Ржавчина

– Наемника из автомата завалить непросто. Он ведь почти киборг, все жизненно важные органы надежно защищены или продублированы. Его можно пулями изрешетить, а ему хоть бы что.

– А с катаной проще?

– С катаной вернее. Во-первых, я атакую, значит, наемник вынужден защищаться, что ставит его в неудобное положение, – он к такому не привык. Во-вторых, на расстоянии удара мечом основное оружие киберсталкеров, все эти плазменные выбросы, замораживатели и кинетические удары, неэффективно, поскольку угрохать себя можно даже с большей вероятностью, чем противника. Ну, а моя катана тут как раз при деле. Да ты и сам видел.

Василий поначалу удивлялся: почему атмосфера, царящая под зелеными сводами, кажется ему чрезмерно мрачной, почти гнетущей? Ведь вроде как обычный лес. Все, как полагается. Сыростью пахнет, прелой листвой. Ну, может быть, не совсем обычный, но все равно ведь лес. А лесов он никогда не боялся. Ему даже заблудиться как следует ни разу не довелось. И вдруг он понял – лес, по которому они шли, казался мертвым. Или, правильнее сказать, ненастоящим. Лес не умер – он никогда не был живым. Его кто-то придумал. А мастера-декораторы собрали его из искусственных материалов в гигантском павильоне киностудии для съемок фильма. В лесу не было ничего живого, кроме двух человек, делающих вид, что они куда-то идут, но на самом деле топчущихся на месте. В ветвях не порхали птицы, надоедливая мошкара не липла к лицу. Даже звуков не было слышно. Никаких. Словно они находились в огромной сурдокамере.

Василий уже собирался спросить Грига, почему в этот лес даже воронье не залетает? Но тут-то лес как раз и закончился. Они вновь оказались под открытым небом, на площадке, некогда залитой бетоном, а потом будто вскопанной гигантскими безумными кротами. Неподалеку виднелись руины здания, когда-то, по всей видимости, составлявшего часть спортивного комплекса.

Григ вдруг присел на корточки и взмахом руки велел парню сделать то же самое. Положив снятый с предохранителя автомат на колени, сталкер достал большой полевой бинокль, без цифровой обработки изображения и цветокоррекции – такими за кордоном уже и не пользовался никто, – и стал внимательно осматривать окрестности.

– Механоидов уже видел? – шепотом спросил он Василия.

– Живьем – нет… Только в записях.

– В записях я даже президента видел, – Григ усмехнулся и протянул парню бинокль. – Видишь обвалившийся козырек?

Василий приложил бинокль к глазам.

– Вижу.

– Теперь смотри чуть левее от него. Почти у самого фонарного столба…

На разрушенных бетонных ступенях – когда-то это было парадное крыльцо, ведущее в спортивный комплекс, – копошилось существо размером с годовалого теленка. У него была вытянутая морда и длинный, широкий у основания, постепенно утончающийся хвост, кончик которого то и дело нервно подергивался. Корпус механоида имел форму колокола с широкой юбкой, под которой виднелись два колеса без покрышек, но с глубокими косыми дугами по всей окружности. Весь он, от морды, утыканной похожими на пилы клыками, до кончика извивающегося хвоста, был покрыт матово отсвечивающими металлическими пластинами, будто Дракон чешуей. Механоид мордой тыкался в разломы между ступенями, как будто пытался что-то достать из-под них. Вот он ухватил что-то мощными челюстями – или захватами? – дернулся, крутанул головой и, опираясь на хвост, попятился назад. При этом корпус его приподнялся, а колеса разошлись в стороны, как будто это были опорные лапы.

– Кто это? – не отрывая взгляда от странного существа, шепотом спросил Василий.

– Камнеед.

Механоид наконец выволок из-под рухнувшей лестницы то, что его заинтересовало. Это оказался здоровенный обломок бетонной плиты с торчащими во все стороны кривыми, заржавевшими арматуринами. Бросив обломок перед собой, Камнеед принялся дробить его могучими челюстями. Треск стоял такой, будто камнедробилка работала.

