Ристалище

Назия повернула голову, и мужчина тут же испуганно упал на колени.

Осмелиться первым заговорить с женщиной! В городе за такую дерзость его тут же сослали бы в квартал рабов! Впрочем, они не в городе. Странные места, опасности, голод и усталость, необходимость проводить разведку в месте, рядом с которым водятся жуткие чудища – все это могло помутить рассудок у кого угодно. Назия коротко щелкнула хлыстом и пошла вперед. Моряк поднялся, облегченно потирая свежую багровую полосу на плече.

Чуть впереди послышалось шуршание, затрепетали ветви низкой молодой акации. Назия остановилась, прислушалась, подступила ближе и кнутом отодвинула листву. Моментально шмыгнули по сторонам маленькие серые тени. Женщина увидела длинную белую кость, лежащую поперек мягкой флотской сандалии и чисто обглоданный человеческий череп. Обглоданный снаружи – сквозь глазницы проглядывали какие-то темные потеки внутри, причем оттуда доносилось чье-то воодушевленное чавканье.

Первой мыслью надсмотрщицы было поддать череп ногой и напугать этого неизвестного проглота до полусмерти, чтобы его больше никогда в жизни не тянуло на человечину. Второй – нежелание столь бесцеремонно обращаться с останками погибшего собрата.

Женщина отступила, повернулась к кораблю. В двух шагах перед ней лежала судорожно вцепившаяся в вывернутый из земли корень кисть руки.

Совершенно целая кисть – и больше ничего.

Позади послышался глухой удар. Назия обернулась – четверо мужчин яростно молотили веслами по поросшей высокими колосьями травяной кочке. Прежде, чем надсмотрщица успела открыть рот, кочка была размолота в мелкие клочки и раскидана по песку.

– Ну? – кратко поинтересовалась женщина, глядя на моряков.

– Шевельнулось там что-то, – неуверенно предположил один из них.

– Ладно, – вздохнула Назия и снова повернулась к кораблю.

Погибшее судно лежало на боку. Мачта, переломанная сразу в трех местах, улетела на несколько шагов в сторону и лежала, словно на постели, на целехоньком, словно только что полученном из Черной Башни парусе. Передний помост, предназначенный для смертоносца – командира корабля отсутствовал. Его не было вообще, ни на своем месте, ни рядом, ни в обозримом пространстве.

Кормовая и носовая надстройка уцелели, а вот палуба вместе с лавками гребцов вылетела наружу, обнажив главный трюм.

Кувшины для воды, запасные сандалии и туники, пустые корзины, бухты канатов, продолговатые камни балласта, штормовые ремни высыпались наружу. Вперемешку с вывернутыми из корабельного брюха припасами валялись чисто обглоданные человеческие черепа и кости. Похоже, у местного зверья вчера и вправду удался сытный ужин. Назия подошла ближе. Послышался тихий утробный рык.

Женщина остановилась, взмахнула кнутам, как бы проверяя его прочность, потом оглянулась на мужчин:

– А ну, ко мне! Ближе.

Моряки собрались у надсмотрщицы за спиной, держа наготове весла. Назия почувствовала себя увереннее и сделала шаг вперед.

Опять послышался рык. Из пролома, который образовался вместе стыка палубы и кормового трюма высунулась покрытая наростами морда с длинными клыками, громко щелкнула.

Соленый инстинктивно попытался ударить врага парализующим волевым лучом, на мгновение забыв, что зверя видит надсмотрщица, а сам он находится совсем в другом месте, на своем помосте в носу полувытащенного на берег корабля. Назия, само собой, пользоваться своей волей не умела.

В памяти всплыли слова мудрого Шабра: «Слух, это счастливый дар и беда двуногих. Умея слышать речь друг друга, они не ощутили потребности развивать способность к мысленному контакту».

Назия тем временем подошла еще ближе. Зверь рычал, но наружу не высовывался.

В новообретенной норе он чувствовал себя в полной безопасности.

Отяжелевший от еды желудок просил покоя и вступать в поединок с кем бы то ни было зверь не хотел. Надсмотрщица оглянулась на моряков:

– А ну-ка, соберите все, что может пригодиться на борту и отнесите на корабль. Двое встаньте перед кормовым трюмом, и если эта тварь высунется, бейте ее веслами по морде.

