Донбасс / «Бездна бездну призывает…»

– Зачем же так?!

– Значит, надо. Пути Господни неисповедимы. Ты б сама, Свет, в церковь хоть когда зашла, а то измученная такая, смотреть на тебя горько.

– А у нас тут есть церковь? – спросила Света, вспоминая, что последний раз была в церкви, когда венчались с Петей.

– Конечно, есть! Как не быть? Церковь везде есть.

X

– А знаешь, Шварц, что за день-то сегодня? – спросил Худой, подсаживаясь к Пете и принимая от него сигарету. Петя опять сторожил очередных «роботов», и Худой всегда рад был устроить себе самовольный перекур.

– Ну и что за день?

– День трёх «д»! – торжественно произнёс Худой.

– Чего?

– День денежного довольствия!

– А, ну да…

– Послушай, Шварц, мы ж кенты! Ты ж знаешь, как меня кинули! Обратно в «роботы» перевели! Мне теперь хрен что дадут! Ты ж подогреешь старого кента, не забудешь?

– Да мне тоже вроде пока особенно нечего получать, всего ничего отслужил, да и довольствия того… Хотя у нас тут и трат никаких… Послушай, Худой, я, конечно, понимаю, кенты и всё такое, но есть идея поинтереснее: поскольку у нас тут трат никаких, кормят-одевают, эти деньги надо откладывать. И ты, когда тебя восстановят по службе, деньги копи, после войны, может, вместе дело откроем. После войны, в связи с разрухой, задёшево можно будет…

– Да не гони, Шварц, чего ты чудишь? Давай я сэма намучу, шмали хорошей, а хочешь, ширы? Или шлюх? Это дороже, но я найду варианты!

– Ну даёшь! – засмеялся Петя, а потом сказал серьёзно: – Знаешь, у меня ведь жена и две дочки, мне бы им деньгами помогать… Давно их не видел, были причины, но теперь скоро уже, надеюсь, буду с деньгами и по форме…

Петя не хотел говорить дальше, и его выручило урчанье штабного «Урала», не спеша подкатывающего к блокпосту.

Бойцы в ожидании собирались к машине. Настроение у всех было приподнятое. Даже у тех, кто стоял на постах, хотя им довольствие получать предстояло, конечно, отдельно, после смены. Только теперь Петя увидел всех бойцов блокпоста в сборе: их оказалось, человек двадцать, и они стояли весёлой дружной компанией. Один только Худой, напротив, места себе не находил от разочарования. Дядя Женя сочувственно посмотрел на него и сделал вид, что забыл отправить его обратно в подвал к другим «роботам».

Из кузова «Урала» выпрыгнули несколько бойцов, сопровождающих ценный груз, в новенькой форме и берцах, с начищенными автоматами, рассыпались по сторонам, заняв позиции, как для круговой обороны.

Командир с дядей Женей, наблюдавшие это сцену, улыбнувшись, переглянулись. Из высокой кабины тем временем спустилась женщина в форме, заведовавшая при штабе выдачей жалования, с драгоценным металлическим ящиком и толстой тетрадью финансовой отчётности в руках. Села за заботливо предложенный ей стол со стулом, а бойцы блокпоста выстроились в очередь.

Выдача наличных происходила быстро, и так же быстро затем опустел блокпост: все, кому посчастливилось заранее отпроситься у командира в увольнительную, разъехались на попутках и личных авто; «Урал», закончив дело, укатил. Остались только часовые на постах, кому не посчастливилось в этот день оказаться в карауле, новые «роботы» в подвале, про которых на сегодня почти забыли и решили не нагружать работой. Остались бессменные командир и дядя Женя, а также Петя и Худой. Последнему увольнительная, понятно, не полагалась, а Петя её не просил, не ожидая, что получит сегодня довольно значительную сумму, и теперь весь долгий вечер сидел в задумчивости.

– Волыну возьми!

– Ты чего, сдурел? Как я её потащу?

– Сныкаем в посадке, потом откопаем, продадим! После войны, знаешь, сколько будет стоить?! Дело своё откроешь!

– Ты вообще даёшь! – сказал Петя, кладя пулемёт под свою койку, и скомандовал: – Пошли так!

