Без правил

–Это один бой! – воскликнул менеджер. – Только один! Нужно чуть-чуть подождать и остальные пояса будут твои!

–Ты прекрасно знаешь, что на пояса мне наплевать. Карраго, Валеро и Полтавский владеют гораздо более важными титулами, чем обычные пояса и другие побрякушки. Ты понимаешь, к чему я клоню? Они владеют уважением. А эти золотые ремни Федераций только им самым и нужны. Это не вопрос денег. Перед нами стоит только один вопрос – кто из нас лучший.

–Хорошо-хорошо, – примирительно вытянул руки менеджер. – Даю слово.

Тем временем машина заехала в подземный паркинг особняка. Когда водитель припарковал авто, Рикки вылез из машины. Подав руку своей спутнице, он махнул надувшемуся Стиву:

–Ладно, хватит тебе щеки надувать. Пойдем, толстячок.

–Нет, Рикки, ты пойми… – менеджер тут же перестал изображать обиду, живо выбрался из машины и уже хотел продолжить фразу, как вдруг замер с открытым ртом.

Один за другим из-за серых бетонных колонн вышли три человека в черных масках. За спиной раздался тихий свист и водитель, сидящий в машине, легко дернулся и завалился на руль. Менеджер повернулся и увидел приближающегося четвертого человека в маске с пистолетом в руке.

–Кто вы такие? – тихо спросил Рикки, глядя на замершие фигуры – Чего вы хотите?

–Кто мы такие не так важно. А вот чего мы хотим? – спросил четвертый нападавший. Обойдя по дуге стоящих возле машины жертв, он продолжил с легким, едва заметным акцентом: – Дай подумаю, британец. У тебя есть кое-что, что нам нужно. Нет, деньги нас не интересуют. Отдай нам самое ценное, что у тебя есть и мы разойдемся. Мне нужен твой титул, Рикки.

–Тебе нужен мой пояс? – спросил Рикки. – Выходи на ринг. А еще лучше, переговори с мои менеджером насчет организации. Думаю, сойдемся в разделе призового фонда в процентном соотношении 60 на 40.

В ответ нападавший звонко расхохотался. Он весело смеялся несколько секунд, затем сказал совершенно серьезно:

–Нет, кому нужен твой пояс чемпиона мира? Теневая часть твоей жизни гораздо интересней, Рикки. Не многие знают, что ты владеешь титулом гораздо более значительным… Сейчас на твоей груди весит ма-аленький золотой ключ. Совсем крохотный кусок этого металла возносит тебя на такую высоту, о которой многие могут только мечтать. Этот ключ дает тебе больше, чем все пояса вместе взятые. Скажи, тот япошка сильно сопротивлялся?

–О чем он говорит? – спросил менеджер, повернувшись к своему боксеру.

–А, так вы не знаете? Да, это частенько бывает, – рассмеялся человек в черном. – Ладно, я проведу презентацию – Ричард Тохэнн. Чемпион Островов по версии Селектор. Его статус приравнен к Континентальному чемпиону этой тайной лиги боев на выживание. Вот уже год наш Рикки входит в шестерку сильнейших людей планеты вне зависимости от весовой категории и вида единоборств. Это один из высших титулов и удивительно, что вы не знаете о том, что Стальной Рикки входит в Селектор.

–Мой подопечный чемпион мира, а не каких то там островов! – неожиданно вспыхнул толстяк-менеждер.

–Он прав, – Рикки бросил взгляд на три застывшие фигуры в черном и снова повернулся к человеку с пистолетом. – Я отдам тебе ключ. Только не трогай Стива и Лиз.

–Хорошо, – черная рука в перчатке повисла в воздухе. – Я жду.

–Сначала отпустите их.

–Они свободны, – мужчина махнул пистолетом Лиз, испуганно выглядывающей из-за спины Рикки и застывшему Стиву: – вы можете идти в дом. Только не думайте вызывать полицию. Заходите внутрь и ждите своего чемпиона. Он скоро подойдет и все закончится.