Мужчины, опасливо косясь на клыкастую морду, стали собирать рассыпанное добро.

Примерно за полчаса песок заметно опустел. После этого Назия приказала вытащить из флагманского корабля лежащее там чудище, и переволочь его в трюм погибшего судна.

Соленый так и не понял, то ли женщина сама догадалась заставить жертву крушения сослужить последнюю службу, то ли к ней в сознание передались мысли паука. Но, впихнув влажно поблескивающее темно-коричневое речное чудище в опустевший трюм, надсмотрщица подожгла погибший корабль и торопливо отступила назад. Спустя считанные мгновение пламя с воем взметнулось к небу, и вою огня вторил отчаянный вопль заживо запекающегося зверя. Примерно через час опасливо ступающие по горячим углям моряки добрались до покрытых горелой коркой туш, расковыряли их и от всей души наелись горячим печеным мясом.

Еды хватило на всех. Обожравшиеся двуногие заметно повеселели и дружно повернули корабли в уже знакомое место – туда, где, по мысли Соленого, должна была состояться встреча с беженцами из города. Впрочем, в виду зарослей Дельты флот простоял только один день. Не установив ни с кем мысленного контакта, на следующее утро Соленый опять повел флот к пустынным берегам за пределами слишком опасных джунглей.

На этот раз пришлось удаляться значительно дальше – на прежнем месте отдыха все, что только может гореть, моряки уже успели спалить. В итоге на место встречи флот вернулся только через день. И опять Соленый и Быстрый не смогли ощутить присутствия разумных существ на ощутимом расстоянии.

– А если Смертоносцу-Повелителю удалось уничтожить пришельцев? – неожиданно спросил Быстрый. Тогда никто из города уходить не станет, а мы напрасно задерживаем корабли вдали от повелителя мира!

Соленый не мог не признать справедливости подобного предположения. Разгром армии смертоносцев сам по себе казался невероятным, совершенно неправдоподобным событием. Даже если злой рок каким-то образом помешал паучьему войску истребить пришельцев в пустыне, то почему при повторном сражении все не может встать на свои места? Захватчики подошли к городу, их встретил Смертоносец-Повелитель во главе оставшихся пауков и уничтожил! Все очень просто. Флот напрасно теряет время, ожидая несуществующих беженцев – хотя, может быть, именно сейчас повелитель нуждается в кораблях.

– Поднять паруса!..

На этот раз Соленый двуногих не жалел – флот должен был как можно быстрее вернуться в город, в распоряжение Смертоносца-Повелителя. Если часть моряков и не выдержит голодной гонки, то из воспитательных домов всегда можно получить десяток-другой новых. Смертоносец подумал о том, что пополнение нужно запросить заранее: считать он, как почти все восьмилапые, не умел, но помнил – двуногих погибло много. Двух он отдал усталым паукам, вернувшимся с битвы, трое попались на куст с колючками, двух утащили чудища на реке. Возможно, на других судах тоже были потери.

Один, два. Два, и еще один. Все что больше – много. Таковы были знания Соленого в арифметике. Наверное, знай паук, что необразованная Назия умела считать не то, что до пяти, а до двухсот, складывать, умножать, делить и вычитать – и надсмотрщица стала бы вызывать у него куда больше уважения. А может, Соленый тут же разорвал бы ее в назидание прочим – двуногим запрещено приобретать любые знания.

Двуногим под страхом смертной казни запрещалось умение писать и считать, запрещалось строить любые механизмы и пользоваться инструментами, а уж тем более запрещалось иметь оружие.

Однако смертоносцы желали получать от двуногих не только их мягкие теплые тела для сытных обедов, они хотели иметь корабли, дома, повозки, охранниц – а потому, по приказу Смертоносца-Повелителя, двуногие брали в руки пилы, валили деревья, обрубали их длинными ножами, распиливали на доски, стругали рубанками, пересчитывали, везли на берег, гнули, сшивали, конопатили, поднимали мачты… И при этом, по общему молчаливому согласию, люди считались необразованными и не имеющими инструментов.

Назии приходилось получать для команды провиант и кувшины для воды, оценивать, на сколько их хватит в зависимости от состава команды, следить за количеством гребцов и здоровьем четверки рулевых, оценивать длину запасных веревок и количество бухт, различать численность молодых моряков и взрослых, нуждающихся в смене одежды и сандалий – и еще множеством других мелочей. Однако смертоносцы предпочитали считать ее безграмотным неполноценным существом, а она предпочитала с этим соглашаться.

