Рисуйте треугольники кровью

– Это быстро забывается. – Ярослав замолчал. Посмотрел внимательно на плачущую Алису. – Так что ты придумала? Зачем тебе быть вампиром?

– Я не хочу умирать.

– Но мы мертвы! Я мертв. Послушай пульс, сестра? – он протягивал ей руку. – Этому-то тебя хоть научили в училище? Я не живой человек. Ты говоришь какую-то чушь… не хочешь умирать, но просишь сделать тебя ходячим трупом.

– Живым трупом.

– Да во мне нет жизни! Вся моя жизнь – это кровь. Ты встречала наркоманов?

– Один раз. У нас умирал парень от рака легких. Он был в прошлом наркоманом. Они чем-то таким кололись, что разрушает легкие. У него дошло до рака. У родителей были деньги. Когда пациентам оплачивают пребывание, они лежат у нас до конца. Кроме него я не была знакома с такими… людьми.

– Чего он хотел перед смертью? Он ведь умер, да?

– Да. – выдавила Алиса.

– Так что? Было у него желание перед смертью?

– Да. Он просил уколоться.

– Вот это и будет твоя жизнь. Последнее желание, растянутое во времени. Всегда одно. Только одно. Кровь. И никогда ты не будешь сыта, даже если перережешь целый город. Это хуже любого наркотика. И знаешь почему? С наркотика можно слезть. А с крови – никогда. Вечная жизнь в аду. Хочется такой вечной жизни?

– Но почему так? Я думала, что вампиры просто живут… просто занимаются своими делами. А вместо еды – кровь. Люди же не хотят есть сутками.

– А вампиры хотят. Я не вгрызаюсь тебе в горло сейчас только потому, что в тебе эта гадость.

– Ужас. Однако, хорошо говорить, будучи бессмертным… ты бессмертный?

– Алиса, это был не мой выбор. Меня обратили, не спрашивая.

– Кто?

– Моя жена.

– Ты женат?! – отшатнулась Алиса. Опомнилась, что называется.

– Ну, в ЗАГС мы не ходили, если ты об этом. Но мы вместе уже семьдесят пять лет.

– А сколько тебе лет? В каком возрасте она тебя обратила?

– Мне было тридцать три года.

– Самое время что-то менять. – усмехнулась Алиса.

– Не богохульствуй.

– А сколько лет твоей жене?

– Неважно. Тебя это не должно касаться.

– Ну, конечно, нет. – горько съехидничала Алиса. А в кармане у Ярослава завибрировал телефон. Он молниеносно выхватил трубку, включил громкую и прижал палец к губам.

– Да, дорогая.

– Ты жив?! Я тут с ума схожу. Ты не пришел до рассвета. В чем дело?

– А уже рассвет?

– Ты что? Издеваешься? – женский голос в трубке смолк. – У тебя там что? Кто-то дышит?

Алиса попробовала задержать дыхание, Ярослав улыбался. Издевается что ли? Еще не хватало ей ревнивой вампирской жены.

– Дышит. Собака.

– Ты меня за дуру держишь? Где ты? Ты перешел на кровь собак?

– Женя, милая, не сердись! Так получилось, я тут застрял немного. Теперь до вечера. Вечером сразу приеду, как только стемнеет.

– Кто. Там. Дышит! – металлическим голосом произнесла вампирша на другом конце провода.

– И я тебя целую. – усмехнулся Ярик, и отключил аппарат. – Люблю повеселиться.

– По-твоему, это весело?

– А по-твоему нет? Ладно, давай поспим. Отключи свой телефон тоже.

– Мне никто не звонит.

– М-м-м. Это отлично. – пробормотал Ярослав, заключая Алису в железное кольцо рук и проваливаясь в сон.

Она лежала, как оплеванная. Ладно, он трахнул её, будучи женатым. Ладно, потом додумался сообщить о том, что несвободен. Но для чего был весь этот цирк с громкой связью? Хотелось плакать, но спать хотелось больше. Когда она спала? Перед сменой, а потом как-то не довелось. Последняя мысль Алисы перед сном была, что она очередной раз убедилась: все мужики – козлы. Ну, то есть, абсолютно все. Даже мертвые.

