Самые интересные истории 19 века

19 июля 1698 года Барбезье приказал Сен-Марсу принять командование Бастилией. Он должен привести своего "старого пленника", которого ни одна душа не должна видеть. Поэтому Сен-Марс привез своего человека в маске, точно так же, как в 1695 году из Прованса в Бастилию доставили другого пленника в маске. Г-н Функ-Брентано утверждает, что Сен-Марс теперь очень любил своего старого Маттиоли, такого благородного, такого ученого.

Наконец, 18 сентября 1698 года Сен-Марс поселил своего "старого узника" в Бастилии. "Старого узника, которого он держал в Пиньероле", – говорится в дневнике лейтенанта Бастилии дю Жунка. Еду ему, как мы видели, приносил один только Розарж, "майор", джентльмен, который всегда был с Сен-Марсом. Как утверждает М. Функ-Брентано, все это доказывает, что пленник был джентльменом, а не камердинером. Почему? Во-первых, потому что Бастилия при Людовике XIV была "une prison de distinction". Однако господин Функ-Брентано говорит нам, что во времена Мазарини в Бастилии содержались "слуги, замешанные в королевских заговорах". Опять же, в 1701 году, в этой "благородной тюрьме" маску выгнали из комнаты, чтобы освободить место для гадалки-женщины, и ей пришлось дружить с распутным девятнадцатилетним лакеем и "нищим" плохим патриотом, который порицал поведение Франции и одобрял поведение других наций, особенно голландцев. М. Функ-Брентано сам публикует эти факты (1898), частично опубликованные ранее (1890) Лэйром18. Здесь не так уж много благородства! Далее, Если Розарж, джентльмен, подавал маске, то Сен-Марс один (1669 г.) относил еду камердинеру Даугеру. Таким образом, служба Розаржа не облагораживает маску и не отличает его от Даугера, которому еще более благородно служил Сен-Марс.

19 ноября 1703 года Маска внезапно умерла (все еще в своей бархатной маске) и была похоронена 20-го числа. Церковная приходская книга называет его " Маркиали "или" Маркиоли", можно читать и так, и этак; Дю Жунка, лейтенант Бастилии, в своем новом дневнике называет его "Господин де Маршель". Так вот, Сен-Марс часто пишет имя Маттиоли, как “Матхиоли”.

Это единственный сильный аргумент в пользу притязаний Маттиоли на маску. Г-н Лаэр пишет: "У Сен-Марса была мания хоронить заключенных под вымышленными именами", – и приводит примеры. Один из них – всего лишь садовник, Франсуа Элиар (1701), о котором прямо сказано, что, поскольку он заключенный, его настоящее имя не должно быть названо, поэтому он зарегистрирован как Пьер Маре (другие читают Navet, "Питер репа"). Если Сен-Марс, ища фальшивое имя для погребальной книги Даугера, наткнется на Марсильи (имя старого хозяина Даугера), то это может быть неправильно написано Маркиали. Как бы то ни было, возраст маски, безусловно, фальсифицирован; регистр дает "около сорока пяти лет".– Маттиоли было бы шестьдесят три, а Даугеру никак не меньше пятидесяти трех.

Так дело и обстоит. Если Маттиоли умер в апреле 1694 года, он не может быть человеком в Железной Маске. О смерти Даугера мы не находим никаких записей, если только он не был человеком в Железной Маске и не умер в 1703 году в Бастилии. Конечно, в 1669 и 1688 годах он был в Пиньероле и Сент-Маргерите центром тайны о каком-то великом узнике, маршале Франции, герцоге де Бофоре или сыне Оливера Кромвеля. Маттиоли не был загадкой, никакой тайной. Даугер настолько загадочен, что, вероятно, тайна его тайны была неизвестна ему самому. К 1701 году, когда безвестные негодяи были заперты вместе с маской, тайна, какова бы ни была ее природа, перестала иметь значение. Теперь пленник был просто жертвой жестокой рутины. Но двадцать лет назад Сен-Марс сказал, что Даугер "легко принимает все, подчиняясь воле Бога и короля".

