Жара. Пшеница. Пыль. Полынь… Стихотворения

Александр Абалихин

Жара. Пшеница. Пыль. Полынь… Стихотворения

Июль

Жара. Пшеница. Пыль. Полынь.

Стрекозы. Небо. Птица. Синь.

Дорога. Солнце. Ветер. Даль.

Миг. Трепет. Облако. Печаль.

Журавли

Холодные, с прелью, туманы,

Хрустящую скатерть стеля,

Сошли на лесные поляны.

Вся в инее белом земля.

А небо в неясной тревоге –

Плывут, не спеша, журавли.

По вечной небесной дороге

Пути этих стай пролегли.

За лесом их кличи стихают.

В тоске замирают поля,

Когда журавли покидают

Свои топяные края,

Где россыпь янтарной морошки

И мох изумрудный болот,

Где царство звенящее мошки,

И красный, как клюква, восход.

Цветок

Подарок осени – цветок

Со стеблем слабым предо мною

Моё внимание привлёк

Своей красою неземною.

Как странно… В нежном полусне

Стою земной и отрешённый,

И брезжит матово в окне

Рассвет чарующий и сонный:

Там синий воздух, и туман,

Прохлада пасмурного утра…

На подоконнике – стакан,

В нём роза цвета перламутра.

Загадки неба

Та ночь была искристо-звёздной,

Спал август, солнцем утомлён,

Когда стал слышен шёпот грозный,

Ночною пустотой рождён.

Поток огня с небес сорвался,

Над тихим лесом пролетел

И с треском в воздухе взорвался,

Рассыпавшись на сотни стрел.

Раскаты странные шуршали

И вкрадчиво вползали в ночь,

И сердце ужасом пронзали,

И мысли прогоняли прочь.

Когда прошло тех искр свеченье,

Природа вся легла во тьму.

И звёзд закончилось паренье,

И стихли шорохи в бору.

Одна звезда, размером с блюдце,

Сияла в небе, вся бела,

И, позволяя мне очнуться,

В пространство чёрное ушла.

И снова звёзды заблистали,

И месяц будто стал расти,

А две медведицы лакали

Водицу Млечного Пути…

Душа сомненья испытает

И ум пытливый не поймёт,

Как небо сказки порождает

И нас к открытиям зовёт.

Странна картина мирозданья

И в тайнах весь небесный свод,

Где, нам, даря очарованье,

Созвездья водят хоровод.

Преображенка… Кунцево… Арбат…

Москва у каждого своя:

Бульвары, парки, переулки,

Сирень и в пухе тополя,

Мечтанья, встречи и прогулки.

Я помню тот район у рынка,

Где поворачивал трамвай.

Остались в памяти картинки:

Заборчик, флоксы и сарай.

«Преображенка»… Слово ранит

И сердце истово стучит.

Там было детство. Моя память

Порой, терзаясь, так болит!

И вот, я взрослый. Рядом с домом

Леса, сады и васильки.

Такое Кунцево знакомо

Тому, кто старше тридцати!

Арбат, ты – сказка! Чьё творенье?

Не архитектор тут ваял.

Само, похоже, провиденье

Иль Бог такой уют создал.

Я тут любил и был счастливым,

Все переулки исходил.

Наверно здесь я стал ранимым.

Арбат меня навек пронзил!..

У каждого Москва своя,

Хотя для всех она едина.

И для меня ты вся – моя!

А в сердце всё же три картины…

Капустницы

Дорога. На исходе лето.

Застыли травы. Тишина.

Глаза разъел избыток света.

Горит салютом бузина.

Среди дороги – клумба белых,

Слегка трепещущих цветов,

Сырая глина тут пригрела

Крылатых недругов садов.

Они – сопротивленье ночи,

Они прекрасны и нежны.

На крыльях их нет даже точек,

В них исступленье белизны!

Их вид – подарок тех мгновений,

Что провожу я, вниз смотря,

Их суть – почти что, суть растений,

Собой украсивших поля.

И я шагну. Метелью белой

Взлетят над глиною они.

И лишь потом, совсем несмело,

Присядут к сырости земли.

