bannerbanner
Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Без мифов и фальсификаций
Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Без мифов и фальсификаций

Полная версия

Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Без мифов и фальсификаций

Язык: Русский
Год издания: 2020
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
9 из 10

На местах, при исполкомах Советов, создавались соответствующие отделы. Первыми из прифронтовых районов отправлялись эшелоны с детьми. В течение месяца из Ленинграда было вывезено 300 тысяч детей, из Москвы и пригородов – около 500 тысяч. Эвакуация детей продолжалась и в последующем. Проводилась эвакуация и взрослого населения. В сложнейших условиях первых недель войны удалось эвакуировать 120 тысяч человек из прибалтийских республик, 300 тысяч – из Молдавии, более 1 миллиона – из Белоруссии, 350 тысяч – из Киева, а всего с Украины – 3,5 миллиона человек, из Ленинграда – 1,7 миллиона, Москвы – 2 миллиона человек.

«До 01 февраля 1942 года по железной дороге в тыловые районы страны было эвакуировано 10,4 млн. человек, 2 млн. перевезено водным транспортом. 8 млн. человек переехали на новые места во время второй волны эвакуации летом 1942 года» [17, с. 803].

СНК СССР 13 сентября 1941 года принял постановление «О строительстве жилых помещений для эвакуированного населения». Возводились строения упрощённого типа, строились и типовые дома. Основная масса эвакуируемых людей удовлетворялась жильём за счёт уплотнения местного населения. Никто не оставался без крыши над головой. 12,4 млн. человек, эвакуированных в 1941 году, и 8 млн. человек, эвакуированных в 1942 году, были обеспечены местом для проживания, питанием, работой и медицинским обслуживанием. В условиях ведения крупнейшей по масштабам войны, особенно в самый тяжёлый первый период, решение указанных вопросов было связано с гигантскими трудностями, разрешение которых стало под силу только Советскому государству.

Ничего подобного мировая история не знала. Под силу только Советскому государству было и восстановление работы на новых местах более 2,5 тысяч эвакуированных предприятий. Чтобы совершить такой подвиг, нужно было иметь выдающееся правительство и умный, умеющий работать народ, ибо такие подвиги совершаются только героическим трудом миллионов людей, живущих во имя одной общей цели – победы над врагом. Советский Союз во время войны имел такое правительство и такой народ.

5.5 Войска НКВД

Эвакуация не могла состояться без служащих Наркомата внутренних дел. Они обеспечивали защиту людей и грузов от немецких спецслужб, уголовных элементов, сохранение секретных сведений, порядок и дисциплину при выполнении в жёсткие сроки всего связанного с эвакуацией комплекса работ.

Всё возможное для победы делали не только бойцы и офицеры армии, труженики тыла, но и солдаты и офицеры НКВД. Они воевали на фронтах Великой Отечественной войны, клали жизни на алтарь Победы, добывая разведданные, противодействовали немецким спецслужбам силами военных контрразведчиков, обеспечивали порядок в кишащих немецкой агентурой освобождаемых советскими войсками городах, боролись в советском тылу с немецкой агентурой, диверсантами и с распоясавшимися во время войны уголовниками. А также совершали тысячи других, очень важных для безопасности страны дел.

В 1941 году в войсках Наркомата внутренних дел в основном были люди из народа, которые заслуживают того, чтобы им ставили памятники, как и героям советской армии. И тот образ военнослужащих структур НКВД, который сложился сегодня в российском обществе, во многом не соответствует действительности. В то, что СССР выстоял и в конечном счёте разгромил гитлеровские полчища, огромный вклад внесли рядовые и офицеры войск НКВД.

Фактически офицеры и рядовые войск НКВД защищали бойцов армии от произвола военачальников. Командующий фронтом имел в своём подчинении несколько сотен тысяч вооружённых людей, которые были обязаны беспрекословно подчиняться его приказам. Для исключения зазнайства, недостойного поведения, принятия губительных для подчинённых решений деятельность руководителя такого масштаба надо контролировать. Контроль осуществляли работники Наркомата внутренних дел.

