Идеальные мужчины

– Ты, кстати, капсулу еще не удалил? – спросил Сан Саныча Виталий. – Олег уже. А я завтра собираюсь. Пойдемте завтра в клинику, может быть, профессора увидим, – предложил он.

– Да вроде мне капсула уже и без надобности. Жену я свою нашел, – любовно глядя на Таю, сказал Сан Саныч. Она улыбалась ему в ответ. – Я с утра свободен. Пожалуй, я пойду с ними, а Тай? – спросил он жену.

– Как хочешь, – милостиво разрешила она мужу самостоятельно принять решение.

– Тая, у вас есть телефон? – решившись, спросил Олег. – Я на минутку, – сказал он, поднимаясь из-за стола. Пошел к указанному Таей окну. Сквозь стекло виден был грязноватый двор и голые ветки деревьев. Набирая номер, взглядом переключился на темную царапину в оконной эмали, сомневался и трусил, хотел уже бросить трубку, и вдруг внезапно оглох от близости Эмминого голоса.

Но счастье и мука его длилась недолго. Разговора с Эммой не получилось. Она куда-то торопилась, в интонациях ее слышалось нетерпение. Она так и привиделась ему в распахнутом пальто и не застегнутых сапогах. Нетерпение сменилось насмешкой: «Ты что, Олежек, пить начал, поздравляю!»

Олег вернулся за стол и опрокинул еще рюмку, отмахнувшись от закуски, предложенной Таей.

– Ты что Эмме звонил? Не нужно было сейчас этого делать! Ну да ладно, не бери в голову, – сказал Виталий. – Моя Элка замуж вышла за босса, я плюнул и думать забыл. – А твоя Эмма никуда не денется. У нее же один балет на уме.

– Давайте за дружбу, за мужскую дружбу! – воскликнул Сан Саныч.

– Правильно, Саныч, покажи нам пример, – поддержал Виталий. – И нечего унывать. Проблемы они у всех есть.

– Забудем, – сказал Олег, грустно улыбаясь.

– Да, как в старые, добрые времена, – сказал Сан Саныч, размалев от выпитого. – Что ты там про девушку-то говорил? – обратился он к Виталию. – Я бульварную прессу не читаю, у нас серьезный журнал – научно-информационный.

– Знаю, знаю. Все журналы обзвонил, пока тебя нашел, – сказал Виталий.

– А давайте в телефонной книге посмотрим, – предложила Тая.

– Правильно, Таечка. Все гениальное просто! – подхватил Виталий.

– Да у них здесь и родственников не осталось. В нашем городе, ты говорил, тетка жила, так она уже умерла, – засомневался Олег, взглянув на Виталия.

– Ну и что! А вдруг… – отыскивая среди папок в ящике стола справочник, сказал Сан Саныч. – Держи, Виталь, – протянул он.

– Так… Полянский… Полянская… Наугад что ли? – сказал Виталий, пододвинув телефон.

Попробовали с десяток номеров. Но Веронику Полянскую нигде не знали.

– Если Вера погибла. Спрашивай Нику, – подсказал Виталию Сан Саныч.

–Точно, – поблагодарил он кивком.

– Это квартира Полянских? – набрав очередной номер, спросил Виталий, сделав жест помолчать. – А Нику Полянскую можно?

– Кого? – разозлился мужской голос.

– Минуточку, это очень важно,– вложив все свое обаяние в голос, вкрадчиво сказал Виталий. На конце провода сердито молчали.

– Почему Вы ищете ее здесь? – раздался недовольный «чиновничий» голос. – И вообще, кто вы? Вы из милиции? Как вообще вы на меня вышли? – посыпались вопросы. – Я за границей живу и к делам Губермана не имею никакого отношения. И ничего о них не знаю, – каркал мужчина, тяжело дыша от возмущения.

– Нет, я не из милиции. Я знакомый Веры. Мне необходимо кое-что передать Нике.