Алиса рассматривала следы клыков на своей шее. Утром на работу. И как быть? Заклеить? Забинтовать? Намотать шарфик? Нет, всё глупости какие-то. О! Водолазка! Она наденет водолазку с высоким, до подбородка, воротником. Конечно, это не приветствуется. Никакая одежда не должна выглядывать из-под формы медсестры. Но Алиса надеялась, что её личные качества и профессионализм компенсируют это незначительное нарушение. Не дисциплины, всего лишь дресс-кода. Она наплетет что-нибудь про фурункул, например. А к следующей смене будет видно: может быть всё и затянется.

Дырки были небольшие, ровные, аккуратные. Они уже покрылись корочкой. Вообще, ничего хорошего, если вдуматься. Он прокусил ей артерию. А если вампир до неё кусал кого-то спидозного? Чертов вампир! Одни неприятности от него. Укусил. Отказался обращать её. Так ещё и надругался. Хотя… надругался, надо сказать, незабываемо… Сколько в её жизни было мужчин? Немного, но и не один. Если начинать считать со старших классов, наберётся пять человек. И страсть была. И даже любовь, та, которая позволяет тебе в интимные моменты растворяться в возлюбленном. Но она и предположить не могла, что секс может быть таким… острым, ярким, вкусным. Волнующим и потрясающим тебя до основания. Теперь он ушел. А ей, Алисе, что остаётся? Разглядывать следы на шее, да вздрагивать от воспоминаний о его прикосновениях. То и дело память услужливо возвращала Алису в момент близости с Яриком, и тут же начинало ныть внизу живота, а по телу пробегала волна мурашек. Б-р-р-р. Что такое? Ведь он даже не живой! Он сам сказал: я не живой. Мое сердце не бьется. А она вспоминает о сексе с ним, как о самом прекрасном событии в своей личной жизни. Ну и ну. Уж не сошла ли она с ума? Да так сошла, что кажется начисто забыла о своей главной задаче. По пути к которой она и притащила к себе домой вампира: о поиске бессмертия.

А самое позорное, что после всего она не удержалась и полезла целовать его на прощание. Какая курица, Боже мой. Ярослав на поцелуй ответил. Потом оторвал её от пола, как пушинку, с усмешкой посмотрел в глаза и интимно прошептал:

– Повезло же тебе, что ты напилась святой воды!

Да почему повезло-то? Она умная просто. Умная, молодая, красивая. Живая. Алиса бы все это ему сказала, да только понятно же, что это ничего не изменит. Будто он сам не видит, какая она. А ушёл к своей неживой жене. Скотство! Будь ты проклят! Хотя… если подумать, он, наверное, и так проклят. Может и прав он, что так серьезно относится к обращению? Да, но… вечная жизнь?

Ярослав по пути к жене перекусил каким-то мечтающим под рэп в наушниках юношей. Когда он заходил домой, было очевидно кто и в какой позе его встретит. Ну, конечно. Женя стояла посреди комнаты, подперев руками стройные бока, глаза налились кровью. Того и гляди голову отгрызёт.

– И что?

– С кем ты был?!

– Ого. Вопрос звучит вот так, значит. Не где, а с кем?

– Я отсюда чувствую её вонь! Надеюсь, эта тварь мертва?

– Конечно. Можешь не сомневаться.

– Какого черта нужно вообще где-то спать, кроме дома?

– Прости. Возникли сложности. По свету я бы не добрался, ты же понимаешь.

– Понимаю. Но в остальном…

– Милая, в остальном ты себе нафантазировала. Поверь.

– А я не верю!

– Даже если не веришь, я не вижу проблемы. У нас свободные отношения. Помнишь?

– Это очень странно. Для вампиров просто аномалия какая-то. Ты же знаешь, как крепки наши семьи. Как мы верны.

