Сын ведьмы

Маргарита Епатко

Сын ведьмы

Глава 1

Этот звонок в дверь почему-то заставил его вздрогнуть. Егор сидел на кухне, обхватив ладонями большую горячую чашку с чаем. Он любил так сидеть с детства. В смутных воспоминаниях там было очень холодно, и только горячая кружка с чаем давала ощущение покоя и стабильности. Мама всегда смеялась над этими воспоминаниями, списывая все на богатое воображение подростка. И вот теперь ему показалось, что звонок в дверь разрушил эту защиту.

– Ты чего испугался? – Алена улыбнулась и, походя, чмокнула его в щеку. – Пойду, посмотрю, кому это там не спится.

– А может, не надо? Вдруг это смерть моя звонит? – попытался пошутить Егор. – Или это твой бывший, а я тут на кухне без рубашки.

– Мне не нравятся твои дурацкие шутки, – остановилась она у двери, ведущей в прихожую. И, бросив взгляд на его накачанные плечи, добавила: – К тому же, что-то мне подсказывает, что с любым моим бывшим ты справишься без труда. Кстати, я тебе уже говорила, что ты выглядишь гораздо старше своих семнадцати лет?

– Надеюсь, это комплимент, – он встал из-за стола, подошел к Алене и притянул ее к себе. – Да ну его, этого ночного посетителя. Я думаю, мы найдем, чем заняться.

Звонок прозвенел еще раз. Незваный гость явно не собирался уходить.

– Я быстро, – отстранилась Алена. – Не скучай, – она нажала кнопку на магнитофоне, стоящем на холодильнике, и все пространство заполнил грохот «Рамштайна».

Алена выскользнула из кухни и плотно прикрыла за собой дверь.

Егор передернул плечами. Если его взрослая подруга хотела скрыть тайну вечернего посетителя, то старалась она абсолютно зря. Ни громкая музыка, ни закрытая дверь не могли ему помешать. Если он хотел что-то узнать, то всегда узнавал. Как говорила мама, у него был абсолютный шпионский слух. Вот и теперь стоило только прислушаться.

– Чего так долго? – грубо произнес мужской голос.

– Не шуми.

Егору показалось, что Алена чего-то боится.

– Да наша красавица не одна? – похоже, мужчина не собирался сдаваться. – Тогда, может, решим все прямо сейчас?

– Нет. Уходи. Еще не время.

– У тебя всегда не время. Помни, с кем играешь. Скажи, когда?

– Убирайся, – Алена почти сорвалась на крик. – Уходи, – добавила она тише, – ты все испортишь.

Входная дверь хлопнула, и Алена вошла на кухню. Дрожащие губы на бледном лице никак не хотели складываться в улыбку.

– Что случилось? – Егор взял ее за плечи, заставил поднять голову и посмотреть ему в глаза.

– Ничего особенного, – она попыталась отвести взгляд.

– Аленка, – он нежно придержал ее подбородок. – Может, я и младше тебя, но не дурак. Я же вижу, что-то происходит. Тебе кто-то угрожает? Почему? Я могу помочь?

– Не говори чепухи, – Алена решительно отодвинулась. – Это просто сосед приходил занять денег.

– Угу, – угрюмо произнес Егор. – И, судя по твоей реакции, заодно он хотел, чтобы ты подарила ему эту квартиру, а меня принесла в жертву дьяволу.

Он увидел, как расширились от ужаса глаза Алены, и торопливо добавил:

– Извини, опять мой черный юмор. Как-то само вырвалось.

– Давай будем ужинать. – Алена решительно сменила тему.

– Лучше я поужинаю дома. – Егор двинулся в прихожую, беря рубашку со стула и надевая ее на ходу. Он снял с вешалки черную куртку.

– Пожалуйста, не уходи, – бросилась к нему Алена и вцепилась в куртку. – Я хочу, чтобы ты сегодня остался на всю ночь.

– Почему? Может, потому, что твой бывший ждет меня внизу и жаждет познакомиться? Алена, скажи, что происходит? Мне надоели эти тайны. Непонятные ночные гости и звонки. Ты даже по мобильнику при мне не разговариваешь. Все время прячешься, то в другой комнате, то в ванной.

– Егорушка, ты преувеличиваешь. Я…

– Скажи мне правду, – он придвинулся к ней вплотную, снова пытаясь заглянуть в глаза. Но Алена не поднимала взгляд. Вместо этого она всхлипнула и отпустила куртку. – Я думал, ты серьезно ко мне относишься. – Егор решительно оделся. – Захочешь поговорить, позвони. Телефон всегда со мной.