–Не бойся, милая, – Тохэнн подмигнул испуганной девушке, крепко сжал ее руку и порывисто поцеловал. Посмотрев на Стива, он бросил: – позаботься о ней.

–Рикки, – прошептала Лиз, не отпуская его руку.

–Стив! – рявкнул чемпион и толстяк шустро схватив растерянную девушку за плечи повел ее в сторону двери, ведущей в дом, что-то тихонько шепча ей на ухо.

Когда Лиз и Стив выскочили из территории паркинга и скрылись за дверью, Рикки снял цепочку с золотым ключом с груди и кинул человеку в черном. Тот ловко поймал на лету свою цель, придирчиво осмотрел, не убирая пистолета, направленного в британца, затем сделал несколько шагов назад, повесил ключ на грудь к двум еще таким же ключам и легонько махнул замершим черным фигурам пистолетом сторону боксера:

–Ключ настоящий, а теперь убейте. Я пока разделаюсь с его сучкой и жирным боровом.

Трое бойцов переглянулись между собой, затем к Рикки шагнул самый крупный из всех троих – почти двухметровый гигант несколько раз демонстративно рассек воздух двумя короткими прямыми ударам, затем размял могучую шею и встал в классической боксерской стойке. На ломаном английском здоровяк прорычал:

–Давай, британец. Я дам тебе шанс умереть как мужчина.

–Не устраивай шоу! – заорал второй, низкорослый боец.

–Заткнись, косоглазая обеьяна, – прогремел здоровяк. – У меня старые счеты.

–Не советовал бы я вам меня злить и вставать у меня на пути. Моя ярость бывает страшной, – Рикки скосил глаза на уходящего из поля зрения главаря с пистолетом и мысленно прикинул, сколько времени у него есть.

–Не стой, британец, – процедил здоровяк и сделал шаг вперед.

Стоящие позади гиганта нападавшие даже не сразу поняли, что произошло: только что казавшийся несокрушимым, гигант рухнул на пол, словно срубленное дерево. Прежде чем остальные успели прийти в себя и понять, что же все-таки произошло, Рикки уже рванулся к низкорослому бандиту, и обрушил на него еще один коронный удар. В последний момент преступник успел закрыться и поставить хороший блок, но все было безуспешно – удар стального кулака чемпиона был настолько силен, что Рикки банально его опрокинул за счет одной мощи. Пока второй нападавший катился по бетонному полу парковки, последний в тройке боец уже готовился к яростной атаке чемпиона.

Третий противник оказался крепким орешком – мощная двойка, направленная точно в челюсть пролетела мимо, в то время как Рикки получил довольно ощутимый удар в подбородок. В отчаянном рывке чемпион бросился на своего обидчика и совершенно не по-боксерски банально боднул его головой в грудь, непроизвольно пародируя знаменитый удар Зинедина Зидана. Третий противник рухнул и сильно приложился затылком об пол, затем Тохэнн прыгнул сверху и в яростном остервенении бил уже безжизненное тело. Когда от головы нападавшего осталось только кровавое месиво, Рикки с трудом перевел дух и огляделся по сторонам: гигант так и не оправился после его удара, а второй нападавший ошалело крутил головой и, похоже, пытался понять, как все это произошло. С ним чемпион расправился еще быстрее: один точный удар в затылок и больше он уже не поднялся.

–Браво! – услышав несколько хлопков, боксер повернулся и увидел четвертого нападавшего, сидящего на капоте его раритетного BMW. Небрежно положив пистолет рядом, он сказал: – Сначала было хотел сразу пришибить твою девочку и менеджера, но теперь понимаю, что остался на шоу не зря. Я в восхищении, Стальной Рикки. Ты умеешь делать не только деньги. Я слышал о твоей вспыльчивости…

–Лучше возьми пистолет, – прорычал британец, чувствуя, что алая пелена ярости застилает его глаза и он уже слабо контролирует себя.