– Что он делает?

– Пойди спроси, – усмехнулся сталкер.

– Я серьезно, – обиделся парень.

– В том-то и фокус, Василий, что никто не может понять, что этим чертовым тварям нужно. Ученые, насколько мне известно, до сих пор решить не могут, разумные они или нет.

– На вид почти как живой.

– Точно, – согласился Григ. – Но ведь и роботы тоже ведут себя как живые. Хотя на самом-то деле за них все решает программа. Я вот как-то раз видел робота-сиделку. Ну, вылитая старушка-санитарка. Даже выражение лица такое же страдальческое. Так и не скажешь, что внутри она электроникой набита.

– Почему разум не может быть электронным?

– Может. Но к механоидам это отношения не имеет.

– Почему?

– Потому, что это механоиды. Их не человек создал.

Василий снова поднял бинокль и посмотрел на Камнееда, продолжавшего терзать бетонную плиту.

– Так что, он действительно грызет бетон?

– Ну, в общем, да. Только интересует его арматура, что внутри бетона. Железо. Оно необходимо механоидам, чтобы восстанавливать и перестраивать себя. Железо и энергия – вот все, что им требуется для того, чтобы жить. Военные поначалу думали, что механоиды за пределы Зоны рванут, все на своем пути сметая, вот и пытались их прямо здесь задавить. Не получилось. Выставили кордон по периметру Зоны. Оказалось, что в принципе механоиды, конечно, могут прорвать периметр. Но далеко уйти им все равно не удастся. За пределами Зоны без постоянной энергетической подпитки век механоидов определяется емкостью аккумуляторов.

– И на сколько их хватит? Аккумуляторов?

– При полной зарядке – на двадцать пять – тридцать часов.

– За сутки на хорошем ходу можно далеко уехать… А Камнееды, они только для себя железо добывают?

– А леший его знает. Может, для себя, а может, и для других. У механоидов странные взаимоотношения. Я видел, что они объединяются в стаи, до сотни особей, ради какой-то общей цели. И видел, как эти твари начинают крушить друг друга с таким остервенением, как будто только ради этого и живут. У них своя, непонятная нам логика.

– Может быть, они то же самое и о нас думают?

– Может, – сталкер поправил лямку ранца на плече. – Ладно, посмотрели – надо дальше идти.

Пригибаясь и стараясь не шуметь, они двинулись в обход разрушенного спортивного комплекса, у главного входа в который грыз бетон Камнеед.

– А он опасен?

– Кто?

– Камнеед.

– В Зоне все опасно. Не забывай об этом – может, проживешь подольше.

– А ты здесь давно?

– Давно.

– Ну, и как?

– Что – как?

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Слушай, – Григ выпрямился и обернулся, чтобы посмотреть Василию в глаза. – Ты не слишком много вопросов задаешь?

– Я – журналист, – не оправдываясь, а объясняя ситуацию, сказал парень. – Задавать вопросы – моя работа.

– Дурацкие у тебя вопросы.

Григ поудобнее перехватил автомат и зашагал дальше.

– Мне кажется, ты и сам не прочь поговорить.

– Верно. Тут от одиночества бывает, что и выть хочется. Но я сам буду говорить о том, что мне интересно. Вопросы мне задавать не надо. Понятно?

– Конечно, что ж тут не понять.

– Ну, вот, – удовлетворенно кивнул сталкер.

– Камнеед мог на нас напасть?

– Ты вроде сказал, что понял мои условия.

– Мне показалось, что эта тема тебе небезразлична.

– Это уж мне самому решать.

– Ясно.

Василий умолк.

