Дихроя. Дневники тибетских странствий

«Может, пусть тогда Паша берет 1200-й, да и все? Хотя… он хороший, только когда ездить умеешь. А если в повороты входить, поворачивая руль, а не наклоняя мотоцикл, он банально будет падать на бок или съезжать с дороги. Так что лучше обойдемся без экспериментов».

Монастырь Самье был одной из самых статусных духовных обителей Центрального Тибета. Построенный в форме мандалы, он был разрушен в годы пресловутой «культурной революции», но воссоздан практически с нуля в конце прошлого века.

– Какой план? – спросил Лама, когда мы прибыли в гостиницу в городке Санжай, которая находилась практически у стен монастыря.

– Сейчас экскурсия по Самье, потом, ближе к обеду, поедем в пещерный комплекс, где живут монахи-отшельники, – сказал Олег. – Также там находится женский буддийский монастырь Чимпху и пещера Падмасамбхавы…

Экскурсия в Самье мне запомнилась не особенно – снимки я делал, но так, скорее, для сравнения с фотографиями Цыбикова и еще из-за того, что потом планировал монтировать фильм, а не потому, что чем-то особенно заинтересовался. Единственное, что вызвало у меня любопытство, – это пещерный комплекс.

«Если уж здесь, внизу, никто толком про дихрою не знает, может, монахи-отшельники подскажут, где ее найти? Может, они ее сами собирают, сушат и пьют отвар?»

Все это были лишь мои домыслы, но я продолжал надеяться, что мои поиски увенчаются успехом.

Мы стартовали с высоты 3800 метров над уровнем моря, финиш же находился на высоте 4500 метров. Учитывая, что от монастыря до пещерного комплекса было всего 20 километров, это означало постоянный и очень крутой серпантин. Перед отправкой из гостиницы Паша подошел к Олегу и спросил, где его новый мотоцикл.

– Будет вечером у гостиницы, – ответил наш гид.

– Вечером… – разочарованно протянул Паша.

Он пошел к джипу, как вдруг увидел, что Лариса о чем-то беседует с Джимми, и, подойдя, подключился к их разговору. Девушка, выслушав, кивнула, достала что-то из кармана и передала Паше, а он с улыбкой пошел к ее байку.

– Я не понял, она ему свой мот отдала, что ли? – пробормотал Ребе.

– Похоже на то, – отозвался я.

Подтверждая нашу догадку, Паша уселся на байк Ларисы и надел шлем.

– Может, отговорим его? – спросил Ребе.

– Пусть едет, если так уверен, – со вздохом сказал Боря.

Лариса, Олег и Дмитрий остались в гостинице: нашим спутникам нездоровилось, а гид планировал встретить прокатчиков, которые должны были пригнать резервный 1200-й.

– «Горняшка»? – уточнил Лама.

Джимми кивнул и пошел к байку Дмитрия: почувствовав наши недоуменные взгляды, он бросил через плечо:

– Разомнусь после джипа, а то уже все затекло.

Подъем и без того выдался трудным, а с возвращением Паши в колонну и вовсе превратился в настоящее испытание: на поворотах он настолько снижал скорость, что казалось, вот-вот заглохнет и скатится назад – на беду тех, кто ехал следом. По счастью, обошлось без происшествий. Однако, когда мы наконец достигли пещерного комплекса, Паша незамедлительно отдал ключи от мотоцикла Джимми со словами:

– Забирайте. Не хочу я больше судьбу испытывать, нет у меня опыта по горам скакать…

– Так а с тем 1200-м…

– Не надо никакого 1200-го. Позвони Олегу, скажи, что я отказываюсь. В джипе буду катить, так… спокойней…

– Как скажешь, – удивленно ответил Джимми.

Оставив мотоциклы на парковке, мы отправились в пещеры, чтобы поговорить с живущими там монахами. Тяжелый подъем еще метров на 500. Дикая высота отзывалась в теле непривычной усталостью, но я терпел, предвкушая… что?