–Да, не зря ты считаешься одним из лучших, – тихо проговорил человек в маске. – Ты станешь отличным экземпляром моей коллекции… Ну что же, пора тебе показать, что такое настоящий чемпион. Как расправлюсь с тобой, займусь твоей прекрасной Лиззи.

–Не смей ее трогать! – заорал Тохэнн, вне себя от ярости.

Человек в маске спрыгнул с капота и замер, опустив руки, словно и не собирался вступать в бой. Рикки сделал два шага навстречу и остановился. Он сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, и бросился в бой. Чемпион намеревался покончить с неизвестным одним яростным рывком, но человек в черной маске совершенно неожиданно смог уйти от удара: голова сделала легкое движение в сторону, и кулак пролетел в считанных сантиметрах от цели. Тохэнн, еще толком не понявший, что произошло, почувствовал сильный удар в солнечное сплетение.

Рухнув на одно колено, и судорожно пытаясь сделать хоть глоток воздуха, он услышал насмешливый голос над ухом:

–Ярость истощает твои силы. Поднимайся.

Стукнув окровавленным разбитым кулаком по бетонному полу, британец поднялся на ноги и снова встал в стойку.

–Как себя чувствуешь, чемпион? – наклонил голову набок его противник.

–Буду чувствовать себя гораздо лучше, когда засуну твой поганый язык в задницу, – рыкнул Ричард и снова бросился на противника. Два коротких прямых удара достигли цели – после сильного удара в подбородок человек в маске сделал несколько неуверенных шагов назад, нелепо закрыл лицо и тут же ответил мощным апперкотом в ответ, опрокинувший Тохэнна на спину с чудовищной силой.

–Вставай! Вставай! Эй, британец! – требовательный голос снова жужжал над ухом.

С трудом открыв глаза, Рикки увидел смеющиеся глаза.

–Вставай, чемпион, иначе я приведу сюда твою сучку и начну резать ее прямо на твоих глазах.

С тихим хрипом чемпион Селектора попытался подняться на ноги. Руки неестественно тряслись, когда он поднимал их на уровень подбородка. Сделав две неуверенных шага, он замахнулся на неуловимого человека в маске и в последнем нечеловеческом усилии обрушил чудовищный правый кросс в челюсть. Все его силы брошены в последний рывок, но прежде чем его кулак коснулся неуловимой черной маски, вдруг снова кто-то выключил свет.

–По меркам бокса ты уже нокаутирован дважды, Рикки. Я победил, – где-то далеко словно сквозь вату слышался смех. – Ладно, ты полежи пока. А я займусь твоей девочкой, ты же не против? Как почувствуешь себя лучше – поднимайся к нам. Будет весело.

Британец пытался подняться, но ноги предательски подкосились и он снова рухнул на спину.

–Прощай, Рикки!

Близоруко щурясь, Тохэнн видел, как человек в черной маске легкой походкой направился к двери, ведущей в дом. Зацепившись за изогнутое крыло своего любимого раритетного автомобиля, Тохэнн с трудом приподнялся на ноги. В тот момент он уже почти не видел ничего вокруг и даже не заметил, как пистолет, оставленный человеком в маске на капоте, оказался в его руках.

Истошный женский визг из глубин дома заставил Рикки рвануться вперед. Из последних сил, падая и поднимаясь снова, он взлетел по лестнице в дом. Вновь раздавшийся визг был из спальни. Тохэнн ворвался в комнату. Влетев внутрь, он сразу же увидел сидящую на кровати Лиз, судорожно сжимающую в руках трубку телефона. Возле окна в луже крови навзничь лежал его верный Стив.

–Я здесь! – рассмеялся голос за спиной. Стоило британцу развернуться, как убийца стянул с лица маску.