Итак, 1 июля 1669 года камердинер гугенотского интригана Ру де Марсильи, камердинер, проживавший в Англии и известный своему хозяину как Мартин, был "разыскан" французской тайной полицией. К 19 июля в Дюнкерк был доставлен камердинер высочайшей политической важности, несомненно, из Англии. Моя гипотеза предполагает, что этот камердинер, хотя теперь его называют "Эсташ Даугер", был "Мартеном Ру де Марсильи". В Пиньероле его держали в такой тайне, что легенда уже пошла своим чередом: пленный камердинер, как говорили, был маршалом Франции! Затем мы следуем за Даугером из Пиньероля в крепость изгнанников, пока в январе 1687 года не умирает один камердинер из пары, причем Даугер – один из них. Мы предполагаем, что Даугер остался в живых, потому что великая тайна все еще заключается в том, "что он сделал", тогда как другой камердинер ничего не сделал, но, возможно, знал тайну Даугера. Опять же, другой камердинер уже давно страдал водянкой, а тот, что умер в 1687 году, умер от водянки.

В 1688 году Даугер в Сент-Маргерите снова становится источником и центром мифов; его принимают за сына Оливера Кромвеля или за герцога де Бефора. В июне 1692 года один из гугенотских проповедников в Сен-Маргерите пишет это на своей рубашке и оловянной тарелке и выбрасывает их в окно19. Легенда приписывает эти действия человеку в Железной Маске и превращает оловянную чашку в серебряную тарелку. Теперь, в 1689-1693 годах, Маттиоли был в Пиньероле, а Даугер в Сент-Маргерите, и ему приписывают гугенотский акт. Таким образом, Даугер, а не Маттиоли, является центром, вокруг которого выкристаллизовываются мифы: легенды касаются его, а не Маттиоли, чей случай хорошо известен и не порождает никаких легенд. Наконец, мы показали, что Маттиоли, вероятно, умер в Сент-Маргерите в апреле 1694 года. Если так, то никто, кроме Даугера, не может быть тем "старым узником", которого Святая Мария в маске привела в Бастилию в сентябре 1698 года и который умер там в ноябре 1703 года. Однако предположим, что Маттиоли не умер в 1694 году, а был человеком в маске, который умер в Бастилии в 1703 году, тогда легенда о Даугере стала приписываться Маттиоли: судьбы этих двух людей объединены в одном мифе.

Центральная проблема остается нерешенной.

Что же натворил этот камердинер, Эсташ Даугер?20

Хозяин камердинера

Секрет человека в железной маске или, по крайней мере, одного из двух лиц, претендующих на роль маски, заключался в следующем: "что сделал Эсташ Даугер?" Чтобы сохранить эту тайну, были приняты самые чрезвычайные меры предосторожности, как мы показали в предыдущем очерке. И все же, если бы тайна существовала, она могла бы быть узнанной самым простым способом. В "Виконте де Бражелоне" Дюма описывает свидание тайных охотников с умирающим вождем иезуитов на постоялом дворе в Фонтенбло. Они приезжают из разных мест, среди них Барон из Германии и Лорд из Шотландии, но приз получает Арамис. Он знает тайну маски, самую ценную для всех интриганов Общества Иисуса.

Теперь же, несмотря на все предосторожности Лувуа и Сен-Марса, несмотря на часовых, вечно дежуривших под окнами Даугера, несмотря на меры, которые не позволяли ему сигнализировать людям на склоне холма в Лес Эксайлс, несмотря на то, что он замалчивал даже статьи своих расходов, его тайна, если бы он знал ее, могла быть раскрыта, как мы уже отмечали, тем самым человеком, который наиболее склонен был использовать ее во вред, – Лазуном. Этот блестящий и безрассудный авантюрист мог видеть Даугера в тюрьме Пиньероль, когда ему заблагорассудится, так как он тайно проник в комнаты своего товарища по заключению Фуке, которого Даугер сопровождал в качестве камердинера. Лазун был освобожден вскоре после смерти Фуке. Маловероятно, что он купил свою свободу знанием тайны, и ничто не указывает на то, что он использовал ее (если она у него была) каким-либо другим способом.

