важнейшими из них были: право устраивать публичные курсы; строить церкви; учреждать общежития и принимать пожертвования; разрешение заниматься торговлей и банковскими операциями с целью получения средств на содержание миссий, домов, коллегиумов и церквей; право пользоваться привилегиями всех других орденов62.

Таким образом, к 40-м гг. XVI в. сложились две иберийские колониальные стратегии, имевшие сходные цели и процессы развития, однако отличавшиеся в методах и средствах для достижения одной из основных задач: религиозного единства на землях, входящих в сферу их геополитических интересов. Испания, осуществлявшая прямой захват заокеанских территорий, сделала ставку на предшествующие ордена и средневековые методы пропаганды христианства. Португалия, вследствие исторически обоснованных обстоятельств (малочисленность собственного населения, сложные объекты для евангелизации, в лице сильных и независимых государств Азии) вынуждена была искать новые инструменты, более адаптированные к изменившимся условиям Раннего Нового времени, а, следовательно, лучше подготовленные для руководства азиатскими миссиями. Жуан III Благочестивый поставил миссионерскую деятельность иезуитов на службу Лиссабону при распространении политико-экономического влияния на заморских территориях в XVI в. Этот выбор нашел отклик в папской курии, которая рассматривала Общество Иисуса как ближайшего помощника в распространении католицизма, как в нехристианских землях, так и в Европе. Тем самым, колониальные устремления Лиссабона в Южной Азии и на Дальнем Востоке явились одним из факторов, поспособствовавших основанию Общества Иисуса в 1540 г., сделав Португалию основным патроном иезуитов-миссионеров в XVI в.

1.2 Тело и душа Общества

В 1558 г. первая Генеральная конгрегация иезуитов одобрила Конституцию ордена63, над которой его основатель И. Лойола работал с 1544 г. вплоть до своей смерти. Завися от сторонней материальной помощи, Общество Иисуса теоретически являлось нищенствующим орденом регулярных клириков – мужчин, приносящих монашеские обеты, выполняющих пастырскую деятельность и живущих по определенному уставу, одобренному папой Римским. Несмотря на то что иезуиты приносят обет бедности также как доминиканцы или францисканцы, в историографии к ним редко относят эпитет «нищенствующий орден», поскольку Общество было знаменито своими большими доходами от значительных земельных владений и торговой деятельности. Административно-территориальная структура ордена отличается элегантной простотой. Основной единицей является провинция. В XVI в. вследствие активной деятельности Общества число провинций постоянно росло. Так если в 1544 г. насчитывалось лишь 9 иезуитских миссий в Западной Европе64, то к концу 1556 г. орден уже организовал в разных частях света двенадцать провинций: Португалия, Италия, Сицилия, Неаполь, Верхняя Германия, Нижняя Германия, Франция, Арагон, Кастилия, Андалузия, Индия и Бразилия65. К 1600 г. число провинций и вице-провинций достигло 2366. Несколько провинций, основываясь на языковом родстве, объединяются в более крупное административное подразделение – ассистенцию67. Первоначальные четыре ассистенции: итальянская, испанская, немецкая и португальская, созданные в 1558 г., были дополнены позднее французской (1608) и польской (1755). Каждая провинция обладала собственными миссиями, зачастую географически располагавшимися в другой провинции.

Генерал ордена, избиравшийся пожизненно68 и обладавший широкими полномочиями69, являлся средоточием управления Обществом Иисуса. Он делегировал, но никогда не уступал, часть полномочий своему ближайшему окружению: компаньону (socio), секретарю, генеральному прокуратору, представлявшему интересы Общества при папской курии, и ассистентам. Генеральная конгрегация, призванная Конституцией Общества Иисуса контролировать власть генерала70, на практике была ему полностью подчинена. Участниками Генеральной конгрегации становились провинциалы и два представителя от каждой провинции ордена, избранные провинциальной конгрегацией, либо назначенные провинциалом. Основными функциями Генеральной конгрегации были ратификация мероприятий, предпринятых генералом, а также в случае смерти последнего – избрание нового главы Общества Иисуса и его совета71.

