Хроники перевернутых миров. Излом души. Книга первая

Если в тебе преобладает зло – нереально, сталкиваясь с грубостью и предательством, продолжать нести в Мир веру в идеал совершенного человечества. Являясь и идейным создателем фестивалей «Доброе Сердце» и «Возрождение Нации», и их спонсором, организатором, координатором и ведущим, я прохожу круги ада, вынося невежество и ненадёжность приглашённых на мероприятие участников. Моя задача – аккумулировать в себе веру в то, что я делаю, в то, насколько это важно для детей, которые это увидят. Как заметила горячо мною уважаемая Елена Михайловна Коробская, директор детского дома «Надежда» в селе Балахоновском: «Наше дело стало похоже на церковное служение, где всё делаешь во благо других, не желая себе ничего взамен».

Я уверен, что все ребята и девчата, что были зрителями и участниками фестивалей, станут величайшими людьми. Я хочу в это верить, обязан в это верить, несмотря на их юный возраст. Их поступки, их горящие осмысленные глаза, улыбки и радость на лицах доказали, что всем нам следует равняться на них, преодолевать все невзгоды и удары жизни, стремящейся нокаутировать, и доказывать, что тьму способен победить и один огонёк, явив настоящий рассвет.

Сколько времени и денег нужно, чтобы добиться такой формы, как у бодибилдеров?

Достижение формы не обусловлено чисто временным отрезком. Играет роль множество факторов – от финансовых возможностей до интеллектуальных, где необходимо определить правильный тренировочный подход для вашего соматипа, учесть всё, дабы максимально реализовать ваш генетический потенциал. В любой дисциплине имеются свои нормативы. Бодибилдинг разделён, помимо ростовых и весовых категорий, и на множество иных дисциплин. Нужно трезво оценивать уровень тренированности человека и то, к чему можно его привести. Нельзя без вреда для организма стать сильным, выносливым и большим ни за месяц, ни за три. Все предпочитают «садиться» на двух- или двенадцатинедельные диеты и убивать свой организм, получать откаты и пробовать вновь, и снова разочароваться вместо того, чтобы рассчитать план на год своего преображения. Внешних изменений не случится без внутренних. Правильная корректировка питания и добавление силовых и кардиотренировок приведёт к естественной перестройке гормонального фона, работы внутренних органов и сердечно-сосудистой системы, за которыми последуют и внешние позитивные изменения. Организм стремится к саморегуляции, и тренировки создают положительный стресс, направленный на поддержание динамического равновесия ваших изменений. Профессиональный спорт требует колоссальных денежных вложений. Кроме препаратов, спортивного питания, натуральных продуктов, обследований и как минимум еженедельной сдачи всех анализов, плюсуйте перелёты на турниры, взносы за участие, расселение, проезды. Как таковых в России нет профессиональных турниров по бодибилдингу, в которых можно было бы соревноваться по полной, не только с соотечественниками; они проводятся в большей мере в США. У нас и в целом со спортом в пост-советском пространстве всё держалось на личной инициативе, а теперь наступил мощнейший делёж и разлад федераций… и кумовство.

Но после тяжелой травмы головы занятия вы не бросили?