–Т.. ты!

Рикки поднял пистолет и нажал на курок, но вместо выстрела раздался громкий хлопок. Взорвавшийся в руках пистолет оторвал ему кисть правой руки. Он даже не успел закричать, как черная мушка ствола уставилась ему прямо в лоб и раздалось два тихих шлепка. Чемпион Островов дернулся как от удара током и медленно завалился на пол.

Оглушительный женский крик. Еще шлепок. Тишина.

Убийца посмотрел на навсегда застывшее в смеси ужаса, ярости и боли глаза Рикки и тихо проговорил:

–Еще один чемпион в коллекцию.

Глава 2. Следователь Джек Воронцов

Месяц спустя

Россия. Москва. Следственный отдел по Никулинскому району.

Знаменитая речь Мартина Лютера Кинга гласит «I have a dream». У меня есть мечта. Я хоть и не Мартин Лютер Кинг, но у меня она тоже есть – хоть раз уйти в отпуск по-человечески. Честное слово. ХОТЬ РАЗ, ЕЛКИ-ПАЛКИ. Нет, это меня уж конкретно достало – каждый раз в последний день перед уходом на заслуженный отпуск я выгляжу как… нет, этого писать нельзя. Ни один нормальный редактор или корректор (я не совсем хорошо разбираюсь в издательской иерархии – мое дело жуликов сажать, но об этом позже) не пропустит фразу о том, как я выгляжу перед уходом в отпуск.

Плохо я выгляжу. В эти несчастные два-три дня отделяющие меня от свободы мое состояние близится к критическому: я ношусь словно взмыленный электровеник и паникую. Мое состояние можно выразить лишь одной фразой бессмертной фразой героя Миронова из фильма «Бриллиантовая рука» «ШЕФ! Все пропало! Все пропало! Гипс снимают, клиент уезжает!». Вот так я и выгляжу. Бегаю как заяц по этажам туда-сюда, ношусь со всякими там листиками, что-то подписываю, срочно перепечатываю «закосяченные» документы, ставлю печати, занимаю «входящий-исходящий» задним числом в канцелярии, кому-то срочно названиваю и не переминаю забежать на этаж то к Шефу, то к прокурору. Хорошо хоть, что у них кабинеты напротив.

Черт! Снова забыл! Запыхавшись, забегавшись, проставляя очередную печать, я забыл самое главное – представиться.

Меня зовут Николай Воронцов, мне 24 года и я алкоголик.

Шучу. Все намного хуже – я следователь. Самый настоящий. Прям совсем. Думаю, если бы у моих родителей был бы выбор, они бы лучше согласились, что бы я скорее стал алкоголиком, чем следователем. По-крайней мере, когда дома заходит разговор о моей работе, по напряженной атмосфере я чувствую, что моя работа в органах воспринимается чуть ли не как участие в незаконных бандформированиях. Их можно понять, я парень если не из не богатой семьи, то уж точно не бедного происхождения. Мой отец владелец довольно серьезной фирмы, мой родной дядя занимает очень высокий пост в министерстве иностранных дел, а я ловлю жуликов с не самым высоким баллом по ЕГЭ.

И вот мои родители как то в свое время не особенно обрадовались когда я, единственный сын в семье, вдруг решил променять спокойную работу в офисе на кресло следователя. Но… знаете, что самое забавное? Моя мама искренне думает, что я каждый день в перестрелках участвую и лично бандитов по помойкам ловлю. А на самом деле после перемены кресел ничего не изменилось. Честное слово.

Что бы сразу развеять все мифы и прочую фигню, я скажу пару слов о своей работе. Во всяких идиотских фильмах и еще более идиотских сериалах следователи или дознаватели занимаются черт знает чем: я реально видел, как они там перестреливаются, лично задерживают особо опасных преступников. А как они бегают!? Вы паркур видели в исполнении следователей-актеров!? Я видел. Да так майоры с синими погонами по крышам носятся так, что сам Дамьен Уолтерс от зависти бы изошелся. Локти бы кусал, глядя, как они там разбивают окна в прыжке, демонстрируют уроки джиу-джитсу, при этом не потеряв драгоценной черной кожаной папочки с материалами дела.