Естественным ключом к предполагаемой тайне Даугера является изучение карьеры его хозяина Ру де Марсильи. Поскольку официальная история почти ничего не говорит о нем, мы можем изложить то, что можно почерпнуть из государственных бумаг в нашем архиве. Самое раннее – письмо Ру де Марсильи мистеру Джозефу Уильямсону, секретарю Лорда Арлингтона (декабрь 1668 года). Марсильи посылает Мартина (по нашей теории Юсташа Даугера), чтобы тот привез из Вильямсона два письма от своего собственного корреспондента в Париже. Он также просит Уильямсона раздобыть для него от Арлингтона охранное письмо, поскольку ему грозит арест за какой-то долг, который его на самом деле не касается. Следующая бумага – "ободрение", полученное 28 декабря 1668 года, господином де Марсильи. Судя по тому, что письмо датировано 27 декабря, Марсильи должен был находиться в Англии. Содержание этой статьи заслуживает внимания, потому что в ней показаны условия, на которых находились Марсильи и Арлингтон, или, по крайней мере, как Марсильи их понимал.

(1) Марсильи сообщает со слов своих друзей в Стокгольме, что король Швеции намерен сначала ходатайствовать перед Людовиком XIV в пользу французских гугенотов, а затем, если дипломатия потерпит неудачу, объединиться с другими протестантскими державами Европы.

(2) его корреспондент в Голландии узнает, что если король Англии предложит княжествам принять какое-либо "священное решение", они охотно предоставят свои войска. Нет лучшего лидера, чем английский король—Карл II! Марсильи показал письмо Арлингтона своему голландскому другу, и тот предложил ему обратиться к голландскому послу в Англии. Он уже обедал с этим дипломатом. Тогда Арлингтон зашел так далеко, что написал ободряющее письмо. Голландский посол только что сообщил Марсильи, что он получил ту же самую новость, а именно, что Голландия будет помогать гугенотам, преследуемым Людовиком XIV.

(3) в письмах из Прованса, Лангедока и Дофина говорится, что положение там не изменилось.

(4) кантонное управление Цюриха пишет, что они сдержат свои обещания и что Берн стремится угодить королю Великобритании и что он готов собрать вместе с Цюрихом 15 000 человек. Они не боятся Франции.

5) Цюрих опасается, что если Карл не будет представлен на следующем Сейме, то Бейль и Сен-Галль будут запуганы и не решатся вступить в Тройственный союз Испании, Голландии и Англии. Лучше всего Марсильи будет представлять Англию на Сейме 25 января 1669 года в сопровождении швейцарского генерала Бальтазара. Это побудит друзей "дать его британскому Величеству удовлетворение, которого он желает, и создаст тесный союз между Голландией, Швецией, Кантонами и другими протестантскими государствами".

Это звучит так, как будто Чарльз уже выразил какое-то “желание”.

(6) Женева ворчит на ответ Карла “через епископа, который является их врагом”, епископа Лондонского “гонителя нашей религии”, то есть пресвитерианства. “Однако ничто не испугает женевцев”, – сказал Си С. М. Б. Нил.

Затем в газете появляется пустое место. Далее следует копия письма, как бы от самого Карла II, к “правильным высокородным и благородным сеньорам Цюриха”. Он узнал об их пожеланиях от Ру де Марсильи, которому поручил прислуживать им. “Я не стал бы писать своему Епископу Лондонскому, если бы был лучше осведомлен, но сам ответил бы на ваше любезное письмо и заверил бы вас, как и сейчас, что желаю этого. . . .”