«Наверное, что-то вроде «если уж и здесь я не найду дихрою, то не найду ее нигде».

«Пока ищешь – типа при деле, а как найдешь, сразу скучно… Может, лучше не находить?» – предположил голос.

Я, сказать по правде, не знал ответа на этот вопрос.

Внутри пещерный комплекс мало чем отличался от монастыря Драк Йерпа – те же позолоченные статуи Майтреи, иных божеств, те же хадаки и лунгта… С другой стороны, чего еще ждать, если и там, и здесь жили люди, посвятившие жизнь одной и той же религии? Монахи улыбались нам, мы через Джимми задавали им вопросы, я продолжал интересоваться дихроей у каждого встречного…

– Ши! – ответил на мой вопрос монах в одной из пещер. Улыбчивый, с добрыми зелеными глазами и торчащими ушами, он, казалось, совсем недавно перешагнул через сорокалетний барьер.

Мы с Джимми переглянулись, и наш провожатый на всякий случай повторил мой вопрос еще раз. Монах улыбнулся и ответил ему.

– Что он сказал? – уточнил я.

– Что с первого раза все понял, – ответил Джимми.

– Можешь спросить у него, есть ли у них здесь дихроя? Я бы хотел купить немного.

– Он говорит, что дихроя в этих местах не растет… спрашивает, почему ты ее ищешь?

– Я слышал, что она продлевает жизнь, – сказал я.

Когда Джимми перевел монаху мой ответ, тот расплылся в улыбке, покачал головой и ответил, что не уверен в таком свойстве этого цветка и знает только про лечение ряда хворей. Я уже собирался попрощаться с отшельником и пойти дальше, когда он сказал еще что-то. Я вопросительно посмотрел на Джимми, и тот сказал:

– Раз в год в их монастыре проходит особый ритуал сбора целебных трав, из которых они потом делают лекарства.

Монах сунул руку за пазуху и достал оттуда холщевый мешочек, перевязанный шнурком. Я наблюдал за его действиями с интересом, хотя пока мог только гадать, что скрывается в мешочке.

«Может быть, там настоящая пилюля для продления жизни? Хотя стал бы он делиться ею с первым встречным…»

Развязав шнурок, монах вытащил из мешочка небольшой красный шарик размером с обычную аскорбинку и сказал, что это лекарство, прошедшее ритуал освящения в течение 3 лет 3 месяцев и 3 дней, точно будет полезней дихрои.

– Он предлагает тебе съесть его, – сказал Джимми. – А он прочтет молитву за успех путешествия.

Я удивленно посмотрел на монаха и коснулся рукой своей груди в знак благодарности, он в ответ чинно кивнул и протянул мне красную пилюлю. Пилюля, хоть лежала в тряпичном мешочке, оказалась холодной. Не тратя время на сомнения, я сунул ее в рот и проглотил. Монах улыбнулся и забормотал что-то себе под нос, после чего улыбнулся еще шире, чем прежде, положил руку мне на плечо и, сказав еще что-то, покинул пещеру.

– Он сказал, что ты найдешь дихрою, – перевел Джимми. – Там, где меньше всего ожидаешь найти.

«И что это должно значить?»

Мы еще долго бродили по пещерам монастыря, но я смутно помню, что именно там видел. Все мои мысли вертелись вокруг слов монаха про дихрою. Я ломал голову, пытаясь предугадать, где же находится то заветное место, о котором упомянул отшельник в конце беседы, но все было напрасно.

От моих размышлений меня отвлекла лишь перепалка между Джимми и Пашей на стоянке мотоциклов.

– И что мне с ним делать? – спросил гид.

– Да я откуда знаю? – ответил наш спутник.

Оба спорщика стояли рядом с мотоциклом Ларисы. Джимми протягивал Паше ключи, но тот не вынимал рук из карманов куртки и безразлично смотрел на гида.