Ярослав подошёл к жене. Взял её руку, положил себе на грудь. Прижал. Даже глаза закрыл. Здесь его крепость. Эта женщина – его дом. Страсть, любовь – сказки, придуманные людьми. Семья – вот что важно.

– Милая, я бесконечно верен тебе. В душе. Бесконечно! Ты же знаешь это?

Женя вздохнула. Конечно, она знала. Если даже он кого-то трахнул… ну, что же. Все разные.

– А где все наши? – спросил Ярослав.

– На охоте. Где же ещё.

– Ну зачем. – поморщился он. – Есть кровь в пакетах, я принес много. Зачем же снова ходить и собирать всякую заразу?!

– Ярик, ну мы должны как-то адаптироваться к этой пище!

– Ну, не знаю. По-моему, это невозможно. – он помолчал, раздумывая о лёгком чувстве вины, которое покусывало его. – Пойдём, погуляем?

– Погуляем?

– Ну, да. Можем сходить в кино. В ресторан. Просто пошататься по улицам. Никого не будем есть, просто насладимся свежим воздухом и друг другом. Как тебе? Привлекает?

–Немного неожиданно… но я согласна, конечно. Идем!

Она любила этого мужчину. Ярослав был для неё всем: мужем, братом, другом. Он был её детищем. Именно она создала его, когда он умирал, раненый, валяясь на поле боя, забытый своими. Но любовь Ярослава, и его благодарность, всегда была омрачена легким недовольством. Едва пережив перевоплощение в вампира, он заявил ей, что не хотел такой жизни. И все последующие семьдесят с хвостом лет она будто была перед ним виновата, что обрекла его на существование нежити. Женя и сама не знала, что её толкнуло тогда совершить ритуал, вместо того, чтобы быстро выпить кровь и облегчить страдания умирающего. Она и пришла на запах крови. А там увидела его. Раненого осколком в грудь, мечущегося в беспамятстве. Посмотрела в его красивое лицо солдата, чья судьба была пасть неизвестным в общей могиле. И вот уже рука сама потянулась за ножом. Женя разрезала руку себе, потом красавчику-солдату. Смешала их кровь и произнесла заклинание. Так она обрела мужа, но потеряла покой. Характер Ярослава оставлял желать лучшего. Она и негодовала, и дралась с ним. И терпела. И взывала к нему. Но любила, а потому прощала и забывала всё.

Зато её муж заботился о ней, и всей их немногочисленной приобретенной семье: дочери Оксане и её парне Андрее. Правда, часто ворчал. Говорил, что они уже выполнили свою функцию родителей: обратили, жить научили. Теперь пора и отпустить детишек на все четыре стороны. А с другой стороны, как их отпустишь? Напьются вечно каких-то торчков, потом болеют. Одно слово: дети.

– Женя, а как у нас с деньгами?

– Почему ты спрашиваешь? – Женино хорошее настроение начало таять, как снег. Погулять он с ней хочет, как же!

– Ну, как почему! Если деньги кончаются – нужно будет зайти куда-нибудь за ними.

– Я так и знала! Я так и думала, что ты всё испортишь… ненавижу тебя! – секунду Женя раздумывала, сесть ей и заплакать, или выразить свои эмоции более подходящим способом. Ярость взяла верх. Она налетела, как вихрь, и вцепилась руками Ярославу в голову, намереваясь свернуть шею. Он схватил Женю за руки и заломал их прежде, чем она успела. Они кубарем прокатились по комнате, после чего Ярослав скрутил жену и прижал к стене:

– Что на тебя нашло, идиотка? Почему ты позволяешь себе кидаться на меня?

– Ты всегда всё портишь! Ненавижу тебя. Гулять пошли, говоришь? И тут же придумываешь какие-то дела. Тебе неинтересно просто со мной гулять. Тебе интересно грабить, убивать, кормиться людишками, строить из себя заботливого папашу семейства. Отпусти меня. Убью!

– Как интересно! Чем?

– Я клянусь, я убью тебя! Я лично выточу кол из осины и проткну тебе сердце.

– Успокойся! Хорошо, что мы снимаем подвал! А то к нам каждый день ездила бы полиция.