На минуту стало тихо. «Чиновник» осмысливал услышанное.

– Что именно? – зло ухнула трубка.

– Медальон.

На том конце провода то ли каркнули, то ли кашлянули, поперхнувшись, и стукнули трубкой. Виталию показалось, что связь прервалась. Но трубку взяли вновь.

– Записывайте адрес, – продиктовал сердитый мужчина в трубку то, что им было надо. – Только вчера она звонила из Ялты, просит помощи. Там Губерман. А чем я могу ей помочь? Завтра мне надо быть в Стокгольме. А вы, я чувствую, ее друг… – голос мужчины стал жалким. Он заговорил скороговоркой, что- то прося, торопясь, как бы оправдывая себя, потом, опомнившись, закончил с металлом в голосе: – Запомните, я вам ничего не говорил! – поспешил закруглиться он.

– Простите, чем она там занимается, где работает? – все-таки вставил вопрос Виталий.

– Певицей в каком-то ресторане. Больше мне вам сказать нечего, – Трубка заныла гудками.

– Вот так, – сказал Виталий, вздохнув, – И поговори с таким! Молодец, Таечка, что бы мы без тебя делали? Олег, запиши на всякий случай телефон этого Полянского в мою книжку.

Олег кивнул.

– Просто повезло! Произошло одно из тех совпадений, которые редко случаются в жизни, – сказал Сан Саныч. – Ты везунчик, Виталий!

– Я знаю, – согласился он. Я – не я буду, если эту Нику не найду, – сказал он.

– «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой», – продекламировал Олег так часто повторяемую Сан Санычем в клинике фразу.

– Вот именно! – блеснув глазами, звонко воскликнул Сан Саныч. И друзья поняли, что, изменив внешность, он вовсе не изменил характер. Они дружно засмеялись. Встречаясь взглядом с мужчинами, переливчато смеялась и Тая.

Адрес Губермана ничего им не дал, соседи тоже ничем помочь не смогли, хозяин уже несколько лет не показывался здесь.

– Так ведь он на родину к себе уехал, в Израиль, – сообщила им бабушка у подъезда, вот уж лет пять, как не видела его. Да, признаться, и не скучаю. Плохой он человек, скользкий, как налим. И душа у него темная. А вы кто будете? – получив ответ о том, что они знакомые Веры, его падчерицы, старушка оживилась. – Девочки-то хорошие были. Вера особенно. Здоровалась всегда. В магазин сходить или куда попрошу, никогда не отказывалась. Вот мать их – гордячка. Певица! – фыркнула старушка.– Я ведь над ними живу. Хоть уши затыкай от ихнего пения. Страх как они с Аронычем ругались, все о наследстве каком-то говорили. Она, бедная, и руки на себя наложила. Ну уж зато тихо стало, – закончила разговор бабушка.

– Так никто с тех пор не появлялся?

– Да кто ж придет? Детей родных у него нет. Девочки ему не родные были, уж поди взрослые сейчас, замуж вышли. Да и хорошо, что они с ним не остались.

– Спасибо тебе, бабушка, что просветила нас, – ласково сказал Виталий.

– Да не на чем. А вы, я вижу, люди хорошие, – не хотела расставаться с ними словоохотливая старушка.

Глава 8

На следующий день друзья уже сидели в поезде «Москва- Симферополь» и торопили время. Правда, время торопил только Виталий, внешне это никак не выражая.

Мягко стучали колеса. Друзья, привалившись к светлой обивке вагона негромко беседовали, поглядывая в окно. Монотонное движение успокаивало.

Разговор между ними шел обычный, понемногу касались то того, то другого.

– Зачем ты удалил капсулу? Вдруг бы она еще пригодилась? – спросил Олег. Он мог иногда задать неожиданный вопрос в лоб.

– Да она мне и не была нужна, я всегда надеялся только на себя, – скривил губы в мимолетной гримасе Виталий. – Вот на это, – показал он ладони. – И на это, – коснулся головы.