Я ухожу, но в отдаленье,

Вновь вижу слабых крыльев дрожь

И, чтобы сбросить наважденье,

Гляжу на золотую рожь!

На небе слабые лучи…

На небе слабые лучи,

Там скрылся вечер.

Там бродят призраки в ночи,

Желая встречи.

Вливаясь в млечные ручьи,

Мерцают страхи.

Там крылья сполохов ночных –

Печалей взмахи.

Мы все в мир призрачный уйдём,

Без бед и счастья,

И изменить полёт времён

Не в нашей власти.

Но есть в безумье мрачной мглы

Виток изящный:

Во сне привидимся и мы

Знакомым спящим.

Лучик света прорезал тьму…

Лучик света прорезал тьму,

Когда в городе люди спали.

Как рассвет нужен был тому,

Кто живёт на Земле в печали!

Этот свет не рассеет ночь.

Не для этого звёзды светят.

Они людям должны помочь –

Тем, кто смотрит на мир, как дети.

И откроются двери в сад:

Звёзды ярче в сто крат заблещут

Там, где каждый друг другу рад,

Там, где радость волною плещет!

И раскроют созвездья секрет:

В час, когда приближается утро,

В миг исканий, тревог и побед

Пусть наивным останется мудрый!

Есть города тепла…

Есть города тепла

И мир холодной стали,

Где ветер и волна

Бить камень не устали.

Есть город суеты

И город созерцанья,

Изящной красоты

И нераскрытой тайны

Есть улиц вековая вязь

И улицы ночного света,

Где устаёт порою глаз

От ровной линии проспекта.

Но ближе нет судьбы

И меж собой преграды

Артериям Москвы

И венам Петрограда.

Муха

Муха вечером в дом залетела

И хозяйкой себя повела.

А под утро она обнаглела

И поспать мне совсем не дала.

Будто дьявол зелёный летает!

Словно пуля, врезаясь в стекло,

Безнадёжно кружит и петляет,

И мечтает, чтоб ей повезло.

Что же бьёшься ты, глупая муха,

О прозрачную твёрдость стекла?

Неприятно терзая мне ухо

Ты тревогу в душе создала.

О стекло ты сейчас разобьёшься

И окно пред тобой как скала.

Ты жужжишь надо мной, как смеёшься,

И, похоже, с ума ты сошла.

Но безумье твоё мне понятно –

В мрачной комнате солнышка нет.

Ты мечтаешь о нём, вероятно,

А на улице брезжит рассвет!

Распахнул я окно. Как ракета,

Изумрудная муха взвилась.

И метнулась. Навстречу рассвету,

Раздражённо звеня, унеслась.

Вон она! Точкой чёрной мелькнула

И исчезла в тот миг без следа,

А над лесом во мгле проблеснула

И погасла, растаяв, звезда…

Ты вернёшься осенней порою,

Чтоб за рамами крепко заснуть.

Их весной при уборке раскроют,

Чтобы муху сухую смахнуть.

Всё мягче, тише и нежней…

Всё мягче, тише и нежней

Дрожанье слабого эфира,

Где ветерки клубками змей,

Лежат во тьме ночного мира.

Нет звуков, света, чётких линий,

Лишь подкупающе ручные,

В лиловых мантиях и в синих,

Блуждают призраки ночные.

Они подходят совсем близко

И обозначен их приход –

Сирени ветвь склонится низко

И, покачнувшись, вновь замрёт.

О чём они сейчас мечтают,

Что нам сказать они хотят?

Ночные шорохи и стаи

Под утро, снявшись, улетят.

Созданья, жившие без света,

Уйдут в края чужой земли,

Чтобы неспящие поэты

И там заметить их могли.

Я жду тот миг воспоминаний…

Я жду тот миг воспоминаний,

Когда они сметут меня

С пути времён и расстояний,

Тоску щемящую даря.

Близ школы – городской лесок.

В нём мир распахнутый растений

И по коре текущий сок

Берёзки, раненой в сплетенье.

Всё впереди… И мир велик.

Листва трепещет в море света.

День до обеда – век, не миг!

И целый век – после обеда.

Всё в мире тёплом для меня!

И изумленью нет предела:

Травинка в лапках муравья

Росинку круглую задела.