Спорт для меня подобен дыханию жизни. Я убедился, что я не в инвалидном кресле только благодаря физическим нагрузкам, которым подвергается мое тело в порядке тренировочной сессии. Во время недавнего своего фестиваля, чтобы его провести, я сбежал с больничной койки после перенесённой операции – лапароскопического удаления желчного пузыря. Моё состояние усугубилось тем, что из-за мощных (на тот момент) брюшных мышц хирургическая игла обломилась, и пришлось разрезать скальпелем мышцы брюшного пресса, чтобы извлечь её. Я должен был лежать в палате интенсивной терапии; интересно было бы видеть лица врачей, не обнаруживших меня через день после операции. Я вёл мероприятие, подготовке которого предшествовало очень много непредвиденных неприятностей со стороны лиц, что должны были приехать; так что я вёл его с перевязанным торсом. Рана с дренажем кровоточила, и проколы доставляли неописуемую боль, но я улыбался и шутил, не подавая виду, о своих мучениях. Главное – со мной была моя будущая, на тот момент, жена, ставшая для меня кислородом. Я думаю, когда-нибудь выяснится, что она – принцесса, прилетевшая с далёких планет… А насчет травм и спорта – не забываем, что я попадал и в автомобильные аварии, где сильно повреждался: обломки стекла усеивали спину и суставы, разодрав всю одежду… Так что есть травмы, которым не позволил, слава Богу, стать препятствиями, превратив в лёгкие ограничения. Если есть за что бороться – нет такого предела, что способен тебя опрокинуть. Конечно, на всё воля Божья. Мы можем надеяться на лучшее. Считаю своим главным поражением то, как я не смог подготовиться к турниру. Был тяжелый год. Смерть унесла родителей моего папы, моих бабушку и деда, – я попал в стрессовом состоянии в больницу на фоне безуглеводной диеты. Из-за всех этих факторов, несмотря на все усилия, поскольку я отношусь ко всему сверхэмоционально, форма таяла на глазах. Я не мог влиять на то, что со мной происходило. А затем смерть замечательных двух бодибилдеров, с которыми я общался и следил за их видеоблогами. Всё это вынесло меня в психоэмоциональном плане. Я столько много делал, чтобы выступить: уволился с работы, чтобы тренироваться дважды в день и есть по расписанию. Не прислушивался к своему организму, кричащему «остановись», подчинял его воле. Держал жесточайшую белковую диету, что и послужила причиной образования камней в желчном и почке. Несмотря на боли, не отступал. Было высчитано всё. Мне с подготовкой помогали двое выступающих спортсменов, с которыми я консультировался. Но смерти… Как известно, об этом не говорят: спортсмены на обезвоживании и «сушке» умирают часто, не доходя и до взвешивания. Конечно, многие и до глубокой старости могут держаться в таком режиме, выступая и будучи ветеранами. Но я осознал, это не мой путь. Я прекратил подготовку.

Приём препаратов тоже, наверное, сказывается?

Мне всегда интересно, как смотрят дети на бодибилдеров – с уважением и восхищением, – ибо они уверены, что и они станут не менее внушительными в будущем. Человек – обычный человек, – идя по улице со спортивным представителем, ощущает, что тот и молча, ничего не делая, одним своим станом превосходит его. Все хотят быть как супергерои. Если скажут нет – они лгут. Предложите возможность трансформации по щелчку пальца, и выстроится толпа желающих. Но не существует волшебной пилюли. Любое достижение – результат тяжкого многолетнего ежедневного стабильного труда. Вот тут-то начинаются самооправдание и осуждение тех, кто в чём-то более выдающийся, чем ты. Мы видим бодибилдера с немыслимой гипертрофией скелетных мышц и объясняем это результатом того, что он наверняка напичкан стимуляторами. Но препараты принимают во всех видах спорта – от футбола до единоборств. Причем футбол находится на одном из первых мест, дальше идут бегуны на марафонские дистанции, и только где-то на седьмом месте находится бодибилдинг. Скажем, профессиональный футболист, если бы не использовал гормональную терапию, не смог бы больше года выступать в высшей лиге. Он был бы инвалидом. С одной стороны, фармакологические препараты, будучи изначально разработками, служащими сугубо для медицинских целей, помогают быстро восстанавливаться, оставаться максимально здоровыми и продуктивными, с другой – убивают организм, перегружая все эндокринные, секреторные функции организма, становясь для одних зловещим роком, а для других фонтаном вечной молодости. Незнание и небрежное отношение превращает гормональную игру в подобие рулетки. Когда человек бросает тренировки, организм, повинуясь правилам гомеостаза, больше не испытывая преднамеренных стрессов, понимает – незачем приобретать адаптивные качества и испытывать пост-тренировочную гиперкомпенсацию и приходит в изначальное состояние. Вы же не говорите бегуну, прекратившему пробежки и растерявшему былую выносливость, что и его феноменальные рекорды на стометровке были «косметическими». Это же просто смешно – так мыслить. Всё приходит в изначальное состояние. Так же, как и бытие познав, вновь познаём небытие. Или новое рождение…

Как же тогда возможно добиваться честных результатов?

