День Барсука

Олег Овчинников

День Барсука

1.

– Садитесь поудобнее, сейчас вам будет вкусно, – пообещал чопорный метрдотель кому-то за соседним столиком. – Почему-то считается, что для поддержания физического здоровья человеку необходимо хотя бы раз в день съесть горячее, причем сделать это предпочтительнее всего в обед, в то время как во Франции, например…

Лариса уловила начало сентенции краем оттянутого крупной сережкой уха, но пропустила ответ.

Ой, нет, думала она в этот момент. Только не Ленечка Барсуков!

С его пальцами! Такими толстыми, такими… бзззз!.. беспокойными. Мерзкие мурашки устраивают эстафету по ее спине всякий раз, когда эти пальцы пытаются тронуть ее за локоть, погладить по запястью, а то и задумчиво потрепать по коленке, пока их обладатель собирается с мыслями, прежде чем разродиться неуклюжим комплиментом: «Лара, ты не расхитительница гробниц. Ты разбивательница сердец!» Вдобавок кончики пальцев у него постоянно липкие, как будто он только что протер ими свои масленые глазки и не успел еще вытереть об штаны.

А этот нелепый рюкзачок цвета хаки у него за спиной, под мышкой или в каком-нибудь более экзотическом месте, похожий на компактный блуждающий горб! В данный момент горб временно ампутирован, он возвышается неуместной болотной кочкой на белой скатерти стола. Ленечка заказал его наложенным платежом, купившись на рекламу в каком-то бульварном таблоиде из разряда тех, что не желтеют, даже если прополоскать их в яичном шампуне. «Настоящий рюкзак американского десантника, 112 карманов и 24 зиппера!»

«Только ветру и письмам от женщин было место в моем рюкзаке…» Так начиналось одно из стихотворений в том сборнике, который он пытался презентовать ей на 8-е марта под видом первого тома избранных стихов Леонида Барсукова. На самом деле книга откровенно попахивала самиздатом, женских писем в десантном рюкзачке не наблюдалось ни в одном из 112 карманчиков, а ветру в нем стало бы тесно из-за бутербродов. Ох уж эти бутеры… Ленечка вытаскивал их по одному после каждой пары – большой кусок вареной колбасы поверх сдобной булки – и перекусывал, оставляя на мятой салфетке созвездие из кружочков выковырянного жира.

А как насчет неопрятных сальных волос, собранных сзади козлиным хвостиком и подвязанных неизменной грязно-серой банданой! Одного взгляда на его прическу достаточно, чтобы самый искренний человеколюб на время почувствовал себя мизантропом.

Впрочем, как раз сегодня он, кажется, волосы против обыкновения вымыл, а бандану то ли сменил, то ли вывернул наизнанку, отчего ее внешний вид несколько посвежел, но разве это меняет дело?

И разве дает ему право, чтобы нагло заявлять на всю ресторацию, мол, ты мне нужна? Да так громко, что все присутствующие разом вывернули шеи в направлении их столика, а два бизнес-боя, сидящие у стены, перестали ковырять вилками в своих бизнес-ланчах, обменялись настороженными взглядами и синхронными жестами ущипнули себя за мочку левого уха, как если бы сомневались в реальности происходящего.

– А ты мне – нет, – равнодушно ответила она.

– Нет, ты погоди, дослушай, – залебезил ее визави. – Ты нужна мне, но не для того, о чем ты подумала. То есть… Неважно! А в целях эксперимента.

– Эксперимент по клонированию клоунов?

Ленечка сделал глубокий вдох, медленный выдох и взял себя в руки. Со стороны это выглядело так: сардельки пальцев легли на край стола, поросячьи глазки подернулись припухлостью век, а голова на толстой шее по самый подбородок утонула в рыхлой сдобе плеч.

– Как показывает опыт, – заметил Ленечка, – ты скорее начнешь воспринимать меня всерьез, если дать тебе пару минут спокойно позлобствовать. Так что я, с твоего разрешения, помолчу некоторое время. Скажем, до прихода гномов.

«Ну, чего глазенки вылупил, интриган? – послушно начиная злобствовать про себя, подумала Лариса. – Ждешь, небось, что я сейчас всплесну руками и заору благим матом: „Ах, Ленечка! Каких таких гномов?“ Ну жди, жди, дождешься… дырки от контрацептива! Крошечного окошка в мир для никчемных уродцев вроде тебя…»

Не дождавшись от нее реакции, Ленечка с нарочитым спокойствием поднял со скатерти отложенную на время важного признания вилку и принялся клевать спагетти из тарелки.