Какое-то время они шли, не произнося ни слова. Земля была изрыта воронками, как поле боя. Но все они были старые, заросшие травой и подсолнухами, в некоторых стояла вода. Темная, мутная, покрытая блестящими, как будто металлическими, разводами. Проходя мимо одной из таких затопленных воронок, Василий успел приметить, как на поверхности воды вздулся большой пузырь и лопнул, разбрасывая вокруг густые, клейкие ошметки. А на его месте на миг будто что-то стальное, до блеска отполированное блеснуло. Недобро и страшно.

На выходе со стадиона они обогнули груду плотно спрессованного мусора, в три человеческих роста высотой, густо поросшую кустами уродливо-низкорослой рябины и вездесущими подсолнухами. По другую сторону из кучи торчала ржавая металлическая труба диаметром около десяти сантиметров, с обломанным, будто обкусанным, концом. Из трубы медленно сочилась темная, вязкая масса, похожая на расплавленный гудрон. Падая на землю большими каплями, она растеклась неровным черным пятном. Цвет был настолько плотный и насыщенный, что, казалось, не только солнечный свет, но и вообще все, что соприкоснется с поверхностью этой черной массы, навсегда исчезает. Черные капли падали в лужу не шлепаясь, а будто растворяясь в ней. По поверхности странного черного пятна при этом даже легкая зыбь не пробегала. Василию было жутко интересно, что ж это на самом деле такое. Но он решил не приставать к сталкеру по пустякам, справедливо полагая, что пятно это в Зоне, надо думать, не последнее, а Григ скоро и сам захочет поговорить. Сталкер был внешне суров, но при этом вовсе не похож на закоренелого молчуна.

И он оказался прав.

– Мы сейчас в районе Тушино, – начал сам рассказывать сталкер. – Если не считать эпицентра, здесь самые большие разрушения. Военные сначала двинулись в Зону, вознамерившись все, что здесь есть, уничтожить. А потом, когда их техника начала из строя выходить, а танки, вертолеты да самоходки – в механоидов превращаться, драпанули к периметру, взрывая за собой все, что могли. Тактика, понимаешь ли, выжженной земли, – Григ хмыкнул негромко и коротко констатировал: – Идиоты.

– Военные?

– Ну, а кто же еще?.. Дуболом на дуболоме… Столько дров тут наломали…

– Мне только кажется или ты действительно недолюбливаешь военных?

– Видишь ли, чем ближе я узнаю военных, тем больше люблю механоидов.

– Серьезно?

– Нет, ну, не люблю, конечно. Но начинаю относиться к ним с пониманием.

– Здорово.

– Почему?

– Необычный взгляд на Зону.

– Это снаружи, из-за кордона он кажется необычным. А отсюда – нормальный.

– Я именно это и имел в виду.

Григ усмехнулся:

– Если ты журналист, так почему ничего не записываешь?

– У меня память хорошая.

– Серьезно?

– Да.

– Сколько этажей было в доме, возле которого я уложил наемников?

Василий смущенно хмыкнул и сунул руку в карман.

– Насколько опасны механоиды?

– Для кого?

– Для нас.

– По ситуации.

– Это как?

– Механоиды ведут себя по-разному, в зависимости от ситуации. Так понятно?

– То есть мы могли пройти мимо Камнееда и он бы ничего нам не сделал?

– Мог бы и вовсе внимания не обратить.

– Так почему мы пошли в обход?

– Кто тебе это сказал?

– Мне так показалось.

– Что именно?

– Что ты изменил маршрут из-за Камнееда.

– Мы идем так, как и должны были идти. И Камнеед здесь совершенно ни при чем.

– А если бы он на нас напал?

– Камнеед?

– Да.

– Сомневаюсь.

– Почему?

– Зачем мы ему?

– Ну-у… Бывают же случаи.

– Для того чтобы механоид атаковал тебя, нужно его спровоцировать.

– Как?