– Я уже еду на мотоцикле Дмитрия, как я смогу забрать еще и второй?

– Это мои проблемы, что ли? – пожал плечами Паша. – Я тебе говорю: я за руль больше не сяду.

– А зачем тогда сюда на нем ехал? – раздраженно спросил Джимми.

– Затем, что думал, что справлюсь.

– Давай хотя бы до гостиницы спустишься, чего ты уперся?

– Я. Не. Сяду. За. Руль. Точка.

Растерянный Джимми оглянулся на нас, ища поддержки.

– Я отгоню его мот, – вдруг сказал Ребе.

Все удивленно уставились на Сашу.

– Как? – не понял Джимми.

– Спущу сначала свой, потом вернусь сюда на джипе с водителем, Паша сядет к нему, а я на его моте поеду.

– Как-то… сложно ты все придумал, – тихо заметил я.

– А иначе не выйдет, – со вздохом сказал Ребе. – Если он не уверен настолько, что даже 20 километров проехать боится, при спуске точно навернется.

Саша был прав: силком за руль мотоцикла лучше человека не сажать, иначе потом бед не оберешься. Да и Пашу в этой ситуации понять можно – он еще с тем байком не расплатился, не хватает еще мот Ларисы разбить для полноты картины.

Благополучно добравшись до парковки гостиницы, мы пошли внутрь – греться. Ребе же забрал водителя и укатил с ним на джипе за Пашей и мотом Ларисы.

Я уселся за планшет, чтобы записать в дневник разговор с монахом. В процессе работы пришла мысль запостить фотографию пещерного комплекса отшельников – было любопытно, насколько народу интересны какие-то монахи, живущие на горе… Фейсбук в Китае заблокирован, но VPN творит чудеса почище любых местных демоноборцев.

«Смерть в социальных сетях хуже тем, что обратима», – хмыкнул голос.

«Надо же, а я уже решил, что ты насовсем ушел…» – удивился я про себя.

«Мне спешить некуда. Надоест – уйду, а пока поживу еще в твоей голове», – ухмыльнулся мой незримый «диктор».

Я нахмурился.

«Так ты что… слышишь меня?»

«Ага».

«А почему раньше не отвечал? Почему молчал?»

«Звучит, как монолог из хуевой мелодрамы, Макс. Тоска…»

«Постой! Скажи, что изменилось?»

Но он снова не отвечал – не думаю, что не слышал, скорее, просто не хотел.

«Что это было?»

Пальцы застучали по столешнице: взгляд мой был устремлен через щель между занавесками на горную гряду, посыпанную снегом, словно мелким рисом.

«Может, дело в лекарстве того монаха?» – вдруг подумал я.

Почудилось, что я слышу смешок моего невидимого «собеседника», но, сколько я ни вслушивался после, ни слова, ни звука он больше не издал. Я взял в руки планшет, снова отложил и, поднявшись из-за стола, пошел на улицу: хотелось покурить сигару на свежем воздухе, прочистить мысли.

На крыльце по обеим сторонам от входа находились две длинные лавки. Усевшись на одну из них, я просидел с сигарой так долго, что Ребе и джип успели вернуться.

– Чего сидишь? – спросил Саша, подходя ко мне. – Пойдем ужинать. Я от этой беготни что-то жутко голодный…

Паша прошел мимо, даже не взглянув в нашу сторону.

– Чего это с ним? – спросил я у Ребе.

– Говорит, замерз, – сказал Саша с легким раздражением. —

Ладно, не хочу обсуждать. Пошли есть.

К этому моменту другие паломники уже были в кафе. Паша, заказав ужин, подсел к Ламе, и тот, покосившись в сторону вновь прибывшего, спросил:

– Чай не брал?

– Да нет, я в номер не поднимался, – тихо сказал Паша. – Давай в следующий раз? Лень идти…

Лама хмыкнул, но ничего не сказал.