Вот шмель в шиповнике гудит,

И ветер дышит томно, душно,

И бабочка, сложившись, спит.

И счастлив был я простодушно…

Меня гнетут воспоминанья.

Порою, память – только яд.

Несёт она душе страданья,

Но почему-то я им рад.

Звёзды

В небе зависли звёзды,

А на деревьях гроздья.

Снежные гроздья ягод

Горестного предзимья.

Звёзды приносят радость.

Звёзды всегда бесстрастны.

Звёзды так одиноки!

Звёзды нам дарят звуки.

Звуки давно известны:

Крик соловья и фуги.

Только их слышать надо,

Бросить в цемент бумаги

То, что диктует вечность,

То, что хранит пространство.

Будут потом копаться

Дети в песке и в глине.

На черепки наткнутся,

Те, что слова хранили.

Высветят звёзды слово,

Что уже незнакомо.

И удивятся звёзды,

Как они говорили,

Как иногда прекрасны

Звуки, слова простые…

Колокол синий, прозрачный хрусталь…

Колокол синий, прозрачный хрусталь.

Золота искорки, белая даль…

Новый и робкий, старый и грустный

День такой разный: долгий и шустрый!

Миг – и уже засияли снега!

Миг – и сошлись навсегда берега!

Колокол глухо, со стоном звонит,

Грусть и тоску позабыть не велит.

Колокол синий, морозный январь…

Ну же, попробуй-ка силу – ударь!..

Вьюжистый, бурый и мутный февраль,

Колокол треснутый, битый хрусталь.

Синеет воздух, но бесстрастно…

Синеет воздух, но бесстрастно

Льют звёзды свет на сонный сад.

Плывёт неумолимо, властно

Кому – рассвет, кому – закат.

Они ушли, лучам покорны,

Ночного неба светлячки.

Их испугали ветра волны

И дуновений роднички.

Разлилась трель над лесом громко –

Бесстрастных звёзд растаял свет.

Плывёт восторженно и звонко

Кому – закат, кому – рассвет!

От красок, зноя, духоты…

От красок, зноя, духоты

И утомленья пряным летом

Ко мне являются мечты

О зимнем городе бесцветном…

В уютном стареньком дворе

Я вижу, отдохнув от бега,

Туман неона в фонаре

И хлопья тающего снега.

Порой сжимает мне виски

От смрада выхлопов и гари.

И облака мрачны, низки,

И улица в тяжёлой хмари.

В автобусах на стёклах муть

И грязь в салоне чёрной кашей,

Но только как волнует грудь

Мне город мой своим пейзажем!

И почему мне так близки

Громады хмурых грязных улиц,

На лицах признаки тоски,

Сырой асфальт и пятна лужиц?

Синие стрекозы

Стрекозы цвета нежной сини,

Не бабочки, не мотыльки,

Откуда вы взялись такие

У берегов моей реки?

Зависли вы небесной стаей

Над быстрой тёмною водой.

Я не хочу, чтобы растаял

Ваш странный облик неземной.

Вода бурлит и тащит листья,

Склоняет голову тростник.

Вы таете, как нити жизни,

Ваш образ в душу мне проник!

Порхая синими крылами,

Листву вы гоните быстрей

И сонно вьётесь над волнами,

Не зная суматохи дней.

Моя Россия… Медуница…

Моя Россия… Медуница.

Шмели, жужжащие в тиши.

Ночные летние зарницы,

Тревожная печаль души.

Соловушки поют в тумане,

Таясь в кустах от глаз людских,

И сладко ландыши дурманят

Сиропным запахом тоски.

Кукушка радует отсчётом

В сокрытом чащей алтаре,

И ласточки своим полётом

Склоняют небеса к земле.

Небесных паутинок тень

Ложится на листву златую,

Короткий, милый сердцу день

Согреет рощу огневую.

Зимой теплее детский смех.

Зима – пора смиренья духа,

Леса одеты в белый мех,

Синичий звон – мечта для слуха!

Здесь воздух мой, трава моя,

Под ряской спящие затоны,

Мороз и снежные поля…

И песни русские, как стоны.