Он вышел из квартиры и спокойно закрыл за собой дверь. Теперь он твердо решил, что больше не позволит Алене добиваться своего слезами и истериками. И заодно пора поговорить с мамой. Хватит уже прятаться.

Он шагнул на лестничную клетку, и тут же нехорошее предчувствие заставило его застыть на месте. Следующая волна ледяного, вынимающего душу страха вынудила его сделать пару шагов вправо и вжаться в проем соседской двери.

– Серега, ты слышал, кажись, дверь хлопнула?

Силуэт высокого мужчины замаячил на фоне окна у лестничного пролета этажом ниже.

– Да нет, показалось, – к окну подошел мужчина пониже и пополнее. – Он у нее часа два обычно тусуется. Накувыркается, пойдет домой, мы его тепленьким и возьмем.

– Вы заткнетесь или нет, уроды? – раздалось громкое шипение откуда-то сверху.

Егор посмотрел вверх и ничего не увидел. С одной стороны, он был благодарен пацанам, перебившим все лампочки в подъезде. Сейчас именно тот случай, когда темнота – это друг молодежи. С другой, очень ему хотелось посмотреть на того, кто затаился наверху. Интересно, он там один?

– Патриот хренов, – едва слышно прошептал долговязый, тоже глядя вверх. – А может, покурим? – обратился он к невысокому.

– Так ведь этот Патриот все отобрал.

– У Коляна возьмем в машине. – И, видимо, чтобы окончательно уговорить сомневающегося напарника, шепотом добавил: – Сам же говорил, часа через два появится, не раньше. А мы всего на пару минут отойдем. Сейчас тихонько спустимся, потом вернемся. Он и не заметит.

Толстяк согласно кивнул, и они двинулась вниз. Егор обратил внимание на гордый римский профиль мужчины, на мгновение высветившийся на фоне окна. Он напомнил ему какую-то иллюстрацию в учебнике по истории.

– Нашел время для воспоминаний по школьной программе, – мысленно выругал он себя. – Надо срочно рвать когти. – Видимо, бывший Аленкин дружок всерьез затеял организовать с ним встречу. Вот только место и время Егор будет выбирать сам. Сначала надо разузнать об этом типе побольше. Но сейчас предстоит просто выбраться отсюда. И выбор невелик. Внизу его поджидают не меньше трех доброжелателей. А наверху, похоже, один.

Егор осторожно снял кроссовки и, связав шнурки, привычным движением перекинул их через плечо. Стянул носки, засовывая их в карман. Он единственный из трейсеров преодолевал препятствия босиком. За что, собственно, и получил прозвище Босой. Три года увлечения паркуром с гонками напрямую через склады, заборы и многоэтажки сделали из компьютерного мальчика городского волка, не признававшего никаких препятствий.

Егор подождал и, убедившись, что парни действительно вышли из подъезда, тихонько, на цыпочках стал подниматься вверх по лестнице. Глаза уже привыкли к темноте. И забравшись на пару пролетов выше, он был удивлен тем, что человек, которого называли Патриотом, оказался довольно тщедушным мужичком.

– Ку-ку, – шепотом произнес Егор, наклонившись к затылку мужичка. И тут же пожалел о своей детской выходке.

С каким-то птичьим криком мужичок повернулся вокруг своей оси, и только чудо спасло Егора от удара ногой в челюсть.

– Каратист хренов, – подумал Егор.

Уворачиваясь от следующего удара, он инстинктивно швырнул в нападающего кроссовки. Связанные шнурками, они превратились в импровизированный метательный снаряд. По странной случайности шнурок обвил шею мужика, а тяжелые кроссовки по инерции затянули петлю. Человек на мгновение остановился и закашлялся. Видимо, в восточных единоборствах бросок кроссовками приравнивался к запрещенному удару. Воспользовавшись этой заминкой, Егор оттолкнул каратиста в сторону и побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Он знал, что чердак должен быть открыт. Буквально на днях он помогал Алене развешивать там белье. Ему повезло. Тяжелая металлическая дверь оказалась незапертой. Он толкнул ее и оказался наверху. Где-то тут должен быть люк, ведущий на крышу. Он ощупью добрался до небольшой приставной лесенки и стал карабкаться выше. И тут что-то впилось ему в ногу. Егор вскрикнул от боли. Он понял, что преследователь вцепился в его ногу зубами.