– А мне плевать! Плевать! Я всё равно убью тебя! Ты изменяешь мне. Так еще и извиниться как следует не можешь. – и тут слёзы наконец хлынули из глаз Жени, и она горько зарыдала. Ярослав ослабил хватку, прижал её к себе и начал успокаивать. Потом поцеловал её. В мокрые несоленые щеки. У вампиров не функционирует как положено щитовидная железа, их слёзы безвкусны. Ярослав потянулся к губам, но Женя отвернулась. Вытерла лицо и строго спросила:

– Мы идём ПРОСТО гулять?

– А ты хочешь?

– Идём, или нет?

– Конечно, дорогая. Если ты хочешь – мы идём. – Женя смотрела с недоверием. – Просто! Гулять!

– Отлично! Сейчас переоденусь. Футболка мокрая.

Ярослав задумчиво смотрел на крышку холодильника, в котором хранились запасы крови. На нервной почве ему всегда хотелось есть. Хоть он и поужинал студентом, или кем был этот бедолага. Ярик за свою недолгую вампирскую жизнь научился заметать следы. Парня найдут с перерезанным горлом. Никто не найдёт на нём следы клыков, да и искать не будут. Просто очередной висяк в полиции. Ярику вдруг впервые с 1943 года подумалось: почему они никогда не воспринимают людскую жизнь, как нечто ценное? Как какую-то важную единицу измерения? А ведь у этого паренька, скорее всего, есть мать. И она будет ждать и скучать. А потом найдут тело, и она будет страдать. Всю оставшуюся жизнь. Его мать страдала, он знал точно. Любопытство вынудило его понаблюдать издалека, как живёт его мать после войны. Про жену и сына он даже не вспоминал ни разу, а вот по поводу матери проявил интерес. Мать жила плохо. Болела. Хранила его фото на серванте. Ночами плакала. Ярослав не смог закончить её страдания, и она мучилась до самой смерти. А прожила она долго. И только в 1982м году тихо умерла. Что шевельнулось в нём тогда, что он не сожрал свою мать? Ничего же и не шевелилось. Просто стереотипы сработали. Найти бы мать этого бедолаги, избавить её от страданий. Смерть – благо? Избавление? Ярослав открыл крышку холодильника, потом закрыл. И так несколько раз. Вышла Женя, готовая гулять. Он повернулся к ней.

– Ты никогда ещё не говорила, что убьешь меня… меня это задело. Что, правда смогла бы?

– Нет! Конечно нет, ты что. Я же просто была в бешенстве. Я никогда тебя не убью, это бред. Ну ты что?!

– Бред, говоришь? Может быть, ты оказала бы мне услугу…

– Начинается!

– Закончилось уже! Идем гулять.

Алиса ходила из угла в угол по комнате. Был очередной выходной. Бессмысленный и пустой, как и два предыдущих. Её состояние сейчас было близким к помешательству. Алисе жизненно необходима была поддержка! Но где её взять? Кому ты можешь рассказать: так мол и так, встретила вампира, переспала с ним. Кому вообще можно такое доверить? Чтобы тебя не сдали в психбольницу. Тане? Да, ну. Бред! Помимо всего прочего, вдруг он за ней следит? И тогда Алиса просто подвергнет подругу опасности. Ей перегрызут глотку где-нибудь в переулке. Вот и всё! Но и молчать она не могла. Алиса знала свою лучшую подругу много лет. И знала, что Таня умеет хранить тайны. И если просто нагрянуть к ней без предупреждения, и рассказать всё на ушко – может ведь всё и обойдётся? Да. Так она и сделает. И будь что будет. Алиса схватила сумочку, надела ботинки и выбежала на лестницу, схватив пальто. Уже на улице, поймав кожей лица лучики солнца, Алиса подумала, что она всё-таки глупая. Ну как Ярослав может следить за ней при свете дня?

