Практическая психология. Разрушитель

– Спросите у нее сами, – посоветовал Ворон.

– Турен, я люблю тебя. И хочу, чтобы ты был счастлив, но со своими женщинами тебе придется разбираться самому, – Алан потрепал сына по голове. – Ты ведь уже взрослый мужчина.

– Я понял, – кивнул Тур и решительно направился по коридору.

Следом за ним с заскользил Лис.

– Предатель, – прошипел ему в спину Ворон.

Рыжий, не оглядываясь, махнул рукой, очерчивая обережный знак Вадия. Алан вздохнул и постучал в дверь. Эвелин, наверное, ждала за порогом, потому что не успел кулак коснуться полотна двери, как та распахнулась.

– Кир Алан, я решила, вы обо мне забыли!

Невысокая курносая блондинка с живыми и веселыми голубыми глазами просто фонтанировала энергией. Она почти бежала за размашисто шагающим герцогом, но при этом умудрялась задавать массу вопросов.

– А он хорошо рисует?

– Хорошо.

– А правда, что все его тело покрыто вашими инициалами?

– Правда.

– Я не верю, что это сделал мой отец! Зачем ему было вырезать на теле вашего раба ваши же инициалы?

– Он вырезал свои. Вас’Хантер.

– А говорят, что на спине раба вырезано «Алан Валлид». Правда?

– Правда.

– Вот бы посмотреть!

– Нет!

– Почему? Кир Алан, отчего вы всегда такой хмурый?

– Я не хмурый.

– Мне кажется, вы меня не любите.

– Вам только кажется, Эвелин.

– Кир Алан, вы оформили документы на опекунство?

– Да.

– Значит, это вы будете решать, за кого мне выйти замуж?

– Да.

– А где рыжик?

– Сопровождает Турена.

– Он не захотел показать мне лабораторию кира Мара!

– Я запретил.

– Тогда, прошу вас, покажите мне! Я хочу посмотреть на девочку в золотой маске!

– Трупы брат Искореняющий велел сжечь.

– А золото?

– В казне.

– Кир Алан, вы будете сопровождать нас с Валией на завтрашнюю службу в храм?

– Не планировал.

– Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Вы никогда не ходите с нами в храм. Пожа-а-луйста!

– Хорошо!

Эвелин взвизгнула и бросилась герцогу на шею. Виктория едва удержалась, чтобы не шарахнуться. Она терпеливо переждала благодарственные обнимашки, бросая на Ворона предупредительные взгляды, но телохранитель был бесстрастен и серьезен. Это рыжий бы уже тихонько ржал.

Неженка, предупрежденный Бертом, ждал их в мастерской, большой угловой комнате с тремя окнами, стены которой были увешаны картинами, планами, набросками. Раб плавно опустился на колени, как только Алан вошел в помещение. Виктория уже не обращала на это внимания, если ему необходимо такое служение, то ради бога, лишь бы не было больше срывов. Она протянула художнику руку, которую он почтительно поцеловал.

– Леонардо, это кирена Эвелин. Я попрошу написать несколько портретов этой милой девушки. Для женихов, – добавил Алан многозначительно. – И встань уже. Ворон, прикажи подать вина.

Телохранитель вышел за дверь, и Виктория услышала короткие распоряжения. А ведь еще несколько месяцев назад телохранитель заявил бы, что приказывать слугам не входит в его обязанности.

Леонардо поднялся с колен и открыто улыбнулся, откидывая со лба длинную челку. Шрамы уже не выглядели воспаленными, но еще были красными, однако Виктория знала, что они побелеют через некоторое время и станут едва заметными. Но Неженку это больше не расстраивало. Теперь он гордился, убирал назад волосы, открывая лоб, и не опускал взгляд, когда кто-то начинал пристально на него пялиться.

– Раб, нарисуй меня у окна. Я буду смотреть на небо!

Эвелин уже успела обежать комнату, рассматривая рисунки на стенах, и теперь села у окна и, сделав одухотворенное и печальное лицо, устремила взгляд вдаль.

– Нет, кирена.

– Что? Кир Алан, прикажите, чтобы он меня слушал!

Маркиза в негодовании топнула ногой.

– Эвелин, в этой комнате правит Леонардо, даже я не могу ему здесь приказывать. Он мастер, и он лучше знает, как передать твою красоту, – Алан подмигнул улыбающемуся художнику.

Парень благодарно кивнул и сел на скамью у стены, положив на колени стопку бумаги.

– Кирена, сегодня забудьте обо мне.

– Эвелин, хочешь посмотреть работы Леонардо?

– Очень!

Алан достал из шкафа большую плотную папку с завязками и расположился с ней на диванчике, Эвелин села рядом.

– Ой, это же ваш шут! Как похож! А это Тур? Он здесь такой несчастный. Кир Алан, а это вы! Ой!

Девушка закрыла рот ладошкой и густо покраснела. Алан был изображен по пояс обнаженным, с яташем в руках. Неженка сумел ухватить момент разворота и вдохнуть жизнь в карандашные штрихи.