Вспомнился фрагмент из моей первой книги «И.Н.Ф.Е.Р.Н.О. Ад начинается на земле», где детектив приходит к шефу полиции с вопросами о том, где же справедливость. И в ответ, встречая шквал гнева, слышит, что ни о какой справедливости и речи не может быть, что мир абсолютно несправедлив. Им не нужна справедливость. Они добиваются порядка, а он никак не может достигаться справедливыми мерами для граждан. Так же изначально и с историей спорта, с Древнего Рима, где участники спортивных игр употребляли отвары и поедали засушенные тестикулы быков в надежде повысить свой спортивный максимум. В то время проигрыш если и не являлся смертоносным, то ниспровергал в позор презрения, наверняка. Изначально человек с самого рождения стремится прыгнуть выше головы, научиться летать, погружаться на морские глубины и развивать скорость, что недостижима и зверям. Естественное желание быть лучше, быть другим, нежели чем ты был рождён, толкает человека на эксперименты. Одни от природы одарены физической мощью и интеллектом, кто-то болен, кто-то недоразвит, а кто-то всю жизнь стремится стать сильнейшим и умнейшим. Если посмотреть на список запрещённых веществ, то и за пару-тройку чашек кофе вас исключат из соревнований. Выходит, все рядовые граждане по утрам закидываются допингом? И не стоят вашего рукопожатия? Вы можете, положа руку на сердце, определить, где та грань и тропа, которая позорна, и та, которая выложена жёлтым кирпичом, ведя к достижению честных побед? Возьмём плавание, утрировав, конечно. Один человек с ростом 160 сантиметров, другой – 180 сантиметров. Понятно, что размах рук больше у того, кто выше. У одного ласты – 35 сантиметров, у другого – 42 сантиметра. Понятно, что ему тоже будет полегче. Профессиональный спорт – несмотря на всю свою противоречивость, где вам говорят одно, а заставляют спортсменов делать другое, и неугодных обвиняют, вплоть до «уличения» в принятии сиропа от кашля, – существует и держится только на чистых мечтах и порывах людей, верящих, что величию нет предела, что каждый мальчишка и девчонка, что начинают свой путь, установят новые рекорды, увенчав славой свою страну. Только сохранившие свои детские мечты могут достигать немыслимых высот, не боясь всех условностей и запретов. Ими движет надежда, что когда-нибудь мы все сможем дотянуться до звёзд.

***

Я считаю, это самая важная часть нашего «Диалога Души».

Актуальность искусства, я уверен, не в отображении реалий мира, что здесь и сейчас, а в том, как ты делишься тем, что у тебя происходит в душе.

«Задача творца не снизойти до толпы, а протянуть руку и помочь воспарить вместе», – что-то такое слышал; не помню, кто сказал. Перефразировал так, как это вижу.

Мне очень больно от того, что я не успел дописать книгу и прочесть моей бабушке Клавдии, которая была матерью моей мамы, была моей второй мамой. Бабушка, с которой было родство, которое не описать; она научила меня мыслить, задавать вопросы, любить готовить, креститься, молиться, уважать людей, не материться, быть аккуратным, быть учёным человеком, готовым прийти на помощь. То, как инсульт сразил её – ни один человек не заслуживает такой кары. Видеть, как она увядает, путается, как повреждённая лимбическая система превращает её в «Алису в Зазеркалье» и путешественницу во времени.... То, что она по-прежнему ласковая и светится добром, и то, как она ищет свою маму, и как у тебя с трудом срывается с языка, что её матушка давно мертва, что её мамы нет среди нас в этом мире. Невозможно сказать – нет в живых. Человеку страшно и вообразить такое. Нет в живых. Такого невозможно допустить. Мы мыслим, мечтаем, горюем и радуемся, но мы непрестанно мыслим, и мы всегда живы. Жизнь – это то, что мы и есть. Не бывает забвения, не бывает небытия. Мы – живы, и всегда таковыми будем, даже если и память о нас сотрётся из умов людей. Мы продолжаем жить не только в творчестве, в плодах рук наших, в архитектуре, живописи, уложенной дороге, написанных песнях, зачатых детях. В этом память о нас, но не мы сами. Мы должны продолжать жить в любом случае… Я не могу выразить, насколько страшно то, что случилось с бабушкой, тот лабиринт и путаница, что происходила с ней… Благо она узнавала меня… Я её очень люблю. Я изредка кормлю голубей и прошу их передать весточку за рабу божию Клавдию. Люди очень боятся слова «раб», которое используется в терминологии православной веры, не понимая, что здесь кроется понимание раба как работника Бога, а лучше и точнее будет – исполнителя Бога. Понимаете? Это не Богу нужны служения и почитания, Он самодостаточен. Всё это требуется человеку – дабы иметь точный компас, понимать, и приобрести интуицию свыше. Познать, каково это – быть Творцом. Моя книга, всё, что я пишу – это размышления, творчество ради того, чтобы… выплеснуть боль и радость. Я некогда считал – творчество ради творчества. Но – нет. Я так мало и долго пишу. Бросаю… Взявшись и перечитывая в минуты отчаяния, неверия и крушения всего – не понимаю, как во мне было столько слов, которые могут вдохнуть уверенность и направить… Я создаю, не помышляя о правилах или о том, как это прочтут; я создаю жизнь. Это то, что делает меня счастливым.