– Это что, новый прием ушу? – процедил Егор и, повиснув на руках, свободной ногой врезал по лицу нападавшего. Он услышал, как хрустнули кости и нападавший, с легким стоном, упал вниз.

Егор выскочил на крышу. Он вздохнул полной грудью. Налетел порыв весеннего ветра. Весна в этом году была ранней и какой-то особенно теплой. Егор огляделся. Город светился ночными огнями, словно показывая наиболее удобный путь домой. Внизу, на чердаке, послышался топот. Парни, выходившие покурить, присоединились к его преследователю. Егор бросился к пожарной лестнице, по неведомой причине заканчивающейся между вторым и третьим этажом. С нее он прыгнул на стоящее рядом дерево. И, ухватившись за ветки, быстро спустился вниз. Побежал через детскую площадку. Перемахнул, не останавливаясь, через забор гаражного кооператива. Прыгая по металлическим крышам, подумал, что вполне может установить свой личный рекорд. Ехать от его дома к Алене на автобусе нужно не менее сорока минут, а напрямую он добежит минут за двадцать.

– Ма, я пришел, – Егор толкнул как всегда незапертую дверь.

– Я на кухне. Знаю, проголодался. Ужин на столе.

Егор поражался тому, что мама всегда точно знала о времени его прихода домой. Вот и сегодня он наврал, что ночует у Илюхи, соседа по парте. Вместо этого пришел домой за полночь. А дома его ждет ужин.

– И что у нас есть поесть? – Он вошел на кухню и остановился под строгим взглядом матери.

– Сначала в ванную, мыться. А потом расскажешь, что произошло.

Егор улыбнулся и развел руками.

– У Ильи потусоваться не получилось. Нагрянули нежданные родственники, и…

– Ложь, – прервала его мать. – Ты сегодня мог погибнуть. Скажу тебе больше. Ты мог погибнуть из-за женщины, которая в последнее время все чаще появляется рядом с тобой. Она тебе смерти не желает, но является ее проводником.

– Мама, хватит! – Егор протестующе поднял руки. – Я знаю, ты увлекаешься всякими гаданиями, гороскопами, травами. Только не надо все это тащить в мою жизнь. Не пытайся меня убедить, что видишь мою судьбу в этом куске глины, – он показал на стол, где в блюдце загадочными узорами растеклась кофейная гуща. – Мамочка, – он обнял ее. – У меня и правда был тяжелый вечер. Но, уверяю тебя, никакой смертельной опасности. А сейчас я хочу есть и спать, – он сел за стол и придвинул тарелку картошки с мясом.

– Ты не понимаешь, насколько все серьезно, – мать с решительным видом села напротив. Она не собиралась оканчивать разговор. Но молчала, пока он с аппетитом уминал жаркое.

Егор выпил апельсиновый сок и встал из-за стола.

– Я хочу знать все о твоей девушке. Ты ведь с кем-то встречаешься? – продолжила она.

– Замечательный ужин, – он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Я предлагаю перенести разговор на завтра.

– Знаешь, что тебя спасло сегодня? – сказала мать ему в спину. – Нечаянно потерянная вещь.

Егор остановился. Посмотрел на свои грязные ноги, всунутые в домашние тапки.

– Это кроссовки, – сказал он матери и вернулся за стол. – Знаешь, я потерял сегодня кроссовки. Я готов серьезно говорить. Но мне бы хотелось, чтобы ты выслушала меня, не перебивая.

Понимаешь, ма, ты права, я встречаюсь с девушкой. Это Алена.

– Какое замечательное имя, – улыбнулась она.

– Ты не понимаешь. Это та самая Алена. Твоя бывшая подруга.

На кухне повисло молчание.

– Егор, ты с ума сошел, – выдавила из себя мать. – Она лет на семь тебя старше. Не говоря уже о том, что это непорядочный человек.

– На десять, но это ничего не меняет. – Егор упрямо сжал губы. Резкая складка легла на переносице. И он до боли напомнил Полине ее собственного мужа. – Я все-таки хочу, чтобы ты дала мне возможность спокойно все рассказать, – произнес ее сын тоном человека, давно принявшего решение.

И Полина смирилась. Она была готова на все, только бы не потерять единственного ребенка. Она кивнула головой и стала слушать рассказ о замечательной женщине, которая нравилась ему еще с третьего класса. И о том, как он скучал без нее, когда старые подруги (она и мама) рассорились. А несколько месяцев назад Егор случайно встретил Алену у школы. Она шла, нагруженная сумками. И, разумеется, это был прекрасный повод для того, чтобы проводить ее домой. А потом он еще несколько раз уже самостоятельно придумывал причины, позволяющие заглянуть к ней. И вот уже почти два месяца они встречаются несколько раз в неделю. Егору надоело обманывать мать, придумывая то вечерние тренировки, то дополнительные занятия, то псевдовечеринки с друзьями.