– Как ты думаешь, эксперимент принес хоть какую-нибудь пользу? – снова спросил Олег.

– Единственно, в чем я еще больше убедился, это то, что наше счастье целиком в наших руках.

Олег помолчал, кивая в знак согласия. Мимо проплывала пятнистая от проталин насыпь. Весна в этот год запаздывала. И оттепели сменялись похолоданиями.

– Я думаю, все же для кое-кого польза есть. Сан Саныч нашел свою судьбу. Ты тоже…– сказал Виталий, разглядывая из-за шторок проплывающие мимо столбы, серую гальку насыпи.

– …и потерял,– продолжил Олег.

– Неважно… Это ты сам виноват,– упрекнул он друга. – А я не нашел и не знаю даже где искать, – грустно усмехнулся Виталий. – Вот тебе и весь эксперимент.

– А Ника?

– Вера? Ника? Кто знает, кем она вообще окажется. Вдруг она проститутка уличная. В жизни никогда не бывает так, как хочется. Это я уж точно знаю, да и ты тоже, – сказал Виталий.

– И что это изменит?

– Да ничего!

– Ты сегодня пессимистично настроен.

– Почему же. Я жив, здоров, весел, еду на юг. Отдам медальон этой Нике и все. Остальное – не мое дело.

– Как не твое дело? А Губерман?

– Ну и Губермана прикончу, даст Бог. Его рожа уже снится мне.

Помолчали.

– Я вот с твоей Эммой поговорил, и кое-что про нее понял. И про себя. Она интересна мне была, как человек.

– Что же ты понял? – в волнении растерял слова Олег.

– Непростая она баба, сразу раскусила меня… Поняла, что мы с тобой из одного города. Клеймо что ль на нас? Мне показалось… она рада была спихнуть тебя на меня. Чем-то ты ее достал. А вообще-то мы говорили о балете. Я теперь с любой, о чем хочешь говорить могу. И знаешь, раньше, до эксперимента, для меня все бабы были, ну, как самки… А теперь, замечать стал, они тоже – человеки.

– Мудрец! – неопределенно похвалил Олег.

Вечером, Виталий курил в тамбуре с длинноногой молоденькой девушкой, проверяя на практике, какие они такие женщины-человеки. Они о чем-то увлеченно беседовали, и он уже привычно стряхивал с ее плечика невидимые пылинки.

В то время Олег лежал на полке и мучился воспоминаниями. Горели неяркие лампы в потолке. За окном неслась темнота, изредка расчерченная огнями. Олегу надоело глядеть в перфорированный белый потолок, и он закрыл глаза.

В поезде, как всегда неожиданно, откуда-то издалека к нему стало возвращаться вдохновение. Будто оно питалось болью. Возникали фантазийные замыслы новых картин. И он в полутьме набрасывал карандашом в блокноте легкие линии, которым, может быть, никогда не стать настоящими картинами. Поезд мерно стучал. Слепили редкие полуночные огни. Неровно мелькали в мозгу мысли. В такт его мыслям поезд замедлил ход – впереди какая-то станция.

«А вдруг она влюбится в кого-то?» – шевельнулась ревнивая мысль. Опять привиделась улыбающаяся Эмма, легко садящаяся в машину к чужому мужчине.

И откуда такое виденье? Но оно никак не давало ему покоя.

Олег не спал всю ночь. Грезил с закрытыми глазами, пока не начало светать. С рассветом только ненадолго забылся.

Под стук колес поезда, под монотонные дорожные разговоры и мигание семафоров зрела в нем новая творческая жизнь, освещенная светом, под названием «Эмма».

Расссвело незаметно.

– Я фотографию из медальона скопировал. Посмотри, – сказал Виталий. – Ведь это и есть та самая Ника, которую мы ищем, а вовсе не погибшая Вера, как мы думали раньше, – показал он утром фотографию. – По ней и будем искать.

– А вчерашняя девушка?