Я искал ответа, как люди переживают войну, переживают концлагеря и присутствие на земле под сотню лет – и сохранили в себе столько жизни, любви и невероятной фантасмагоричной жизнерадостности. После смерти бабушки… и того, какой я её застал – ужас, бездна воплощения человеческого страдания, искажённое болью лицо, будто обезобразившая метка, поставленная самой смертью. Комок боли. Задыхающуюся, с закрытыми глазами, и немолчную. Она ждала меня. Я месяц назад говорил, что приеду. И вот я приехал позже, чем обещал. Намного позже… Приехал отец и забрал в ночь. У неё спустя полгода случился повторный инсульт. Я говорил с ней, лежащей, и она, начиная биться в ужасающих конвульсиях, сжимала руку и открывала рыскающий глаз. Я говорил с Богом. Просил Его святых, дабы сопроводили бабушку в мир счастья и света. И они услышали. Если бы я приехал на неделю раньше… Я мог бы её обнять, увидеть её улыбку, ощутить ладонь на голове…

Моя реакция на состояние и вид бабушки – в памяти столь доброй, светлой, ласковой, прекрасной – чуть было не лишила меня жизни…

Помню, как, задыхаясь от слёз, я набрал мою девушку, выбежав из комнаты, а она успокоила меня, что бабушка сейчас в состоянии наподобие комы – это как защита мозга от боли. Больнее – нам всем, но не ей… Но что-то во мне холодеет от мысли, что она всё ощущала, всю свою агонию, отображавшуюся на лице… Страшно, если это так.

Я вернулся и смотрел на бабушку, и, потрясённый, видел перед собой её столь маленькую, с опавшими губами, закрытыми глазами; пересыхавшими от частого дыхания ртом и языком, требовавшими постоянно их смачивать. Мне стало так страшно, безумно страшно. Я решил – после всех врачебных слов, что она ничего не чувствует, – я решил, смотря с ужасом, что ей больно, она хочет кричать, но не может. На мой голос приоткрывает левый глаз и через силу вращает им, сотрясается в конвульсиях. Господи, как же это страшно. Я было разуверился в Боге – всё это страдание казалось таким бессмысленным и жутким… Я разуверился…

Я переставал в Него верить даже и в спокойные моменты жизни, прекращал верить и после того, как в жизни были явлены чудеса мироточения икон – в моей комнате мироточили все иконы, и аромат был прекрасен и лёгок, неописуем… И множество других свидетельств. А перед произошедшим с бабушкой, за неделю до этого, упала икона Николая Чудотворца, расколовшись на две части. Эту икону 12 века ни родители бабушки, ни она сама, несмотря на нищету, даже в музей Кремля не продали за немыслимые деньги, как их ни просили, желая заполучить такой экземпляр. Хранили реликвией, и чтили изображённого Святого.

Передо мной был человек, который проявлял столько любви, заботы, душевности. Дарил веру, открывал веру в ином ключе, в высшем религиозном восприятии, окрылял и…

И… Вот она сейчас, в таком состоянии… Вот, я помню, мы пекли пироги вместе… Как она готовила кашу… Как что-то мне не нравилось… Как каждое мгновение её жизни было направлено на заботу и любовь. Она стала такой бабушкой, которая окружала заботой, любовью – столь тепло и щедро… Как она ночами молилась, очень много молилась.

Я вспоминал, как неделю назад говорил с ней по телефону, расстроенный чем-то, и из всей беседы было настоящим светом то, как она говорила, рассказывала: несмотря на то, с какими сложностями я родился, и как меня в роддоме чужие люди называли язвительно страшным, говоря это маме; но моя мама, что меня несла, смотрела мне в глаза с такой любовью, держала так бережно, словно я некое сокровище, самое драгоценное в мире и во Вселенной…

Бабушка умерла у меня на руках, в тот же вечер, как я приехал. Все поняли, что она мучилась, ожидая меня – увидеть напоследок. А я уверен, всё случилось, хоть и горько – но именно так, что бабушка ушла, даря мне совет и знание сакрального понимания жизни и смерти, помогая приблизиться к Богу ближе, чем я когда-либо был. Хотя все мы знаем, насколько наши эмоции и состояние переменчивы. Душа, как врата, захлопывается и открывается; разум может забыть всё то, что видел понятным, и не знать, как действовать. Вся наша жизнь должна быть соткана не из ожидания, а из пребывания в настоящем. Как мне сказал давно монах, чтобы я донёс до людей, – что Царствие Небесное не где-то там, за гранями жизни, в него необходимо войти при жизни, это состояние ума и души.