Не последнее значение в контроле над руководящим составом армии имели поступающие в НКВД жалобы. Не секрет, что на каждого руководителя масштаба командующего фронтом или армией в НКВД приходили десятки, а то и сотни писем, осуждающих его деятельность. И наступал момент, когда просто необходимо было разобраться, руководителя проверить и указать ему на недостатки, а заодно и объяснить, что власть руководителя любого ранга ограничивается государством.

Для этого военачальника вызывали в НКВД и выясняли, можно ли дальше доверять ему командование фронтом. Если не находили оснований для недоверия, то командующий возвращался на фронт в прежней должности и звании. Но если командующий деградировал, об этом докладывали вышестоящему руководству, и там решали вопрос о допустимости его дальнейшей службы в армии в качестве военачальника крупного воинского подразделения. А если НКВД устанавливал, что проверяемый военачальник своими действиями совершил преступление, то его отдавали под суд. Но, как мы знаем из истории войны, таких случаев было совсем немного. Под суд отдавали и военачальников, допустивших большие потери подчинённых бойцов при выполнении боевых действий.

Только при наличии указанного выше контроля солдат был гарантирован от произвола военачальника. Эта тонкая, глубоко и основательно продуманная система управления и контроля была направлена на общее дело справедливости и победы.

Много сделал НКВД для определения беженцев. Представьте себе лето и осень 1941 года. Сотни тысяч людей идут на восток: здесь вышедшие из окружения войска, отставшие от своих частей военнослужащие, бежавшие с фронта дезертиры, немецкая агентура, беженцы с детьми, домашним скарбом, животными. Большинству из этих людей надо было найти кров, пищу, работу и место службы. Границы, как таковой, на западе не было, так как фронт постоянно перемещался, но за линией фронта всё-таки стояли отряды пограничников, которые называли заградительными отрядами.

С каждым идущим на восток человеком беседовали работники особых отделов и заградительных отрядов. Они проверяли людей и спасали от голодной смерти, направляя в соответствующие государственные службы, которые находили для беженцев жильё и работу. Они направляли на формирование военнослужащих. Они выявляли среди беженцев дезертиров, вражеских агентов и диверсантов, тем самым защищая советский тыл от новых жертв и разрушений. Этот титанический труд служащие НКВД выполняли добросовестно и самоотверженно.

Эффективность работы Особых отделов подтверждается возвращением сотен тысяч военнослужащих в ряды Красной Армии и устройством беженцев. Например, 10 октября 1941 года заместитель начальника Управления особых отделов С. Мильштейн докладывал: «Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла – 407 395 военнослужащих… Из числа задержанных Особыми отделами арестовано 25 878 человек, остальные 632 486 человек сформированы в части и вновь направлены на фронт» [116, с. 161].

В это число не вошли военнослужащие, бежавшие из плена или организованно вышедшие из окружения, потому что на день составления отчёта НКВД не вёл учёт указанных категорий военных. Надо отметить, что в то время не было штрафных батальонов, но даже если бы они тогда существовали, то в них могли попасть только лица из числа 25 878 человек арестованных. А 632 486 человек были направлены на формирование новых или пополнение сражающихся дивизий.

В декабре 1941 года было принято решение об обязательной проверке военнослужащих, которые бежали из плена или вышли из окружения. Они направлялись в специальные сборно-пересыльные пункты. Указанные пункты были созданы в каждой армии. И такое решение было принято обоснованно. Один предатель мог привести к гибели сотен, тысяч и даже десятков тысяч советских людей.

Таким образом, за срок менее 4-х месяцев НКВД в армию было возвращено, не считая организованно вышедших из окружения или бежавших из плена, 632 486 человек. Если к ним прибавить организованно вышедших из окружения и бежавших из плена, то число военнослужащих, возвращённых в армию за неполных четыре месяца 1941 года, вероятно, составляло не менее одного миллиона человек. А российские историки всех их причислили к взятым немцами в плен.

