Рожденные из пепла

Глава 1. Возвращение в Академию

Я пристально посмотрела в глаза Хранительнице, она неподвижным взором встретила мой взгляд полный презрения и неприязни, лицо ее было в этот момент бледным и мрачным. Вдруг в ее глазах что-то изменилось, появилась некоторая решимость, она внимательно взглянула на смотрителей и, обращаясь к Морису Милну, строгим тоном медленно проговорила:

– Я профессор Академии магии, Эмили Дафф. Эта девушка – моя подопечная и я хотела бы лично принимать участие в расследовании данного преступления. Я готова нести за нее личную ответственность, и прошу заменить меру пресечения арест на Оковы смирения.

Мой отец стоял рядом с нами, низко опустив голову. Услышав слова Хранительницы, он весь подобрался, выпрямил спину и, глядя на смотрителей, громко проговорил:

– Я профессор Академии магии, Николай Кэнтнис, являюсь официальным опекуном этой девушки и хотел бы лично принимать участие в расследовании преступления, в котором ее обвиняют. Я готов гарантировать, что она не сбежит и не совершит иных поступков, противоречащих законодательству Эгроссии, и прошу заменить меру пресечения арест на Оковы смирения.

Расширенными от удивления глазами я смотрела поочередно, то на отца, то на Хранительницу. Было непонятно, что происходит. Что задумали эти двое?

Смотритель Тайной Канцелярии Морис Милн перевел свой взгляд с меня на Хранительницу, а затем на отца и, наконец, стальным голосом произнес:

– Я принимаю оба ваши заявления. И готов соблюсти процедуру поручительства. Если вы двое несете за нее личную ответственность, то я надену на нее Оковы Смирения, но она все равно последует за нами в Академию, где будет дожидаться окончания расследования.

Отец и Хранительница внимательно выслушали его и в знак согласия кивнули. С этими словами он подошел ко мне и застегнул на моих запястьях два темных браслета с нанесенными на них магическими знаками. Ощущение вселенской обиды и полного равнодушия ко всему происходящему вырвалось из груди.

– Всех прошу пройти вместе с нами, – объявил он, и подтолкнул меня к порталу. Отец и Хранительница вслед за смотрителями шагнули в арку серебристого прохода.

Мы все вдруг оказались в Академии магии в кабинете ректора. Он сидел в глубоком кожаном кресле у стола. При виде нас он соскочил со своего места и устремил удивленный взгляд на нас. На лице его сложно было прочесть эмоции.

– Добрый день, ректор Колд! – поприветствовал его Морис Милн. – Я смотритель Тайной Канцелярии Морис Милн и мои помощники доставили в стены Академии магии Алину Кэнтнис, подозреваемую в нарушении закона о запрете применения боевых видов магии. В ближайшее время мы проведем расследование и установим виновных в совершении этого тяжкого преступления.

Затем он перевел свой взгляд на отца и Хранительницу и, кивнув в их сторону, продолжил:

– Двое ваших преподавателей – Эмили Дафф и Николай Кэнтнис заявили, что готовы нести личную ответственность за эту девушку и попросили надеть на нее Оковы Смирения. Согласно процедуре поручительства мы не станем сажать ее в тюремную камеру до выяснения всех обстоятельств этого дела, но она не должна покидать стен данного учебного заведения. Можете ли вы гарантировать, что Алина Кэнтнис не покинет Академию, пока идет расследование?

Брови ректора взметнулись вверх, он тяжело вздохнул и бросил взгляд на меня, затем на отца. После этого он в упор посмотрел на Хранительницу. Его глаза, казалось, даже не моргали. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Питер Колд открыл рот и произнес:

– Я готов поручиться, что Алина Кэнтнис не покинет стен Академии магии. До установления виновных в данном преступлении она будет регулярно посещать занятия.

Морис Милн снова обратился к ректору:

– Завтра с утра я начну вызывать свидетелей и подозреваемых по указанному делу. Прошу предоставить мне помещение для проведения дознания.

– Конечно, я даже готов предложить для этих целей собственный кабинет, – проговорил ректор.

Смотритель согласился, открыл портал и тут же покинул помещение, оставив меня в легком недоумении от произошедшего.

После их ухода в комнате воцарилось молчание. Затем отец, обращаясь к своему другу, произнес:

– Спасибо, Питер.

Ректор внимательно посмотрел на него и улыбнулся.