Провинциальные конгрегации носили более консультативный характер, нежили чем законодательный. Исходя из местных условий они составляли список рекомендаций для генерала ордена, относительно необходимых изменений или усовершенствований в управлении, структуре или методах деятельности провинции. Во второй главе книги будет показано, что генералы зачастую прислушивались к подобным рекомендациям. В тоже время, следует учитывать, что каждое нововведение в провинции должно было быть ратифицировано штаб-квартирой в Риме. В случае неодобрения, генерал мог отменить любое решение, как например участие иезуитов в торговле шелком, средства от которой шли на финансирование миссий ордена в Японии.

Наиболее сильно власть генерала ощущалась провинциями при назначении специального уполномоченного инспектора – визитатора. В его функции входили: ревизия различных учреждений провинции, сбор жалоб, а также решение спорных вопросов. Визитатор обладал широчайшими полномочиями. Так, например, в его компетенцию входило назначение и освобождение от должности любых должностных лиц провинции, включая провинциала.

Ежедневное управление провинцией и ее административными единицами осуществлялось через работу провинциала, ректоров коллегиумов и глав домов, а также прокуратора провинции. Провинциальные прокураторы отвечали за распределение финансов среди отдельных коллегиумов и миссий провинции, а также совместно с провинциалом составляли для генерала catalogus tertius содержащий финансовую отчетность. Прокуратор также отвечал за доставку корреспонденции, наличных денег и необходимых вещей72.

В 1554 г. для провинции Португалия была введена специальная должность прокуратора миссий. Ее необходимость была обусловлена системой падроадо, о чем более подробно будет говориться во второй главе, а также большими расстояниями, отделявшими заокеанские провинции от европейской метрополии. Обязанности прокуратора миссий были очень обширны. Главной задачей являлась организация миссионерских экспедиций. Прокуратор получал списки потенциальных кандидатов от генерала ордена или же провинциалов, с подробными характеристиками и биографиями рекрутов. Он также отвечал за подготовку будущих миссионеров, ожидавших отправления в миссии, их информированность об условиях их будущей деятельности и экипировку. Через руки прокуратора проходила вся переписка и подарки, отправляемые в миссии и обратно в Европу. Прокуратор занимался финансовыми вопросами миссий: он собирал доходы из огромной вариации источников и следил за счетами каждого коллегиума и миссии, входивших в его юрисдикцию73.

Четвертый генерал ордена Эверард Меркуриан (1573–1580) утвердил должности прокураторов миссий для португальской (1573) и испанской (1574) ассистенций74. Тем самым, он вывел должность прокураторов миссий из-под юрисдикции провинциалов Португалии и Испании, национально ангажированных и зачастую саботировавших отправку миссионеров иностранного происхождения в миссии75. В 1580 г., после объединения испанской и португальской короны, под эгидой Филиппа II (1556–1598), был введен пост единого прокуратора миссий иберийского полуострова. Однако многочисленные нарушения испанцами условий династической унии76, предусматривавших сохранение автономности португальских колониальных владений и незыблемости португальского падроадо77, усилили ксенофобские тенденции в Лиссабоне. Испанцы, даже члены Общества Иисуса, стали персонами non grata в португальских владениях в Азии. Об этом явственно свидетельствует резкое сокращение числа испанских миссионеров, прибывавших на азиатские территории, подконтрольных португальскому падроадо (таблица 1.1 на стр. 30). Большинство иезуитов не занимало никаких постов, что не означало отсутствие среди них выдающихся людей. Даже поступление в орден было доступно далеко не всем. Физические дефекты или отсутствие благообразной внешности могли привести к отказу в приеме в Общество78. Пятый генерал ордена Клаудио Аквавива (1581–1615) предостерегал от принятия в орден людей обедневших, а следовательно, имевших родителей на попечении79. Пятая Генеральная конгрегация (1593–1594) запретила принятие в орден людей имевших в своей родословной евреев или же сарацин80. Можно согласиться с Люком Клосси, что сам Иисус смог бы поступить в ряды «своего собственного Общества» только в качестве исключения, поскольку был евреем, имел сомнительное происхождение и занимал недостаточно респектабельное положение в обществе81.