– Мамочка, поверь мне, если ты думаешь, что Аленка меня соблазнила, то заблуждаешься. Все было наоборот.

– Я верю, – спокойно кивнула головой Полина.

– Если тебя смущает разница в возрасте, то, во-первых, она выглядит гораздо моложе. Во-вторых, я окончу школу и отпущу бороду.

Полина рассмеялась, представив Егора с бородой. И он тоже хмыкнул в ответ.

– А что случилось сегодня?

– Да ерунда какая-то. Аленка ничего толком не говорит. Но похоже, ее достает бывший. Насколько я понял, он вообще сегодня хотел в квартиру вломиться. Но она его выпроводила. Поэтому меня поджидали в подъезде.

– Как я понимаю, он там был не один?

– Нет, их там было как минимум четверо. – Егор нахмурился, представляя, что сейчас думает мать. – Но я с этим обязательно разберусь.

– Конечно, – кивнула мать и потянулась к заварочному чайнику. – Хочешь чаю на травах? Я буквально час назад свеженький заварила, как чувствовала.

– Ма, с тобой все в порядке? – насторожился Егор, наблюдая за тем, как мать плавными уверенными движениями наполняет ароматным напитком две чашки.

– Вполне, а почему ты спрашиваешь? – она пододвинула к нему вазочку с сухофруктами. У них в доме принципиально не держали сахар.

– Ты такая спокойная. Я думал, будешь ругаться.

– После драки кулаками не машут, – грустно улыбнулась мама и добавила: – Но я попытаюсь исправить, то, что еще можно исправить. Ты чай-то пей, или не нравится?

Егор, чтобы не обижать, отхлебнул из чашки пару глотков горьковатого напитка. Он очень любил обычный черный чай. Все эти причуды с травами немного раздражали. Но сейчас он счел за лучшее не спорить. Впрочем, этот сбор действительно был неплох. Егор почувствовал себя бодрее и увереннее. Казалось, что от напитка даже кровь по жилам потекла быстрее.

– А ничего так чаек, – улыбнулся он. – Научишь такой готовить?

– Ну надо же! – картинно всплеснула руками мать. – Семнадцать лет спустя мой сын впервые проявил интерес к делу всей жизни своей матери.

– Дело всей жизни? – удивился Егор. Мир вокруг него стал казаться ужасно забавным. Он понимал, что мать сердится, но даже это виделось ненастоящим. Как будто она затеяла с ним шуточную игру.

– Я ведовка, сыночек, – она подошла к нему и погладила по голове. – Проще говоря, ведьма.

– Кто? – удивился Егор.

– И Алена твоя ведьма, – не обращая на него внимания, продолжила мать. – И поссорились мы с ней, можно сказать, на идеологической основе. Я ведь ведьма прирожденная, а она наученная. Враждуем мы с наученными испокон веков, потому что не хотим свою силу во зло использовать. Ты слышишь ли еще меня?

– Угу, – кивнул Егор. Он хотел еще что-то спросить, но важная мысль предательски ускользала. Слова матери отдавались в ушах гулким звоном. Он почувствовал, как наливаются тяжестью ноги и руки и сильная усталость клонит голову к столу.

– Ты слушай, сыночек, слушай, пока можешь. Видимо, это наш последний разговор. Так вот, не удалось Алене со мной совладать. Вовремя я поняла, кто на самом деле моя задушевная подружка. Взяла я тебя и сбежала в другой район города. Внешность на себя другую навела. Ты тогда ребенком был. Думала, перерастешь, не узнают они тебя. Узнали. Выследили, поймать решили.

– Зачем? – Егор, превозмогая себя, поднял многотонную голову со стола и посмотрел на мать. – Я же ничего не знаю?

– Затем, что сила в тебе, дурачок, от рождения. – Мать села рядом. Она ласково взъерошила его волосы и как маленького поцеловала в лоб. – Я тебе такой сбор приготовила. Любой бы человек через пару мгновений отключился, а ты еще возражать пытаешься.

– Почему? Зачем ты так со мной? – прошептал Егор, роняя голову на стол.