– Не стоит благодарить. Я думаю, это недоразумение быстро разрешится.

Затем его взгляд остановился на Хранительнице, и его лицо просветлело. Он медленно подошел к ней, поклонился и галантно поцеловал руку:

– Эмили Дафф! Так, так! Вы исчезли без объяснений не попрощавшись. Где вы были, и что сейчас привело вас в стены Академии?

– Ах, Питер. Столько всего произошло за это время, но это все в прошлом. Сейчас нам всем нужна твоя помощь, – мягко проговорила она, положив свою ладонь поверх его руки.

Щеки Хранительницы порозовели, и они уставились друг на друга долгим задумчивым взглядом.

Эти двое, казалось, перестали замечать все вокруг. Посмотрев на них, мы почувствовали себя лишними в этом кабинете. Отец, опустив голову, спросил:

– Питер, ты не будешь против, если я провожу Алину в ее комнату.

Ректор вздрогнул и посмотрел на отца. Он словно вынырнул из своих воспоминаний и, отступив на шаг от Хранительницы, едва заметно кивнул.

Мы тут же вышли из кабинета ректора, и пошли по коридору в сторону факультета Знахарства.

– Папа, что происходит? Ты что-нибудь понимаешь? Что за процедура поручительства, и что это за украшения на моих руках? – все больше раздражаясь, выдохнула я.

– Молчи, Алина. После поговорим, – глухо отозвался отец.

И лишь в комнате он, наконец, смог выдохнуть и обнять меня.

– Я так испугался за тебя, девочка моя, – проговорил отец, поспешно прижимая меня к своей груди. Его глаза стали влажными от слез, на дне их я заметила страх. Но моя обида захлестнула меня с новой силой.

– Хранительница нас всех предала! – воскликнула я. – Ты понимаешь это?

Он тяжело вздохнул, словно я была неразумным ребенком, взял меня за плечи и слабо улыбнулся:

– Ты такая же максималистка, как и я в молодости. Эмили Дафф пытается вывести тебя из-под удара и спасти. Понимаешь ты это?

– Что значит спасти? А что тогда это такое? – вскрикнула я, показывая на браслеты на руках.

– Благодаря этому ты все еще на свободе. А вместе мы сможем что-нибудь придумать, чтобы снять это нелепое обвинение, – успокаивал отец.

– Она все знала. Понимаешь? Если бы она не отослала Томаса и Клауса меня бы не схватили, – выкрикивала я.

– Алина, успокойся. Она сделала все правильно. Если бы Томас и Клаус были в замке, то там была бы настоящая бойня. Они бы просто так не позволили служителям увести тебя, а, значит, и сами стали бы вне закона, – пытался урезонить меня отец.

– И что теперь? Если служители признают меня виноватой? Что со мной будет? – обреченно выдохнула я, присаживаясь на край кровати.

– Все будет нормально, милая. Мы все будем бороться, и недопустим этого. В противном случае и тебе, и твоим приятелям пришлось бы всю оставшуюся жизнь скрываться, – подбадривал отец, обнимая меня за плечи.

– Но что будут делать Томас и Клаус, когда не обнаружат нас?

– Скорее всего, они поспешат сюда. Их помощь будет нужна нам здесь. А сейчас попробуй успокоиться. Я покажу Хранительнице твою комнату. Позднее она навестит тебя, и вы обо всем поговорите.

– Знаешь, кому раньше принадлежала эта комната? – ядовито усмехаясь, спросила я. – Хозяйкой данного кабинета была Хранительница.

Теперь настал его черед удивляться. Он был несколько озадачен этой новостью.

– Ну и дела, – пробормотал он.

– А что это за браслеты? Мне что придется носить постоянно эти украшения?

– Да, дорогая. Они блокируют любое применение магии. Тебе придется побыть в них какое-то время.

Отец проводил меня до кровати и предложил прилечь.

– Поспи, моя хорошая! Я пока побуду с тобой.

Я легла на кровать и прикрыла глаза. Слезы медленно стекали и, скапливаясь в уголках, падали крупными каплями на подушку. Отец придвинул кресло вплотную к кровати, сел в него и погладил меня по голове. Тепло его рук и прикосновения подействовали на меня успокаивающе. Неожиданно для самой себя я закрыла глаза и задремала.