Но я не ругаю авторов сценария. Ведь реальная наша работа намного скучнее. Мы белые воротнички, белоручки в правоохранительной системе. Самые натуральные. Ромка Пономаренко, сидящий напротив, (в нем, к слову под 100 кило весу далеко не литых мышц при 175 сантиметрах росточку, и основ паркура он точно не знает), предпочитает называть нас белой костью. Но это и не важно. Поверьте, если бы сценаристы показывали нашу реальную работу без приукрас и спецэффектов, рейтинг был бы намного ниже. Ну, про что я могу рассказать? Про допросы? Про следственные действия? При мне еще ни разу на следственном действии никто не вырывался из наручников, не отталкивал картинно мента с автоматом и не пытался бежать. На меня даже на допросе никто не бросался. Тьфу-тьфу-тьфу, постучал по дереву. Но так оно и есть.

Моя работа – бумажки, как бы это обидно не звучало. Если проводить параллели, то из фантастического мира следователи больше похожи на эльфов. Да, так и есть. Мы благородны, умны, хитры и бессмертны. Не то, что опера. Оперов я бы сравнил с орками, как бы это обидно для них не звучало. Причина лишь одна – они тоже постоянно рычат. Я понимаю, что в профессии опера такая уж работа, рычать на всех и вся, так что остается определенный осадок. Каждый раз умиляюсь, когда у меня в кабинете сидит очередной грубоватый опер-орк и порыкивает в ответ на мои вопросы. Вот и сейчас я залетел словно торнадо в кабинет и увидел очередного орка в белой рубашке, сложившего жилистые руки на коленях словно послушный школьник, сидящего напротив моего стола.

–Ээээ… вы ко мне? – застыл я, мучительно вспоминая, кто же это мог быть и кого я вызывал на сегодня.

–Капитан Скворцов, – немного неуклюже поднялся орк.

–А, Скворцов! – я посмотрел на Ромку, сидящего в кабинете и беззаботно копающегося в своем телефоне. В ответ на мой вопросительный взгляд тот только пожал плечами и тихо хмыкнул, мол, я не при делах. Решив не ронять марку, я важно покивал, положил кучу папок на стол, протянул руку капитану и проговорил: – Воронцов. Как видите, тоже из семейства крылатых. Можно просто Николай. Так, что там у нас?

–Да баба эта, – махнул рукой капитан, сам того не понимая, что дает мне так необходимый ориентир.

–Так, баба, – я утвердительно кивнул и с деловым видом стал искать свои отказные материалы (у меня их 7 штук). Я точно помнил, что этот товарищ не проходил у меня ни по одному из уголовных дел, которые в моем производстве, так что скорее всего по отказным. Ориентиры? Фраза Скворцова «Да баба эта». Где была баба? А! Точно! По ментам дело. Я быстро глянул на дату резолюции и только вздохнул. Ну, круто, сегодня выходят сроки, надо отчитываться перед шефом и направлять постановление об отказе прокурору. Сегодня кровь из носу надо закрыть. Сергей Владимирович (Шеф) доходчиво мне пояснил сегодня утром на совещании, что пока я не закрою все долги, в отпуск не уйду. А билеты на самолет у меня на завтра. Так что времени очень мало, а выбора и совсем нет.

Что по этому менту тут у меня, а?