Его вид напомнил Ларисе эпизод с посещением Большого. Ходили, если не врет короткая девичья память, на «Щелкунчика» – Лариса, пара ее подруг и Ленечка, компанию которого пришлось терпеливо сносить, поскольку именно он неожиданно расщедрился на целых четыре билета. В антракте новоявленный меценат прикинул что-то в уме, задумчиво скосив глаза на многотонность хрустальной люстры (до которой, к слову сказать, с четвертого яруса было рукой подать) и пригласил всех троих в буфет. Но пока отстаивали длинную очередь, пока зануда-Ленечка последовательно опрашивал каждую из девушек: «Тебе шампанское? И тебе шампанское? А тебе эклер или корзиночку?», звонок возвестил о начале второго действия. Лариса вслед за подругами, позабыв о нетронутых бокалах и пирожных, поспешила в зал, но на ходу обернулась. Чтобы увидеть, как Ленечка, сгорбившись над одноногим столиком, торопливо набивает рот оплаченными сладостями.

Интересно, подумала Лариса, если я сейчас встану и уйду, он бросится за мной? Или сперва доест спагетти и хлебом подберет с тарелки кисло-сладкий соус?

Закончив наматывать бикфордов шнур спагеттины на вилку, Ленечка снова поднял на нее глаза и объявил:

– А вот и наши меньшие братья.

Лариса непроизвольно посмотрела в сторону входа поверх его плеча.

Сначала все было тихо. Потом входная дверь медленно приоткрылась, спустя несколько секунд закрылась, и сразу стало громко и странно, ведь никто, насколько могла видеть Лариса, так и не вошел внутрь. Возникли одни голоса – карикатурные, как у телепузиков, надышавшихся гелием, – но не их обладатели.

Не сразу Лариса сообразила, что вошедших закрывает от нее сутулая ленечкина спина. Они просто оказались гораздо ниже, чем имело смысл ожидать. Ей пришлось привстать с диванчика и вытянуть шею, чтобы увидеть.

Они ввалились в обеденный зал гомонящей гурьбой, хохоча и обсуждая что-то взахлеб, совсем как дети. Они и выглядели соответственно – маленькая женщина с эскортом их трех маленьких мужчин. Настоящие гномы! Правда, без колпачков на головах и прочей атрибутики с иллюстрации к сказке о Белоснежке, а в нормальных костюмах, только сшитых как будто на школьников. Потребовали:

– Трактирщик! Котел похлебки и восемь тарелок!

– Нет, десять тарелок, я сегодня голоден, как карликовый слон!

– Как слонообразный карлик!

– Э-э, куда такие глубокие! Или ты хочешь, чтобы мы в них утонули?

– Мелкие неси! Шестнадцать тарелок!

– Гулять так, гулять! Двадцать!

И их голоса рассыпались по помещению хрустальными шариками смешков. В каждом шарике ощущалась маленькая трещинка.

Столик лилипуты облюбовали самый широкий и длинный. Сказались, вероятно, внутренние комплексы.

Молниеносно возник официант со стопкой тарелок и алюминиевым котелком, которому, строго говоря, было не место в этом недешевом и стильном заведении. Судя по тому, как покачивался котелок на проволочной ручке, небрежно накинутой на указательный палец официанта, никакой похлебки в нем быть не могло. А по скорости выполнения заказа Лариса определила, что малоросликов здесь ждали. И не только Ленечка.

– Зря, – скупо обронил Барсуков, кстати, так ни разу и не обернувшийся, чтобы посмотреть на новых посетителей. У него был голос пророка, который все знает, но ленится тратить силы на предзнаменования и пророчества.

– Что зря? – спросила Лариса. Понимала, что своим вопросом играет ему на руку, послушно вставляет нужные реплики в пока не ясный ей сценарий, и все же не выдержала, спросила.

– Последние четыре тарелки – лишние, – невнятно пояснил «мистер загадочность».

– Але! – воскликнула женщина-карл за его спиной.

– Оп! – откликнулись мужчины.

Лилипуты ловко, почти виртуозно запрыгнули на стол, одновременно на все четыре угла. «И куда только смотрит начальство?» – с интересом подумала Лариса. Но начальство в лице метрдотеля смотрело туда же, куда и все, молча прислонившись к стене и скрестив на груди руки, причем смотрело с явным одобрением.

Под следующий «Але… Оп!» лилипуты синхронно сделали «колесо» против часовой стрелки, поменялись местами и принялись жонглировать тарелками. Они жонглировали то каждый за себя, то парами, а иногда в игру вступали все четверо и столовые приборы начинали порхать под сводом зала заблудившейся стаей белых голубей.

– Что ты там болтал про лишние тарелки? – рассеянно спросила завороженная представлением Лариса.

– Погоди, еще тринадцать секунд. – Ленечка стал демонстративно загибать пальцы, монотонно считая вслух. – И-раз, и-два…

Настольные акробаты проследили, чтобы ни одна тарелка не осталась висеть в воздухе, затем мужская их часть спрыгнула на пол и рассредоточилась по залу. Оставшаяся в одиночестве женщина надела на голову котелок, пристроив проволочную ручку под подбородком. Сделала два нарочито неуверенных шага вслепую и остановилась в центре стола.