Похоже, что это был черновик некоего письма, которое Марсильи хотел, чтобы Чарльз написал в Цюрих, и есть такой же черновик письма для Арлингтона, если он и Чарльз пожелают отправить Марсильи в швейцарский Сейм. Голландский посол, с которым Марсильи обедал 26 декабря, констебль Кастилии и другие вельможи – все они считают, что ему следует посетить протестантских швейцарцев, от имени короля Англии. Речь идет о союзе Англии, Голландии, Испании и протестантских кантонов против Франции и Савойи.

В другом письме Марсильи к Арлингтону, датированном только четвергом, утверждается, что он никогда не сможет отплатить Арлингтону за его чрезвычайную доброту и щедрость: “Ни один человек в Англии не предан тебе больше, чем я, и будет предан всю свою жизнь”21.

В тот самый день, когда Марсильи составил для Карла свою собственную комиссию для заключения с Цюрихом Союза протестантов против Франции, Карл сам написал своей сестре, (мадам Генриетте Д'Орлеан). Он говорил о своем тайном договоре с Францией. “Вы знаете, как много секретности необходимо для ведения этого дела, и я уверяю вас, что здесь никто ничего не знает и не узнает, кроме меня и еще одного человека, пока это не станет достоянием гласности”22. (Неужели “этот единственный человек” – Де ла Клош?)

Таким образом, Марсильи думал, что Чарльз почти помолвлен с Протестантской Лигой, в то время как Карл тайно объединялся с Францией против Голландии. Арлингтон, вероятно, был не менее обманут Чарльзом, чем был Марсильи.

Доля епископа Лондонского в сделках с Цюрихом неясна.

Похоже, что Арлингтон сознательно не обманывал Марсильи. 12 февраля мадам писала Арлингтону: “привязанность этого человека к голландцам и его склонность к Испании слишком хорошо известны”23.Только 25 апреля 1669 года Чарльз говорит своей сестре, что Арлингтон подозревает о его тайных связях с Францией; откуда он это знает, Чарльз сказать не может24. Мы не можем установить, как далеко сам Карл ввел в заблуждение Марсильи, отправившегося на континент ранней весной 1669 года. До 15-25 мая 1669 года, фактически 14 апреля, Марсильи был похищен агентами Людовика XIV, и его гибель была ужасна. Вот отчет об этом деле, написанный Первичу в Париже:

Господину В. Первичу

Париж, 25 Мая 69 Года.

Почтенный Сэр,

Кантоны Швейцарии очень обеспокоены тем, что французский король послал пятнадцать всадников в Швейцарию, откуда сеньор де Маниль, представитель короля, сообщил о том, что сеньор Ру де Марсильи ведет переговоры о вступлении кантонов в тройную лигу при помощи переговоров, весьма неблагоприятных для Франции, он создает плохое впечатление о правительстве французского короля. Сообщение доставлял монах, составлявший ему компанию. Оно было перехвачено упомянутыми всадниками, привезенными во Францию, и которых ожидали в Бастилии. Я думаю, вы знаете этого человека….. Я помню его еще в Англии.

Может ли этот монах быть тем самым монахом, который сошел с ума в тюрьме Пиньероль, деля келью с Маттиоли? Неужели он тоже пострадал из-за своей связи с тайной? Мы не знаем, но положение Карла было неловким. Марсильи, имевший дело со швейцарцами, прибыл прямо из Англии, где находился вместе с министром Карла Арлингтоном, а также с голландским и испанским послами. Король упоминает об этом в письме к своей сестре от 24 мая 1669 года (неверно истолкованном Мисс Картрайт 24 мая 1668 года)25.

