Меняю имя на «Аннабель»

Надоело о ней постоянно слышать.

Замолчать – замолчу. Мне уже не больно.

А что плачу… так осень же.

Дождь.

По крышам.

Ломка

Ты не поминай

Лихом.

Дур таких, как я –

Много.

Лечатся там чем

Психи?

Ломка без тебя.

Богом

Был. Обожествлять –

Вредно.

Бога ведь сравнить

Не с кем.

Что же делать мне,

Бедной?

Как же мне в себе –

Тесно.

Как стереть твои

Ласки,

Выменять на чьи –

Губы?

Заблудилась я

В сказке.

Жалко, что финал

Грубый.

Но и умирать

Тяжко:

В раковине по-

Суда.

Стирка и потом –

Глажка.

Надо, надо, на…

Всюду.

Значит, поднимусь

Снова.

Покороче где

Платье?

Не услышишь ни

Слова.

Унижаться мне

Хватит.

Нет, не гордость. Вся

Вышла.

Переломаны

Кости.

Съехала – куда? –

Крыша.

А бессонница –

В гости.

Плачу я уже

Тихо.

Просто не могу –

Громко.

Ты не поминай

Лихом.

....Кончится когда ж

Ломка?!

Я думала…

Я думала, я сдохну без тебя

Бездомной сукой под чужим забором,

Не воя даже – тоненько скуля,

Израненная слов жестокой сворой.

Душа немеет, а любовь – змея…

Но, жизнь перечеркнув, всё кончу – разом!

Я думала, я сдохну без тебя.

Но выжила.

Живучая, зараза.

Здравствуй (Как много страшных…)

Как много страшных глупых фраз

Сказали мы друг другу.

И в сердце нож – за разом раз,

И за окошком – вьюга…

Ты не сжигай, прошу, мосты,

В душе моей остался ты,

И помыслы, поверь, чисты,

Все о тебе, любимый…

Пусть снег белейший заметёт

Всю боль и все обиды,

И мы с тобой – за годом год, –

Любовью нашей квиты.

И день за днём, за часом час

Пускай не судит время нас.

Неправы оба мы подчас…

Я знаю, мой любимый.

А ночью морок губ твоих

Врачует и дурманит,

И просыпаюсь в тот же миг,

Ах, сон… о, как он ранит!

Но можно всё вернуть, поверь,

И наяву, и в снах… Теперь

Я не закрою больше дверь

Перед тобой, любимый.

Я небо о тебе молю,

Но без тебя – немая,

О, как же я тебя люблю…

Но, право ж, не святая…

Ошибок мрак и все слова

Нам помнить надо ли? Едва…

И снова кругом голова…

– Ну здравствуй, мой любимый…

Одиночество

В доме очень холодно. Холодно на улице.

Стынут ноги босые. За окном целуются

Голуби нахальные: им-то что до осени!

К зеркалу не хочется. В нём довольно проседи.

Голуби бесстыжие за окном целуются –

Может, только кажется, может, впрямь милуются.

Мне бы осень чашею осушить до донышка,

Мне найти бы тапочки, и вернуть бы солнышко.

Утро спрыгнет в комнату, обернется кошкою.

Позову, потискаю я её, хорошую.

Рыжая всё чувствует, у коленей ластится:

Ты побудь мне грелкою, егоза-проказница.

Помурлычет ласково, позовёт из комнаты,

Делим завтрак на двое в жизни переломанной.

Кошка-бесприданница всё поет, пророчица.

Помурчит – и в форточку: скоро не воротится.

Мерзнут ноги босые, зло пинаю тумбочку,

В чашке кофе вымерзнет, вслух ругаюсь «дурочкой».

На работу – надо так. Ничего не хочется.

Дождь и здесь, и улицей. Это – одиночество.

День окончен. В дом пустой я вхожу. На улице

На углу нахальные голуби целуются…

Крылья. Финал

Сердца ошмётки – в кулак.

Крепче железа тиски.

…В свете – особенный мрак,

Хуже могильной тоски.

Сны прокручу, как кино:

Ласковы песни весны,

Солнышка блики в окно…

Крыльев оковы тесны.

Не понимаю. Уволь.

Прахом развеяна. Всё.

Пала в борьбе за любовь.