– А вы красивый. А откуда эти шрамы? – Эвелин ткнула пальчиком в изображение.

– Я был в плену, – нехотя произнес Алан, уже жалея, что начал показывать маркизе рисунки.

– А это ваш сын? Симпатичный мальчик. А это опять вы. А это кто?

– Зира. Моя женщина.

– Красивая. А как это – ваша женщина? Вы на ней женитесь?

– Нет.

– А почему? А Валия знает, что у вас есть невеста?

– А какое до этого дело кирене Валии?

– Ну как же… ой, Рыжик! Какой красивый!

Ворон налил в кубок вина и подал герцогу, при этом бросил быстрый взгляд на рисунок. Лис был изображен во время взывания. Он сидел напротив лика Вадия, опустив голову. Вся поза послушника выражала смирение и отстраненность. Все же Леонардо гений, он смог передать покорность и силу, вдохновение и смирение.

– Леонардо очень талантлив, – тихо произнес Ворон. – Учитель рад, что он выжил и сумел найти путь к светлому лику вопреки проискам Вадия.

– Леонардо, тебя ценят, – подмигнул художнику Алан.

– Я тоже рад, что выжил, – отозвался из угла Леонардо и светло улыбнулся. – Что может быть лучше, чем служить моему господину?

Виктория переглянулась с Вороном, и они синхронно вздохнули. И все равно, такой Неженка нравился ей намного больше, чем тот нервный забитый испуганный парень, каким она встретила его в Крови.

– Позвольте ему, кир Алан, – одними губами шепнул телохранитель.

– А я что, по-твоему, делаю? – обреченно буркнул герцог.

– Вы делаете все верно, – серьезно кивнул послушник и вытянул из стопки очередной портрет. – Покойный герцог Вас’Хантер.

Он долго всматривался в рисунок, а затем отдал его всхлипнувшей Эвелин.

– Леонардо послушался твоего совета, – Алан передал папку девушке и, откинувшись на спинку дивана, задумчиво сделал первый глоток вина. – Он нарисовал свой страх и отпустил его.

Это был их с Вороном маленький секрет.

* * *

– Как он?

Алан, стараясь не шуметь, зашел в комнату Неженки через несколько дней после случившегося с рабом несчастья. Незнакомый мужчина, дежуривший у постели больного, встал с кресла и низко поклонился. Раненого уложили в гамак, подвешенный к столбам большой кровати, чтобы уменьшить давление на изрезанное тело.

– Пришел в себя, но не ест, на вопросы не реагирует. Плачет. Приходил брат Искореняющий, принес лекарство, велел мазать раны. Лекарь сменил повязки рыску назад.

– Оставь нас и скажи Ворону, чтоб никого не пускал.

Когда помощник лекаря вышел, Виктория осторожно взяла забинтованную руку раба и, глядя в безучастные голубые глаза, произнесла:

– Простишь ли ты меня когда-нибудь? – Неженка перевел на мужчину пустой взгляд. – Я не сдержал слово. Я обещал защищать тебя, но не смог.

Алан прижал пахнущую травами ладонь ко лбу. В груди разливались горечь и чувство вины. Хотелось обнять, прижать к себе, а еще было страшно, если не простит. Только не молчи! Как жить еще и с этой виной Виктория не представляла, никогда еще она не чувствовала себя так беспомощно, как сейчас. Но Леонардо молчал, глядя в потолок и Виктория отчетливо понимала, что он никогда уже не будет прежним, а вот каким будет, возможно, зависит от этого разговора.

– Я сопротивлялся, – хриплым чужим голосом вдруг произнес парень. – Он порвал ошейник, что вы мне подарили. Я ждал вас, надеялся, что вы придете и спасете меня. Я верил вам, хозяин.

– Я спешил.

– Вы все же пришли, – словно не слыша, продолжил Неженка. – Вы не дали мне умереть. Почему вы не дали мне умереть?

– Потому что ты мой друг, потому что без тебя этот мир станет намного хуже, потому что мне без тебя будет очень плохо.

– Мне тоже будет без вас очень плохо.

– Ты собрался меня оставить? – попыталась пошутить Виктория.

– Я теперь ур-род. Вы не захотите, чтобы я служил вам.

– Господи, Неженка! – воскликнула Виктория, для которой эта причина казалась чем-то несуразным. – Как ты можешь так обо мне думать! Да мне плевать, как ты выглядишь! Я люблю твою душу. И я никогда никуда тебя не отпущу. А шрамы через некоторое время станут совсем незаметными. Ты и с ними очень красивый.

– Вы и раньше не позволяли мне… А теперь… – голос Неженки звучал сбивчиво и едва слышно. – Я был так счастлив, когда вы поручили мне рисовать для вас дом, когда мы планировали город. Я служил вам и только вам… А теперь вы не захотите, чтобы рядом с вами был такой ур-род как я. Вы прогоните меня.

Ну что за детский сад!