После ужина Олег попросил нашу троицу и Пашу задержаться. Когда мы остались впятером, Олег достал калькуляцию ремонта мотоцикла и вручил ее Паше со словами:

– Вот смета, скостили, как могли, с 8000 до 5300.

– Я заплачу три, – сказал Паша, – как мы договаривались изначально.

– Но случай не страховой… – начал было Олег, но Лама его перебил:

– Как это понимать – не страховой? От чего же тогда вообще эта страховка? За что мы платим?

– Это еще не все плохие новости, – помедлив, выдавил Олег.

– Ты про Пашин мот или?..

– Про все мотоциклы. Босс сказал, что остальные страховки в связи с этой ситуацией тоже аннулированы.

Сказать, что я опешил, значит, ничего не сказать.

«Это что получается, если кто-то влетит, будет компенсировать полную стоимость ремонта? То же самое, что они хотят выжать из Паши?»

Судя по отрешенным взглядам Ламы и Ребе, они тоже по достоинству оценили сюрприз, преподнесенный мотопрокатчиками.

– Нет, так дело не пойдет, – сказал Ребе наконец. – Давай как-то решать вопрос, разговаривай с вашей прокатной компанией, такие варианты нас не устраивают.

Олег кивнул и, встав из-за стола, отошел, чтобы позвонить.

– Что будем делать, если они не продлят страховки? – спросил я.

Самому мне, признаться, на полис было плевать, но я беспокоился, что другие члены группы не захотят рисковать.

– Да ничего! – неожиданно рявкнул Лама. – Задолбало! Устал я отвечать за этот гребаный маршрут! Я и так первым качу, оно мне надо? Пусть кто-нибудь другой первым едет, а я в джипе покачу, с Пашей и с этими…

Я от таких заявлений натурально опешил, а у Ребе нижняя челюсть прямо-таки упала на стол. Понятно, что риски найти проблемы у ведущего больше, чем у тех, кто едет следом. Но мы проговаривали все эти форс-мажоры перед вылетом, и тогда Лама заявлял, что при любом раскладе будет возглавлять колонну… а теперь получалось, что он просто хочет соскочить.

– Как – в джипе? – спросил я.

– Да очень просто, блин! Или вы хотите, чтобы я тоже на 5–10 грина встрял? Вы, может, мне ремонт оплатите?! Блядь, сколько раз зарекался не организовывать подобную херню, вечно зарекаешься и опять берешься… Все, хватит. Надоело. Видал я это все…

Лама был не похож сам на себя – видимо, усталость наложилась на горную болезнь и общий невроз, связанный с ролью ведущего колоны и соорганизатора всего путешествия, отчего произошел натуральный взрыв.

К счастью, в этот момент Олег вернулся к столу, и пожар погас сам собой – мы вчетвером хмуро уставились на гида: он в этой ситуации был, по сути, единственным посредником между нами и прокатчиками.

– Ну что там? – спросил я.

– Сказали, подумают, что можно сделать, завтра около десяти утра перезвонят.

– Ну, хоть что-то, – хмыкнул Ребе.

Олег кивнул и, попрощавшись со всеми, ушел.

– Завтра будет ад, – сказал Саша грустно. – Попробуй объясни всем, почему страховку сняли.

Я покосился в сторону Паши. Он молчал.

– Человека два-три точно откажутся дальше ехать, – продолжал Ребе. – Может, и больше… Плюс кому-то из нас двоих придется колонну возглавить вместо Ламы…

– Я готов. Опыт есть, справлюсь, – сказал я.

«Правда, съемок теперь будет куда меньше…» – подумал я, но почему-то не испытал особой грусти: видимо, на самом деле не сильно переживал из-за недостатка кадров, может быть, даже подсознательно ждал, когда подвернется возможность свернуть все это.

«Кина не будет номер два. Сначала телефон спецом криво поставил, чтобы он свалился, теперь нашел возможность меньше снимать… Верной дорогой идешь, товарищ!»