Таблица 1.1

Национальный состав иезуитов-миссионеров, отправившихся в провинцию Индия через Лиссабон в 1541–1700 годы

Источник: [29, p.168].

Примечание – термин «Другие» включает: французов, бельгийцев, англичан, ирландцев и швейцарцев.

Принятый в орден иезуит проходил несколько обязательных стадий в своей подготовке. После двухлетнего испытательного срока (новициата) и принесения простых обетов: послушания, целомудрия и бедности, новый член ордена переходил в разряд схоластиков, который предполагал длительное обучение (10–13 лет) языкам, гуманитарным наукам и теологии. Завершив схоластикат, в зависимости от желания принять священнический сан или нет, иезуит становился либо духовным коадъютором82 или временным (светским) коадъютором, выполнявшим в ордене вспомогательные работы (повара, библиотекаря, архитектора и т. д.)83. После повторного принесения обетов, возведения в сан и прохождения дополнительных годичных испытаний, духовный коадъютор становился полноправным членом Общества Иисуса. Те же, кто отличался выдающимися способностями и отличным знанием латинского языка переводились в высший разряд профессов и допускались к принесению четвертого обета особого подчинения папе касательно миссий (circa missiones)84, означавшего, что члены Общества дают обязательство отправиться в любое место, куда верховный понтифик посчитает целесообразным направить их «к вящей славе Господней и преуспеянию душ»85.

Стоит учитывать, что европейская экспансия и покорение Нового Света изменили концепцию термина «миссия». Так в первые декады существования Общества Иисуса значение слова миссия переплеталось с его средневековой интерпретацией: «отправление в путь»86, «путешествие»87 или «паломничество»88. В 60-х гг. XVI в. среди иезуитов происходит семантическая эволюция данного термина. Во времена генералитета Диего Лайнеца (1558–1565) начинает расширяться практика отлучек из коллегиумов, с целью проповедования в близлежащих населенных пунктах. Эти апостолические экспедиции начали называть «миссиями»89. Постепенно значение слова «миссия» перешло от обозначения действия к обозначению результата отправки кого-либо с проповеднической деятельностью90. В 1576 г. иезуит Хосе де Акоста (1539–1600) в своей знаменитой работе “De procuranda indorum salute”, дал следующее четкое определение: «Я понимаю под „миссиями“ путешествия и паломничества от города к городу предпринятые для спасения сотворенного Господом мира»91. Генерал Э. Меркуриан закрепил новое значение термина «миссия» в правиле “Regulae eorum, qui in missionibus versantur” (1578)92. В “Epitome Instituti Societatis Iesu” (1689), трактовка данного термина еще более конкретизируется: «миссии – апостолические экспедиции, предпринятые по указанию Св. отца или супериора Общества, в основном за пределами мест наших резиденций»93. С усилением территориальной экспансии Общества Иисуса, слово «миссия» приобрело еще одно значение для ордена: обозначение административно-территориальной единицы94.

В отличие от клятвы на Монмартре, локализовавшей регион, где иезуиты обязывались вести пропаганду христианства, в Иерусалиме95, Конституция ордена не ограничивала применение деятельности своих членов каким-либо одним географическим районом, а декларировала, что для оказания духовной помощи иезуиты должны быть рассеяны «по всем уголкам виноградника Христа… В соответствие с их [иезуитов. – Д.-В.] намерением путешествовать по всему миру, – гласит текст документа, – и, если они не смогут найти желаемых духовных плодов в одном месте, перейти в другое и далее, всегда с целью поиска достижения большей славы Господней и оказания большей помощи душам»96. Этот отрывок Конституции является сокращенной версией программы действия первых иезуитов, оформленной Лойолой в “Constitutiones circa Missiones”, где говорилось не о намерениях, а обещании, подчеркивающем желание никогда не останавливаться в своем путешествии97.