До устья реки корабли дошли утром третьего дня и, под полными парусами, повернули вверх по течению. После того, как подобный маневр удался в шторм, да еще на втрое узкой реке, Соленый чувствовал себя намного смелее. Час проходил за часом, но прикосновения могучего разума верховного смертоносца к сознанию двух пауков не ощущалось. Поворот за поворотом – Соленый надеялся, ждал, добивался мысленного контакта всеми силами. Ничего.

Вскоре смертоносец понял – еще немного, и корабли войдут в город. Город, явно попавший в лапы безжалостных врагов.

Соленый приказал спустить паруса.

Быстрое течение остановило движение ослабевших судов, понесло их вниз. Назия, не дождавшись приказа поникшего повелителя, на свой страх и риск дала команду опустить весла на воду. Моряки, двое суток просидевшие на одной воде, работали вяло.

Их хватало только на то, чтобы удержать корабли на стремнине.

Смертоносец молчал.

Назия, опасливо прикусив губу, сдвинула флагманский корабль ближе к берегу, на более спокойную воду.

Соленый не реагировал.

Надсмотрщица придвинулась к берегу так близко, что под днищем зашуршали прибрежные водоросли, а склонившиеся над рекой деревья застучали ветвями по высокой мачте.

Паук оставался недвижим.

В конце концов движение совершенно застопорилось.

Назия выждала еще немного, ожидая гнева или согласия восьмилапого повелителя, а потом разрешающе махнула рукой.

Моряки высыпались на берег, разматывая снасти. Часть сразу вломилась в прибрежный кустарник, ломая сухой хворост и разводя огонь. Вскоре запахло печеной рыбой, послышались довольные голоса. Дав мужчинам немного подкрепиться, Назия распорядилась запастись пресной водой и хворостом – она уже поняла, что самым главным дефицитом в ближайшее время будут именно дрова.

Через несколько часов корабли отошли от берега, в скудном свете первых звезд тихо выскользнули из устья реки, подняли паруса и опять повернули к Дельте. Следующий день весь ушел на дорогу, а утром третьего, при молчаливом попустительстве Соленого, Назия разрешила сделать короткую остановку.

В третий раз флот причалил к пустынному берегу неподалеку от Дельты.

Все, что только могло гореть, тлеть или обугливаться уже давно было собрано и использовано в дело. Надсмотрщица искренне порадовалась, что догадалась заготовить запас хвороста, но с грустью убедилась, что почти половина топливного резерва с первой же попытки обратилась в дым.

Соленый вышел из транса только тогда, когда корабли легли в дрейф «рядом с Дельтой». Он объединил свое сознание с сознанием Быстрого и в который раз бросил клич, надеясь услышать ответ спасшихся из города беглецов. И опять безуспешно. Неужели погибли все?

«Двигаться сквозь густые заросли Дельты трудно и опасно, – колыхнулись в ответ мысли Быстрого. Может быть, смертоносцы города обогнули ее и ожидают по ту сторону джунглей?».

И вновь зажурчала за кормой морская вода, наполнились ветром паруса, заскучали, потирая животы, моряки. К вечеру флот миновал устье речушки, спасшей его от шторма. Волны еще не успели смыть темное угольное пятно – траурную метку погибшего корабля. Среди углей, что-то выискивая, оживленно копошились ярко-оранжевые пушистые гусеницы.

Потом растительность на берегу стала заметно ниже ростом, вместо густых джунглей появились сочно-зеленые округлые полянки, украшенные, словно бордюром, низкими кустиками с темно-бордовыми ягодами. Крупному хищнику спрятаться здесь было негде, колючие кустарники двуногие и сами научились обходить стороной. Вполне безопасные с виду места. Когда еще появится возможность дать команде подкрепить силы?

Смертоносец повернулся к надсмотрщице. Та кивнула, оглянулась на рулевого и указала кнутом в сторону близкого берега. Двуногие обрадовано разбежались опускать паруса.