– Затем, что спасти тебя хочу. Простишь ли меня, не знаю. Но я очень хочу, чтобы ты жил, – прошептала ему в ухо мать. – Ты ведь тоже прирожденный, как и я. Вот подучишься кое-чему, тогда и решишь: нужна ли тебе твоя Алена, и на чьей ты стороне. Ты главное запомни: книга моя там, где всегда лежит. И еще, бабки не пугайся. Она не злая, хоть и суровая …

Глаза Егора закрылись сами собой, и остальные слова матери слились в невнятное бормотание. Затем это бормотание стало более ритмичным. «Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук», – звучало у него в ушах. Этот монотонный звук успокаивал. Казалось, и мир вокруг него слегка покачивался в такт этому постукиванию.

– Сколько можно спать? – подумал про себя Егор.

– Эй, парень, хватит дрыхнуть! – раздался резкий женский голос, и кто-то бесцеремонно потряс его за плечо. – Третий раз повторяю. Это твоя станция. Мне что, тебя волоком тащить? Так не успею. Остановка всего три минуты, – и женщина произнесла ничего не значащее для него название то ли станции, то ли поселка.

Егор с трудом открыл глаза. Тук-тук – продолжал мерно постукивать поезд.

– Где я? – с трудом разлепив губы произнес он.

– В поезде! – Проводница закатила глаза. – Говорят тебе, вставай! Остановка сейчас. Предупреждала же твоя мамочка, что ты не в себе. Но чтобы до такой степени?!

– Что вы кричите? Мальчик только проснулся, – толстая чернявая тетка на сиденье справа ободряюще улыбнулась Егору. – Поторопись, а то и вправду опоздаешь.

Егор автоматически слез с полки.

– Сумку не забудь, – добрая тетка сунула ему рюкзак, с которым он ходил в поход, и подтолкнула к выходу. Поезд начал останавливаться.

– А куда я еду? – обратился Егор к проводнице, торопливо открывающей дверь вагона и высовывающей складные ступеньки.

– А я почем знаю? Нарожают же таких дебилов. Возись с ними потом, – проворчала она. – Вроде что-то твоя мать говорила про каникулы у бабушки в деревне. Да слазь ты уже! Сейчас трогаемся.

Егор вылез на пустынный полустанок и непонимающе огляделся.

– Какие каникулы? Еще месяц учебы.

Но проводница уже закрыла дверь тамбура. Поезд тронулся. И слова парня отбросило ветром обратно к нему без ответа.

Егор потоптался на асфальтированном клочке земли, который с большой натяжкой можно было назвать перроном. Две дорожки рельсов окаймляли его с обеих сторон. Он повернулся назад и увидел небольшое здание с облупившейся побелкой. На выцветшей вывеске читались всего несколько букв. «В-К-Л» гордо гласила первая надпись, что, видимо, означало вокзал. Затем шла буква «Г», потом пропуск и окончание «О». Егор покачал головой. Оптимистичное, видать, местечко. Но, как бы оно ни называлось, отсюда надо выбираться быстрее. Он порылся в карманах куртки, пытаясь сообразить, хватит ли у него денег на билет. И несказанно обрадовался, найдя во внутреннем кармане толстую пачку купюр. Потом перекинул рюкзак через плечо и пошел к зданию. Собственно, идти-то больше было некуда. Вокруг него раскинулись поля, еще припорошенные снегом. Здесь было холоднее, чем в городе. И он уже начал замерзать в своей куртке, явно не предназначенной для таких прогулок. К его удивлению, дощатые с облупленной краской двери в здание оказались закрыты на большой висячий замок. Закрытым было и небольшое окошко рядом с ними с надписью «касса».

– Вот влип, – подумал Егор и внезапно услышал за окошком шевеление. Ему показалось, что кто-то любопытно рассматривает его оттуда.

– Эй. Есть там кто-нибудь? – Егор пару раз стукнул по окошку и услышал пугливо удаляющиеся от него шаги. – А ну открывай! – закричал он и заколотил сильнее. Порыв морозного ветра пробрался под его легкую куртку, и Егор понял: еще немного, и он замерзнет на этом чертовом полустанке.

– Чего шумишь? – В окошко высунулась круглая румяная женская мордаха без определенного возраста.

– Я хочу билет купить.

– Мы работаем до четырех. А уже пять. Приходи завтра.

– Подождите. – Егор протестующее всунул руку в закрывающееся окно. – Я же замерзну здесь. Мне ночевать негде. Вокзал у вас закрыт. Продайте билет на ближайший поезд в Москву, пожалуйста, – и он улыбнулся. Егор знал, что его улыбка творит чудеса. Но предпочитал прибегать к ней как к крайнему средству. Где-то в глубине души он понимал, что, улыбаясь, делает с людьми что-то нехорошее, заставляющее их поступать против своей воли. Вот и сейчас неприветливая женщина, перестав закрывать окошко, разулыбалась в ответ.