Таня была удивлена. Она привыкла, что, во-первых, сама навещает Алису, ведь той не по душе «уютная семейная атмосфера». Но уж если Алиса и доезжает когда-то до Тани, то для этого должен быть серьезный повод и предварительная договоренность. А тут прямо сюрприз-сюрприз! Не случилось ли чего страшного? Заболел кто-то? Возможно, сама Алиса?

– Алиска, с ума сойти! Ты в порядке?

– И да, и нет.

– Это как?

– Я здорова, если ты об этом. Но у меня кое-что случилось. И я должна тебе об этом рассказать. Только лично тебе. Ни единая живая душа больше знать не должна.

– О, Господи! Да что такого могло случиться?

– Мы можем где-то запереться и пошептаться?

– Ну, хорошо. Я сейчас уложу Савву, и мы пошепчемся. Ты меня заинтриговала…

Видимо, Алиса заинтриговала Таню очень сильно. Потому, что сына она умудрилась уложить за семь минут. Алиса эти семь минут вспотела, наверное, раз десять. Она так и не понимала, правильно ли поступает, решив доверить ТАКОЕ подруге. Но ведь и жить с этим самой больше нет никаких сил…

– Ну? Говори быстро? – Таня залетела в комнату с горящими глазами.

– Сядь!

– Да что такое! Ну, села.

– Сядь поближе!

– Ну, вот, села. Алиса! Мне страшно уже.

– И мне. – шепнула Алиса, облизывая шершавым языком пересохшие губы. – Поэтому я начну с главного. То, что ты услышишь, ты поклянешься никогда никому не говорить. Клянешься?

– Алис, ты же меня знаешь, я…

– Клянешься?! – страшным шёпотом спросила Алиса.

– Да. Да, клянусь.

– Ты должна мне поверить. Но тебе будет непросто. Значит так, неделю назад…

Время близилось к закату. Таня давно позвонила маме и попросила забрать Савку. Достала из бара очередную бутылку вина. Кажется, третью. На их счастье, муж Тани, Алексей был в командировке. И они даже могли, наверное, не шептаться. Но каждый раз, стоило Татьяне чуть прибавить громкости в голосе, Алиса шипела на неё, тараща безумные глаза.

– Тс-с-с-с. Тише. Да пойми ты, дура. Я за тебя боюсь!

– Так не рассказывала бы! Теперь что? И мне бояться надо?

– Да не знаю я! Надеюсь, нет. Я сделала всё аккуратно. Ну, мало ли о чём мы тут с тобой говорим? Встретились подруги…

– Слушай, которую бутылку вина открываем, а я все не могу поверить. Ну, не могу! Поверила бы, если бы своими глазами увидела.

– Нет уж. Тебе это точно не нужно. Он убийца. Он и тебя бы убил. И меня бы.

– Но ты оказалась хитрее…

– Как ни странно, да. Я, собственно, теперь на ней и сижу.

– На чем?

– На святой воде! Просто меньше пью. Не по пять литров.

– Нет, ну вот как можно в такое поверить! Сама-то подумай.

– Да и не верь. И вообще забудь. Мне нужно было поделиться – я поделилась.

– Ну, то есть ты… прямо влюбилась что ли?

– Ага-а-а. – всхлипнула Алиса. – Не могу забыть. Тоскую ужасно. Хоть в петлю.

– Кошмар! Приворот какой-то…

– Ну, они же не люди. Твари какие-то мистические. Может и приворот. Но мне очень, очень плохо, Тань! Вся душа у меня по нему изболелась.

– Душа ли?

– Тьфу. Перестань.

– А чего перестань. Мужик тебя качественно трахнул, вот ты и поплыла. А любовь тут каким боком?

Спасибо тебе за поддержку, Танечка! – Алиса обиделась, и начала одеваться. Таня сидела молча. У неё не находилось причины задерживать подругу. Ей самой требовалась поддержка. После таких рассказов. Вот только Таня не могла её получить, потому, что обещала молчать. Да уж. Знал бы прикуп… разве она согласилась бы молчать, знай она заранее, о чем речь? Или вообще слушать вот это всё… согласилась бы? Ужас. Ужас и мрак. И бред. Вампиров не существует!