– А-а, просто избавил ее от скуки,– поделился Виталий.

– Джентельмен, -усмехнулся Олег. – А мне опять сегодня Эмма снилась. Будто она рядом.

– Когда любишь человека, он всегда рядом, – сказал Виталий.

– Откуда ты знаешь?

– Я что, по-твоему никогда не любил? – усмехнулся Виталий.

Олег замолчал, погрузившись в себя. Сегодня Эмма ему снилась такой, какой она никогда не была с ним. Ласковой и нежной, какой-то самоотреченной. В жизни она считала секс напрасной тратой энергии, а во сне обнимала его двумя руками, и не хотела отпускать.

Глава 9

Ялта неожиданно встретила их снегом. Он не ко времени в большом количестве выпал на город. Снег все шел, и шел, пугая непривычных к холоду южан. «Снег – это очищение, – подумал Олег. – Паче снега убелюся,» – вспомнилось ему строки псалма, так любимого Виктором.

Было странно с заснеженной мостовой смотреть на купающихся в открытом бассейне людей. От бассейна шел пар, и было ощущение, что вода в нем кипит вместе с людьми. Олегу стало жалко тающих от тепла воды снежинок.

Аккуратная стриженная зелень, присыпанная снегом, темное море, робко плещущее о берег, корабли у причала, все, казалось, впало в холодное забытье. Только шумные иностранцы на набережной нарушали тишину.

Адрес, продиктованный Полянским, привел их к двухэтажному старому домику. Пришлось прежде поплутать по лабиринтам улочек, сбегавших с горок, прежде чем его отыскали. На их стук открыла дверь немолодая женщина. Зябко кутаясь в шаль, сказала:

– Съехала она. Куда, не сказала. Красивая такая, вся из себя фигуристая была. Но мужиков не водила. Она все время дома сидела. По ночам работала. Кем, не знаю. Их сейчас много таких развелось, – не объяснила женщина, что имеет в виду. – А мне какое дело? За квартиру она исправно платила. У меня к ней претензий не было.

– Это она? – показал Виталий женщине фотографию.

– Похожа… – замялась женщина. – Только у нашей волосы черные были. И очки темные она все время носила.

Виталий с Олегом переглянулись.

– Да точно она. Вот и родинка здесь на щеке, – показала женщина на фотографию и продолжила: – Боялась она кого-то. Может, в какое дело нехорошее влипла. С ними это бывает.

– Кто-нибудь из родственников, знакомых ее спрашивал?

– Нет. Родственников у нее здесь нет. Мужчин тоже я не видела. Хотя постойте, вчера ведь вечером старичок приходил. Вежливый такой, обходительный, – улыбнулась женщина. – Он еще очень огорчился, что не застал. Он работу какую-то ей хотел предложить, спрашивал, где ее найти. А я бы и рада ему помочь, да адреса не знаю.

– Вы ему что-нибудь сказали о цвете ее волос?

– Не-ет… – с сомнением в голосе сказала женщина. – Вроде нет. Да он и не спрашивал об этом. Какая ему разница? – с недоумением посмотрела она на них.

– Да, правильно, – кивнул Виталий.

– Нам нужно обойти все ночные заведения. Может быть, еще успеем, – сказал Виталий, выйдя со двора.

– Вряд ли найти ее будет легко, – засомневался Олег.

И действительно, за три дня они прошли уже с десяток заведений, но никто не знал Нику, старика Губермана тоже нигде не было видно. Олег заставил Виталия в целях конспирации надеть темные очки.

– Хорошо, что ты усы отрастил, так меньше узнаваем. Все-таки с убийцей придется дело иметь. Вдруг он и на тебя уже охотится. Ты на него, а он – на тебя,– сказал Олег.

– Испугался, – усмехнулся Виталий, но очки все же надел.