– Какая Москва? Здесь поезда на нее лет десять не останавливаются. Как начали там наверху реформы, так и закрыли наш полустанок. Мы, видишь ли, нерентабельны и неокупаемы. – Два последних слова тетка произнесла с особым чувством, смакуя их как ругательства. – Я одна здесь осталась, сторожую.

– Тогда что вы мне говорили про работу до четырех? Про то, что завтра надо приходить?

– Так ведь я тут работаю. С утра до четырех. Кассу открываю и сижу. Всем объясняю, что за билетами надо в город на перекладных. Только объяснять особо некому. Наши, деревенские, и так все знают. Да и не поедут они никуда. Дорого. А приезжих тута и нету. А ты, говоришь, из Москвы? Надо же! Пять дней пути! А до нас-то как добрался?

– Да на поезде. – Егор непонимающе уставился на тетку. Она с таким же удивлением смотрела на него. – Что значит пять дней пути? Как это? – уточнил Егор. До него только сейчас стал доходить смысл сказанного. Земля покачнулась, и он облокотился на облупленную стену здания.

Их разговор становился просто абсурдным. Какие пять дней, если он только вчера ночью заснул дома. Вчера? Воспоминания прошедшей ночи мелькнули перед ним, заставив поежиться от нехорошего предчувствия.

– Послушайте, – Егор собрался с мыслями и повернулся к тетке. Он поразился произошедшим с ней переменам.

С полного круглого лица схлынул румянец. И сразу стало видно, что тетке уже далеко за сорок. Губы ее дрожали. Она отводила глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Говоришь, с поезда сейчас сошел? Ну да, она так и сказала, что поезд остановится, и ты появишься. Макар попытался возразить, что поезда-то у нас не останавливаются. А она ему – не привезешь, так и знай, шкуру с тебя спущу.

Тетка от волнения какое-то время продолжала говорить сама с собой. Но вдруг подняла на Егора глаза и сказала:

– Там он тебя ждет. За зданием, у дороги.

– Кто? – мрачно произнес Егор. Он пытался определить: то ли мир вокруг него сошел с ума, то ли ему срочно понадобилась помощь психиатра.

– Дак Макар. Он же тебя к бабке отвезти должен. Она говорит, что на каникулы он приехать должен. То есть внук. Ты ведь Егор? – она замерла, ожидая ответа.

– Да, но… – Егор ничего больше не успел произнести. Тетка, перекрестившись, захлопнула окошко. Судя по топоту, она убегала куда-то внутрь здания.

Егор поднял с земли рюкзак и поплелся вокруг здания. Ноги в кроссовках заледенели. Кстати, он же вроде бы их потерял? Впрочем, мысли о кроссовках были прерваны картиной, открывшейся за зданием. Все это походило на иллюстрацию в книжке по истории 19 века. Разбитая сельская дорога. Телега, запряженная костлявой лошадкой. И бородатый мужичок в валенках, тулупе и шапке-ушанке. Особенно почему-то поразили Егора валенки.

– Что любуешься? – У тщедушного мужичка оказался сочный бас. – Это обувка настоящая. Не то что твоя резинка с тряпками. Так это ты, что ли, Егор? – Он окинул парня оценивающим взглядом.

– Да, а вы Макар?

– Уж пятьдесят лет как Макар, а такого чуда не видывал. Говорит она, поезд остановится, – он останавливается. Говорит, внук там мой приедет, – он выходит. Говорит, мальчик еще, на каникулы, – а на этом мальчике уже пахать можно. Ишь ты, ведьмино отродье, тебе лет-то сколько? – Он окинул неодобрительным взглядом худого высокого паренька.

– Семнадцать, – автоматически ответил Егор. Он стоял и не мог понять: ругается этот мужик или шутит. Макар, наконец, замолчал и еще раз внимательно на него посмотрел.

– Садись в телегу. Уже закоченел весь. Твоя бабка тебе полушубок передала. Грейся. А валенок нет. Уж извини. И поторапливайся. Мне засветло домой вернуться надо.

– А до ближайшего города здесь далеко? – Егор торопливо залез в телегу и закутался в волчий полушубок.

– Семь верст на курице, да две по распутице. Тебе-то зачем? Только ж приехал.