Я быстро пролистнул материал проверки, почитал объяснения и тихо покивал. Так, ну дело простое. Все как обычно. Очередные изверги-менты по версии потерпевшей. Честно говоря, мне ментов жалко. Я вижу систему изнутри и как следователь Следственного Комитета могу ответственно заявить – их дрючат все кому ни попадя. Серьезно, у нас в народе ментов не любят, чего уж, есть объективные причины, но они не всегда справедливы. Вы никогда не задумывались, что ментов используют в качестве затычки везде: от футбола до ликвидации наводнений? Плюс все эти реформы, проверки… Но это отдельная тема, об этом как-нибудь потом, когда сроки не будут зажимать.

Вот сейчас сидит передо мной капитан полиции Скворцов, даже немножко нервничает. Я это чувствую, ведь именно я, лейтенант юстиции Воронцов сейчас решаю его судьбу, возбуждать уголовное дело или нет. Раскрою тайну. Самую настоящую – знаете, что такое материал проверки? Вообще за подобные разглагольствования по материалам мне могут и по шапке из управления дать, но давайте рискнем, и я вкратце объясню, по какой причине два офицера сидят напротив друг друга и оба чувствуют себя совершенно несчастными. Я – потому что мне еще два подобных материала сегодня закрывать кроме всех прочих долгов, капитан – потому что этот холеный следак (я, то есть), который младше его лет на десять, так невзначай и походя решает его судьбу.

А дело было так. Некий гражданин А и его дружок гражданин Б пили пивко на скамейке возле парка. В это время гражданин В прогуливался со своей девушкой гражданкой Г. Все эти 4 буковки случайно пересеклись и первые два представителя алфавита решили познакомиться с гражданкой Г, ее молодой человек их не интересовал (только не надо проводить параллели с тем случаем на танцполе!) Короче говоря, дело закончилось дракой, на которую, к счастью, подоспел наряд полиции. На самом деле сотрудники ППС далеко не супермены и не всегда такие шустрые, но гражданка Г так оглушительно визжала, что ее не услышать в радиусе километра было просто нереально. Короче говоря, сотрудники ППС скрутили окровавленных драчунов и повезли в отделение. Именно скрутили, а не били, это очень важно в нашем случае. Вы знаете, что даже во время задержания им даже нельзя наносить удары в определенные области, а можно только скручивать и применять спецсредства только в самом крайнем случае? Да-да. Забавно? Вас бьет в лицо пьяный кусок дерьма, а вместо этого вы еще должны инструкцию соблюдать. Такие дела.

На милой белой машинке с мигалкой всех отправляют в отдел, причем первые две буквы как особенно буйных запирают в клетке. Прежде чем они туда попадают, гражданин А успевает написать родной матушке трогательную смс о том, что он в беде. А матушка у него… я бы не назвал ее адвокатом… скорее просто юрист, который знает, как начать портить кровь. Не самый лучший специалист в области юриспруденции, не Генри Резник и Анатолий Кучерена, конечно, но кое-какие уловки знает. Видя сыночка в обезьяннике, она сначала громогласно требует самого высокого начальства.

Самым высоким начальством на тот момент в отделе (2 часа ночи) оказывается этот самый опер Скворцов. Как старший опер, он старший в дежурной смене он выходит и начинает объяснять женщине, что генерал-полковник полиции Колокольцев (МВД), генерал-полковник юстиции Бастрыкин (СКР) и генеральный прокурор Чайка (Ну, понятно) сегодня вряд ли приедут. После чего добавляет, что бы женщина успокоилась и «все с ее сыночком будет нормально». Это с его слов, не удивлюсь, что если он и матерком пару слов добавил.

Далее обиженная мама зачем то пытается прорваться куда-то на второй этаж здания (вот что ей там, дуре, понадобилось то!?), на что опер преграждает ей путь и советует успокоиться (по ее словам грубо отпихивает, чуть ли не за горло хватает).