Очевидно, что данные о советских потерях военнослужащих во время войны требуют тщательного, честного, квалифицированного и объективного исследования и подсчёта. К. К. Рокоссовский в своей книге подтверждает, что в то тяжёлое для советской армии время лета-осени 1941 года он самостоятельно принимал решения и комплектовал свои войска бойцами и командирами, вышедшими из окружения и бежавшими из плена.

Из приведённых фактов видно, что сотни тысяч людей, военных и гражданских, говорили спасибо солдатам и офицерам НКВД. Видно также, что количество советских военнопленных и убитых было намного меньше, чем принято считать. Без деятельности НКВД победа в войне обошлась бы народам СССР значительно большими потерями или вообще оказалась бы невозможной.

Глава 6

Трудное лето 1941 года

6.1 Сталин в первые часы и дни войны

Известно, что армией может быть оказано организованное сопротивление врагу на огромном фронте только при наличии твёрдого управления войсками государственными структурами. Без государственной власти не будет у войск ни оружия, ни боеприпасов, ни продовольствия. То есть без руководства страны пятимиллионная армия лишается боеспособности.

Во главе государства, Союза Советских Социалистических Республик, в то грозное время стоял Председатель Совета Народных Комиссаров (Совета Министров), Генеральный секретарь ЦК ВКП(б), в дальнейшем и Верховный Главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин. Некоторые историки пишут, что Сталин в первые дни войны растерялся и только «мужественные» люди не допустили отречения Сталина от управления страной.

При этом любят ссылаться на воспоминания А. И. Микояна. Но эти воспоминания не могут приниматься всерьёз, так как многие исследователи считают, что воспоминания Микояна при печати были полностью переделаны. Наверное, прочитав «свои» воспоминания, Микоян от возмущения перевернулся бы в гробу. Но мёртвые не могут протестовать.

А живые протестуют: кто резко, кто сдержанно, как, например, Ю. В. Емельянов, который пишет: «И всё же, несмотря на множество правдоподобных деталей, многое в рассказе Микояна вызывает сомнения, и прежде всего его утверждения о том, что Сталин находился в прострации „два дня“. Дело в том, что из воспоминаний самого Микояна следует, что сцена в Наркомате обороны (Сталин требовал от начальника генерального штаба Жукова точных данных о боях на западном фронте, но, не имея точных сведений, Жуков не смог ответить на вопросы Сталина – Л. М.) разыгралась вечером 29 июня 1941 года, а решение о создании ГКО было принято днём 30 июня. Скорее всего, лишь в течение нескольких часов между поздним вечером 29 июня и днём 30 июня Сталин оставался у себя на даче и никого не принимал» [57, с. 268]. То есть информация, изложенная в воспоминаниях Микояна, не соответствует им же приведённым и подтверждаемым другими документами фактам.

Тетрадь записей лиц, принятых И. В. Сталиным в период с 21 июня по 3 июля 1941 года, констатирует факт, что во все указанные дни, кроме 29-го и 30-го июня, Сталин в Кремле принимал посетителей. В тетради указаны даты, время и фамилии посетителей, принятых Сталиным.

29 и 30 июня Сталин решал государственные вопросы и работал на даче: обдумывал положение в стране, на фронтах, особенно на западном фронте, сдавшем Минск, редактировал «Директиву Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б)», подготавливал текст предстоящего выступления перед народом по радио и другие документы. Необходимо отметить, что все свои выступления Сталин подготавливал лично сам.

О какой растерянности может идти речь, если только в первый день войны – 22.06.1941 года – Сталин принял 29 человек. Историк В. М. Жухрай говорит, что такие смелые, решительные люди, перешедшие рубикон смертной казни через повешение, не могут растеряться. Сталин был не похож на себя, потому что, по свидетельству академика Б. С. Преображенского, 22.06.1941 года был болен тяжёлой формой флегмонозной ангины с температурой под 40 градусов. И только страшные события начавшейся войны заставили его, держась за стены, встать с дивана на даче в Волынском и поехать в Кремль. О болезни Сталина также пишут участники Великой Отечественной войны – доктор исторических наук Б. Г. Соловьёв и кандидат философских наук В. В. Суходеев [132, с. 52].