Алиса подошла к двери. Обулась. Топнула ногой. Таня застыла с бокалом вина в руке в своей спальне на кресле.

– Да закройся ты за мной! Что ты сидишь, как засватанная?

– Вампиров не существует. – прошептала Таня, подойдя к двери.

– Ну и прекрасно. – бросила Алиса и выбежала из квартиры, пока снова не расплакалась.

По пути к дому стояла машина Сергея. Напротив маленького итальянского ресторанчика. Наверняка привёл свою девицу ужинать! Козёл. Хотя… Какое ей теперь до него дело? Алиса брела мимо окон ресторана и вспоминала, что Серёжа в своё время казался ей очень сексуальным. Чувственным. В постели с женихом она ощущала всё только очень прекрасное. Не секс, а бомба, думала Алиса когда-то. А сейчас? А если проверить? Не секс, конечно. Этого ей еще не хватало. Но можно же проверить что-то из лайта. Поцеловаться, например. Он, конечно, решит, что она к нему неравнодушна, но Алисе какое до этого дело? Она притормозила и заглянула в окошко. Точно подружку привел. Или, может она давно уже в статусе невесты, а то и жены. Алиса вытащила телефон, набрала номер Сергея. Через стекло было очень забавно наблюдать, как он засуетился. Что-то пробормотал. Вскочил из-за стола, уронив салфетку с колен. Что же ты так нервничаешь, дурачок? Наконец в трубке послышался его напряженный голос.

– Але!

– Судя по тому, что я вижу, ты не стер мой номер. Смешно. Можешь выйти на улицу? На минутку?

– А… а ты где?

– Я просто стою на улице около ресторана. На минуту буквально выйди. Я не задержу тебя.

– Да-да. Хорошо. Сейчас. – Сергей подбежал к своей блонде и начал что-то суетливо объяснять, размахивая руками. Интересно, что? Он выскочил на улицу, не надев пальто.

– Серьезно? Тут же холодно.

– Ты сказала – на минуту.

– Так и есть. Только давай зайдем за угол.

– К тебе во двор?

– Да не во двор! Просто за угол. Мне нужно кое-что проверить.

– Ну… хорошо.

Трезвая она может быть и не решилась бы… но вино, которое вроде бы и не брало полдня, сейчас сыграло свою роль. Она прижала Сергея к стене, и поцеловала. Ожидала почувствовать хотя бы что-то! Ну, хоть каплю страсти. Хотя бы просто ощущение приятности. Нет. Ни че го! Правда, она так и думала. Проклятая надежда заставила её проверять. Заставила ожидать чего-то другого. Сергей, видимо, ощутил нечто иное, потому что потянулся целовать её снова. Ну, нет. Это было выше её сил!

– Стой! Стой, Сергей, я тебе говорю! Всё! Хватит. – Алиса отстранилась и замотала головой.

– Да, Серёжа, стой, где стоишь. Теперь я тебя поцелую. – раздался глухой голос из темноты, и прежде чем кто-то опомнился, Ярослав уже прижимал бывшего Алисиного жениха к стене и пил кровь из его сонной артерии.

– Что ты делаешь? Перестань. – бормотала Алиса, ломая руки. Сил на серьезное сопротивление у неё не было. Кричать было нельзя, это она понимала точно.

– А что я делаю? Я развлекаюсь. Ты развлеклась с ним, теперь моя очередь.

– Ярик! У него в телефоне последний звонок от меня! Пожалуйста, остановись!

– Остановился. – Ярослав отбросил еле живого паря, и как ни в чем не бывало вытирал рот своим белоснежным платком. – Хочешь такой жизни? Вечной? Хочешь? Что ты отворачиваешься? Смотри. Это будет твоя жизнь: вскрывать артерии бедным, ни в чём не повинным людям.

– Ну, я бы не сказала, что он ни в чём не повинен… – с сомнением вымолвила Алиса. А Ярослав захохотал, как сумасшедший.

– Ладно. Сейчас я ему вскрою горло ножом, чтобы скрыть следы, а ты пока вызывай скорую.