Настало новое время. Жизни. Радости. Чтобы сказать себе: «Я счастлив», – не обязательно быть счастливым человеком. Постоянно радующиеся люди пугают. Нормально – нести в себе все грани эмоций, настроений, сомнения и уверенности. Я рад, понимая, что в моих силах, как и каждого человека, сделать этот Мир лучшим из Миров. Он – то, что у нас есть. И мы не имеем права выстраивать стены друг перед другом.

А бабушка в великом путешествии одесную Света.

Я не пошёл на похороны. Спустя время жалел – временно, конечно, – об этом. Но на тот момент я испытывал спокойствие и понимание, что сделал всё верно. Да, встреча с чужими людьми не была бы правильной. Она разрывала бы состояние духовной связи, что снизошло на меня спокойствием и необъяснимой радостью. Тем более, мне уже довелось держать остывающую руку бабушки в своих, и я хочу сохранить её живой образ. Благо, я много снимал её на видеокамеру, когда мы с моей супругой приехали на всё лето ухаживать за бабушкой в деревне.

…Никогда не выслушивайте соболезнования. Никогда не приходите с болью.

И я знаю, я уверен: бабушка в невероятном новом Пути, либо пред ликом ангелов и Бога прямо сейчас. Она улыбается и счастлива.

Часто в христианском мире рисуют ад, который частично на земле; но, сколь бы ни были вечными муки в аду, Господь никогда бы не сделал их – БЕЗКОНЕЧНЫМИ. Страданий нет. И никогда не было. Мы, люди, часто совершаем однотипно повторяющееся движение, превращаясь словно в заключенных в круг хомячков. Время пересоздавать себя и переписывать свою историю, что изменится столько раз, сколько изменитесь вы.

***

Судьбы людей сковывают обязательства перед прошлым. Не важно, насколько вы чисты и нежны душой, сколько в вас любви и порывов раскрыть тайны мира, объездить и облететь весь земной шар; как бы сильно ни распространилось желание покорить Вселенную вне пределов нашей планеты, пылинкой движущейся по окраине галактики – иные звёздные системы, – вы всё же пленники. Пленники прошлого, создавшего сильных мира сего, хоть их остовы осыпались прахом и совершают своё путешествие, несомые ветрами, – идеи никогда не станут погребены. Их мысли, догадки, теории, видения и законы – рубцы на линиях вашей судьбы. Всё то, как людям мешали любить, противились свободе, сковывая религиями и атеистическими учениями, взрастило нас. Все Папы, Короли, Фрейды, Дарвины, Ошо, Ганди – сковали вас. Пуритане тысячелетиями изрыгали в души людей нетерпимость к своей природе, насаждая комплексы к своей анатомии и естеству. Другие, напротив, сеяли разнузданность… Любовь людей отсекали, оставляли единые призывы патриотизма и готовности убивать… за Родину, что на деле – расчерченный кусок вашей планеты. Не становитесь вишенками на чужом торте.

Любовь, её понятие – разбавили и превратили в нечто банальное и плоское, лишённое зрелости, вызвав в общественности за тысячелетия неприятие. Истинную любовь превратили в механизм патриотизма и конвейер зачатия, в единственный принцип передачи генетического материала. Но любовь не терпит ярлыков и шаблонов, осуждений! Любовь не поддаётся стандартам, она свободна и непостоянна, как и счастье. Мы обязаны наслаждаться возможностью любить – любить так, чтоб меркло всё в сем страстном пламени… Ни один мудрец не имеет права вещать, что и как, кто и что должен. Любовь рождается не из логики, а в противоречие всему, она необъяснима, и её не преподашь… Любовь возможно только прочувствовать. Прочувствовать, пока она не покинула, как жизнь. Её обличьям не дать счёт; любовь – это не просто принципы и ласка, что пытаются нам навязать, любовь существует вне этого, вне всех рамок. Любовь и есть счастье. Многие не осознают иллюзию, суррогат, которым живут… Истинная любовь – не суррогат, не наука, она… Прикосновение Бога. Разговор Творца изнутри с вами. Любовь – это космос, который требует заполнения вами. Она увядает и умирает, порой не успев распуститься и родиться. Любовь столь мимолётна, что мы и не замечаем, как упускаем её. Любовь – свобода двух душ: без времени, домыслов и осуждений. Любовь – всепроникающее всепонимание и величайший дар Богов.