Костёр

Я жгу костёр, пылают искры,

И в ночь летят, и гаснут быстро…

Пронзает пламя темь густую,

Осколки ранят ткань живую.

И жар огня ласкает душу,

Как бриз у моря нежит сушу.

Трещат дрова, в костре сгорая,

И ночь живёт, с огнём играя!

Можжевельник

Апрель. Мой старый можжевельник

Стоит, несломленный зимой.

Дымок костров вплывает в ельник

И сад пропитывает мой.

Ещё прохлада побеждает,

Ещё земля в листве сырой,

У мягких лап его не тает

Сугроб со снежною крупой

Весь мир в апреле будто шире,

Я этих гулких дней так жду,

Когда нет красок в сером мире,

Когда лишь он живёт в саду.

Люблю туманную прохладу

И иней спутанных ветвей,

Зелёный всплеск в пустыне сада

В преддверье ясных тёплых дней.

Он мне добавит новой силы

И плечи резко распрямит.

Вольёт он соки в мои жилы

И хвоей винной опьянит!

На поля с искристою росой…

На поля с искристою росой,

Смыв цвета, и растворяя грани,

Наплывают с нежною тоской

Сказки, утаённые в тумане.

Сколько раз ко мне весна придёт?

Сколько раз душа моя воспрянет?

Тихая метель уже метёт:

Яблонь цвет так быстро облетает!

Цветы

Цветы в цветочном магазине,

Вы так роскошны и милы!

Стоите пышно на витрине

И украшаете столы.

Душисты розы. В вас кипенье

Расцветок разных, неземных.

И аромат ваш – удивленье,

Восторг и радость средь зимы.

Прекрасен гиацинт холодный

Своею нежной головой.

И лилии с тоскою томной

Пленяют строгой красотой.

Чуть вялы алые тюльпаны,

И горд таинственный нарцисс.

А каллы с видом иностранным

Здесь как причудливый каприз.

Цветы в цветочном магазине,

Вы так роскошны и милы!

Достойны быть вы на картине.

Вот только вы, увы, мертвы.

Ночь затихла и дремлет…

Ночь затихла и дремлет… Всё в задумчивом сне.

Снится рощам и нивам сон о ранней весне.

Спят цветы полевые. Лишь созвездья не спят:

Часовые России – звёзды зорко глядят.

Сколько звёзд ярко-синих, серебристых лучей

Над бескрайней равниной, над страною моей!

Свет по нитям струится в эту звёздную ночь,

Он всем людям уснувшим обещает помочь.

Лишь пробьются в тумане золотые лучи –

Зажурчат говорливо по долинам ручьи.

Зашумят на равнинах вековые леса,

Напитаются силой грозовой небеса.

Дождь умоет Камчатку и великий Урал,

Напоит наши реки и бездонный Байкал.

Он прольётся на сёла и мои города.

Принесёт очищенье дождевая вода.

Ночь затихла и дремлет… Всё в задумчивом сне.

Снится рощам и нивам сон о ранней весне.

Спят цветы полевые. Лишь созвездья не спят:

Часовые России – звёзды зорко глядят.

Жизнь – алмаз, событье – грань…

Жизнь – алмаз, событье – грань.

Миг – резец, а сердце – лань!

Горечь – вал, мечта – стена.

Риск – обвал. Ничья вина!

В небе – темь. В ночи звезда.

В поле конь. На нём – узда.

Ты – кристалл. Твой взгляд как снег.

Сон – обман. Тебя же нет!

Кисть плоха. Художник – рок.

Краски чёрны. Холст – убог.

Жизнь – алмаз. Событье – грань.

Миг – резец. А сердце – лань!

В вечерней электричке

В пустом вагоне ветер нежный

В лицо мне бьёт своим крылом,

А за окном – поля безбрежны.

И муха бьётся о стекло.

Горят костры на старых дачах.

Дымы укутали овраг,

Ночные призраки там пряча,

А мне не вырваться никак

Из плена сладостной истомы.

И, наслаждаясь полусном,

Душа моя, мечтой ведома,

Вдали блуждает за окном.

Там солнце скрылось, лес темнеет,

Там воздух плотен и душист.

Плывёт туман, в полях синеет…

Но слышен электрички свист!