Дама тут же начинает звонить в генеральную прокуратуру, службу 02, прямо напротив стекла с надписью «Дежурная часть» пишет с планшетника жалобу на имя Президента(!) и тем самым делает самое страшное в моей работе: СООБЩЕНИЕ О ПРЕСТУПЛЕНИИ. И теперь эта взбалмошная баба, вместо того, что бы заниматься воспитанием собственного сына-дегенерата запускает механизм из резолюций – «тов.Корычев!-провести-проверку-срочно-доложите!» и прочее. С самого верху эти крики с многочисленными отписками от одного большого начальника к более мелкому спускаются все ниже и ниже и, в конце концов, попадают ко мне. А там звери-менты. Монстры, задержавшие маленького хрупкого мальчика (это он, кстати букве-гражданину В успел нос сломать). А я обязан проверить-изучить-доложить.

Как бы сказал Курт Воннегут в своей знаменитой книге «Бойня номер 5 или крестовый поход детей» – такие дела.

Кстати, что-то перестрелкой не пахнет, да? Чуете? Нет взрывов, криков и боев без правил на крыше охваченной пламенем высотки «Восток». Даже нет эпичного момента, когда следователь висит на краю крыши и держится одной рукой, чтобы не упасть (это вроде из Судьи-Дредда, я его приплел потому что он тоже наш, из внутренних органов).

Что мы имеем в сухом остатке? Есть только два затюканных мужика, сидящих напротив друг друга в кабинете и сроки, которые нас поджимают. Только не думайте, что я тут ментов отмазываю и белой краской поливаю. Два месяца я сам направил дело в суд по жулику-гаишнику, а сидящий напротив Ромка сейчас ведет целых два дела по одному участковому и одному оперу, которые тоже решили поправить свое материальное положение за счет граждан. Говорю как есть, что бы было понятно, что тут и как. Открыв ноут, я сказал:

–Капитан, у меня сегодня еще два отказняка. Давай как-нибудь по быстрому, а?

–Да меня самого сроки жмут, – пробормотал.

Я открыл папку с названием «Отказняк Бешеная Баба», создал вордовский файл «Объяснение Скворец» и тихо проматерился. Сроки. Никого я так не ненавижу. Ни преступников, ни многочисленных жалобщиков, никого.

Я ненавижу сроки.

***

Под вечер все закончилось. Как-то быстро и сразу. Я вроде носился-носился-носился, как вдруг уже на улице темень, а Шеф заглядывает в наш кабинет и говорит:

–Николай Георгиевич, ко мне зайдите.

–Есть, товарищ полковник, – пробормотал я, отложил ненужную папку на стол. Пономаренко уже давно свалил. Оно и понятно: я бросил взгляд на часы и машинально отметил, что уже половина десятого.

На автопилоте вырулив на третий этаж, я постучал и быстро бросил:

–Разрешите, тврщполкник!?

На самом деле Шеф, в миру Корычев Сергей Владимирович, у нас в звании подполковника юстиции. Но согласно неписанному правилу у нас в отделе к подполковнику все обращаются как бы забывая злополучные «под». Я слышал, что такая традиция пришла из армии, где строем выкрикивать «ЗдравьяжлаютоварищПОДполковник» не принято. Подполковником принято называть только в присутствии офицеров, которые выше его по званию, то есть при полковниках и генералах. Мне не жалко, тем более человеку приятно, чего уж. Я-то лейтенант со своими маленькими двумя звездочками, вообще самый младший в нашей следственно-прокурорской семье.

Тем временем, получив одобрительный кивок, я зашел в кабинет. Когда я сел за стол, шеф пробормотал, не отводя взгляда от монитора:

–Нормально все, Николай Георгиевич?

–Закрыл.

–Все?

–Там, поручение одно осталось, товарища одного опросить коллеги просили из Костромы. Я на утро вызвал уже.

–А, помню, вам отписывал, – деловито кивнул Шеф. – Ладно, там сроки не горят, оставьте Пономаренко, пускай доделает этот раздолбай. Опять из за него ко мне прокурор приходил ругаться. А вы завтра на службу уже не приезжайте.