Осторожная Назия приказала разводить огонь из оставшегося на борту хвороста. Костров получилось немного, но все-таки хватило на всех. Моряки ели горячую рыбу, негромко гадая, когда повелитель разрешит сделать очередной привал. Иногда кто-то из мужчин начинал говорить слишком громко. Его соседи, опасливо косясь на надсмотрщиц, начинали отодвигаться, и недовольный тут же спохватывался и умолкал. Женщины делали вид, что не замечают ропота. Они прекрасно понимали – морякам приходится тяжело. Еды мало, фруктов нет совсем, вода только речная, грязная…

– Мужики, да они сладкие! – послышался радостный крик моряка, ощипывающего ягоды с куста возле округлой поляны.

Он хотел добавить что-то еще, но слова потонули в жадном чавканье.

Остальные мужчины тоже устремились к неожиданному подарку Великой Богини, благо полян, окруженных темно-красными ожерельями хватало везде. Надсмотрщицы следом не торопились. Все они подумали об одном и том же – не мешает этими ягодами наполнить корзины из трюма. Однако еще до того, как успел прозвучать приказ, послышалось громкое чмоканье, одна из полян как бы разорвалась в центре, выпуская на свет огромный темно-бордовый бутон. Прежде, чем кто-либо успел что-то понять, бутон накрыл сразу трех обступивших один из кустов моряков и стремительно исчез под землей.

Люди остолбенели от неожиданности.

Снова послышалось чмоканье, потом еще. Мужчины спохватились и с воплями ужаса кинулись к кораблям, а поляны тут и там продолжали разрываться – бутоны выпрыгивали наружу и жадно кидались к людям. По счастью, короткий стебель позволял хищному растению хватать добычу только в пределах очерченного кустарником круга. И все же, больше полутора десятков моряков не успели отскочить на безопасное расстояние.

Не дожидаясь новых сюрпризов, моряки торопливо спихнули корабли на воду и отгребли от берега подальше. Теперь они готовы были сидеть без еды до тех пор, пока цветущая, пышущая жизнью и энергией Дельта не останется далеко за кормой.

Ночью Соленый приказал остановиться.

Разумеется, паук желал покинуть пределы родины Великой Богини как можно скорее, и как можно скорее найти покинувших город сородичей.

Но в первую очередь Соленый был моряком. Он не желал упустить в темноте какую-нибудь удобную бухточку, устье реки или широкий лиман. Шторм прилетает внезапно – искать укрытие бывает уже поздно.

Очертания береговой линии, вдоль которой приходится плавать, повелитель корабля обязан знать лучше собственного тела.

Путешествие продолжилось с первыми лучами солнца. Никаких бухт по ходу движения так и не обнаружилось, но вскоре после полудня корабли миновали устье еще одной реки – куда более полноводной, нежели предыдущая. За рекой началось редколесье. Одинокие пальмы – голый ствол и охапка листьев на макушке – стояли друг от друга на расстоянии не меньше десятка шагов. Все пространство между ними просматривалось чуть не до горизонта, никакого неожиданного нападения случиться не могло, но… Но морякам выходить на берег почему-то не хотелось.

По мере движения строй пальм редел все больше, между ними стали появляться пышные кусты с красно-бурыми листьями. Потом кустов стало куда больше нежели пальм – однако вокруг каждого ствола сохранялся чистый, не заросший зеленью круг шагов пять в диаметре. Пару раз на таких чистых кружках обнаруживался то выбеленный ветрами скелет крупной ящерицы, то пустой хитиновый панцирь многоцветного жука-долгоносика.

Наконец Соленый решился рискнуть и скомандовал остановку на отдых и еду. Все то время, пока моряки собирали хворост, готовили еду и насыщались, смертоносец внимательно вглядывался в заросли, ожидая очередного подвоха, но привал прошел на удивление спокойно. Может быть, еще и потому, что двуногие сами вели себя с крайней осторожностью.

Наверное, здешние места были уже проходимы для беженцев, и изгнанники из города действительно могли выйти к морю именно здесь, но в Соленом все более и более нарастала уверенность в том, что ожидание займет много, много дней. А раз так – кораблям нужно укрытие: бухта, достаточно глубокая река, плотная группа островов.

Рано или поздно придет шторм. Встречать его у ровного берега – безрассудство. Через считанные минуты весь флот будет раскидан среди кустов.