Глава 2. Откровенный разговор

Разбудил меня тихий шелест, похожий на шепот осенних листьев. Яркое солнце светило сквозь шторы, рассыпаясь бликами по стеклам в шкафу. Нехотя я открыла глаза, некоторое время, привыкая к полумраку в помещении. Спустя мгновение я заметила Хранительницу, пристально разглядывавшую меня. Резко присев на кровати, я оглянулась по сторонам и поняла, что в комнате кроме нас двоих никого нет. Видимо, отец ушел, когда я заснула, перед этим заботливо прикрыв меня пледом. Я нахмурилась и гневно посмотрела на нее.

– Ты считаешь, что я тебя предала? – вполголоса спросила Хранительница, пытаясь положить руку мне на плечо.

Я стряхнула ее ладонь и отвернулась. К горлу подступали рыдания. Она машинально потерла рукой лоб, прошла к креслу и, присев в него, произнесла:

– Они бы оба кинулись тебя защищать, ты же знаешь, и все закончилось бы очень плохо! Я хочу помочь тебе. Мы снимем с тебя эти нелепые обвинения.

– А если у вас ничего не выйдет? Если меня признают виновной? Что будет со мной тогда? – всхлипнула я.

– Мы все выступим в твою защиту, и этого не случится, – настаивала она.

Я поднесла руки к лицу, слезы текли по моим щекам, оставляя на них горячие дорожки. Жалость к себе затопила меня горечью. Хранительница встала с кресла, присела на кровать рядом со мной и по-матерински обняла за плечи.

– Ты должна быть сильной, девочка моя. Это не те неприятности, которых стоит бояться. В будущем тебя ждут испытания гораздо серьезнее. В тот момент тебе потребуется все твое мужество, чтобы стать на защиту дорогих тебе людей. Я подняла на нее глаза полные слез и, всхлипывая, спросила:

– О чем вы говорите, Хранительница.

– Называй меня Эмили, милая. Теперь я уже не Хранительница и мы обе это знаем.

– Эмили, о каких испытаниях вы сейчас мне говорили? – плачущим голосом спросила я.

– Жизнь настолько удивительна и прекрасна, что никогда не знаешь, что нас ждет впереди, – резко перевела она тему.

Я удивленно посмотрела на нее и задала вопрос:

– Почему вы именно сейчас решили вернуться в Академию?

– Моя прежняя жизнь была спокойна и размеренна. Мы с Питером давно знали друг друга и были очень близки. В те времена он еще не был ректором Академии, а был простым преподавателем. Перед самым нападением Марка он сделал мне предложение, и я приняла его. Поскольку Марку удалось все легко провернуть, я подумала, что Питер все это время был заодно с ним и помогал ему. Поэтому я покинула стены Академии магии, ничего не объясняя. Все эти годы я считала его предателем и сообщником Марка. Но тогда в библиотеке, помнишь, Слэттен назвал своего брата слабаком, и в тот момент я поняла, что Питер был не в курсе дел своего кузена. Сегодня впервые за долгое время нам с Питером удалось обо всем поговорить, – тихо произнесла Эмили.

Заметив на ее лице следы слез, я спросила:

– Вы очень любили его?

Она с самым серьезным видом кивнула головой и, посмотрев на меня, обняла меня за плечи.

– Сколько же жизней разрушил Марк Слэттен? – воскликнула я, задыхающимся голосом.

Она глянула на меня и грустно улыбнулась:

– Он остался в прошлом, а нам всем нужно жить дальше. И теперь все будет зависеть лишь от нас самих.

– А это? – сухо спросила я, показывая на браслеты на запястьях.

– Это все временно, – улыбаясь, ответила она.

– А ваш венец? Его можно будет когда-нибудь снять? Получается, что он действует также как эти браслеты?

Она ласково кивнула, и задумчиво сказала:

– Вместе с любимыми мы справимся со всеми неприятностями.

– Эмили, а где теперь жить мне? Ведь это ваша комната, – оглядываясь по сторонам, спросила я.

– Нет, девочка моя, – произнесла она, гладя меня по голове. – Оставайся здесь. Питер пригласил меня пожить в его доме. Я рассказала ему все, что знала об этом деле, и он поможет нам во всем разобраться.

– А у Селены тоже надеты браслеты? – сквозь зубы спросила я.

Она отрицательно покачала головой, немного нахмурив свой идеальный лоб.

– У отца Селены огромные связи, они пытаются свалить всю вину на тебя. Но мы этого сделать им не позволим, – тихо проговорила она.