Это апостолическое путешествие следовало примеру Христа и его апостолов, описанных в Евангелии от Матфея. В своих духовных упражнениях («Призыв царя преходящего», «Размышление о двух Хоругвях») Лойола несколько раз приводит взятые оттуда концепции, главной темой которых была отправка Иисусом Христом апостолов для проповеди98. Тем самым Лойола пытался подчеркнуть, что Господь послал ему специальное призвание – ставшее впоследствии призванием Общества – отправка в путь подобно апостолам. Даже принесение обета бедности Игнатий интерпретировал через призму этой идеи: «Это та бедность, которую наш общий Господь Иисус принял для себя и передал своим апостолам и друзьям, когда направил их с проповедью (Мт 10:8–9). Эту же бедность единогласно приняли для себя и десять [первых иезуитов], когда избрали Иисуса нашего Создателя и Господа в качестве своего главы, дабы отправиться в путь под его штандартам для проповеди и увещаний, что и является нашим призванием»99.

Иезуиты также, как и европейское общество раннего Нового времени, находились под влиянием эсхатологических идей. Аспекты учения об Апокалипсисе часто можно встретить в трудах членов Общества Иисуса. Никола Триго (1577–1628) признавал, что время открытия Нового Света было предопределено, поскольку «эпоху евангелизации преподнес нам сам Господь»100. Антониу Виейра (1608–1697) основываясь на пророчествах Даниила, интерпретировал Португалию как пятое царство, и ожидал в скором времени Страшного Суда101. Самое ясное видение данного вопроса дал миссионер Х. де Акоста. Исходя из его утверждений, проповедование слова Божьего всем народам мира является ясным знаком надвигающегося конца света102. Однако, Апокалипсис, по мнению Акосты, не мог наступить пока Китай не будет обращен в христианство. Поскольку это очень сложная миссия, утверждал он, то это исключает наступление конца света в ближайшем будущем. Иезуит пришел к выводу, что открытие новых земель отложило наступление Страшного Суда103.

Конституция предписывала генералу руководствоваться в выборе миссии для того или иного члена общества двумя критериями. Первый критерий зиждился на том, что миссия должна послужить к «вящей славе Господней». Второй критерий определял, что выбор региона, кандидата, продолжительности миссии, тактики должен был базироваться на «вселенском благе»104. «Чем более вселенским является благо, – записано в Конституции, – тем более оно угодно Господу»105. Данный постулат объяснял ту важность, которую миссионеры ордена придавали миссионерской деятельности в заокеанских миссиях в целом, и в частности в провинции Индия, насчитывающей огромное по численности население.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Phelan, J. L. The millenial kingdom of the Franciscans in the New World / J. L. Phelan. – Berkeley: Univ. of California Press, 1970. – 172 p. – P. 18

2

Rice, E. J. The foundations of early Modern Europe, 1460–1559 / E. J. Rice, A. Grafton. – New York: Norton, 1994. – 218 p. – P. 172

3

Cummins, J. A question of rites: Friar Domingo Navarrete and the Jesuits in China / J. Cummins. – Aldershot: Scolar Press, 1993. – 349 p. – P. 26

4

Macaulay, T. B. The history of England from the accession of James II : in 3 vol. / T. B. Macaulay. – London : Macmillan, 1913–1915. – Vol. 2. – 1914. – 694 p. – P. 560

5

Ross, A. C. Alessandro Valignano: the Jesuits and culture in the East / A. C. Ross // The Jesuits: сultures, sciences, and the arts, 1540–1773: in 2 vol. / ed. J. W. O’Malley. – Toronto, 1999. – Vol. 1. – P. 342

6

Valignano, A. Sumario de las cosas de Japon (1583). Adiciones del sumario de Japon (1592) / A. Valignano. – Tokyo: Sophia Univ., 1954. – 346 p. – P. 193