Опять выгнулись паруса под напором ветра, а перед форштевнями вспенилась высокая волна. Потянулись назад кустарники, перемежающиеся с причудливо изломанными карликовыми деревьями. Под корнями растений лежал песок, и здесь, на таком расстоянии от Дельты, жизненной энергии Великой Богини уже не хватало, чтобы заменить собой нехватку воды и плодородного грунта. С каждым часом кустарники становились все более чахлыми, редели. Потом осталась только жухлая трава – да и та жалась к самой кромке воды.

Минула еще одна ночь, а утром следующего дня Великая Богиня смилостивилась над скитальцами. За высоким пологим холмом, далеко выдавшимся навстречу волнам, обнаружился длинный каменистый мыс, а между ними – узкая протока, ведущая в обширную глубокую лагуну.

Ширина прохода едва-едва превышала ширину корабля. Соваться туда под парусом было равносильно самоубийству, и даже весла, выпростанные в стороны, скребли краями лопастей камни на берегу. Зато бухта оказалась великолепна – прикрытая со стороны моря высоким холмом, она надежно защищала от любого, самого сильного ветра, ровные каменные берега возвышались над бортом на высоту площадки рулевого, причем у воды они вертикально обрывались вниз. В нескольких местах из каменного монолита выпирали узкие и высокие надолбы, на которые вполне можно накинуть веревку и притянуть судно к самому берегу.

Можно было подумать, мудрая Богиня создала это место специально для спасения кораблей от непогоды. Существуй команды моряков, состоящие из одних пауков, и они спокойно укрывались бы здесь месяцами, в покое и тишине. Увы, двуногие со здешней бухтой не сочетались. Вокруг, куда ни падал взгляд, лежали желтые унылые пески. Для вечно голодных людей здесь не имелось ни дров, ни еды, ни воды.

Впрочем, двуногие, надежно закрепив суда у причальных стен, уже вылезли на берег и с любопытством новорожденных паучков принялись исследовать все кругом. Безжизненность окружающего пейзажа их пока не пугала – после кровавых сюрпризов Дельты мертвые пески скорее радовали, нежели внушали беспокойство.

Соленый опять вошел в плотный контакт с сознанием своей надсмотрщицы и не без интереса следил за ее действиями. В первую очередь женщина направилась к холму. Что-то показалось ей странным в его положении.

Вокруг ровная, как стол, пустыня, а тут вдруг – каменистая бухта, отодвигающий от нее морскую стихию бугор, выступающий ему навстречу мыс из совершенно одинаковых по форме и размерам валунов. Что-то ей это напоминало. Нечто неуловимо знакомое, детское.

Из склонов холма на разной высоте выступали серые камни.

Это тоже показалось Назии странным: холм земляной, открытый всем ветрам, а камни вниз не скатываются, держатся. Она даже поднялась к одному из них и попыталась откатить со своего места, но небольшой с виду булыжник даже не качнулся, словно пустил корни глубоко вниз. Зато надсмотрщица увидела огромное количество темных нор, тут и там пронизывающих откосы. Некоторые достигали такого диаметра, что можно было просунуть голову – но женщина на подобный эксперимент не рискнула. Она спустилась, обошла холм со стороны моря, потом остановилась напротив мыса. Странно, вообще-то. Первый раз она видела протоку, глубина которой превышала ширину. Она даже не поверила Суору и самолично несколько раз кинула с носа веревку с камешком на конце. Оказалось, что не только корабль на мель не сядет, но и веслом тут до дна не достать.

Напротив мыса в холме темнела еще одна нора. На этот раз – словно специально рассчитанная на человека. После короткого колебания Назия вынула из-за пояса кнут и шагнула внутрь.

На миг показалось, что она вернулась в город и находится внутри одного из домов: те же комнаты, те же двери, те же коридоры. Вот только песка внутри намело не меньше чем по щиколотку. Внутри в достатке хватало света он шел через те самые небольшие отверстия-норы, который она обнаружила на склонах. В голове надсмотрщицы тут же возникли хозяйственные мысли – выгрузить сюда с кораблей хворост, чтобы не занимал место и не утяжелял суда.

После каждого похода к Дельте можно набирать как можно больше дров, выгружать здесь и создать запас топлива. Тогда в бухте уже не будет проблем с приготовлением пищи. Рыбы в море хватает везде, а что касается воды – так одну проблему решать будет проще, чем сразу три.