«В другое время я бы задал тебе кучу вопросов, но сейчас… башка другим забита».

«Так выбей с нее эту дурь. Не стоит заполнять священную пустоту надуманным смыслом».

«Ты даже не представляешь, как мне бы хотелось этого не делать…»

Перед тем как разойтись по номерам, мы предварительно прикинули, от посещения каких мест мы откажемся, если вопрос со страховками не решится. Получалось, что к самым интересным точкам маршрута вели самые опасные дороги, которые теперь рисковали стать недоступными для нас, лишившихся столь необходимого прикрытия.

«Завтра будет драма».

«Скорее, комедия. Для искушенного зрителя».

«Стороннему зрителю, может, и комедия…»

«Так стань им. Делов-то».

«В смысле?» – удивился я, но голос смолк и больше в тот вечер со мной не заговаривал. Так я и уснул, не услышав ответа на свой последний вопрос.

Когда мы собрались за завтраком, я попросил немного тишины и рассказал нашим попутчикам про обнуление договоренностей по страховкам. Я старался говорить максимально бесстрастно, коротко и по делу, и, кажется, это сработало: все восприняли новую информацию адекватно, без возмущения, хоть, разумеется, и безрадостно.

– Олег, конечно, постарается решить вопрос с мотоциклами, но шансов мало. Поэтому надо определиться – либо мотоцикл без страховки, либо автобус, – закончил я свой спич.

«Семена гнева посеяны, скоро прорастут», – усмехнулся голос.

«Да нет, кажется, все прошло неплохо…»

«Ты не представляешь, сколько войн начиналось после таких слов дипломатов».

– Только вы хорошо подумайте, насчет езды без страховок, – вдруг вклинился в разговор Лама. – Насколько это опасно. Водители тут хреновые, дороги – яма на яме… а если пешехода собьем, вообще в китайской тюрьме окажемся!

Сказать, что мы с Ребе от этого спича опешили, значило, ничего не сказать: вместо того, чтобы лишний раз нас поддержать и успокоить группу, Лама выплеснул на тлеющий хворост всеобщих сомнений мешок пороха из страхов и негатива.

К 9 часам утра за автобус проголосовали Лариса, Рома, Боря Гринберг и Лама. Дима думал дольше всех, но в итоге тоже присоединился к большинству.

– Хотя мне, байкеру, автотуристом ехать не особо охота, – признался он. – Но на байке без страховки ехать я не дурак. Только ты, Саш, уж постарайся из них полис вытрясти!

– Да постараюсь, конечно, – заверил Ребе.

– Ну вот давай! А то знаю я эти твои «ирландские штучки»…

Я заметил, как Саша скривился: Дима уже не впервые употреблял этот оборот, которым он, как ему казалось, удачно маскировал антисемитизм, а на деле лишь раздражал Ребе.

Остались Виталик и Артем, которые все еще не решили, как им быть, а Паша затаился, дожидаясь, видимо, грядущего разговора с прокатчиками.

«Верно делает, что не высовывается… иначе точно что-то взорвется».

В десять пришел Олег, сказал, что ему только что звонили и сообщили, что мотоциклы с тибетскими номерами полностью застрахованы, а на те, что с китайскими номерами, они могут сделать только годовые полисы за 1400 долларов с франшизой в 500. Сходив на стоянку, мы выяснили, что застрахованными оказались мотоциклы Ламы, Артема и Дмитрия.

– Что будем делать? – хмуро спросил Ребе.

Я пожал плечами. Остальные молчали.

– Я, наверное, буду страховать, – наконец сказал Боря Гринберг. – Деньги большие, конечно, но лучше столько заплатить, чем потом выйдет, как с Пашей… А из автобуса оно действительно не то.

Я, не медля ни секунды, поддержал Борю, надеясь, что моя уверенность подстегнет остальных поддержать наше решение: учитывая то, что происходило с байками и страховкой, я очень сильно переживал за пермит, который из-за распада группы вполне мог обнулиться. По крайней мере, я бы уже не удивился такому развитию событий.