Я обняла ее и поняла, что обрела в этом мире еще одного по-настоящему родного мне человека. Вскоре она покинула меня, и я некоторое время обдумывала все, что сегодня узнала о жизни Эмили. К вечеру ко мне в гости пришел отец, держа на руках Василия и небольшой сверток. Он специально отправился за ним в замок, чтобы доставить его сюда. Кот радостно спрыгнул с рук отца и прямиком помчался ко мне. Он заскочил на кровать и стал тереться об меня и мурлыкать.

– Василий, я тоже очень соскучилась, – смеялась я, гладя его по мягкой шерстке.

– Я так и думал, что тебе понравится, – улыбаясь, произнес отец.

– Пап, а Оран. Что с ним? Он остался в замке? – спросила я.

– Нет, я пригласил его погостить к себе. Он постоянно что-то бурчит и рвется к тебе. Я еле-еле его успокоил. Позднее ты сможешь и с ним увидеться, – ответил отец, положив свой сверток на стол.

– Что это?

– Я тут захватил немного еды.

Я соскочила с кровати и бросилась к столу. У меня сжался желудок и закружилась голова.

Начав разворачивать сверток, я почувствовала аромат жареной рыбы. Когда я представила, как этот прожаренный кусок будет погружаться в мой рот, мой живот от нетерпения заурчал. Внутри свертка оказалось три куска ярко-золотистой жареной рыбы, хлеб, запеченные овощи, небольшая бутылка с прохладным морсом и завернутые в тряпичную салфетку приборы.

– М-м… – промычала я, втягивая волшебные запахи, исходящие от свертка. – Папа, ты чудо. Ты сам все это приготовил?

Он засмеялся и отрицательно замотал головой:

– Нет, дорогая. Это все мой повар.

Я, взяв нож и вилку, с жадностью накинулась на еду, словно до этого неделю ничего не ела.

– Знаешь, кто ко мне приходил, – спросила я, проглатывая очередной кусок. – Эмили.

Отец удивленно вскинул брови, и, улыбаясь, задал вопрос:

– Эмили? Ты теперь так ее называешь?

– Она сама просила так ее называть, – ответила я, пожимая плечами.

– Вот как? И что? Вы поговорили? Или ты ее прогнала?

Я усмехнулась, отрицательно покачала головой и ответила:

– Нет, я не стала ее прогонять. Наоборот, я внимательно ее выслушала. Она мне рассказала, почему так решила поступить. Знаешь, мне показалось, что она была со мной откровенна. Она считает, что нам удастся выйти из этой истории без особых потерь.

– Будем надеяться, она права, – согласился отец. – Ладно, мне уже пора домой, там меня ждет Оран. Он очень хотел пойти со мной, еле-еле его остановил. Ему важно знать, что с тобой все в порядке.

– Передавай ему привет, – отозвалась я, счастливо улыбаясь.

– До завтра дорогая, – проговорил отец, прижимаясь губами к моему виску.

– До завтра папочка, – выдохнула я.

Каждый день приносил новое испытание. Я уже не знала, что ждет меня завтра.

Глава 3. На допросе все средства хороши

Утром я проснулась рано и долго размышляла над тем, что делать дальше. Мне было страшно, но оставаться взаперти было совершенно невыносимо. Немного подумав, я решила пойти на занятия. В конце концов, сидеть в комнате тоскливо, да к тому же очень хотелось пообщаться с Илоной и узнать последние новости.

Быстро надев форму, выбрав белую блузку с длинными рукавами, чтобы браслеты не бросались в глаза, я побежала в столовую. Было очень рано, поэтому народу здесь было немного. Взяв со стойки чашку кофе, я прошла к дальнему столику и стала терпеливо дожидаться подругу, разглядывая посетителей.

Примерно через четверть часа появилась Илона со своим приятелем Рисом Хигинсом. Вместе эта парочка выглядела очень счастливой, а заметив меня, они тут же подошли.

– Где ты пропадала? Я уже у всех про тебя спрашивала. Мне так много нужно тебе рассказать – улыбаясь, проговорила она, поглядывая на своего приятеля.

– Это долгая история, но теперь я снова здесь, – ушла я от ответа. – Расскажи лучше последние новости.

Она пожала плечами и сказала:

– В Академии все тихо и спокойно. Даже Селена ведет себя тише воды, ниже травы. И да, твоих приятелей тоже не видно.