Только на третий день им повезло. Это кафе было третьим в этот день, и, по-видимому, последним. Стрелка на освещенном циферблате часов Виталия махнула за одиннадцать. Табличка гласила: спецобслуживание. Швейцар не хотел пускать их. Но Виталий сумел уговорить его с помощью нескольких купюр.

Все места были заняты. Администратор с непроницаемым лицом провел их к служебному столику, без всякой сервировки. Но зато отсюда хорошо был виден весь зал и сценическая площадка сбоку. На ней в красном и сиреневом свете софитов переливались иллюминацией блестящие сердца. На фоне их несколько почти раздетых девушек из кордебалета выделывали нехитрые па. После настоящего балета, это зрелище было жалким, хотя публике нравилось.

Было очевидно, что это не самое лучшее место в городе. Публика была пестрой, но не особенно изысканной. Редкие дамы по случаю непривычного холода кутались в сомнительные меха. Преобладали мужчины не первой молодости. Но стариков не было. Кто и что здесь отмечал, было непонятно.

Публика гудела, пытаясь перекричать музыку. Сигаретный дым сквозь приоткрытые двери проникал в зал. Смешанный запах возбужденных тел и духов, витал в воздухе. Кондиционеры работали плохо. И заведение явно не стоило денег, заплаченных Виталием.

– Неужели опять зря, – проговорил Олег. – Может, у администратора спросить.

– Подождем, – с сомнением взглянув на администратора, сказал Виталий. – Не будем торопиться.

– Придется опять заказать салат, – со смешком сказал Олег, заглядывая в меню, любезно предоставленное официантом, – На всю жизнь наемся.

– Ну, если ты так хочешь… – поддержал шутку Виталий.

Было немного грустно. Их поиски закончились практически ничем. Томило радостное возбуждение толпы. Время шло, и ничего не происходило. Даже пить не хотелось. Воодушевление, помогавшее им вначале, стало понемногу испаряться. Стрелки приближались к двенадцати.

Вдруг посетители оживились. В зале притушили свет, и сцена залилась розово-красным. Полилась нежная музыка.

– Посмотрим на певицу и уйдем, – шепнул Виталий утомленному Олегу. Он тоже уже начал приходить в отчаяние от безрезультатных поисков.

На сцену вышла певица. Мерлин Монро с черными волосами! В черном же обтягивающем платье с разрезом сбоку. На высокой груди двойной блестящей змеей лежали бусы. Черные подведенные глаза влажно блеснули из–под ресниц. Она тряхнула «слезинками» сережек, улыбнулась всем и никому в отдельности, обнажив на минуту белоснежные зубы. Весь зал заворожено следил за каждым ее движением. Она запела, и зал замер.

«Вот так Ника! – подумал Олег. – Впрочем, может, это и не она вовсе?" – невольно удивился он яркой женственности девушки.

– Это она! – услышал он шепот Виталия.

Олег видел, как загорелись глаза у Виталия, когда он произносил эту фразу.

– Осторожней, не сгори! Ты ведь, кажется, влюбился в блондинку? – пытался шутить Олег.

– Это она,– только и смог повторить Виталий.

– У этой певицы черные глаза,– пытался остудить друга Олег.

– Это контактные линзы,– отмахнулся он, пребывая в экстазе, подогреваемом волнением публики. Голос певицы лился свободно, широко, иногда вибрировал и таял до шепота, вплетаясь в щемящую мелодию фортепьяно и скрипки. Песня была, конечно, о любви. Пьяный шум стих, превращаясь в одобрительный гул.

Как не рвался Виталий, подойти к певице ему не удалось. Коренастый грузин, работающий вышибалой, никого не подпустил к ней. Пропев три песни, она ушла, сверкнув улыбкой, поблагодарив за цветы.

– Виктория! Виктория! – неслись вслед за ней восторженные возгласы: – Бис! Браво!

– Почему Виктория? – спросил обескураженный Виталий.

– Вика, Ника? Что там написано на медальоне? Ведь первая буква непонятна? – заметил Олег. – Да, может, это сценический псевдоним!