О поведении Сталина 22.06.1941 года Молотов говорил Чуеву: «Растерялся – нельзя сказать, переживал – да, но не показывал наружу… Что не переживал – нелепо» По воспоминаниям первого секретаря КП(б) Белоруссии П. К. Пономаренко, Сталин позвонил ему 22 июня в 7 часов утра. Другой свидетель событий тех дней Чадаев вспоминал, что Сталин зашёл в кабинет к Молотову после его выступления по радио.

Существует множество других воспоминаний от Г. К. Жукова до лётчика М. В. Водопьянова, в которых рассказывается о разговоре с И. В. Сталиным 22.06.1941 года. Герой Советского Союза, лётчик Водопьянов 22 июня 1941 года прилетел на гидросамолёте с Севера в Москву. Приводнился на Москве-реке в Химках – и сразу же поехал в Кремль. Его принял И. В. Сталин (героев Советского Союза и социалистического труда Сталин принимал вне очереди – Л.М.).

Водопьянов предложил осуществить налёт бомбардировщиков на фашистскую Германию, бомбить Берлин. С островов Саарема (Эзель) и Хиума (Даго) советская авиация нанесла бомбовые удары по Берлину и промышленным центрам Германии.

На заседании Политбюро ЦК ВКП(б), на котором присутствовали И. В. Сталин, нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков, было принято решение о преобразовании Прибалтийского, Западного и Киевского особых округов в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты. Их командующими стали, соответственно, генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, генерал армии Д. Г. Павлов, генерал-полковник М. П. Кирпонос.

Основной причиной отказа Сталина от выступления в первый день войны была неясность положения на фронтах. Но только он мог написать слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». Это чисто сталинский стиль, когда предложения не очень красивы, но каждое слово запоминается на всю жизнь. Да и сам Молотов не отрицает, что он составлял текст речи вместе со Сталиным.

23 июня 1941 года было принято постановление СНК и ЦК ВКП(б) об образовании Ставки Главного командования под председательством С. К. Тимошенко. 10 июля Ставка Главного командования была преобразована в Ставку Верховного командования и фактически её возглавил Сталин. 8 августа 1941 года Ставку Верховного командования преобразовали в Ставку Верховного главнокомандования (ВГК), и Сталин стал Верховным главнокомандующим, а Г. К. Жукова назначил своим заместителем в августе 1942 года.

Сталин не был удовлетворён деятельностью Наркомата обороны. 19 июля 1941 года И. В. Сталин заменил С. К. Тимошенко на посту наркома обороны, а своим 1-м заместителем на данном посту в августе 1942 года назначил Г. К. Жукова. В результате Сталин в самом начале войны взвалил на свои плечи, как руководство государством, так и руководство Советскими Вооружёнными Силами.

С июля 1941 года начальником Генерального штаба был вновь назначен Б. М. Шапошников, который сменил Г. К. Жукова. С июня 1942 года начальником Генерального штаба – основного оперативного рабочего органа Ставки Верховного Главнокомандования по стратегическому планированию и руководству Вооружёнными Силами на фронтах – был назначен А. М. Василевский, который до этого был заместителем начальника Генерального штаба. В октябре 1942 года Сталин назначил Василевского также заместителем наркома обороны СССР. И как начальник Генерального штаба, и как заместитель наркома обороны А. М. Василевский находился в непосредственном подчинении у И. В. Сталина. Наркомом (министром) вооружения СССР в 1941 году был назначен Д. Ф. Устинов, который тоже непосредственно подчинялся председателю СНК И. В. Сталину.