…Милое сердце моё,

Всё оставляю другим –

Мир будет добрым, простым,

Кто-то в нём будет любим…

Пепел я. Пепел и дым.

Манят ещё небеса,

Выше, и выше, но… нет.

На лоскуты – паруса.

Вдребезги, в крошево!..

…Свет.

Иглы под веками… Вот

Тень отстрадавшей души.

Плачет, тоскует, поёт

И уходить не спешит!

Ей не восстать из руин.

Песней любви – не спасут.

Мёртвые крылья мои

Грязный

асфальт

      метут.

Грусть

Здравствуй, грусть!

Ф. Саган

Я недавно в гостях была. Странный,

Удивительный выдался вечер!

Мне открыла дверь Осень нежданно,

Хотя Грусть умоляла о встрече…

А они, оказалось, сестрицы –

Вяжет Грусть шаль из слёз и печали,

Осень тоже берётся за спицы,

От бессонницы мучась ночами.

Мы втроём пили кофе с корицей,

Отломав по чуть-чуть шоколада.

Мне с тех пор что-то тоже не спится,

И подругам я новым не рада.

…Грусть, ссутулясь, меня проводила,

Плечи пряча под выцветшей шалью.

Стало жаль её. Быть такой милой,

И такой невозможно печальной!

Я спросила: «А мне ты шаль свяжешь?»

Раз уж ей рукоделье отрада.

Посветлела Грусть: «Ладно. Как скажешь!»

И зачем это было мне надо?..

Я ничего не знаю о любви

«Ты ничего не знаешь о любви», –

Наверное, со стороны виднее.

Словами мою душу не трави,

Скажи открыто: сам любить умеешь?

Не претендую я на жалость, нет.

И не прошу твоих признаний нежных.

Я тоже повидала белый свет

И убедилась, что мертва надежда.

Желанна многими, но все-таки мертва

И мёртвою шатается святошей.

Так что не ранят горькие слова:

«Любви не знаешь». Кстати! Вера – тоже.

Любовь, Надежда, Вера. Три сестры

Придуманы, чтобы чуть-чуть утешить,

Когда весь мир летит в тартарары,

А на поверку – это просто нежить.

Надежда, Вера… Как ни обзови,

Я знаю их, ты это не отнимешь.

Зачем смеюсь, болтая о Любви?

Смеюсь до слёз – такой «счастливый» имидж.

Так легче жить – не думая о ней,

Не верить, не надеяться, вертеться,

Плетя венки из сумасшедших дней,

Да вот ночами никуда не деться.

И в черноте приходят три сестры.

Садятся рядышком и… оживают.

Я ничего не знаю о любви,

Но, чёрт возьми… кто? Что? О ней-то? Знает?!

Быть сильной

Как хорошо быть сильной – боже правый!

И ни себя, ни небо ни винить.

Тебя испив – сладчайшую отраву –

Простить, понять, уйти и всё забыть.

Не вспоминать ни ласки, ни объятья,

Ни по морозу – дура! – босиком

Как я неслась… Да износилось платье

Надежды. Что писала угольком

На пепелище из любви – истёрто.

Нет веры – никому не прочитать.

Да и не нужно. Я смогу! Всё – к чёрту!

И нечего скулить и причитать.

Как здорово. Перешагнула. В прошлом!

И вот сейчас всё – с чистого листа!

Да хочется зайтись в рыданьи пошлом

И сдохнуть у ближайшего куста.

Я твоя

Я твоя игрушка.

Как нелепо, глупо!

Как банально, пошло,

Сказано сто раз.

…Снова  в мою «двушку»

Входишь ты без стука.

Я лечу, о прошлом

Позабыв тотчас.

Быть согласна кошкой –

Ластиться к коленям.

Кошек любят больше,

Больше, чем людей.

Ну, погладь немножко…

Рядом сяду тенью.

Буду просто кошкой –

Серой, без затей.

Быть согласна дверью,

Чтоб касался взглядом,

Дверь плечом толкают,

Если захотят…

В клетке – канарейкой,

Лишь бы только рядом.

Что не любишь – знаю,

Выдает твой взгляд.

Станет чуть полегче –

Ты уйдешь, так надо.

Ты всегда уходишь.

Если б только мог

Быть со мной навечно,

Как была бы рада!