– …и-четыре, и-пять…

Карлы, перебегая от столика к столику и прячась за спинами мирно жующих посетителей, принялись швырять тарелки своей коллеге, а та ловко прерывала их полет, ориентируясь, по-видимому, исключительно на слух, и раскладывала на столе вокруг себя.

– и-девять, и-десять…

Круг из тарелок почти завершен, осталась сущая малость.

– …и-одиннадцать… – упрямо продолжал считать Ленечка.

Последнюю «и», ту, что шла после «двенадцати», он несколько затянул.

– Але! – донесся из-под котелка приглушенный голос женщины. Трое ассистентов, расположившихся по разные стороны и на разном расстоянии от нее, изготовились к последнему, одновременному броску.

– …и-и-и…

Либо ему не хватит дыхания, подумала Лариса, либо он перейдет на детский счет. Типа, двенадцать с половиной, потом с четвертью, с ниточкой, с иголочкой, потом ниточка порвется, а иголочка…

– …тринадцать! – триумфально выдохнул Барсуков под звуки бьющегося фаянса.

Вместо очередного «Оп» раздалось несколько досадливых «Упс!» Жонглерша, вероятно, на пару секунд оглушенная собственным криком, не сумела поймать ни одну из тарелок.

– Ты, кажется, сказал четыре? А разбилось только три, – заметила Лариса, стараясь, чтобы голос ее звучал равнодушно. Но вышло как у того софиста, который первым сказал, мол, «слово изреченное есть ложь». Пока произносила фразу, вроде было правдой, но едва закончила, как лилипутка сделала неловкий шаг назад и еще одна тарелка хрустнула у нее под ногой.

Метрдотель галантно подал руку и помог расстроенной артистке сойти со сцены. Около усыпанного осколками стола откуда-то возникли двое работников совка и щетки, молчаливые, как роботы-уборщики. Спустя минуту ничто уже не напоминало о недавнем инциденте.

– Они что, каждый вечер устраивают такое шоу? – спросила Лариса, пряча любопытный взгляд за хрустальными стенками фужера.

– Нет, – ответил Ленечка. – Насколько мне известно, местный массовик-затейник пригласил их в первый раз. И, думаю, в последний.

– А откуда тогда… А-а, они – твои знакомые! – догадалась она.

– Не совсем, – ответила эта в высшей степени загадочная личность. И снизошла до пояснений: – То есть, я их знаю довольно хорошо, а вот они уверены, что видят меня впервые.

– Ты так часто бываешь здесь? – спросила Лариса, больше не скрывая удивления. Слишком уж посещение подобных заведений было не в стиле Ленечки. Строго говоря, еще недавно она вообще сомневалась в наличии у него какого-либо стиля.

– В последнее время – слишком часто.

– В смысле?

– Подожди немножко, – по-детски попросил Ленечка. Маска фальшивого апломба сползла с его лица, теперь оно приобрело выражение искреннее и наивное. – Ты пока еще не готова поверить мне на слово. Смотри, вот сейчас с улицы зайдут два вьетнамских студента, но бдительный швейцар не пустит их дальше входной двери. Видишь?.. И-шестьдесят три, и-шестьдесять четыре… А теперь отец семейства через три столика от нас громко возмутится, обнаружив в своей тарелке монету… – Неподалеку раздался грозный окрик: «Официант!!!» – Но потом распознает в монете евро-полтинник и передумает устраивать скандал. – «Нет, нет, спасибо, ничего…» – И-восемьдесят девять, и… А та роскошная блондинка на диванчике у стены неудачно прикурит сигарету, и у нее загорятся волосы…

– А?..

– Не волнуйся, это парик. Видишь?..

И тут она – в первый, пожалуй, раз за время их вынужденного знакомства – сама дотронулась до его руки, потому что неожиданно разучилась пользоваться словами, которые метались в голове как тарелки в руках жонглеров, но никак не могли сорваться с губ. Она только смотрела на него, и в глазах ее было написано немое:

– ???

– Хочешь спросить, откуда я все это знаю?

Молчаливый кивок.

– Дело в том, – сказал Ленечка, – что последние полгода я постоянно живу в одном и том же дне. В сегодняшнем.

– Не въехала… – призналась она. – А вчера? Я же видела тебя вчера!

– В это не так просто въехать, – согласился он. – Как я обычно добавляю, никакого бензина не хватит. Молодой человек! Не слышит… Эй, Саша! Александр Леонидович Тарасов, уроженец города Сегежа, республика Карелия, 1983-го года рождения! Уже лучше… Можно еще вина?

– Простите, а мы разве знакомы?

– Вы не поверите, если я скажу, в который раз вы меня об этом спрашиваете.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.