24 июня 1941 года было принято решение о создании Совета по эвакуации во главе с Л. М. Кагановичем для эвакуации населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей. Через три дня было принято постановление о порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества, а также постановление о вывозе из Москвы государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля. 3 июля 1941 года председателем Совета по эвакуации был назначен Н. М. Шверник.

29.06.1941 года была принята ранее упоминаемая «Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей». Это был глубоко продуманный документ, конкретно определяющий действия советской власти и народа в годы войны.

30.06.1941 года был создан Государственный комитет обороны (ГКО). «В состав ГКО вошли: И. В. Сталин (председатель), В. М. Молотов (заместитель председателя), К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, Л. П. Берия» [140, с. 93]. Во время войны в состав ГКО вводились новые известные государственные деятели: А. И. Микоян, Н. А. Вознесенский, Л. М. Каганович, Н. А. Булганин.

Историк Ю. В. Скороход указывает Л. П. Берию вторым заместителем председателя ГКО и ставит под сомнение утверждение о том, что Берия с началом войны оставался наркомом НКВД. Решение о создании ГКО принималось Президиумом ВС СССР, ЦК ВКП(б) и СНК.

ГКО являлся чрезвычайным высшим государственным органом СССР в годы войны, ему принадлежала вся полнота власти в стране. Постановления ГКО имели силу законов военного времени. Все партийные, государственные, военные, хозяйственные и профсоюзные органы обязаны были беспрекословно выполнять решения и распоряжения ГКО. Упразднили ГКО после окончания войны с Японией Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 сентября 1945 года.

Приведённые факты свидетельствуют о несоответствии действительности утверждений о растерянности И. В. Сталина и других членов правительства в первые дни войны.

О первой встрече со Сталиным со времени начала войны рассказывает в своих воспоминаниях и А. Е. Голованов: «3 июля, на двенадцатый день войны, я неожиданно получил распоряжение немедленно прибыть в Москву. Центральный аэродром, на котором сел наш самолёт, был замаскирован под поле, где женщины убирают урожай.

Через некоторое время я оказался в Кремле, в уже знакомом кабинете. Народу было много, но я мало кого знал. Вид у всех был подавленный. Многие из присутствующих были небриты, их лица, воспалённые глаза говорили о том, что они уже давно не высыпаются. Оглядевшись, кроме уже знакомых мне лиц, узнал, по портретам, Н. А. Вознесенского. С удивлением увидел, что В. М. Молотов одет в полувоенную форму защитного цвета, которая ему совсем не шла.

Среди присутствующих резко выделялся Сталин: тот же спокойный вид, та же трубка, те же неторопливые движения, которые запомнились ещё с первых моих посещений Кремля до войны, та же одежда.

– Ну, как у вас дела? – спросил Сталин, здороваясь.

Я кратко доложил обстановку и что за это время сделал полк.

– Вот, что, – сказал Сталин… Займитесь разведкой. Это будет ваша главная задача» [47, с. 66—67]. И из описания данной встречи, как и многих других встреч со Сталиным, не видно никакой растерянности, а тем более паники со стороны И. В. Сталина.

6.2 Обращение И. В. Сталина к народу 3 июля 1941 года

Сталин начал речь словами:

«Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, – продолжается».

Сталин не скрывал волнения, говорил правду, укреплял веру в грядущую победу. «Несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражений, враг продолжает лезть вперёд, бросая на фронт новые силы. Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины. Фашистская авиация расширяет районы действия своих бомбардировщиков, подвергая бомбардировкам Мурманск, Оршу, Могилёв, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. Над нашей Родиной нависла серьёзная опасность.

Как могло случиться, что наша славная Красная Армия сдала фашистским войскам ряд наших городов и районов? Неужели немецко—фашистские войска в самом деле являются непобедимыми войсками, как об этом трубят неустанно фашистские хвастливые пропагандисты?