– Выстрелить в него. Или бросить камень. Вторгнуться на территорию, которую он считает своей. Тут, в Зоне, есть один парень, который серьезно занимается изучением поведения механоидов. Так вот он утверждает, что для них свойственно поведение стайных животных. Внутри их групп царит строгая иерархия, подчинение младшего старшему. И они четко определяют территорию, которую считают своей и на которую не допускают чужаков. Настолько четко, что ты можешь пройти вблизи группы механоидов, даже не потревожив их, а сделаешь шаг в сторону – и они все разом кинутся на тебя.

– И что тогда?

– Не знаю. Не пробовал.

– А они быстро двигаются? В смысле, убежать, если что, от них можно?

– Если повезет. Механоиды не так просты, как пишут о них в прессе. Да, я кое-что читал, и, скажу тебе, это все чушь оголтелая. Это вовсе не хладнокровные убийцы, стремящиеся изничтожить все живое. Но при этом и не братья по разуму, с которыми только нужно найти общий язык. Механоиды сложны и непредсказуемы. И они постоянно меняются. Как и всё в Зоне. Порой настолько, что, глядя на них, и не поймешь, кем они были прежде. Камнееды когда-то были полуавтоматическими машинами, используемыми для дорожных работ. Видел, наверное, по улицам эдакие неповоротливые дуры ползают, в желтый цвет выкрашенные и с сигнальными огнями по бортам. Теперь же это быстрый и ловкий хищник. Наделенный если и не разумом, то уникальным программным обеспечением, позволяющим ему вести себя почти как живое существо.

Они вышли к тому, что прежде было улицей, до того, как дома по обе ее стороны рухнули.

– Тут мы, похоже, надолго застрянем, – серьезно наморщив лоб, с видом знатока изрек Василий.

Еще бы! Он уже скоро как сутки в Зоне. Много чего узнал и немало уже повидал.

Сталкер усмехнулся, взял чуть левее и неожиданно исчез. Как будто сквозь землю провалился.

– Григ!.. – растерянно позвал Василий.

– Сюда, – услышал он в ответ. И еще ворчливое: – Не теряйся…

Шагнув туда, откуда звучал голос, Василий увидел проход, пробитый в кажущемся неприступным завале. Ширина прохода была около двух метров, и, честно говоря, безопасность его внушала серьезные опасения. Тот, кто сделал этот проход, явно не заботился об укреплении стен. Казалось, зацепи случайно торчащую арматуру, и вся многотонная конструкция закачается, придет в движение, начнет осыпаться и в конечном итоге непременно рухнет, погребет под собой нарушителя шаткого равновесия. Но, поскольку сталкер бодро вышагивал впереди, Василию ничего иного не оставалось, как только следовать за ним.

Примерно на полпути Григ обернулся – Василий молчал, и это казалось сталкеру подозрительным. Выражение лица парня было будто у пациента, отстоявшего длинную очередь в стоматологический кабинет и в последний момент задумавшегося, а так ли уж сильно болит у него зуб?

– Скоро к железнодорожному полотну выйдем – там легче будет, – сказал Григ, чтобы подбодрить парня.

– Легче? – эхом отозвался Василий. – А куда мы вообще идем?

– А тебе не все равно? – мрачно буркнул в ответ сталкер.

А про себя Григ подумал, что с парнем все же следует держать дистанцию. Он вроде как спокойный. И с головой у него как будто все в порядке – понимает, что бежать здесь некуда. Но все ж таки он ему не друг, не приятель и уж никак не родственник. И ни о каких взаимных симпатиях и привязанностях между ними даже и речи быть не может. У них не было и не могло быть никаких общих интересов. Он отведет парня, куда следует, и после они никогда друг друга не увидят. Да, так и будет. Это всего лишь работа. Очередная. За которую он уже получил аванс.

Василий не мог не заметить резкой перемены в настроении Грига. Вот только он не знал, что послужило тому причиной.