7

Виноградов, А. Миссионерские диалоги М. Риччи с китайским ученым о христианстве и язычестве, и обзор китайско-церковной, римско-католической литературы с XVI по XVIII ст. / А. Виноградов. – СПб. : Тип. бр. Пантелеевых, 1889. – VIII, VIII, 120 с.; Bartolli, D. Dell’istoria della Compagnia di Gesu: la Cina (terza parte dell’Asia) : in 4 vol. / D. Bartolli. – Torino : Marietti Giancinto, 1825. – 4 vol.; Camara, M. J. da. Missoes dos jesuitas no Oriente nos seculos XVI e XVII / M. J. da Camara. – Lisboa : Impensa Nac., 1894. – 162 p.; Cretineau-Joly, J. Histoire religieuse, politique et litteraire de la Compagnie de Jesus : in 6 vol. / J. Cretineau-Joly. – Paris : Mellier Freres, 1844–1846. – 6 vol.; Sousa, F. de. Oriente Conquistado a Jesu Christo pelos Padres da Companhia de Jesus da Provincia de Goa : in 2 vol. / F. de Sousa. – Lisbon : Na offic. de Valentim da Costa Deslandes, 1710. – 2 vol.

8

Берзин, Э. О. Католическая церковь в Юго-Восточной Азии / Э. О. Берзин. – М. : Наука, 1966. – 320 с.; Гальперин, А. Л. Очерки социально-политической истории Японии в период позднего феодализма / А. Л. Гальперин. – М. : Изд-во вост. лит., 1963. – 198 с.; Подпалова, Г. И. Крестьянское петиционное движение в Японии во второй половине XVII – начале XVIII вв. / Г. И. Подпалова. – М.: Изд-во вост. лит., 1960. – 278 с.; Файнберг, Э. Я. Начало экспансии европейских держав в Японии (1542–1640 гг.) / Э. Я. Файнберг // Япония: вопросы истории: сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т востоковедения; отв. ред. Х. Т. Эйдус. – М., 1959. – С. 22–66. – (Ученые записки; т. 23); Dunne, G. H. Generation of giants: the story of the Jesuits in China in the last decades of the Ming dynasty / G. H. Dunne. – Notre Dame: Univ. of Notre Dame Press, 1962. – 389 p.; Lach, D. F. Asia in the making of Europe: in 3 vol. / D. F. Lach. – Chicago: Univ. of Chicago Press, 1994–1998. – 3 vol.; Schutte, J. F. Valignano’s mission principles for Japan (1573–1582): in 2 vol. / J. F. Schutte. – St. Louis: The Inst. of Jesuit Sources, 1980–1985. – 2 vol.

9

Мещеряков, А. Н. Христианское столетие в Японии: проблема культурного отторжения / А. Н. Мещеряков // Восток. – 1993. – № 5. – С. 46–52.; Подберезский, И. В. Католическая церковь на Филиппинах / И. В. Подберезский. – М. : Наука, 1988. – 287 с.; Скворцова, Е. Л. «Христианский век» в Японии: к проблеме взаимодействия национальных культур / Е. Л. Скворцова // Человек и мир в японской культуре : сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т востоковедения ; отв. ред. Т. П. Григорьева. – М., 1985. – С. 118–134; Massarella, D. The Jesuiits, Japan, and European expansion in the sixteenth century / D. Massarella. – Tokyo : Bunkenseihan Co, 1999. – 42 p.; Ross, A. C. A vision betrayed: the Jesuits in Japan and China / A. C. Ross. – New York : Orbis Bk., 1994. – 216 p.; Standaert, N. Jesuit corporate culture as shaped by the Chinese / N. Standaert // The Jesuits: cultures, science, and the arts, 1540–1773 / ed. J. W. O’Malley. – Toronto, 1999. – P. 352–363.

10

Cieslik, H. Balthasar Gago and Japanese christian terminology / H. Cieslik // Missionary Bull. – 1954. – Vol. 8. – P. 82–90; Cooper, M. Rodrigues the interpreter: an early jesuit in Japan and China / M. Cooper. – New York: Weatherhill, 1974. – 416 p.; Cronin, V. A pearl to India: the life of Robert de Nobili / V. Cronin. – London: Hart Davis, 1959. – 297 p.

11

Bernard-Maitre, H. Saint Francois Xavier et la mission du Japon jusqu’en 1614 / H. Bernard-Maitre // Histoire universelle des missions catholiques: in 4 vol. / ed. S. Delacroix. – Paris, 1956. – Vol. 2. – P. 278–285