И вспыхнул яркий свет в вагоне.

В окне – густая темнота,

И ждёт на городском перроне

Меня смешная суета.

Молнии

Сверкают молнии на чёрном

Экране сломленного дня.

Ветра проносятся со стоном,

Ломая ветви и скуля.

Разряд питает мощью землю,

Отняв её у сил небес

И рассыпает сумрак стрелы,

Терзая тёмной тучи срез.

Пылает плазма, оживая

На миг короткий, в море слёз,

И разрывает темь, взметая

Густую взвесь ветвей берёз.

Когда закончатся метанья

Той странной жизни, нам чужой,

Исчезнут грозные созданья

И возвратят земле покой.

Март

Воздух прозрачен синий,

Льдинки сейчас растают.

Снег закипит искристый.

Блеск чешуи на солнце

Брызнет в глаза больные

Тёмными пятнами неба.

Запах ударит свежий

Чистой коры прохладной

Мне на тропинках чёрных.

В лето ручьи уносят

Свет и тревогу марта

В день золотого Солнца!

Про игрушечных пингвинов

Есть пингвины в «Детском мире».

Там пингвины в разном стиле,

Там пингвин, как на картине

И пингвин там на пингвине.

И милы и чуть противны,

Чуть загадочны пингвины,

Беззаботны и красивы:

Толсты попы, толсты спины.

А в придачу, то, что милы

Очень дороги пингвины.

Оттого и чуть противны

Лапы, клювы у пингвинов.

А ещё есть у пингвинов

Ум, рассудок, дисциплина.

Поутру снуют пингвины,

Руки-ласты машут сильно.

В такт, качаясь у стремнины,

Нос к спине идут пингвины

И уносит их с равнины

Эскалатора машина.

А потом бредут пингвины

По дорогам разнодлинным.

Среди них – и я, наивный,

В царстве сумрачно-пингвиньем.

То ль мерещится, то ль снится…

То ль мерещится, то ль снится:

Солнца жар, прохлада сини.

То ли сразу в небо птицей,

То ли рыбкой скрыться в тине?

Не задать мне всех вопросов,

Не уйти от откровений.

Сыплет небо знаний просо

На поля земных творений.

Знаю, в мире повторится:

День и ночь, века, мгновенья,

Грусть и боль, слеза в ресницах

И восторг, и вдохновенье!

Пусть невидящий осудит…

Суждено всему случиться:

И тому, что точно будет

И чему вовек не сбыться!

Я вновь в деревне…

Я вновь в деревне, на раздолье.

На травах синяя роса…

И снова выхожу я в поле.

Здесь смолкли птичьи голоса,

Но льются издали напевы,

Где в избах светятся огни.

Звучат они порою с гневом,

Порою ласковы они.

В моей душе проснулась память –

Среди лугов я этих рос.

И снова сердце моё ранит

Забытый в васильках овёс

Как прежде здесь закат багряный

И воздух розовых тонов,

Поля под дымкою туманной

И душный аромат стогов.

Я вижу: ива как склонилась

И ветви бросила в волну,

Как солнце в заводи умылось,

Спокойно отходя ко сну.

Исчезли краски все на свете,

Блестит лишь сочная звезда.

Колышет травы нежный ветер

И шепчут леса мне уста

Про то, что вечна ты, Россия!

Что даже в чёрные года

Напевы русские простые

Приносит ветер в города.

Где ты, земля славянской Были?..

Где ты, земля славянской Были?

Земля величья и побед…

Века, как лебеди проплыли,

Всё мягче синеокий свет.

Вдруг всё же сбудется поверье?

Крадётся молча лютый зверь!

Пора бесчестья и безверья

Нам затворяет в вечность дверь.

Зачем ушли от жизни в кельи,

В отсветы призрачных лучей,

Забыв про радостные трели,

Те, что выводит соловей?

Где ныне чащи Берендея,

Златая цепь и дуб, и кот?

Где Русь исконная синеет?

Яга где страшная живёт?

Ярило грозно ждёт ответа,

Даруя нам свой вечный свет.

Забыты пращуров заветы,

А счастья не было, и нет.

Не в ризе пышной золочёной,

Нас Божий Сын зовёт к себе.