– Ну, вообще-то, нет, – начал он нараспев, слегка помахивая в такт шагам расслабленной кистью правой руки. – Я шел своей дорогой. Вдруг откуда ни возьмись являешься ты и прям как Терминатор заявляешь: «Идем со мной, если хочешь жить!..»

– А ты хочешь? – перебил, не дослушав, сталкер.

– Конечно.

– Ну, тогда помалкивай.

Василий понял, что сейчас ему и в самом деле лучше помолчать. Григ был откровенно не в духе. Кроме того, что изменится, если он сейчас назовет конечный пункт их пути?..

Если не знаешь, что сказать, лучше молчи. Это не Григ придумал. Так записано в «Книге Постоянств» Великого Императора Ху.

Глава 2

Наверное, нет такого человека, кто в детстве не любил бы гулять по шпалам. Блестящие на солнце рельсы убегают вперед, сходятся в одну точку и, как стрела, ложатся на изогнутую луком дугу горизонта. И кажется, что, как только эта стрела сорвется, ты полетишь вместе с ней. В даль. В бесконечность. Туда, где две параллельные линии непременно пересекаются, а значит, и все прочее совсем не так, как здесь. Подброшенный вверх камень не падает на землю. В чайнике одна половина воды кипит, а другая – обращается при этом в лед. Черепахе даже не приходит в голову состязаться в беге с Ахиллесом. И страшно даже подумать, что происходит с кошкой Шредингера. Приглушенный смолистый запах креозота щекочет ноздри, и кажется, что этот чудесный летний день никогда не кончится. И единственный вопрос, который в такие минуты не дает покоя молодым умам, – почему шпалы все время кладут так, что по ним невозможно идти полным шагом? Приходится либо семенить, либо прыгать через одну. И то и другое сбивает с ритма, просто необходимого для полного погружения в мир, лежащий за пределами привычного бытия.

Василий помнил, как в детстве в ответ на его вопрос о совершенно неприемлемом расположении шпал кто-то из взрослых сказал, что так сделано специально, чтобы люди не гуляли по железнодорожным путям. Тогда этот ответ показался Васильку невообразимо глупым. Но поскольку он был вежливым мальчиком, то ничего не стал говорить взрослому, похоже, считавшему себя невообразимо умным. Однако вопрос, засевший в голове как заноза, начинал свербеть всякий раз, когда Василий ступал на железнодорожные пути.

– Почему шпалы кладут так, что по ним неудобно ходить? – спросил он у шагавшего впереди сталкера.

– Мне удобно, – не оборачиваясь, глухо буркнул в ответ Григ.

– А почему рельсов нет?

– Механоиды растащили.

Что-то было не так со сталкером. Настроение у него явно упало, а характер резко испортился. Сразу после того, как Василий спросил его, куда они направляются. Казалось бы, вполне законный вопрос. Однако ж отреагировал на него сталкер странно. Можно даже сказать – неадекватно. Так, по крайней мере, казалось Василию. Его так и подмывало снова задать тот же самый вопрос. Но скрепя сердце Василий держал рот на замке. Набрал код, запер и забыл нужное сочетание цифр. Григ был ему другом. Так, по крайней мере, хотелось думать самому Василию. А еще ему хотелось, чтобы эта иллюзия, похожая на зыбкий предутренний туман, как можно дольше не рассеивалась. Пусть Григ не говорит, куда они идут. Главное, что куда-то они все же направляются. Конечно, было бы интересно знать, куда и зачем? Но, если сейчас сталкер не хочет об этом говорить, торопиться не надо. Всему свое время… Всему свое время… Главное, что они идут вместе. Вместе идти хорошо. Вместе идти весело… Хотя, честно говоря… Какое уж тут веселье.

По обеим сторонам от железной дороги пейзаж напоминал поле брани. Или скорее зону тотального уничтожения всего и вся. Гернику в исполнении Пикассо. Дома лежали в футуристических развалинах, сквозь которые упорно лезла к небу зеленая поросль.