"Я надеюсь, что вы получили полное удовлетворение от последней должности в деле Марсильяка [Марсильи], для моего ЛД. Арлингтон прислал мистеру Монтегю [английскому послу в Париже] свою историю за все время его пребывания здесь, из которой вы увидите, как мало он пользовался здесь доверием, и что особенно милорд Арлингтон не был в его благосклонности, потому что он не получил того удовлетворения в своих переговорах, которого ожидал, и это было только в отношении швейцарцев, и поэтому я думаю, что сказал достаточно об этом деле".

Чарльз воспринял это легко!

15/25 мая Монтегю принял письмо Арлингтона, на которое ссылается Чарльз; к нему обратился, как к Марсильи, испанский резидент, "но я не мог сказать, как что-либо сделать в этом деле, никогда не слышал об этом человеке или о том, что он был нанят моим хозяином (Чарльзом) для какого-либо дела. Я послал вам также копию письма, написанного мне неизвестным англичанином от имени Ру де Марсильи, но оно не пришло по почте, так как “слишком секретно”26.

Франция была хорошо осведомлена о Марсильи, пока он находился в Англии. Тогда у него были секретарь, два лакея и камердинер, и он часто совещался с Арлингтоном и испанским послом при Английском Дворе. Кольбер, французский посол в Лондоне, написал все это французскому правительству 25 апреля, еще до того, как узнал об аресте Марсильи27.

Вера в то, что Марсильи был агентом Карла, по-видимому, была общепринятой и, если бы ее принял Людовик XIV, то она помешала бы частным переговорам Карла о заключении секретного договора с Францией. 18 мая принц д'Аремберг написал на эту тему испанскому послу в Париже. Марсильи, по его словам, был арестован в Швейцарии, по пути в Берн, вместе с монахом, который также был схвачен, и, что любопытно, камердинер Марсильи был убит в ходе борьбы. Этот камердинер, разумеется, не был Даугером, которого Марсильи оставил в Англии. Marsilly " doit avoir demande la protection du Roy de la Grande Bretagne en faveur des Religionaires (Huguenots) de France, et passer en Suisse avec quelque commission de sa part.– Д'Аремберг просит испанского посла передать все это Монтегю, английскому послу в Париже, но Монтегю, вероятно, как и Первич, ничего не знал об этом деле, так же как и о тайных отношениях Карла с Людовиком через посредничество мадам д'Аремберг28..

К письму д'Аремберга приколота неподписанная английская записка, очевидно предназначенная для чтения Арлингтоном.

– Ру де Марсильи все еще находится в Бастилии, хотя его хотят повесить, но все еще не знают, что с ним делать. Де Лионн был вынужден допросить его дважды или трижды, но у него нет никаких доказательств против него: “Он говорит, что так велел французский король, что в его бумагах есть упоминание о герцоге Баксе и Ваше имя, и говорит он так, как будто вы ему очень доверяете. Я поинтересовался, что это за Марсильи, и нашел там одного Господина. Марсильи, с которым я знаком – человек знатный, имя же этого человека – Ру, он родился в Нисме и был прежде солдатом в его отряде, с тех пор взял его имя, чтобы получить больше доверия в Швейцарии, где он, Марсильи, раньше служил у Маршала де Шомберга, который вторгся в Швейцарию”.

Далее мы находим очень любопытное письмо, из которого следует, что французское правительство склонялось считать Марсильи фактически агентом Карла, но считало более разумным выдвинуть против него обвинение в заговоре против жизни Людовика XIV. По этому или другому обвинению он был казнен, в то время как подозрение, что он был агентом английского вероломства, возможно, было истинной причиной решимости уничтожить его. Бальтазар, с которым Марсильи оставил свои бумаги, упоминается им с похвалой в его послании для Арлингтона от 27 декабря 1668 года. Это тот самый генерал, который должен был сопровождать Марсильи на сейм.