Тут Рис глянул на часы и сказал:

– Девочки, нужно поторопиться, а то опоздаем на занятия.

Мы обе посмотрели на него, улыбнулись и, собрав свои вещи, пошли на лекцию. В коридоре с нами столкнулась Селена, которая при виде меня, вытаращила глаза, затем спешно отвернулась и побежала мимо.

– Странная она сейчас какая-то, – пробормотала Илона, глядя вслед главе факультета Знахарства.

Со второй лекции меня вызвали в кабинет ректора Колда. Моя соседка по парте удивленно посмотрела на меня, а я, пожав плечами, извинилась и вышла из аудитории.

Дойдя до кабинета ректора, я постучалась. Не услышав приглашения, я сама решила туда заглянуть. При виде меня Питер Колд встал с широкого кожаного дивана возле окна и жестом пригласил войти. За столом уже сидел смотритель Морис Милн. По обе стороны от него наблюдали за мной его помощники.

– Здравствуйте! – тихо пробормотала я.

– Добрый день, Алина, – вежливо ответил ректор, подходя к окну. – Присаживайтесь.

Я села на стул, стоявший напротив Мориса Милна, и покорно сложила руки на коленях.

Главный смотритель, взглянув на меня, начал свою речь.

– Мы пригласили вас, чтобы разобраться, кто и с какой целью использовал боевую магию десять дней назад в стенах этого учебного заведения.

Я понимающе кивнула и ответила:

– Да, конечно, господин Милн. Я вам расскажу всю правду. Я очень раскаиваюсь в своем поступке.

У служителей тайной Канцелярии и ректора брови взлетели вверх от удивления, а я все продолжала говорить, боясь остановиться. Не знаю, что в тот момент на меня нашло. По какой причине я вдруг стала страдать словесной несдержанностью, болтать без умолку и в то же время говорить подобную ерунду.

–Значит так, у меня есть кот, его зовут Василий. Он живет у меня давно, вы даже не представляете, как с ним бывает сложно!

На строгом и мрачном лице главного смотрителя сейчас читалось искреннее недоумение и удивление.

– При чем здесь кот? – сквозь зубы спросил он. – По-вашему, мы пришли сюда послушать о домашнем питомце? Мы хотим узнать, кто использовал боевую магию и вы одна из подозреваемых в этом преступлении. Вы понимаете, что мы хотим от вас услышать?

Я снова покачала головой и ответила:

– Ага. Ну, вот я вам и говорю. Мой кот вместо того, чтобы мне помогать в учебе, где-то пропадает. Я с ним время от времени из-за этого ругаюсь. Знаете, эти коты, часто гуляют сами по себе! Вот, например, я ему говорю, Василий, не смей выходить из комнаты, пока меня нет. Закрою его на ключ, а он все равно умудряется как-то проскочить. Находит лазейку и бегает целый день где-то по своим кошачьим делам. Порой, чтобы его найти, у меня уходит масса времени, которое, кстати, я могла использовать на изучение магических наук.

– Алина Кэнтнис, давайте ближе к делу, – разражаясь, проговорил Морис Милн.

– Господин смотритель, вы все время меня перебиваете, – притворно обидчиво произнесла я, продолжая невинно хлопать глазами. – Вот я вам и говорю. Значит, десять дней назад, мой кот снова от меня сбежал. Я с трудом поймала его за шкирку в коридоре на первом этаже, притащила в комнату, а этот комок шерсти взял и укусил меня за палец. От подобного несправедливого отношения во мне вспыхнула такая обида, что я сняла ботинок с ноги, и швырнула в сторону этого чудовища. Кот оказался шустрее моего башмака и своевременно отскочил, а обувь полетела аккуратно в дверь. Но на этом полет башмака не прервался. Ботинок отскочил от двери прямо в стену, оставив в ней огромную вмятину. Поскольку моя комната долго стояла заброшенной, и ремонта в ней давно никто не делал, то от подобных моих манипуляций штукатурка со стены посыпалась на пол, оставив внизу гору обломков и пыли. К тому же от удара дверь распахнулась. А глава факультета Знахарства, уважаемая госпожа Селена, в это время проходила по коридору как раз напротив входа в мою комнату. В нее и угадила моя раскрывшаяся дверь. Я, конечно, очень сожалею обо всем случившемся и обещаю впредь не позволять себе применять подобные боевые методы.