Чернобыльская АЭС рванула в очередной раз в две тысячи двенадцатом. Тогда же образовались четыре новые Зоны, в том числе Московская. Сейчас две тысячи двадцатый. Значит, с тех пор как началась вся эта круговерть, прошло около восьми лет. Почти восемь лет назад, как основная масса людей покинула некогда один из самых густонаселенных мегаполисов. Теперь люди, что изредка наведываются сюда, чувствуют себя как на другой планете. А постоянно живущие в Зоне сталкеры создают какую-то свою протоцивилизацию, существующую бок о бок с кажущимися адскими порождениями механоидами. Вялые, спорадические попытки тех, кто живет за кордоном, взять ситуацию в Зоне под контроль, все как одна заканчиваются ничем. Во что превратятся эти быстро дичающие земли, если люди не вернутся сюда еще лет десять? Или двадцать?.. Кто дерзнет высказать предположение на сей счет? Любые догадки будут на уровне банальных спекуляций, поскольку никто сейчас не знает, какие процессы протекают в Зоне и что или кто ими управляет?

Именно эта идея – взглянуть на Зону изнутри и попытаться представить ее будущее – должна была лечь в основу серии материалов, которую собирался подготовить Василий. И как только мысль эта созрела у него в голове, он начал искать контакты, которые помогли бы ему проникнуть в Зону.

Приметив краем глаза какое-то движение слева от железнодорожного полотна, Василий остановился и приложил ладонь ко лбу. Клонящееся к закату солнце слепило глаза. Но, присмотревшись, Василий все же разглядел среди развалин группу механоидов, занятых каким-то своим делом. Было их около десяти. И, насколько можно было разглядеть, принадлежали все они к одному виду. Довольно крупные, размером с микроавтобус, с двумя длинными штангами, торчащими впереди, будто рога, механоиды постоянно перемещались с места на место. То один, то другой из них на время скрывался за частично обрушившимися стенами, издали похожими на гнилые, изъеденные кариесом зубы. При каждом движении монстров свет заходящего солнца красиво играл на стальных листах, покрывающих их бока и спины. Как ни странно, в движениях этих громоздких, тяжелых, на первый взгляд кажущихся неповоротливыми машин ощущалась своеобразная грация, присущая крупным животным. Таким, например, как слон. Или – кит. До механоидов было метров триста, а то и больше, и на таком расстоянии они вовсе не казались опасными. Василий не сказать что залюбовался монстрами, он все же понимал, что Зона – это не зоопарк, а механоиды – не львы, нервно совершающие за решеткой бесконечный променад от одной стенки к другой, но ему вдруг стало жутко интересно, чем это они там занимаются?

Сталкер будто почувствовал, что за спиной никого нет.

– Ну, в чем дело? – недовольно проворчал он, оглянувшись.

– Механоиды, – указал на монстров Василий.

– И что с того? Это – Зона. Здесь повсюду механоиды.

– Что они делают?

– Не знаю.

Знает, понял Василий, но не хочет говорить. Партизан хренов.

– Давай подойдем поближе.

– Зачем?

– Хочу получше их рассмотреть.

– Нет.

Григ повернулся к парню спиной, давая понять, что, с ним или без него, он идет дальше.

– Скажи хотя бы, как эти механоиды называются? – с отчаянием спросил Василий.

Название как таковое было Васе безразлично – он думал лишь о том, что если и на этот вопрос не получит ответа, то вчистую проиграет сталкеру раунд.

Григ тоже это понял. И не стал добивать парня.

– Грошики.

– Грошики? – услыхав такое, Василий подумал, не издевается ли над ним Григ? Более дурацкое название для железного монстра трудно придумать. – А почему их так называют?

– Не знаю, не я придумал.

Сталкер вновь размеренно зашагал по шпалам.

Глянув последний раз на Грошиков, Василий затрусил следом.

– Слушай, а кто придумывает механоидам названия?