Две фигуры, крепкая и худая, выскользнули из здания бывшего клуба в ночь. Саня, стоявший с этой стороны здания на посту, по обыкновению прятался за блоками и подросшей стеной из мешков и ничего не заметил.

На трассе они остановили дребезжащие всеми деталями «Жигули». Водитель, полноватый мужичок, послушно остановился, увидев на дороге людей в форме, однако, обнаружив, что у них нет оружия, хотел уже было рвануть дальше, но не успел. Петя, широко распахнув дверцу, бодро плюхнулся на переднее пассажирское сиденье – «Жигули» испуганно заскрипели, – а на заднее сиденье, довольно ухмыляясь, уже забирался Худой.

– В Донецк! – зычно гаркнул Петя, бесцеремонно захлопывая трухлявую дверцу. – Улицу и дом на месте покажу.

«Жигули» послушно покатились вперёд, прижимаясь к земле, как от испуга. Водитель втягивал голову в плечи, чуя что-то неладное, но не желая знать, что происходит.

– По дороге в магазе тормозни, – сказал Худой с заднего сиденья, – на заправке или где…

– Зачем тебе? – обернулся к нему Петя.

– Водки возьмём! У тебя же лаве. Скачок обмоем!

– Чего? – не понял Петя, а водитель затрясся уже не на шутку. – В Донецк без остановок! – скомандовал ему Петя. – А этого, Худого, высадишь там у какой-нибудь кафешки, пусть пока бухает! В Донецк!

Петя воодушевлённо вглядывался в темноту дороги, в скудные пятна света от фар и постукивал по «торпеде» то пальцами, то кулаком так, что водителю было боязно и за неё. Худой ёрзал на заднем сидении, не находя себе места от обрушившейся на него свободы и от обещанной выпивки, и то и дело затягивал одни и те же строчки: «А мне б, бродяге, рвануть на волю!», «А ты знаешь, на воле всё иначе!» – и ещё что-то подобное. С этими же песнями он, получив от Пети щедрый «подгон» и обещав «век помнить», вылез где-то на пустой улице Донецка перед ночным клубом, где за закрытыми в связи с комендантским часом дверями шло веселье. Охранник, открыв дверь, не удивился очередному загулявшему, как он решил, ополченцу, а только обрадовался новым деньгам. А «Жигули» снова запетляли по улицам.

– Вот здесь! – «Жигули» послушно встали. – Держи! – Петя протянул водителю деньги, а тот удивился настолько, что сначала даже не стал брать. – Ну держи, держи, хоть за бензин!

Водитель наконец взял деньги, и «Жигули» робко покатили обратно.

Петя остался один, куражиться больше было не перед кем. Он смотрел на такую знакомую улицу, дом, подъезд и только теперь видел, как здесь всё изменилось. Дело было даже не в разбитых окнах, кое-где заделанных фанерой, не в оспинах, оставленных на стенах осколками, не в изломанных деревьях и не в посечённых проводах – словно тонкая серая плёнка легла здесь на всё, на привычный ему мир. Ему стало так же страшно, как тогда, когда он бежал отсюда в первый раз. Он вспомнил всё: как не постыдился сказать побледневшей супруге какую-то глупость про якобы грядущую поголовную мобилизацию; как выбежал потом на улицу, захватив только паспорт и немного денег; как метался по городу в поисках транспорта, который тогда почти не ходил из-за обстрелов; как остановил БМП с ополченцами, умоляя подвезти; как какой-то дед со сморщенным лицом грозно прикрикнул на него с брони: «А воевать кто за тебя, такого лба, будет?!» – и щёлкнул затвором; и как бежал, не разбирая дороги, после этого щелчка и всё ждал пулю в спину, а слышал только дружный хохот бравых вояк… Ну и как он явится теперь к Свете? Что скажет? «Привет, я теперь всё-таки вернулся и даже на блокпосте досматривал кого-то»? Судя по этим стенам, у них тут регулярно происходят обстрелы. Что она и дочери пережили тут за эти полгода?! А он ведь и под обстрелом даже ещё не был. Там, нам блокпосте, тихо по сравнению с Донецком… Впрочем, он ведь и оттуда сбежал! Он вспомнил, как когда-то, давным-давно маленьким мальчиком в школе читал стихи про кого-то труса, кто от битвы «бежал быстрее лани, быстрей, чем заяц от огня», и как смеялся над ним.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.