Стала бы чем хочешь.

Хоть ковром у ног.

Только невозможно –

Сердцу не прикажешь.

Но сейчас, сегодня

Плавится душа:

Ты люби, как можешь,

Что ещё тут скажешь…

И любовь, и горечь

Выпью, не дыша.

Я твоя игрушка.

Я твоя подруга.

Я – твоё лекарство.

Я твоя порой…

Боже, как же душно…

…А закружит вьюга –

Надо – возвращайся,

Бедный мой герой…

Ночное

Давно растаял день,

Уснули фонари

В кромешной тишине.

В кромешной, у двери,

Блаженной темноте

Спит утро, словно кот.

А ты никак не спишь,

И мыслей хоровод

Несется в чёрно-тишь.

Сквозь ночь неверен вид –

И отмахнуться лень.

Кромешная молчит.

Ушел и этот день.

В полночной тишине

Все тянешь наобум

То ту, то эту нить…

Но у кромешных дум

Нет функций «обновить».

И всё не расплести.

Ушедшее болит.

И края не найти.

И тянет, как магнит.

И как не закричи –

Кошмар из мыслей нем.

Поэтому молчишь.

Так страшно в тишине.

Поговори со мной

О чем, скажи, мне говорить с тобой?

Всё сказано. Всё пошло, всё избито.

Всё в прошлом. Всё истерлось, позабыто.

И я одна – с любовью и с тоской.

И не о чем мне говорить с тобой.

Как много тем для разговоров есть…

А может, их осталось очень мало.

Я умерла? Нет, просто я устала.

Обид-печалей всех не перечесть.

Как много тем для разговоров есть…

А знаешь, ночь безлунна и без звёзд,

И кот клубком свернулся на коленях…

И время наши поистерло звенья,

А были цепью… Холодно от слёз.

А знаешь, ночь безлунна и без звёзд.

А хочешь… вспомним чаек и прибой,

И там, вдали, белеет чей-то парус…

Мы вместе – были. Или мне казалось?

О чём теперь нам говорить с тобой.

Но можем вспомнить чаек и прибой.

Но нет тебя. Ты больше не со мной.

Разверзлась в сердце рана – необъятна.

Куда ни глянь – кругом печали пятна.

Но даже если ты сейчас с другой,

Её касаясь ласково губами,

Ты вспомни – что-то было между нами.

Прошу тебя. Поговори со мной…

О чем угодно говори со мной.

Сонет по просьбе подруги

Я с именем твоим не засыпаю,

Я не шепчу его в ночную мглу.

Все реже, реже о тебе мечтаю,

С тобой не просыпаюсь поутру…

А тот, кто рядом – холоден, спокоен,

Недуг любви далек ему. Совсем.

Он идеала чистого достоин.

Но связаны мы – не понять, зачем.

Не мне решать, уйти или остаться,

И двое все решили за меня.

Со мною он – куда же мне деваться.

Оставил ты – что ж, воля то твоя.

Я о тебе мечтаю реже, реже…

Финал такой, конечно, неизбежен.

Жаль

Ластится маленькой кошечкой,

Ждет, но изгрызла печаль

До оболочки, до крошечки,

Жаль ей. Ему – нет, не жаль.

Время бездарно потеряно,

Кроме трухи ничего.

Мельница мелет так меленько,

Мельница-жизнь… Не его -

Слава те, Боже!..

…Так водится,

Что заплатить по счетам

Рано ли, поздно, приходится

Даже шикарным «котам».

Будет и жизни обочина –

Брал – наигрался – плати.

Всё да по замыслу зодчего.

«Милый, любимый, прости».

И не укрась, и не выпросить,

И не спасти, не забрать

Как не молись ты неистово…

Ты ж не невеста, не мать…

Осень теплом ещё дразнится.

Тихо в душе, как… погост.

Не навсегда котам Масленица.

Будет Великий пост…

По лезвиям

За морями, за горами, за веками длинными

Были сказки, были были про просторы дивные.

Там резвились дети моря, и не знали горестей,

Под волною, над волною, в синей-синей повести.

Только счастья не бывает так, чтобы навечно нам:

Полюбила вдруг русалка сына человечьего.