– Не знаю.

Ответ был удручающе короткий. Но Василию почему-то показалось, что это еще не все. Поэтому он и не стал приставать к сталкеру с новыми вопросами. Да и какой смысл, если он на все вопросы отвечает только «нет» и «не знаю»? Пусть-ка лучше сам разговорится.

– Механоидов всяк по-своему зовет, – выдержав паузу, заговорил Григ. – От места зависит, от компании, в которую попадешь. Порой так обзовут, что слушаешь и не понимаешь, о ком речь.

– Единой классификации не существует?

– Ботаники из корпораций пытались что-то там сообразить, да обломались. Механоиды, как и сама Зона, постоянно меняются. Некоторые медленно, постепенно наращивают новые элементы и приобретают новые функции. А другие видоизменяются моментально, скачком. Вчера он был одним, а сегодня – другой. Такой, что и не сразу догадаешься, кем был прежде. Ну, как их после этого классифицировать? Тут бы и Линней зубы обломал. Не то что нынешние, которые без ноутбука шагу ступить не могут. Систематизаторы эти в Зону нос сунуть боятся. Сидят за ограждением и пользуются тем, что случайно попадает им в руки, – фотоснимками, видеозаписями, а то и вовсе устными зарисовками. В результате получается, как было у Дюрера: «Цвет его подобен цвету черепашьего панциря, и он плотно покрыт толстой чешуей. И по величине он равен слону, но ноги у него короче, и он хорошо защищен. Спереди на носу он имеет крепкий рог, который он точит повсюду, когда бывает среди камней. Этот зверь – смертельный враг слона, и слон его очень боится. Ибо где бы он его ни встретил, этот зверь просовывает свою голову между передними ногами слона и вспарывает ему брюхо и убивает его, и тот не может от него защититься. Ибо этот зверь так вооружен, что слон ему ничего не может сделать. Говорят также, что носорог быстрый, веселый и подвижный зверь». – Григ усмехнулся. Ему очень нравилось это описание носорога. Иначе с чего бы он стал учить его наизусть. – А еще говорят, что Узел регулярно выбрасывает в Зону новых, не виданных доселе механоидов. Впрочем, это можно и на сталкерские байки списать. Что там, в Узле этом, происходит, это уж точно никому не ведомо.

– А может, и самого Узла нет? – спросил, чтобы поддержать разговор, Василий.

На самом деле Узел был ему куда как менее интересен, чем те же механоиды. Узел, который, в соответствии с общепринятой теорией, связывал между собой все пять аномальных Зон, был для Василия некой умозрительной абстракцией. Как, например, число пи, на котором вроде бы держится все мироздание. Держаться-то оно, может быть, и держится, да только хитовый материал о числе пи для «Плейбоя» не сделаешь. То же и Узел. Ну подумаешь, Узел какой-то! Где находится – никто не знает, зачем он нужен – никто не ведает. Вот механоиды – это да! Это – материал на первую полосу! Это будет похлеще тираннозавра, которого некий энтузиаст Рыков полгода в джунглях Суматры ловил. Он вроде как ловил, а весь мир взапой обсуждал эту бредовую затею. Серьезные ученые копья ломали, доказывая друг другу, что тираннозавров на Суматре нет и быть не может. А простой российский инженер Рыков посмеивался над ними и знай себе денежки, на счет капающие, считал. А здесь ведь не какие-то мифические динозавры, а живые, можно сказать, механоиды. Об этих тварях можно такой материал сварганить, что вся мировая пресса сначала содрогнется, затем заплачет горючими слезами, после чего все наперебой станут предлагать ему, Василию Коперову, ломовые контракты. Он уже видел заголовок на первой странице «Всемирного Информационного Портала» – «Зона, какой ее еще никто не видел». И фотоснимок – он, Василий, с крутой винтовкой в руке, стоит, поставив ногу на чешуйчатое тело поверженного монстра…