***

Таким образом, создавая «Берсерка», я формировал его с 2008 года, и около трёх лет назад, поделившись в Питере с друзьями из кинобизнеса, принялся за создание сценария, заморозив временно написание продолжения «И.Н.Ф.Е.Р.Н.О.». Впоследствии, за работой, видя, что всё выстраивается в циклы романов, над которыми я работаю с 12 лет, я стал требовать от себя писать быстрее, вдохновляясь «плодовитостью» Стивена Кинга, и затем, понимая, что «Берсерк» перерастает в трилогию, а затем и квадрологию, будучи всё же и связан со вселенной «И.Н.Ф.Е.Р.Н.О.», как бы это ни было удивительно на первый взгляд. Треть и концовка второй книги «Берсерка» уже написаны, черновые отрывки третьей и четвертой планируемых книг продолжаются. Помимо этого, работаю над другими пятью книгами. И, конечно же, «И.Н.Ф.Е.Р.Н.О.» просто так нельзя писать, он требует всецелостного трансцендентального глубинного погружения и вдохновения, всепонимания сути вещей, которое порой нисходит.

Конечно, впоследствии цикл «Берсерка» стал для меня циклом «Хроник Перевёрнутых Миров». Тем не менее, каждую из книг я называю «Берсерками», но таковой станет завершающая.

Развивая мастерство и становясь недовольным прежними стилем и образом выражения мыслей, я переписывал первоначальные труды юности, обраставшие полнотой сюжета, деталями и большей жизненностью героев. Например, если изначально такой герой как Петрович – в книге, во всех черновиках, присутствовал в виде дворника, радующегося алкоголизму, и почти не имел диалогов, то постепенно он стал полноценным героем книги, похожим на дитя от Дэвида Боуи и Ричарда Брэнсона с таинственным прошлым. Если б, конечно, мужчины биологически могли создавать детей. Тем не менее, так и вижу, чтоб его роль исполнил Константин Хабенский, став эдаким эксцентричным альбиносом.

Постепенно книга преобразилась в альтернативную реальность, будучи в большей мере продолжением нашего мира, обнулившего летоисчисление.

Я старался писать «Излом души» намного проще, нежели чем «И.Н.Ф.Е.Р.Н.О. Ад начинается на земле», не поднимать религиозных тематик, но всё же философские и идеологические перипетии коснутся героев книги; они не могли не коснуться. Любой человек в сложных жизненных обстоятельствах с особым рвением ищет смысл происходящего в его жизни и того, к чему всё это ведётся.

Меня иногда уверяют, что я пишу об очень сложных религиозных вещах. Но я никогда не пишу, собственно, о религиях. Мои Миры, с которыми я вас знакомлю, я старюсь никак не связывать с нашим. И главное – я пишу о людях, а в их жизни есть всё, и я вынужден поднимать и их взгляды, их споры, их мысли; и их взгляды – они не мои. Все диалоги происходят из глубокого изучения вымышленных персонажей и их раскрытия. То, что они созданы мной – вдохновением, снами и воображением, глубинным психологическим анализом, – и то, что я пишу столь душевные диалоги/монологи, чаще всего я могу быть не согласен ни с одним из них. Но в таком противоречии и противопоставлении и состоит мой интерес создавать их живыми и независимо меня существующими. И коль много я могу наполнить их своими душевными терзаниями, страхами и радостями, стремлением к погибели или спасению – они абсолютно самодостаточны и автономны от меня. Их взгляды, отличные от моих и гипертрофированные – всё это путь к тому, чтобы яснее видеть их и понимать, представлять, как именно с таким образом мышления они будут взаимодействовать в обществе и искать решения, выпутываться из непредвиденных сложных ситуаций. Так что, при всей моей аполитичности, герои могут придерживаться определённых политических воззрений, и никоим образом нельзя проводить поиски общих параллелей с писателем. Моя задача всегда – не вызвать скандал, а сделаться самому лучше, обрести большее мастерство. Но это вторично, а первично – настроить диалог с читателем и помочь ему стать добрее, терпимее, умнее; возжечь в себе звезду того ребёнка, которым мы являемся, пока не утратим веру в прекрасное.