Стало ей тогда не мило всё, что прежде – радостно,

И постыло сине море, нет на сердце благости.

Смутно, горечно, печально, где же милый, ласковый?

Ах, русалка, ну зачем ты поступилась сказками…

Страшной ведьмою – реальность: «Будешь с ним на суше ты,

Будешь рядом, будешь взглядом, только… будет лучше ли?

Что, решила? Ну и ладно. Оплати мне голосом.

А, ещё могла б в придачу ты отдать мне волосы?

Нет? Красиво? Ладно, хватит. Ну иди, коль смелая.

Что? Болит? А что хотела? От же дура дева-то!

Лучше б море проглотило принца своенравного…

Погрустила – вспоминала б просто его, славного…»

Хорошо как рядом! Счастье так в глазах и светится!..

– Что молчишь, моя морская чудо-прелесть девица?

Ты хорошая такая, знаю, что порадую –

Завтра свадьба, и с женою заживем мы ладно так,

Будешь нашим добрым другом… что такая белая?

Эх, как жаль, что ты немая – а ещё – не смелая…

Ноги, хвост, коса по пояс, голос, всё без разницы.

Коль не любит – и с колдуньей счастья не наладится.

Лучше быть морскою пеной, море, синь безбрежная…

Чем вот так – кричать – безмолвно – и ходить по лезвиям.

Отречение

Отмоли – молю. Мне не выстоять.

На краю разрушенной пристани –

Диалог с собой. Отречение.

Жизни-смерти круго_верчение.

А в глазах темно, и теряю нить,

Что могла бы нас вос_соединить,

Сшить_слатать_ свести, притачать куски,

Уберечь от боли и от тоски.

Только я с тобою не венчана.

Только я тобою отмечена.

Только я тобою не выбрана,

Только роль моя плохо сыграна.

Я в клубок пыталась мотать судьбу,

Расплести, что спуталось – не могу.

Подвенечный начала шить наряд –

Но белым-бела нить для савана.

Соль-не-моря глаза выжигает

боль

я оплакала

плакала

что

с тобой

Отрекалась, сплетясь нитями души.

Ты дыши, дыши. От меня спеши

уходи

ходи

окровавлен

сон

Не звенеть, не парить больше в унисон.

Заплутала, плутала, несла вину,

Заболела, летела, тону, тону,

Закружила_блажила_легла – нет сил.

Отболело, болело, и не проси,

Не зажечь души, биты фонари –

Чёрный остов мёртв, до небес скрипит.

И погас_погас свет давно погас,

Только скрежет ближе – сейчас, сейчас!

На моем лице соль засохших слёз,

Руки_раны_надрать_из души_полос

И горит_горит озеро во мне,

Было что любви полное к тебе.

И горит_горит, разломать бы грудь

Пусть наружу плещет – не обессудь!

Красно_красно_кровь, пальцы все в крови…

Я тебя от_шиваю от моей любви.

Здравствуй, любимый мой, ласковый…

«Здравствуй, любимый мой, ласковый,

Мой пилигрим,

Путник, и в зимы ненастные

Неутомим…

Ты проходи без стеснения.

Сердце зашлось.

Прочь все печали, сомнения!

Счастье! Сбылось!!!

Мне рассказать, как оплакала?

Должен ли знать?..

Было достаточно всякого…

Трудно дышать,

Только смотреть до усталости

Выцвевших глаз.

Боль приближает нас к старости –

Годы – за час

Прожиты, горечью полнятся…»

– Здравствуй. Входи.

Ужин в печи ещё томится.

Ночь впереди.

Сумасшедшинки

Сон. Срыв. Сатанею.

Судьбу

Собираю.

Связками старыми,

Стальными серыми сваями,

Спазмами, сошедшими с сини,

Своей синтетической силою

Счастье старалась совершить…

Случилось.

Согрешить.

Стали снегом сомнения.

Cчитала Судьба-странница

Слёзные совпадения.

Стой, скрипка скрипучая. Стой…

Сломала смычок.

Спой, сверчок…

Сентябрь салютует сказками.

Стонала скука смертная –

Свалялась Судьба серая.

Сулила счастье…

Сама – саламандрою странною

Стираю свои сумасшедшинки:

Скандалы.

Сквозняк…

Смеяться.

Срыв.