– Нужно все спросить у нее самой, – горя глазами, прошептал Виталий.

– Успокойся ты. Хорошо хоть нашли твою Нику живой и здоровой.

– Да-а! – радостно ответил Виталий. – Наконец-то! – воскликнул он с чувством, выражавшим гораздо больше, чем следовало бы при обычной удаче.

Он, быстро нацарапав записку, решился передать через администратора конверт с медальоном.

Прошло долгих полчаса, прежде чем вежливый администратор пригласил их в комнату певицы:

– Вас просят пройти.

Олег и Виталий прошли вслед за администратором в темный коридор, в который выходили несколько дверей. Одна дверь вела в небольшую комнату с зарешеченным окном. По контрасту с коридором свет в ней казался ослепительным. У двери каменным изваянием застыл все тот же грузин.

Ника сидела в непроницаемо черных очках, завернувшись в красивый халат, и курила. Сейчас это была совсем другая женщина, чем та, которой они восхищались полчаса назад. Подрагивающие ноздри, нервно сжатые губы, время от времени выпускающие дым выдавали волнение. Она молчала. Рука с сигаретой, невольно соскользнув с обтянутого шелком колена, тоже чуть заметно дрожала. В бледности лица, во всем облике певицы сквозила беззащитность, делающая ее еще более женственной, чем казалось со сцены.

– Кто вы? – холодно спросила она. Голос полностью соответствовал ее внешности, и был также завораживающе красив в разговоре, как и в пении. – Что вам от меня надо?

Когда вдохновленный Виталий стал рассказывать свою историю, Ника вся превратилась в слух. Услышав имя сестры, она побледнела еще больше, поднеся пальцы к вискам. Лицо ее исказила гримаса боли. Виталий инстинктивно протянул руку, порываясь утешить ее.

– Нет, ничего… Говорите, – остановила она его порыв, сделав жест продолжать. Она сняла очки, и уронив лицо на руки, больше не сказала не слова.

Когда Виталий закончил, Ника все еще сидела неподвижно, пальцы ее были мокры от слез.

– Простите, я сделал вам больно, – извинился Виталий. На его лице, как в зеркале, отразилась ее боль.

– Нет. Это не вы, – вздыхая, сказала она.

Было тяжело от чужих страданий. Из-за запаха роз и каких-то еще цветов, сваленных в беспорядке на столике, было трудно дышать.

Немного успокоившись, она достала платок и стала приводить себя в порядок. Когда подняла глаза, припухшие от слез и покрасневшие, они увидели, что они у нее нежно-голубого цвета.

– Вы – Ника, – утвердительно сказал Виталий.

– Я Ника, – согласилась она. Сходство с Мерлин Монро было весьма отдаленным. На изящном красивом лице трогательно светились несколько веснушек.

– Спасибо вам,– протянула она руки сначала Виталию, потом Олегу. – Я очень благодарна вам. Я должна была это знать. – Первоначальная холодность растопилась без остатка. В глазах ее светилось доверие.

Ника еще некоторое время расспрашивала их обо всем, что они могли знать, и Виталий с готовностью выложил ей всю информацию, предлагая свою помощь. Невольно сделал несколько порывистых движений в ее сторону, чем вывел из себя грузина.

Он моментально оказался рядом, враждебно сверкнув глазами.

– Ничего, Гиви, это друзья,– объяснила она. – Ты можешь идти.

Он с недоверием потоптался у двери. Спустя минуту, осторожно закрыл ее за собой.

К удивлению мужчин, Ника достала из кармана халата еще один медальон. И положила рядом с первым.

– Это настоящий? – спросил Виталий, любуясь блеском камня.