Содержание письма (полностью приведенного в примечании I) сводится к следующему. П. дю Мулен (Париж, 19/29 мая 1669 г.) пишет Арлингтону. С тех пор как Рувиньи, покойный французский посол, протестант, находился в Англии, французское правительство стремилось похитить Ру де Марсильи. Они охотились за ним в Англии, Голландии, Фландрии и Франш-Конте. Как мы знаем из дела Маттиоли, правительство Людовика XIV было бессовестно дерзким в нарушении законов наций и захвате враждебных лиц на чужой территории, как это сделал Наполеон в деле герцога Энгиенского. Когда все потерпело неудачу, Луи приказал Тюренну захватить Ру де Марсильи, где бы тот ни находился. Тюренн послал офицеров и джентльменов за границу, и после четырехмесячных поисков они нашли Марсильи в Швейцарии. Они взяли его, когда он вышел из дома своего друга генерала Бальтазара, и отвезли в Жекс. Никаких бумаг при нем не нашли, но он попросил своих тюремщиков послать к Бальтазару и получить "поручение из Англии", которое, по его мнению, должно было обеспечить ему безопасность официального дипломатического положения. Получив этот документ, похитители Марсильи отнесли его французским министрам. Если бы это было правдой, то ничто не могло бы вызвать большего смущения у представителя Чарльза во Франции Монтегю и у тайных переговоров Чарльза, а также у Арлингтона, который имел дело с Марсильи. Со своей стороны пленник Марсильи постоянно утверждал, что он посланник короля Англии. В Париже часто говорили, что в Бастилии находится агент Карла, хотя при дворе делали вид, что ничего об этом не знают.– Луи был вне себя от радости, узнав, что Марсильи поймали, и выдал, что он замышляет заговор против его жизни. Мосье сказал Монтегю, что ему незачем умолять о пощаде такого потенциального убийцы, как Марсильи. Но что касается этой идеи, то "теперь при дворе ее начинают оттачивать", и Рувиньи заверил Дю Мулена, “что у них не было таких мыслей”.– Де Лионн видел Марсильи и заметил, что схватить его было бы большой ошибкой. Французское правительство нервничало, и секретарь Тюренна "выспрашивал" у нескольких послов, что они думают о захвате Марсильи на чужой территории. Один из послов сказал, что крестовый поход всей Европы против Франции, как в старину против мусульман, будет необходим. Будет ли Шарль, спросил Дю Мулен, владеть Марсильи или отречется от него?

Теперь положение Монтегю было неловким. 23 мая его отчет об этом деле был зачитан в Уайтхолле иностранному комитету в Лондоне. (Этот документ см. в примечании II). Он не осмеливался вмешиваться в дела Марсильи, потому что не знал, является ли этот человек агентом Чарльза или нет. Таковы неудобства тайной королевской дипломатии, осуществляемой за спиной министров. Людовик XV позднее использовал этот метод с неловкими последствиями29. Французский двор, по словам Монтегю, был вне себя от радости по поводу взятия Марсильи, и за его голову была назначена награда в 100 тысяч крон, “как мне сказали очень конфиденциально”. Французский посол в Англии Кольбер сообщил, что Карл послал Марсильи втянуть швейцарцев в тройную Лигу против Франции. Монтегю попытался успокоить Мосье (шурина Чарльза), но сам был совершенно сбит с толку. Поскольку жена Мосье, сестра Карла, работала вместе с Карлом над секретным договором с Людовиком, государственная и семейная политика явно были связаны узлом. Тем временем испанский посол продолжал настаивать на том, чтобы Монтегю вмешался в дело Марсильи. После того, как озадаченная записка Монтегю была зачитана английскому комитету иностранных дел 23 мая, Арлингтон предложил свои объяснения. Марсильи приехал в Англию, сказал он, когда Карл вступал в переговоры о мире с Голландией и когда Франция, по-видимому, была готова выступить против этого мира. Ему самому не было сделано никакого предложения. Заключив мир, Марсильи получил деньги, чтобы уехать из страны. Он хотел, чтобы король возобновил свой союз со швейцарскими кантонами, но ему сказали, что кантоны должны сначала изгнать цареубийц Карла I. Он взялся устроить это и примерно через восемь месяцев вернулся в Англию. – “Его хладнокровно использовали, а на меня жаловались за то, что я недостаточно хорошо использовал столь важного человека”.