Он нищ и наг, и, возмущённо

Лик бледный светится в огне!

Наступит ночь. Дорогой лунной

Придёт Он, весь в крови и ранах,

И поведёт на суд к Перуну

В его неведомые страны.

Аллергия

Иду я в зарослях бурьяна,

По тропке, тонущей в пыли.

Глаза слезятся от дурмана –

На поле травы зацвели.

Мне нос щекочет, вспухли веки.

В июне так всегда со мной,

А ветерок всё гнёт побеги

И обдаёт пыльцою злой.

Как я мечтаю о морозе,

О чистоте воздушных масс,

Но душат, душат меня слёзы

И я чихаю много раз!

Чёрный квадрат

Я слышу нежный шёпот ночи –

Отворено в мой сад окно.

Луна разорвана на клочья,

В саду и душно, и темно.

Ещё заметен край у леса

И ёлок маковки вдали.

Там избавляя нас от стрессов,

Весною пели соловьи.

Я рад, что светят звёзды сочно,

И счастлив, что я на Земле,

Что всё надёжно так и прочно –

Душа и в неге, и в тепле…

Но знаю я, что в одночасье,

Когда придёт ко мне закат,

Заменит мир простого счастья

В окне чернеющий квадрат.

Летучая мышь

Исчез свет в вечности пространства.

Нет робких звёзд, и месяц спит.

А тёплый воздух, словно паста,

Недвижно над землёй лежит.

Фонарь зажгли возле сторожки,

На воду лёг искристый блик,

У лампы вьются грустно мошки,

Приняв её за Солнца лик.

Беззвучно, взявшись ниоткуда,

Порхая, делая рывки,

Летит туда, где спит запруда,

Хозяйка ночи и тоски.

Она – созданье грозной силы,

Исчадье чердаков и крыш.

С потусторонним жутким рылом,

Летящая, как птица, мышь!

Она так трепетно, красиво,

Ночною ласточкой летит,

И в воздухе творя порывы,

На ловлю мошкары спешит.

Я вечер жду. Когда стемнеет,

Она всегда летит сюда…

Фонарь горит и лес чернеет,

Да гладь мерцает у пруда.

Мотылёк

Над землёй, паря легко,

Из серого парадного

Вылетаешь мотыльком,

Фея из Отрадного!

Как осенняя рябинка,

Яркая и сладкая,

Твоя нежная улыбка –

Маленькая ягодка!

Над воздушными плечами –

Облака твоих волос,

На руках – ветра печали,

На щеках горит мороз.

Вот, взмахнув двумя крылами,

Мотылёк приник к груди…

В такт сердца у нас стучали

Гулкой музыкой любви!

По грибы

Светает, пять часов утра.

Пора вставать, пока прохлада,

Пока жестокая жара

не растопила нежность сада.

В лесу хрустальная роса,

туман хранит загадки лета,

А воздух, погружённый в сон,

ждёт наступления рассвета.

Деревья хмурые стоят,

хвощи раскрашены кармином –

То шляпки яркие горят

грибов под серою осиной.

А ельник, как колючий сад!

Ступаю на сухие иглы.

Тут изумруд еловых лап,

под ними спрятан рыжик милый.

Пусть белых нет, и я устал,

от зноя задохнулись травы…

Всю зиму буду вспоминать

я эту славную забаву!

В метель

Порождение пурги – чёрный кот, как наважденье,

Возникает на пути, как в эпоху сотворенья.

Он бредёт впереди, и метель ему подвластна,

И метёт его хвост по снежинкам молодым.

А ещё: чёрный кот не такой ведь и ужасный –

Чуть печален и прост, даже кем-то он любим!

Пусть не врут, будто кот подозрительно коварен

И предвестник беды. Он приятен и пушист!

Отчего же шальной я метелью одурманен?

Поскользнулся, упал и в ушах раздался свист.

Я встаю. Предо мной мир в воздушной акварели.

Липы, лавки на аллее – всё кругом бело.

Где же кот, чёрный кот, что явился мне в метели?

Даже след его лап снегом свежим занесло.

Был ли ты, чёрный кот? Кто привёл меня в смятенье?