Сон…

Стихия

А я не знаю, чем раздражаю – неловким: «Как ты?» …Опять сбежал.

Твоё молчание жутко жалит – куда там матам в три этажа.

Стихи-стихия-строка царапнет, была в стихах я так хороша!

И проза высушена до капли. Что за стихи-я – твоя душа?

Пишу я редко, не правлю вовсе, в мозгах безжалостный переклин.

Лиричность вышла, ковром осколки, тону в ошметках былых картин,

Что рисовала, луну встречая, внизу корябая робко «Ли»,

Всё было бурей в стакане чая. И там же – сломаны корабли,

Мосты сожгли, разобрали башни, взорвали старые маяки.

Зеркал боюсь, в них… да чёрт сам краше! Но, знаешь, слёзы – они легки.

Дыханье тише, страданья глуше, желаний больше не бродит хмель.

Когда тоска отпускает душу, меняю имя на «Аннабель».

Но всё без толку. У нас не вышло. Понять бы – дура же, не могу.

Зима под бывшей под нашей крышей. Замерзла. Всё ещё на бегу

Тебе два слова мечтаю бросить, а жизнь-зараза летит, стремглав.

Ну, кто-нибудь, нашаманьте осень, хочу писать! Сотню новых глав!

Или одну – чтоб любовь до гроба! Что с нами стало, забыт обет,

Я не пишу. Мы устали. Оба. И в Лету дважды дороги нет,

Мой милый Кай. Всё, что было – небыль. Ну, или Стикс мимо берегов.

Нет… остов, перья… пустите в небо! Напиться слова бы твоего…

А ты всё знаешь, и все всё знают, тебя жалеют – как тошно жить.

Но я с тобою во сне летаю в надежде крылья любви вживить.

Ночное

сохрани ты меня сбереги

в лабиринте заплёванных улиц

среди файлов где мы разминулись

сохрани ты меня сбереги

сбереги сумрак пьют фонари

лужи пьют фонари я просила

закружило мело ворожило

сотню лет или две до зари

сбереги и не видно ни зги

в окнах дремлет дырявое небо

мы с тобой миражи быле-небыль

виртуознейше плавим мозги

сбереги от иллюзий беги

если хочешь захочешь вернёшься

звёздно-чёрной заблудшею кошкой

перелив слов несу на торги

заблудила в себе

сбереги

Хватит

Алиса устала, иллюзорных небес

Обивая пороги. Боги, не хватит ли?

Фантомна реальность, не бывает чудес.

Остается послать всё к этакой матери.

Алиса и голос теряет и зрение,

Полутра рыдая. И курит в кровати.

Не золото, нет, добродетель терпения.

Алиса решает: хватит.

Там, за окном

Там, за окном, за залитым окном

За дверью, стенами, где прячусь я трусливо,

Под проливным душа твоя дождём

Бредёт, промокшая. Она неторопливо

Не чуя холода по улице любой

Ища у Осени отгадки на загадки

Их все узнать хотела пред зимой

И написать «домашнюю» в тетрадке

Работу. Жизнь идёт, душа куда

Не знает, ей примкнуться… иль проститься.

В воротах осени помедлила душа…

Так жаль, что всё теперь мне лишь приснится.

Синица-душа

Заплутали с тобой, заплутали

В лабиринтах заоблачных далей.

Обрели, берегли… Растеряли.

Чувства – льды на февральской реке.

Может, надо с обидой проститься,

И любовь распахнётся жар-птицей?..

Но душа моя бьётся синицей

В чьей-то накрепко сжатой руке.

Пастернаку и февралю

Февраль – так он «чернил и плакать»…

Стенает вьюга за окном,

Мороз кусает, забияка, –

От них спасает тёплый дом,

От февраля он не спасает…

Стихи уснули до весны.

За стенкой воет. Снег не тает.

Сердца и души ими полны.

Ноябрь – это состояние души

…И ангел на крыше.

Рисунок наивный

Простой карандашный –

Занозой в душе.

И голос охрипший

с мелодией дивной

не справится – страшно

и горько. Туше.

Любовь отступает –

Ноябрь наступил же.

Пришёл и дождливым

Укутал крылом.

А ангел взлетает.

А ангел – простывший…

И жизнь суетлива

За мокрым окном.