Конечно, нет! История показывает, что непобедимых армий нет и не бывало… То же самое нужно сказать о нынешней немецко—фашистской армии Гитлера. Эта армия не встречала ещё серьёзного сопротивления на континенте Европы. Только на нашей территории встретила она серьёзное сопротивление. И если в результате этого сопротивления лучшие дивизии немецко—фашистской армии оказались разбитыми нашей Красной Армией, то это значит, что гитлеровская фашистская армия так же может быть разбита и будет разбита, как были разбиты армии Наполеона и Вильгельма».

Далее И. В. Сталин анализирует причину временного успеха фашистской Германии, целесообразности заключения пакта о ненападении в 1939 году, говоря о том, что Германия, нарушив пакт, разоблачила «себя в глазах всего мира как кровавого агрессора… Вот почему вся наша доблестная армия, весь наш доблестный военно-морской флот, все наши лётчики-соколы, все народы нашей страны, все лучшие люди Европы, Америки и Азии, наконец, все лучшие люди Германии – клеймят вероломные действия германских фашистов… и видят, что наше дело правое, что враг будет разбит, что мы должны победить.

В силу навязанной нам войны наша страна вступила в смертельную схватку со своим злейшим и коварным врагом – германским фашизмом… Что требуется для того, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над нашей Родиной, и какие меры нужно принять для того, чтобы разгромить врага?

Прежде всего, необходимо, чтобы наши люди, советские люди, поняли всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных в настоящее время, когда война коренным образом изменила положение. Враг жесток и неумолим».

Сталин разъясняет цели врага, призывает перестать быть беззаботными, мобилизовать себя и перестроить всю свою работу на новый, военный лад, «не знающий пощады врагу»; не допускать нытья, трусости, паникёрства и дезертирства.

«Народы Советского Союза должны подняться на защиту своих прав, своей земли против врага. Красная Армия, Красный флот и все граждане Советского Союза должны отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и сёла, проявлять смелость, инициативу и сметку, свойственные нашему народу».

Далее И. В. Сталин говорил о помощи Красной Армии, помощи раненым, об укреплении тыла, о помощи нашим истребительным батальонам в борьбе с диверсантами, вражескими парашютистами, о необходимости при отходе угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ценного имущества, продовольствия, горючего, угонять весь скот, о создании партизанских отрядов, о характере нашей войны, как войны «всенародной Отечественной» и освободительной, о том, что «мы будем иметь верных союзников», о передаче всей полноты власти в государстве созданному Государственному Комитету Обороны, о необходимости всему народу сплотиться вокруг партии и правительства для разгрома врага, для победы.

В конце речи И. В. Сталин обратился к народу с призывами: «Все наши силы – на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота! Все силы народа на разгром врага! Вперёд, за нашу победу!» [128, с. 427—433].

Народ поверил в свои силы, силу страны, в победу. Поверил Сталину, как верят родному отцу. А он и был для народа мудрым, справедливым отцом, живущим его чаяниями.

О. А. Платонов пишет: «Фактически в своём обращении к народу Сталин изложил программу общенародной борьбы с врагом. Его простой и доступный язык позволил донести многие важные задачи войны до сердца и ума многих русских людей. Моральное значение его выступления было огромно. Слова „наше дело правое, враг будет разбит“ стали главным лозунгом всей Великой Отечественной войны. Твёрдость и уверенность в победе воодушевили русских людей» [103, с. 128].

Вспоминая о силе воздействия речи Сталина 3 июля 1941 года на советских людей, поэт и писатель С. В. Михалков писал: «Хотим мы сегодня признать или не хотим, но ведь именно его речь, начавшаяся словами „Братья и сёстры!“, в сорок первом вызвала невиданный энтузиазм у людей самых разных возрастов. Они пошли на призывные пункты добровольцами. Вера в слово – огромная вера, если произносит его авторитетный человек. А то, что Сталин был для миллионов авторитетной личностью, отрицать можно либо по скудоумию, либо по злому умыслу» [132, с. 56].

На страницу:
9 из 10