– Но он же истечет кровью!

– Не истечет. Зажмём, пока не приедут. Я же не глубоко. Просто для маскировки. Что ты застыла?

– Дай мне его телефон… я вызову с него.

– Ишь ты! Я в тебе не ошибся. – Ярик ловко вытащил сотовый и бросил Алисе.

Скорая успела забрать Сергея живым. Это оставляло надежду. Проклятая надежда. Она лезет во все щели. Она хочет поселиться в твоем доме, в твоей жизни, в твоей душе… Алиса из-за тёмного угла дома, как вор, подглядывала, как скорая увозит Сергея. Надежда вкрадчиво шептала в ухо, что он выживет. Хоть бы выжил. Она очнулась от того, что Ярослав тянул её за рукав.

– Что? – Алиса посмотрела на него. В темноте было не разглядеть, что у него на лице. Что в его мертвых глазах? Зачем он пришел?

– Спрашиваю: идем или нет?

– Куда?

– К тебе! Ты что? Не слушаешь меня?

– Идём. – вздохнула Алиса. Взяв Ярика под руку, она повела его к себе в квартиру. Снова. Воистину, бабы – дуры.

– Встань с меня!

– М-м-м-м… нет!

– Пожалуйста! Ты тяжелый.

– Потому, что мертвый. Мёртвые тяжелые. – Ярик внимательно понюхал её шею. – Подозреваю, ты на святой водичке?

– Подозревай. И встань с меня! Ты мне всё отдавил… ну, правда, Яр!

– Ого! Так меня еще никто не додумался называть. Ладно, ладно. – Он переместился с неё на диван молниеносно и незаметно.

«Как он быстро двигается… это что-то невозможное» – подумала Алиса, а вслух сказала:

– Почему ты всё время подчеркиваешь недостатки твоего существования? Заладил: мёртвый, мёртвый. А скорость? Сила?

– Клыки…

– Клыки. Тьфу! Что ты опять начинаешь?

Ярослав засмеялся. Когда он смеялся, это получалось звонко и заразительно. Голос Ярика был глухим, как из погреба или склепа. А смех – вполне себе человеческим. И вообще… у неё и живых таких не было. Таких страстных, нежных, ласковых. В сексе он был, как ураган. А после был нежен, как спокойный прилив. Ярик гладил её своими прохладными руками по коже, и она будто погружалась в осеннее море. Гладил по лицу, шее, плечам, животу, бёдрам. И в Алисе снова просыпалось желание. Не резко, как по будильнику. А медленно, словно в окно заглянуло солнце. Господи, что у неё в голове…

– Может перестанешь пить святую воду?

– Не могу.

– Почему?

– Ты убьёшь меня.

– Я же обещал!

– Ярослав… ты уверен в себе? Что точно не убьёшь?

Ярик уткнулся носом в плечо Алисы, простонал и замотал головой.

– Вот и я об этом. Ты мне лучше расскажи, как превращаются в вампиров?

– Зачем? Я сказал, что не стану тебя обращать.

– Нет, погоди. Ну, что значит – не стану? Может, когда-нибудь надумаешь.

– Угу. Лет через сорок. Когда для тебя это утратит свою актуальность.

– Да перестань меня наглаживать! Я отвлекаюсь. – Алиса решительно отодвинулась. – То, что не обратишься, если тебя просто укусили – это я уже поняла.

– Алиса, я уйду сейчас!

– Ты не успеешь до рассвета! – Ярик глянул в окно, и тяжко вздохнул. А Алисе стало приятно, что с ней он забыл о времени. Переполненная гордостью, она встала и плотно закрыла шторы. – Значит, с укусом мы разобрались. Тогда – что? Человек должен выпить крови вампира?

– Ты ведь не отстанешь, да?

– Не-а.

– А ты не боишься, что я сверну тебе шею? Мне уже хочется.

– Я очень боюсь. Но есть надежда. Я ненавижу это слово, но сейчас она у меня есть.

– Надежда на что? И почему ты ненавидишь это слово?