Лариса, Роман и Ребе тоже согласились, что деньги, конечно, немалые, но при этом и не настолько большие, чтобы портить себе отпуск.

Остался только Виталий. Окинув нас взглядом, он сказал:

– А я так поеду. Пошли они. С какого хрена вообще они начали шаманить с этими страховками?

– Из-за Паши, – сказал Ребе.

– Ну так с Пашей пусть и разбираются, мы при чем? Блин… Чтобы я еще раз ввязался в такую авантюру? Да ни в жизнь…

Продолжая ворчать, он пошел обратно в гостиницу. Я и остальные побрели следом за ним и отправились обедать, по дороге задержавшись, чтобы переговорить с Олегом. Наш гид обещал в течение часа разобраться с оформлением годовых полисов, чтобы потом мы смогли, как собирались, поехать на озеро Ямдрок-Тсо через перевал, куда иностранные туристы еще не забредали.

– Суматошный день, – заметил Ребе.

– То ли еще будет, – хмыкнул я.

Похоже, сглазил: когда мы вышли с обеда, мрачный Олег сообщил, что дорогие страховки тоже сделать невозможно. Поэтому вместо сборов мы снова уселись в фойе и около часа решали, кто готов ехать без страховки, а кто нет.

– Что, нашего полку прибыло? – с ухмылкой спросил Виталий.

– Прибыло, – ответил я. – Я готов ехать без страховки.

Лариса и Роман поддержали, а вот Боря Гринберг уперся.

– Отдать 1400 и отдать полную стоимость мото – слишком большая разница, – резонно заметил он.

– А давай байками махнемся? – вдруг предложил Артем. – Мой застрахован же, а я на твоем поеду.

«Сильный поступок».

– Я даже не знаю, – немного растерялся Гринберг. – А ты не боишься ехать на незастрахованном?

– Нормально, – отмахнулся Артем. – Покачу пока так, а там уже будет видно, что дальше.

– Тогда я с радостью соглашусь, – с улыбкой сказал Борис.

На том и порешили.

Через полчаса мы наконец покинули злополучную гостиницу, которая запомнилась нам только вечным выяснением отношений с гидами и друг с другом. Пусть до открытых конфликтов пока не дошло, но голос был прав: семена гнева упали в плодородную почву.

И проросли они быстрее, чем я надеялся: буквально через 50 километров, когда мы остановились на заправке, чтобы пополнить запасы горючего.

Олег выбрался из джипа и, подойдя к нам, сообщил:

– Только что звонили прокатчики. Страховки байков с тибетскими номерами тоже аннулированы.

Я поначалу не поверил своим ушам – просто смотрел на гида и ждал, что он сейчас скажет: «Да ладно, это просто глупая шутка». Но он, конечно же, ничего подобного говорить не стал.

– Да вы издеваетесь, что ли? – первым не выдержал Дмитрий. – То есть страховка, то нет… Что за бред?

– Последнего удовольствия людей лишают, – кивая, вставил Паша.

– Вот! Именно! – воскликнул Дмитрий. – Я приехал получать удовольствие и его не получаю! Все, нахрен такой отпуск, выбрался, блин… Бросаю мот прямо тут и улетаю.

– Я тоже больше и метра не проеду, – вклинился в разговор Лама.

– И я, – добавил Гринберг. – Что это вообще за шутки?

Я молчал. По сути, своим эмоциональным выступлением на завтраке Боря запустил цепную реакцию истерик. Если уж организатор себе такое позволяет, то зачем остальным сдерживаться?

«Ну, я же говорил тебе – комедия…», – хохотнул голос в голове.

«Все истерят – это, по-твоему, комедия? Странные у тебя представления о юморе…»

«Поживи с мое, поймешь, как все это мелко. В сущности, нет разницы не только в наличии и отсутствии страховок, но и в самих авариях. Каждую минуту в авариях погибает 12 человек. Так стоит ли так переживать?»

– Вы что, серьезно? – вдруг послышался голос Виталика.

Все разом обернулись к нему. Он окинул спутников насмешливым взглядом и сказал:

– Серьезно не поедете дальше без страховки?

– Я об этом еще утром сказал, – пожал плечами Лама. – На джипе доеду вместе с Пашей, Олегом и Джимми.

– Давай я возьму на себя компенсацию возможных повреждений твоего байка, – вдруг предложил Виталий.

– Да ладно…

– Нет, ты ответь – поедешь, если я все риски на себя возьму?

– Ну… поехали, – нехотя согласился Лама.

– А ты, Боря? – обратился к Гринбергу Ребе. – Давай я тебе 2000 баксов компенсирую на возможные повреждения. Ты райдер опытный, максимум байк на бок уронишь, но в пропасть точно не свалишься. Поедешь дальше?

– Давай, – кивнул Гринберг.

– А ты? – Виталик повернулся к угрюмому Дмитрию. – Давай я, как Саша, тебе 2000 компенсирую?

– Не надо, я домой. Надоело. Катаемся, мерзнем… не отпуск, а каторга какая-то… – сказал Дмитрий и пошел к джипу.

Одновременно с тем, как он забрался на заднее сиденье, с переднего вылез Джимми и подошел к Олегу.

– И что будем делать? – хмуро спросил у него гид. – Если он нацелился домой ехать, надо в Лхасу возвращаться и передавать его турфирме, чтоб она за ним следила до трансфера в аэропорт.

– Из-за одного человека весь план менять? – ушам своим не поверил Виталий.

– У нас выхода нет, – покосившись в его сторону, сказал Джимми. – Не можем же мы его тут бросить.

– А жаль, – мрачно сказал Виталик.

«Ну, все ясно… Возвращаемся в Лхасу, сдаем Диму турфирме, ночуем и уже потом, утром, едем к Ямдрок-Тсо через перевал Цыбикова».

Практически весь путь до Места Богов я размышлял о тяжелом дне и о коллективной мужской истерике. Что стало ее причиной? Наверное, все дело в нехватке кислорода, из-за которой мозг, напуганный перспективой скорой смерти, снимает все моральные барьеры.

«И человек обнажает свое естество… неприглядное, если не сказать уродливое…»

«Нет плохих и хороших людей. Есть временный продукт генетической эволюции, выживающий в разных обстоятельствах», – равнодушно заметил голос.

Когда мы остановились выпить чаю перед финальным броском на 100 километров, Виталик снова попытался уломать Дмитрия на компенсацию, но тот был непреклонен.

– Мы уже все решили с Пашей, – заявил он. – Завтра утром летим домой.

– Ты тоже улетаешь? – удивился я, посмотрев на Пашу.

Олег тоже отвлекся от переписки в мобильном и хмуро покосился в его сторону.

– Ну… да, – неуверенно ответил Паша. – Надоел мне Тибет чего-то, еще и непонятки эти…

– А с оплатой ремонта что будешь делать?

– Да ничего, закрою 3000 баксов из Москвы. – Паша зыркнул в сторону Олега. – А разницу пусть хозяин вашей конторы, Дава, платит.

Наш гид ничего на это не сказал – только помрачнел еще больше и снова принялся набирать сообщение. Возможно, как раз Даве.

– Блин, так не хочется в тот гадюшный отель возвращаться, – сказала Лариса, когда мы вышли из кафе. – Может, получше что-нибудь поищем?

– Конечно, давайте глянем, – легко согласился Боря Гринберг, вытаскивая из кармана телефон.

Остальные тоже не возражали, сменить обстановку захотели все.

Гринберг за три минуты нашел «Интерконтиненталь» буквально в трех кварталах от того места, где мы провели первые дни. Единогласным решением – Олег воздержался – наш отряд отправился прямиком туда.