Вот тут-то Назия и вспомнила, откуда в ней зародился такой интерес к подозрительному дому. Когда-то, очень давно, еще совсем маленькой девочкой, они поспорили со своей подружкой Алоникой – откуда взялся город. Назия почему-то считала, что его построили люди, специально для себя. Именно поэтому в домах удобные для людей двери, окна и лестницы. Алоника утверждала, будто дома существовали всегда – как река, небо, ветер, солнце. А люди сами приспособились так, чтобы в этих домах им было жить удобно. Спор закончился ничем – Назия так и не смогла поверить, что люди приспосабливали свои ноги для ступеней лестницы, а свой рост к высоте дверных проемов. Но объяснить Алонике, каким образом можно было создать из камня такие огромные сооружения она тоже не смогла.

И вот теперь, спустя столько лет, давний спор разрешился: Алоника была права.

Здесь, в пустыне, на берегу соленого моря стоит холм. Внутри него точно такие же, как в городе, комнаты, двери, лестницы. Немного другие окна. Однако вокруг, на много, много дней пути, нет ни единого глотка воды.

Откуда здесь могли взяться люди? А значит, холм появился сам – как само появилось море, песчаные дюны, каменные валуны по ту сторону протоки. Люди всего этого построить просто не могли.

Потом Назия вышла из холма, увидела, как ее моряки разводят огонь и волокут к костру свежую рыбу, и мысли ее вернулись в обычное русло – кто как сегодня работал, кого стоит поощрить, а кому урезать пайку. А так же, само собой, на то, что нужно перекусить самой.

* * *

Рыбу моряки ловят способом, древним, как сами корабли.

Когда на судне поднимают паруса, и оно развивает хороший ход, за борт выбрасываются несколько веревок. К ним привязывают небольшие, гладко отполированные металлические пластинки и по паре крепких крючков. Обычно каждый час две-три рыбехи решаются попробовать эту снасть на вкус – и тут же оказываются в деревянном бочонке, стоящем возле люка в кормовой трюм. Благодаря такой нехитрой снасти у моряков никогда не бывает проблемы с тем, что поесть, но для приготовления своего привычного обеда им необходима остановка и дрова, чтобы развести костер.

Ежедневные переходы к кустарникам, граничащим с Дельтой, обеспечивали их и тем, и другим. Рыбу ловили во время похода, а хворост собирали на берегу. Раз в три дня флот делал «дальний» бросок – до устья ближайшей реки, за пресной водой, после чего возвращался в свою бухту.

Дважды море обрушивало короткие, яростные шквалы, но каждый раз Соленый успевал увести корабли в укрытие и не потерял больше ни единого судна.

В свободных помещениях под холмом моряки устроили дровяной склад. Время от времени, когда непогода заставляла флот скрываться в бухте, или когда, набрав пресной воды, Соленый почему-то не останавливался возле кустарников, хворост брали оттуда. В любом случае пополнялся склад все же куда быстрее, чем опорожнялся.

Жизнь начала налаживаться, появилась некая новая привычная колея. Однако, если для двуногих главным была возможность вовремя набить брюхо, то смертоносцы не забывали о высшей цели – найти покинувших город собратьев. И в один из дней, вместо того, чтобы после полудня привычно уткнуться носом в песчаный берег, корабли продолжили свой путь в сторону священной для всякого паука земли.

Морские подданные Смертоносца-Повелителя сделали свою первую остановку, уже миновав красивые, но смертельно опасные заросли Дельты. Запас хвороста корабли везли на борту, рыба наполняла бочонки до краев, поэтому на еду много времени не ушло – в считанные минуты заполыхали костры, обуглилась в пламени чешуя, крепкие зубы вцепились в белое горячее мясо. Прошел всего час, а двуногие снова поднялись на борт, и мачты немедленно украсились парусами.

Подниматься вверх по реке на этот раз не потребовалось: неподалеку от устья на невысоких волнах забавно прыгала небольшая весельная плоскодонка с двумя мужчинами, сжимающими длинные тонкие палки. Заметив надвигающийся флот, они попытались было отгрести в сторону, но громада флагманского корабля быстро нагнала лодочку и подмяла под себя. Моряки быстро опустили парус, остановили судно и выбросили за борт канат.