– Нет. Незадолго до своей смерти нам дала эти медальоны мама и велела не снимать их. В моем была Верина фотография, а в Верином – моя. Я всегда считала, что настоящий медальон у Веры, ведь мама была с ней более откровенна. Как же я была несправедлива к ней… – запоздало раскаялась она. – Оказывается, мама любила нас одинаково. Теперь-то я понимаю, как ошибалась, – вздохнула Ника, помолчав. – Когда я узнала, что Веру убили, я была уверена, что это из-за медальона.

– Да так оно и было. А увидев, что медальон поддельный – убийца выбросил его,– предположил Олег.

– Или Вера сама отбросила медальон в сторону, не хотела, чтоб он достался Губерману,– подумав, сказала Ника.

– А что значат эти цифры и буквы на медальонах? – спросил Виталий.

–Я думала об этом, но ничего не могла придумать,– сказала Ника.

– Если на Верином медальоне написано: Ника, почему на Вашем не написано: Вера? А какие-то три буквы А М Е? – раздумывал вслух Олег.

– Не знаю, – подумала о своем Ника. – Почему она погибла? Как он мог ее убить? Может быть Губерман, зная, что у мамы с Верой были лучше отношения, чем со мной, тоже предположил, что ей достался подлинный медальон. А может быть, Вере и правда была известна какая-то семейная тайна. Но если бы он узнал эту тайну, он бы не преследовал меня, ведь так?

– Конечно. Вряд ли ваша сестра что-то ему сказала, – проговорил Виталий, напомнив тем самым, что он был свидетелем смерти девушки.

– Да она бы никогда этого не сделала, скорее бы умерла, – воскликнула Ника и тут же опомнилась, досадуя на себя. – Ой, что же я говорю. – В небесных глазах ее снова блеснула слеза.

– Не казните себя, вы не в чем не виноваты, – сказал Олег, желая утешить женщину.

– Она звонила мне накануне своей смерти, просила приехать, предостерегала. Но я тогда ее не послушала. А теперь Губерман здесь. Я почти каждый день встречаю его на улице. Он пока меня, к счастью, не узнает.

– Он недавно был у вас на квартире, – сказал Олег.

– Ах! – испугалась она. – Я почти неделю, как переехала к Гиви. Он запрещает мне работать, а мне так нужны деньги, чтобы уехать куда-нибудь.

– Вы надеетесь от него спрятаться? – спросил Олег.

– Я думала обратиться к своему дяде в Москве, – сказала она.

–286-07-24? – спросил Виталий.

– Да. А откуда вы знаете?

– А как, выдумаете, мы узнали ваш адрес? – вопросом на вопрос ответил Виталий.

– Минуточку,– посмотрите-ка,– переложил местами медальоны Олег, прервав их беседу: – Если по порядку – Вероника, – процитировал он, – Смотрите, что получается?

– А М Е – Р И К А! – воскликнула Ника. – Ну конечно, Америка. Вера тоже мне говорила, что надо ехать в Америку, я еще подумала тогда: «На что я поеду. Мне едва на жизнь денег хватает.»… – покачала она головой. – Как же я-то об этом не догадалась?

– Что могут означать эти цифры и точки? – заинтересовался Олег.

– Может быть, номер штата, почтового отделения, сейфа, наконец? – перечисляла Ника.

– Деньги на дорогу я найду,– сказал Виталий. – У меня есть кое-какие сбережения от моего бизнеса. Я просто считаю это своим долгом. Я сегодня же пошлю телеграмму своему напарнику, – прижав руки к груди, обещал он, – положитесь на меня и поверьте: теперь все ваши беды в прошлом! – обещал Виталий. Он был искренен, и это извиняло его пафос.

Олег почувствовал себя лишним, никому не нужным. Как часто это бывало в последние дни и в родном городе, и в Москве.

Делать в Ялте Олегу было больше нечего.

Глава 10

Вернувшись с влюбленными в Москву, Олег решил зайти для прощанья к Петру Моисеевичу, в тайне надеясь застать там Эмму.

– Вот хорошо, что вернулся. Я думал, ты совсем уехал. У меня к тебе предложение, – обрадовался Петр Моисеевич.