Морис Милн глядел на меня, покраснев от злобы. Ректор Колд стоял, отвернувшись, прикрывая рот ладонью и едва сдерживая смех. Видимо, за все время существование Академии ни один студент не нес подобный вздор в свою защиту.

– А хотите, я вам расскажу еще одну историю, и вам точно станет все ясно. Когда мне было лет двенадцать … – снова обратилась я к главному смотрителю.

Господин Милн медленно встал с кресла, и с красными от бешенства глазами произнес:

– Замолчите сейчас же, – затем немного выдохнув, уже спокойнее продолжал. – Пока Алина Кэнтнис, вы можете идти. Если понадобиться, мы вас пригласим.

– Мне кажется, господа смотрители мне не поверили. Вы ведь можете взглянуть и убедится, что я вас не обманываю.

– Да идите вы уже, – взорвался некогда невозмутимый Морис Милн.

– А, хорошо, – притворно рассеянно ответила я.– Конечно, конечно. Только вам обязательно нужно побывать в моей комнате.

–Идите на занятия, – проорал смотритель, перебивая меня и краснея от злобы.

Я тяжело вздохнула и кивнула, отступая в сторону двери. У самого выхода я повернулась и сказала:

– Вы зовите, если что. Я непременно приду, господин Милн.

После этого я выскочила в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь.

Оставшись одна, я медленно выдохнула и пошла. Меня колотила нервная дрожь, мысли хаотично носились в голове, даже не пытаясь оформить более или менее вменяемое объяснение моей пламенной речи. Я остановилась напротив окна, прислонив голову к стеклу. Падающие капли дождя барабанили по подоконнику, отдаваясь эхом в моих ушах.

– Это что сейчас было? – пронеслось у меня в голове.

События последних минут перемешались у меня в голове, и я приняла единственно правильное решение вернуться в аудиторию.

Глава 4. Встреча

Попросив прощение у преподавателя за опоздание, я прошла к своей парте и села, как ни в чем не бывало.

Илона многозначительно смотрела на меня. Она ждала от меня подробного рассказа. Ее распирало от любопытства, зачем меня вызывали. Но я не обращала внимания на ее намеки. После занятий она все-таки задала волнующий ее вопрос:

– Зачем тебя к ректору вызывали?

– Понимаешь, мне нужно было отлучиться, а я никого в известность не поставила и прогуляла занятия. Вот и получила сейчас от ректора нагоняй, – смущенно проговорила я.

Илона недоверчиво на меня посмотрела, но других вопросов задавать не стала, а пригласила отправиться в буфет.

Выходя из кабинета, я заметила Клауса и Томаса. Едва заметно кивнув им, я быстро попрощалась с Илоной и отправилась в комнату. Заметив меня, приятели пошли следом.

Не успела я зайти к себе, как услышала тихий стук в дверь.

Пройдя в комнату, Томас и Клаус накинулись на меня с расспросами.

– Я тоже очень рада вас видеть, – произнесла я улыбаясь.

– Что случилось? Ты можешь нам хоть что-то объяснить, – нетерпеливо начал Клаус.

Стоило Томасу взять меня за руку, как он заметил браслеты.

– Что это? – в голос проговорили они.

Я стояла чуть не плача, дрожащим голосом пересказывая недавние события.

– Как только вы покинули замок, к нам ворвались служители из Тайной Канцелярии, намереваясь посадить меня в тюрьму. Отец и Хранительница воспользовались процедурой поручительства, поэтому меня не арестовали, а всего лишь надели Оковы Смирения. Теперь пока идет расследование, я буду вынуждена их носить и мне нельзя покидать стены Академии.

– А что означают эти браслеты? – спросил Томас, кивнув на мои запястья.

– Это и есть Оковы Смирения, которые блокируют любое применение магии.

– И что будем делать? – растерянно спросил Клаус, почесывая затылок.

Я пожала плечами и сказала:

– Меня уже вызывали сегодня на допрос.

Они уставились на меня удивленными взглядами. Я с чувством глубоко удовлетворения посмотрела на их изумленные лица и едва не показала им язык.

– И как все прошло? – встревожено спросили приятели.

– Не знаю. Мне сказали, что вызовут позднее.

– Может попробовать снять эти браслеты или снова укрыться где-нибудь? – тихо произнес Томас.

Я отрицательно покачала головой и ответила: