Сингулярность (сборник)

Грошев заставил себя остановиться и дернул ручку двери. И был вознагражден – та свободно открылась, оставалось быстро и бесшумно скользнуть внутрь. Замер, мышцы распирает мощь, заставляет крушить и ломать. Но как укротитель льва щелкает бичом, разум останавливает, говоря, что ломать перила и крушить шкафы бессмысленно. Разум гнал льва вправо и вниз, где на грани слышимости доносились шорохи и постукивания.

Сокрушить аппаратуру! Обесточить! Тише.

Он крадучись скользил вниз, едва касаясь носками кроссовок ступенек. Быстро считывал стандартные условные обозначения и надписи на дверях. Благословенная аккуратность ученых во всем, что касается рациональности, вела его, как верховое чутье волка. Он мчался, почти интуитивно понимая логику расположения помещений.

Звуки приближались. Удивительное безлюдье, словно все уже вымерли, или… Дверь с источником звуков закрыта, Грошев мощным ударом плеча внес ее в помещение и на мгновение замер. Внутри царила жара, вдоль стен огромные вентиляторы вовсю лопочут лопастями, подавая прохладу на массивные металлические коробки, к каждой из которых тянутся толстенные провода. Серверы, тысячи серверов… Он ошарашенно огляделся. У стены изогнулся овальный столик с тонким монитором, вращающееся кресло, настольная лампа… И над столиком висит карта юга Австралии. Взгляд выхватил Мельбурн, залив, островок с лабораториями ASI-09 Electronic Devices. И… рядом еще! ASI-10 «Electronic Devices».

Но почему о втором нет информации в инете?!

Боль в боку нарастала, но мысли еще быстры и четки. Секретный остров. Фирма занимается цифровыми технологиями – специалисты сумели стереть данные.

3D-очки скопировали карту, и последующие мысли проносились уже на бегу:

«Осталось 28 минут. До ASI-10 четыре километра. Направление… скорость ветра… автовозврат скутера срабатывает через час… вперед!» Точка, где он пристанет к берегу… Успеть! Успеть! Боль в боку нарастала, пронеслась запоздалая досада, что не взял других стимуляторов и обезболивающих. И тут же согласился, что сделал правильно: возник бы соблазн использовать раньше, и на последнем рывке просто сдало бы сердце.

За поворотом большая раздевалка, дальше на улицу… и вдруг увидел людей. Целая толпа преградила выход, где и прятались-то! Мощный рывок – стимулятор хоть и прекращает действие, но еще работает, и ладонь оторвала кусок дверного косяка. Длинный острый кусок дерева нацелился вперед, как копье последнего спартанца перед войском персов.

Однако люди улыбались, раздались редкие хлопки и вдруг переросли в бурную овацию. Вперед, раздвигая всех плечом, выступил голографический знакомец – Джон Скрынски, характерным жестом стряхнул невидимую пушинку с рукава.

– Уважаемый, повремените пожалуйста уничтожать нас этим примитивным орудием.

– Нет лучшего – сокрушу чем есть! – процедил футуролог, сжав острую палку так, что побелели суставы.

Люди побледнели, отшатнулись, Джон выставил ладони перед собой, поспешно воскликнул:

– Вы бежали, чтобы остановить нас? Но останавливать некого! Нет никаких НЭМСов, понимаете?

– Вы лжете. Второй остров…

– Был нанесен на карту только для проверки вашей реакции! И нужно сказать, вы прошли тест с огромными бонусными баллами! Они могли бы быть еще выше, но, опасаясь за ваше здоровье, мы прекратили проверку.

– Что за проверка?

– Мы работаем над созданием искусственного интеллекта, и у нас достаточно специалистов, способных немного изменить в Интернете сведения о нашей корпорации. Масса косвенных намеков, что мы взялись за разработку нанитов, но намеки понятны лишь получившим прямую информацию.

– Вы не ответили на вопрос!

– Мы создали искусственный интеллект.

– Создали ИИ?! Так это же опасно не меньше! – воскликнул Грошев, схватил Джона за плечи, но закашлялся, пошатнулся, едва не упав. Действие стимулятора почти закончилось – он выпил все силы до донышка.

– Успокойтесь, – отстранился Скрынски, – никто не тешится надеждой, что ИИ, созданный человеком, будет добрым и послушным помощником. Мы разработали интерфейс, который позволяет перенести человеческую личность в машину. Футурологи – предсказатели будущего, оракулы, способные видеть то, что миллионы увидят лишь завтра. Это люди, что стараются предупредить о кочках и ямах на пути нашей несовершенной, кособокой, но родной человеческой цивилизации. Именно поэтому мы сообщили о фиктивных нанитах десяти лучшим футурологам планеты. Но добрались только вы.

Будучи в машине, вы сможете не только предвидеть, но и обретете небывалые возможности решать проблемы человечества. А порукой этому и стал сжигающий себя порыв спасти!

– Мне… Я должен подумать…

– Конечно, – сказал Джон, поднимаясь. – Сейчас вам окажут медицинскую помощь. Ох уж эти устаревшие инъекции метастабильности… сделали… теперь расхлебывать…

Грошев прикрыл глаза и улыбнулся, слова доносились глухо, взведенная пружина раскрутилась. Не важна стала боль, ясно, что теперь подлатают и вылечат. Главное – все существо наполнило благодатное знание:

«Успел!»

Александр Сигида, Михаил Уткин. Серая топь

Лаборант Лавров ворвался в кабинет, как порыв ветра. Грудь судорожно вздымается – хрипит, лицо красное, всклокоченные волосы дыбом. Взгляд, полный безумного страха, впился в седовласую фигуру за столиком, заставленным аппаратурой.

Профессор Коваль удивленно шевельнул посеребренными кустистыми бровями – влетевший молодой человек тяжело привалился к косяку и, с трудом переводя дыхание, выдавил:

– Профессор… там… серая топь.

На Коваля пахнуло могильным холодом, сердце застыло.

– Как серая топь? – вымолвил он, медленно вставая. – Это невозможно.

– В третьем блоке… Быстрее.

Не раздумывая, профессор сорвался с места, в немолодом теле откуда-то взялась резвость двадцатилетнего.

– Рассказывай! – рявкнул он, не оборачиваясь.

Едва поспевая, лаборант лепетал:

– Мы с профессором Звягой… дверь в блок открыли… и видим… Уже полшкафа сожрала… растет на глазах. Профессор сразу к вам послал… Сам остался.

У Коваля будто лед по жилам пустили: если там Звяга, то это действительно серая топь – не бредни аспиранта, раздосадованного низкой должностью в «Роснанотех». Уж Звяга зря шум не поднимет.

Коридоры и лестницы пронеслись в мгновение ока, белая дверь с грохотом распахнулась, открывая мрачный темный коридор, – бронзовая табличка с надписью «Блок № 3» отлетела, зазвенев на кафельном полу, как крышка кастрюли.

– В пятнадцатом? – бросил Коваль.

– Да, Игорь Михайлович.

Громкий топот распугал тишину, автоматика, спохватившись, включала светодиодные панели, но постоянно запаздывала, и две фигуры в развевающихся белых халатах неслись в темноту. Вдруг страшный вопль разорвал воздух. Полный боли и ужаса, он заставил бегущих сделать рывок. Дверь слетела с петель вместе с хлипкой защелкой. Коваль ввалился в кабинет, глаза расширились, кровь отхлынула от лица. Звяга извивался на полу, жутко вопя, тряс и бил правой рукой по полу. Белый комок облепил кисть, прямо на глазах вползал выше, комочки разлетались в стороны. Обезумевший от боли человек пытался судорожно вытереть массу о черные пластиковые плиты, но тщетно. Въевшиеся репликаторы равнодушно вгрызались в плоть, перерабатывая в новые объемы себя.

В отсеке уже весь угол залит шевелящейся белой массой, похожей на жидкое тесто.

– Какого черта ты полез? – ахнул Коваль и, чуть не снеся с ног лаборанта, бросился из кабинета.

– Осторожно… капли… брызги!.. – выкрикнул Звяга, лицо покрыла мертвенная бледность, глаза закатились, голова глухо стукнула о пол. Белая субстанция подтекла под край шкафа – он начал медленно крениться, пластик пола запузырился, словно поднесли пылающую паяльную лампу.

– П… п… профессор, – выдавил Лавров в отчаянии, следя, как субстанция неторопливо переползает на предплечье Звяги.

Коваль вбежал, сжимая красную рукоять пожарного топора. Короткий свист оборвался чавкающим звуком, брызнуло алым, обрубок кисти, пузырящийся, как сахарная вата, нырнул в общую массу. Коваль обхватил пострадавшего, поволок из комнаты. Тут же, скрипнув, согнулся шкаф, словно ладонь великана попыталась ухватить шустрых профессоров. С верхних полок посыпались блоки микросхем.

– Не стой столбом! – гаркнул профессор. Рванул пояс халата и туго перетянул культю Звяги. – Вызывай тревожную группу! Работай по инструкции! Включайся!

Лавров нервно закивал, в остекленевшие глаза вернулась мысль, и пулей унесся по коридору.

Коваль тщательно осмотрел ботинки и пол в лаборатории. Кивнул, отметив несколько пузырящихся очагов на полу, мебели и «поплывшее» лезвие топора. Звяга прислонился к стене, тихо постанывал сквозь стиснутые зубы, прижав к груди, баюкал кровоточащий обрубок. Профессор подхватил увесистое тело на плечо и, слегка пошатываясь, зашагал к выходу.

На восьмом этаже пятого корпуса НИИ нанотехнологии в большой светлой комнате несколько человек сгрудились вокруг длинного стола. В углу на низком диванчике мечется и скрипит зубами несчастный Звяга. Воздух пропитан напряжением и отчаянием, того и гляди заискрится вспышками молний. Огромное, во всю стену, окно открывает пугливым взглядам зрелище катастрофы. На фоне серого бетона, аккуратно расчерченного разделительными линиями, медленно оплывает с одного края широкое приземистое здание. Оно выглядит словно торт, на который вылили кружку азотной кислоты. Сквозь прорехи в циклопических стенах белеет тестообразная масса, облепившая все поверхности. Вот она, словно вязкий белый клей, перевалила через край самого большого провала. Поползла по стене огромной каплей, обманчиво неспешно, оставляя глубокую борозду. Растеклась блином внизу, окутавшись сиреневыми дымками.

– Рассказывай, что произошло, – потребовал Коваль. Аспирант-лаборант втянул голову в плечи. – Рассказывай все, что знаешь. Любые мелочи, догадки!

Академик Кизильцев ахнул, отвернулся от окна:

– Игорь Михайлович, мы впустую тратим время! Нужно срочно уходить и срочно активировать периметр нейтрализации, а не обсуждать, как возникла топь! Дорога каждая секунда, мы даем этому объекту разрастаться, захватывать все больше пространства. Через пару часов от первого корпуса ничего не останется, к вечеру вся территория НИИ станет сплошной белой массой, а к утру она дотянется до города, если мы не отреагируем сейчас же! Наноботы размножаются в геометрической прогрессии, с каждой единицей времени перерабатывают все большие объемы материи!

– Полное уничтожение – крайний метод! – почти выкрикнул Коваль. – У нас есть время попробовать лечение! К тому же прогрессия топи не может быть геометрической, наниты могут размножаться лишь на поверхности, где соприкасаются с исходным материалом!

– К тому же часть сырья они вынуждены расщеплять на энергию, – пробормотал Лавров.

Кизильцев недобро покосился на лаборанта, тот умолк, залился краской и потупил взгляд.

– Мы должны быть уверены, что это серая топь, а не черная, – продолжил Коваль, – уверены, что наноботы размножаются неконтролируемо, а не по чьей-то команде. Не стоит сбрасывать со счетов диверсию. Многие желали бы нам неудачи, ведь нанотехнологии способны обрушить многих монстров старого бизнеса. А у них более чем достаточно возможностей попробовать осуществить такой теракт. В этом случае мы упремся в чужую волю, и бороться надо будет иначе.

Коваль взглянул на сидящего за Лавровым человека лет сорока, гладко выбритого, в дорогом строгом костюме при галстуке:

– Виктор Иванович, вы связались с президентом и силовыми ведомствами?

Представитель государственных структур кивнул.

– Да, президент в курсе, – произнес ровный тихий голос. – ФСБ проверяет возможность диверсии. Периметр нейтрализации активируем по инструкции.

– Но диверсия невозможна, – возразил Кизильцев, – наше НИИ контролируется, как никакое другое! Каждый квадратный метр и каждый человек под наблюдением! Вся информация обрабатывается мощнейшей «Сторожевой» системой ИИ. Замкнутой системой, не включенной в Интернет!

За окном загрохотало. Крыша поврежденного корпуса обрушилась, словно по картонной коробке ударили кувалдой. Коваль нахмурился, тяжело обронил:

– В современном мире ничего нельзя считать невозможным. Как руководитель проекта «Роснанотех», я настаиваю, что причину возникновения топи нужно понять в первую очередь! Спустить и применить мезонные генераторы мы всегда успеем, благо глубокие ограничительные скважины пробурены еще до закладки фундамента первого корпуса. Мы должны отследить причину, чтобы впредь не допускать подобных казусов.

Все опустили глаза под тяжелым взглядом главы «Роснанотеха» – спорить с Ковалем никто не решился. Вдруг застонал, страшно забился, скатываясь с кушетки, Звяга.

– Доктор Цветаев, сделайте двойное обезболивающее. Ну и что там положено. Вы биолог – лучше нас, технарей, знаете, что делать.

– Его нужно срочно в больницу…

– Никаких больниц до выяснения степени нашей опасности для человечества! – отрезал Коваль.

Безопасник понимающе кивнул, ухватил брыкающегося в горячечном бреду калеку, осторожно уложил на кушетку. Под его строгим взглядом Цветаев быстро сделал укол, бормоча и кривясь, начал накладывать дополнительные витки бинта.

– Рассказывай, – снова потребовал Коваль, строго взглянув на аспиранта.

– Сегодня, как обычно, пришли в третий блок, собирались поэкспериментировать с запечатанными минилабораториями, открыли дверь, а там это…

– А вчера, вчера что было?

– Вчера, как обычно, провели эксперимент в мини-лаборатории, проверяли данные по мутированию наномашин в различных условиях. По обычной схеме после окончания эксперимента взяли несколько экземпляров нанитов «на развод». Одна из трех капсул треснула, но ее сразу же утилизировали. Вечером «прожарили» целые капсулы и закрыли кабинет, все было в порядке.

Кустистые, выбеленные годами брови сошлись у переносицы.

– Слишком часто мини-лаборатории начали трескаться… непонятно. Похоже, для вас это стало обычным делом! Да это же чрезвычайные происшествия, каждое из которых должна рассматривать целая комиссия! Почему отчет не предоставили?

Лаборант съежился под взглядом профессора:

– Юрий Михайлович сегодня собирался…

– Собирался. Я ему устрою «собирался», ампутированная рука комариным укусом покажется!

Коваль задумался, ладонь машинально выудила из кармана халата продолговатый черный предмет. Кончик большого пальца погладил гладкую поверхность материала, похожего на пластик, прошелся по шву отсека для капсулы, задержался на отверстии разъема для подключения внешней аппаратуры. Запечатанная ассемблерная лаборатория с трехслойной капсулой. Под оболочкой из уплотненного алмаза ждут сотни тысяч наномашин и необходимых для опытов элементов. Все это мирно устроилось в ладони, ожидая, когда к ней подключат периферийные устройства.

– Да, мини-лаборатории помогли догнать Штаты в нанотехнологиях, – сказал Коваль, – благодаря им опыты стали безопасными, система всегда ликвидировала капсулу с опытными образцами. Что-то мы не учли. – Профессор взглянул на Лаврова: – Что показали исследования мутаций?

– Критические условия среды вызывают сбои в программе размножения. И при самокопировании у них появляются свойства, отличные от материнских. Все как в живой природе – полезные признаки накапливаются, вредные уничтожаются.

Цветаев удивленно покачал головой:

– Сказали бы мне лет десять назад, что появятся механизмы, развивающиеся по законам эволюции, ни за что бы не поверил.

– Эволюционирует не только живое, – задумчиво проговорил Кизильцев, – эволюционируют любые организованные структуры, в том числе общества и даже идеи. Идеи борются за умы людей, как родственные виды животных за ареал обитания.

– Сейчас это неважно, – заметил Коваль, – но стало ясно, откуда взялась топь.

Четыре пары глаз впились в морщинистое лицо.

– Каким-то образом части наномашин удалось остаться целыми при взрыве в капсуле. Они приспособились к высоким температурам и, оказавшись в открытом пространстве, сразу принялись выполнять основную программу размножения.

– Это невероятно! – воскликнул физик. – При ликвидации капсулы пламя в ней хоть крошечное и вспыхивает на долю мгновенья, но температуры возникают порядка солнечных, даже вон оболочку капсулы иногда разрывает. Ни один материал не выдержит, особенно в центре, где первичная секция с ассемблерами.

– Я знаю, – сказал Коваль, – сам разрабатывал проект ассемблерной лаборатории. Наноботам, уцелевшим при ликвидации капсулы, нужно было синтезировать для тел доселе невиданный по прочности материал. Вдвойне удивительно, что это получилось эволюционным путем, без стороннего контроля. Но сейчас именно эта версия кажется мне самой вероятной. Есть ли другие варианты?

В комнате воцарилась тишина.

– Есть предложения по остановке репликации?

Кизильцев двинул плечами:

– Активная защита пока недоработана, мы не предполагали, что она понадобится до широкого применения наномашин. Остается гасить топь только мезонными излучателями, как и предусмотрено по проекту, Игорь Михайлович.

Коваль поморщился:

– Да, жаль, сил не хватило на проработку активной защиты…

Кизильцев задумчиво щипнул подбородок:

– Да, но с этим тоже нельзя было торопиться. Это же создание глобальной иммунной системы всей планеты! Мириады наноботов, блуждающих по поверхности Земли в поисках опасных репликаторов. Могучие, но с ограниченной способностью размножаться. Но вот последние события с эволюцией нанитов ставят под вопрос, да-с… Но сейчас бы они, конечно, не помешали.

Коваль поднялся из кресла, бросил взгляд за окно – на месте первого корпуса кипит и шевелится круглое озерцо. Угловатые обломки стен плавно тонут, словно куски масла в горячей каше.

– В крайнем случае периметр превратит их в излучение. Виктор Иванович, у вас по плану?

– Да. Я держу связь. Уже половина генераторов спущена в скважины и протестирована. Магнитный периметр для направления потока энергии в космос устанавливается. Неспешная эвакуация окрестных жителей начата. ОМОН и милиция ориентированы на патрулирование.

– Дополните инструкции для людей. По включению сирены чтобы все смотрели в землю. Иначе включенный через десять минут поток энергии, в которую превратится все внутри периметра, может повредить сетчатку глаз. И еще, постарайтесь пускать «фонарик» энергии вверх широким раструбом, для максимального рассеивания. Нам даже на минуту не нужен на поверхности планеты космос, просочившийся в дыру атмосферы. И данные в СМИ о проведении широкомасштабного эксперимента. Срочно! А я пока гляну записи Звяги, может, что интересное найду об этой мутации. Лавров, за мной. Остальные, займитесь вывозом оборудования.

Седовласый профессор твердым шагом направился к двери. За ним выскочил лаборант, волей случая оказавшийся почти на равных с маститыми академиками. На пороге Коваль обернулся:

– Да, Виктор, свяжитесь еще раз с президентом, скажите, что серьезной опасности нет. И всем, всем срочно отойти в дальний, девятый корпус!

Виктор Иванович тихонько толкнул дверь. В полумраке голографический монитор кажется особенно ярким. Сочные разноцветные отсветы прыгают по изрезанному морщинами лицу Коваля. В трехмерной проекции четко узнается модель ассемблера – приплюснутое шестиугольное тело, ощетинившееся множеством манипуляторов. На нем быстро сменяются выросты, меняются конфигурации, повинуясь порхающим пальцам профессора. В уголке прыгает колонка цифр и формул, перечеркиваемая замысловатыми графиками. Тоненько – ускоренно – лопочут аудиозаписи экспериментов. Вот профессор жестом ладони зафиксировал один из вариантов трехмерной фигуры и немного развернул. Следующим движением подсветил часть поверхности нанобота, которая тут же исчезла, открывая взору внутренние механизмы.

Виктор кашлянул, заставив профессора вздрогнуть. Он обернулся, глянул с непонятным испугом, тут же скрывшимся за панцирем решимости.

Представитель холодно обронил:

– Извините, Игорь Михайлович… я говорил с президентом…

Ковалев нахмурился:

– Рвет и мечет?

– Да. Скрывать ситуацию от партнеров опасно, да и не получится. Уверен, к вечеру здесь будет толпа иностранных журналистов. Президент опасается, да что там опасается – уверен, что конкуренты воспользуются ситуацией, чтобы подмять под себя нашу наноиндустрию, а там и государство в целом.

– В сущности, в обществе ничего не изменится, – заметил Коваль, поворачиваясь к голограмме, – главное сейчас справиться с угрозой и разобраться в причинах, а политика меня не интересует.

– Я думал, вы патриот. Президент рассчитывает на ваши научные изыскания как на панацею в области национальных интересов.

– Я патриот человечества. Передайте президенту, что время национальных интересов ушло, на карте интересы человечества.

– Передам ваши громкие слова, если угодно. Но не забывайте, это такое ЧП, что, скорее всего, придется передать все наработки партнерам. Японцы давно рекламируют орбитальные блоковые лаборатории…

– Да… они не считаются с затратами. Но мы еще поборемся. Как там эвакуация города?

– Начнется через полчаса.

– Хорошо, вероятность серьезных подвижек земной коры невелика, но подстраховаться нужно, – вздохнул профессор, переводя взгляд на голограмму раскрытого ассемблера. – Я разобрался в исследованиях Звяги… Как он там? Оправился от шока? Понимает, почему нельзя пока покидать периметр нам троим – бывшим в непосредственной близости от топи?

Виктор кивнул:

– Да, все понимает. Импровизированный карантин. Он под обезболиванием может нормально говорить. Сказал, что, видимо, после «прожарки» осталось несколько выживших нанитов. Они потихоньку переработали атомарную пыль в объемную структуру, заставив капсулу лопнуть. Наниты разбрызгало по боксу, и он случайно коснулся незаметной капли.

– Ясно, значит, изначально активировались неравномерно. Попали на разный материал и размножались по-разному. Нужен дополнительный контроль очистки, и капсулы надо хранить в герметичном сейфе… хотя это уже не важно, – сказал Коваль, выуживая из кармана халата черную коробочку ассемблерной лаборатории, – я хочу вас кое о чем попросить.

Разъем мини-лаборатории, щелкнув, состыковался с разъемом прибора на столе, голограмма нанобота мигнула и исчезла, сменившись желтовато-прозрачной плоскостью таблицы. Голограмма снова мигнула, выведя неторопливо заполняющуюся трехмерную полоску процесса.

– Виктор, я разобрался в мутации. Как представителю правительства… Прикройте дверь, не хочу, чтобы услышали лишнее…

Над территорией НИИ сгрудились серые тучи. Пять из девяти центральных зданий превратились в оплывшие холмики посреди плоской неровной блямбы. Корпуса поодаль стоят недвижно и обреченно, в ожидании всепожирающих нанитов, как сухие секвойи – ближайшего урагана.

Шевелящаяся масса пучится, бурлит и расползается, как слой лавы. Медленно, но верно она подминает бетон площади и асфальтовые тротуары с рядами овальных клумб, один за другим глотает огромные горшки с экзотическими молодыми деревцами – гордостью Цветаева.

Потоки воздуха уверенно тянутся пыльными шлейфами к белой поверхности. Край ее то и дело радостно вспенивается, словно заглатывая особо питательный ветерок.

Из ворот выехала последняя машина с оборудованием, что сотрудники успели вынести из корпусов. Следом на шоссе вырулил автобус с персоналом НИИ. Трое ученых, аспирант и представитель президента проводили взглядами цепочку машин. Коваль с шумом втянул воздух, медленно выдохнул, закрыв глаза.

Лавров смотрел на него с сочувствием, профессор за последние несколько часов будто состарился на десяток лет. Сеть морщинок вокруг глаз углубилась, дополнилась новыми, пара новых борозд пролегла меж выцветших бровей. Вместе с тем глаза горели каким-то страстным, лихорадочным огнем.

– Виктор, и все-таки я настаиваю, – проговорил Коваль, впившись взглядом в лицо чиновника, – повремените с мезонными генераторами. Я должен провести этот эксперимент.

– Нет, – отрезал ровный, без эмоций, голос, – промедление чревато, топь разрастается все быстрее.

Физик, биолог и лаборант непонимающе переводили взгляды с Коваля на Виктора.

Кизильцев заинтересовался:

– А что за эксперимент? Неужели вы нашли варианты действий?

Коваль искоса взглянул на коллегу:

– Да, выдалась уникальная возможность поставить небывалый эксперимент. Я попробую перепрограммировать бесконтрольную наномассу.

– До экспериментов ли сейчас?! – возмутился Цветаев. – Нужно быстрее остановить топь!

– У президента то же мнение, – добавил Виктор Иванович непреклонно. – Зачем дополнительные разрушения, лишнее внимание прессы?

– Все равно весь объем материи внутри периметра превратится в излучение! К тому же топь расширяется не в прогрессии, а пропорционально увеличению площади поверхности сферы! Намного медленнее! Поменьше паники, господа, а то ведете себя как истеричные журналисты. Это не займет много времени, у меня все готово. – Коваль выудил из кармана халата коробочку мини-лаборатории. – Я обработал данные Звяги и провел целенаправленную мутацию в этой капсуле. Нужно всего лишь распространить ее содержимое над участком топи, и эти наноботы заразят топь вирусом.