Как мы видели, Марсильи выразил самую бурную благодарность Арлингтону, что не предполагает использования холода. Арлингтон сказал жалобщикам, что Марсильи был "чужим шпионом", но каким именно – голландским, испанским или даже французским – он не объясняет. Поэтому Чарльз дал Марсильи денег, чтобы он уехала. Ему никогда не доверяли ничего, кроме изгнания цареубийц из Швейцарии. Чарльз приказал Арлингтону написать письмо с благодарностью Бальтазару за его добрые услуги.

Эти объяснения Арлингтона не совпадают с сообщениями Марсильи, которые он получил в начале своего расследования. В них ничего не говорится о вывозе цареубийц Карла I из Швейцарии. Статья целиком посвящена тому, чтобы вовлечь протестантские кантоны в антифранцузский союз с Англией, Голландией, Испанией и даже Швецией. С другой стороны, признанное письмо Арлингтона к Бальтазару, переданное Марсильи, может быть "поручением", которым Марсильи хвастался. Во всяком случае, 2 июня Карл дал Кольберу, французскому послу, аудиенцию, выгнав из зала даже герцога Йоркского. Затем он повторил Кольберу уже цитированные объяснения Арлингтона, и Арлингтон в отдельном интервью подтвердил слова Чарльза. Так Кольбер писал Людовику (3 июня 1669 года), но в тот же день де Лиону: "я надеюсь, что вы извлекете из Марсильи много пользы для службы королю. Мне показалось, что милорд д'Арлингтон был обеспокоен этим [en avait de l'inquitetude]. . . . Здесь, в Англии, есть некто Мартин (Юстас Даугер), который был камердинером этого негодяя и оставил его недовольным.– Тогда Кольбер предлагает допросить Мартина, который, возможно, много знает, и отправить его во Францию. 10 июня Кольбер пишет Луи, что он ожидает увидеть Мартина30.

24 июня Кольбер написал Людовику о разговоре с Карлом. Совершенно очевидно, что доказательства заговора Марсильи об убийстве были скудны или вообще отсутствовали, хотя Кольбер утверждал, что Марсильи обсуждал этот вопрос с испанскими министрами. Чарльз знал, что у него было много разговоров с Изолой, испанским послом. Тем временем вплоть до 1 июля Кольбер пытался убедить камердинера Марсильи отправиться во Францию, но тот, как мы уже видели, отказался. Однако невезучий парень кивками и завуалированными словами дал понять, что знает очень много. Но не обещанием безопасности и награды можно было заставить камердинера вернуться во Францию. "Я мог бы попросить короля выдать мне Мартина, камердинера Марсильи", – заключает Кольбер и всеми правдами и неправдами добивается, как мы уже видели, выдачи несчастного. В постскриптуме Кольбер говорит, что слышал о казни Марсильи.

К 19 июля, как мы видели в предыдущем очерке, Лувуа приказал Сен-Марсу ожидать в Пиньероле из Дюнкерка пленника высшей политической важности, охраняемого с величайшей секретностью, но все же камердинера. Этот камердинер, должно быть, Мартин, которого теперь зовут Эсташ Даугер, и его тайна может быть связана только с Марсильи. Возможно, это было что-то о переговорах Арлингтона через Марсильи, поскольку компрометирующие Карла II объяснения Арлингтона иностранному комитету были, безусловно, неполными и неискренними. Он, если не Чарльз, был более глубоко увлечен Марсильи, чем осмеливался сообщить. Но сам Марсильи признался, что не знает, за что его казнят.