Алиса

Мы вместе мечтали о чуде.

Мы вместе придумали сказку.

А нынче – что ж мы как не-люди?

Пустые, картонки и маски…

Ты сам провоцируешь ссоры,

На мелочь обидевшись вусмерть.

Молчания скалится свора,

Танцует чечётку на чуде

Ромашковых летних сюжетов,

Где звёзды друг другу бросали…

Всё сломано, всё недопето.

Зачем мы себя предавали?

Как просто захлопнуть окошки

Души от улыбок и солнцев!

Внутри заскребет сотня кошек,

Когда ты опять отвернёшься.

Мой Шляпник, я та же Алиса,

Суровость смени на улыбку?

От сердца до сердца – так близко!

Любовь не должна стать ошибкой.

Засохло по баночкам время,

Но я не закончила сказку,

Моё ненаглядное бремя…

Несу тебе новые краски.

Уходящему лету вслед

…А рябина девчонкой рыжей

Пляшет в парке в обнимку с клёном.

День июльский, до края выжжен,

Пахнет августом не зелёным –

Горьким, жёлтым. И осень – рядом.

По утру замерзают плечи…

Ветер, мальчик с холодным взглядом,

Мне колдует сентябрьский вечер.

Капризуля

Город. Жёлтая листва.

Я иду-бреду, тоскуя.

Бесполезные слова

Шепчет оcень-капризуля,

Мол, смотри, какая я –

Вся красавица – рыжуха.

Только мне её слова

Не бальзам, а оплеуха.

Бесполезное тепло,

Босоножки бесполезны,

Но я осени назло

В сарафан сегодня влезла.

Я – такая ж, как она:

То капризна, то в нирване.

Пряча яблоко в карман,

Мёрзну, мёрзну в сарафане…

У кого-то январь в феврале…

У кого-то январь в феврале,

У кого-то февраль в январе,

У кого-то метёт на дворе,

И душа в ледяном хрустале.

Ну а кто-то ведь празднует май,

Парадокс – рядом май, так и знай.

Пусть кружится зима в серебре –

До неё дела нет больше мне…

Легенда о капитане Летучего Голландца

В далекие страны уходит пират,

оставив подругу свою.

И сотни монет, и сказочный клад

ему обещали в бою.

Маячит вдали силуэт корабля,

расстались они на песке.

И сердце в груди разрывалось, любя.

И сердце он вырвал в тоске.

И сердце своё разорвал пополам,

и девушке часть протянул.

Вторую частицу с собой бы забрал,

в тряпицу едва завернув,

Но девушка взяла тряпицу из рук,

И вместе сложила куски.

Три сердца остались на том берегу,

рыдая от горькой тоски.

В груди одно сердце сжимает в тисках,

второе лежит в тайнике.

А третье, мечтая о дальних морях,

играет, резвится в песке.

Он к ней не вернулся из сказочных стран,

он сгинул в далекой земле.

А мальчик – он, как и отец, капитан -

уплыл на большом корабле.

Над кем смеюсь? Над собой смеюсь

Бестолковый автор

Вчера наслушалась стихов,

Все расчудесные такие!

И разум шепчет: «Я готов!

Свои напишем, не плохие!»

И мыслям тесно в голове,

Спешат скорей сложиться в строки

Которых – ужас – тридцать две!

И завершаться стих не хочет.

Стишок-то вышел не банальный –

Писать стихи – такой пустяк!

Перечитала – гениально!

Но что-то, чувствую, не так…

Вот эта строчка не моя!

И не моя, пожалуй, эта…

О, как же участь тяжела

У бестолкового поэта!

Я порвала всё сгоряча –

Мне ни к чему чужая муза.

Рубить, так, стало быть, с плеча,

Эх, плагиат – кому он нужен?!

Я не читаю ничего,

Меня простите вы, поэты!

Закончу правку своего.

Потом – за чтенье. До рассвета!

Мои стихи

Мне не дано писать стихи.

Так за какие же грехи

И почему же рифмы вдруг

Стекают, словно сами, с рук?

Вот паста жирная чернил

(Хотя никто и не просил!)

Ложится строками на лист,

Который только что был чист.

Я не хочу писать стихи.

Они не славны, не плохи,

Они просты как дважды два,