– А в чем твое ур-родство, Леонардо? – раздался холодный голос Ворона.

Художник чуть повернул в его сторону голову.

– Я видел в зеркале! – совершенно другим, злым голосом выкрикнул он. – Он вырезал на мне свое имя!

– Он вырезал на тебе имя твоего господина. Кир Алан Валлид отныне и навсегда герцог Вас’Хантер, – отчетливо и жестко произнес Ворон. – Нам пора, кир Алан, лекарь просил не задерживаться.

Виктория удивленно посмотрела на телохранителя, до сих пор он не позволял себе встревать в ее разговоры, а значит, повод достаточно серьезен. Она вздохнула и, осторожно опустив руку Неженки на простыню, произнесла:

– Я горжусь тобой, Леонардо. Отдыхай и не думай всякие глупости.

В коридоре Виктория остановилась у стены и вопросительно посмотрела на Ворона.

– Вы неверно себя с ним ведете.

– В чем же?

– Ему нужен строгий хозяин, который жестко ограничит для него рамки дозволенного поведения. Вы же чувствуете себя виноватым и позволяете манипулировать собой.

– Мне кажется, ему нужно немного уверенности в себе, поддержка, дружеское участие, – растеряно отозвалась Виктория.

Как же с Неженкой все сложно!

– Нет. Вы заметили, что он начал огрызаться? Он больше не боится. Последние события изменили его. И сейчас он может сорваться.

– Думаешь, он попытается покончить с собой?

– Допускаю, что он попробует таким образом обратить на себя ваше внимание. Вы ведь понимаете, что ему нужно?

– Смутно! – Алан потер виски. – Ворон, я не вчера родился. Я слышал о таких людях, как Неженка, но никогда не сталкивался с ними в жизни!

Да, Виктории были знакомы понятия «доминант» и «сабмиссив». Знакомы, но не более. Как-то не пришлось в прошлой жизни с этим сталкиваться. Да и их отношения с Неженкой лежали совершенно в другой плоскости!

– Откуда ты все это знаешь? – устало поинтересовался герцог.

– Кир Алан, нас готовят в Длани. А чтобы управлять людьми, нужно знать и понимать их. Учитель очень много рысок посвящает этой науке.

– Эта наука называется психология.

– Возможно, – чуть улыбнулся Ворон. – Вы просто не понимаете, что Леонардо никогда не будет счастлив, если позволить ему самому решать за себя. Сейчас он растерян, его жизнь неопределенна, отсюда и агрессия. Вы должны решить, что с ним делать, как ему жить дальше.

– Тебе не кажется, что я своими решениями уже довел его до весьма плачевного состояния? Он должен меня ненавидеть.

– Вы заблуждаетесь. Я заметил, что он спокойно игнорирует чужие приказы, довольно свободен в отношениях с женщинами, но преклоняется перед вами. Он поставил вас выше богов, и любое ваше недовольство доставляет ему почти физическую боль.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышал его исповедь, – просто ответил Ворон и присел рядом с герцогом у стены. – Он живет ради служения вам. Его преданность, беспрекословное послушание, нежелание вас огорчить, доверие делают его жизнь насыщенной и счастливой, наполняют ее смыслом. Но вы должны контролировать его. И еще, кир Алан, вы должны понимать, что это не любовь, не физическое влечение. И боль Леонардо не требуется, только ограничения, контроль и возможность служения.

– Ты меня успокоил! – ехидно сообщил герцог и взвыл про себя.

И ведь никуда от этого не деться. Она сама приблизила к Алану Неженку, сама привязала его к себе, а теперь не знает, что с этим делать.

– Ворон, для меня это все дико. Я не могу понять, что движет такими людьми, не понимаю, как можно позволить кому-то решать за себя!

– Доверие. Это вопрос обоюдного доверия, насколько вы кому-либо доверяете, чтобы позволить решать, и насколько доверяют вам, принимая на себя ответственность за вашу жизнь.

– Значит, я никому не доверяю настолько сильно, – глядя в противоположную стену, проговорила Виктория. – И я понятия не имею, как мне теперь вести себя с Леонардо.

– Доверьтесь ему. Он сам покажет.

– А если я не пойму?

– Вы научитесь чувствовать его потребности. Просто возьмите инициативу в свои руки. Я подскажу.

В голове мелькнула малодушная мысль, что лучше бы Неженка… но она не позволила себе ее додумать.

– Он просто другой. Его сделали таким, но это не делает его преступником, – тихо произнес Ворон и подал Алану руку, помогая подняться.

Угу, это просто добавляет новоиспеченному герцогу еще одну головную боль. Будь проклято рабство!

– Я попробую.

На следующую встречу Алан принес Леонардо новый ошейник. Золотой, инкрустированный драгоценными камнями. Произведение искусства, а не символ рабства. Может быть, именно для него и готовил этот подарок кир Мар Марган, да только теперь уже не узнать.

Разговор был сложным, но оно того стоило. И теперь Виктория смотрела на спокойного улыбающегося парня и тихо радовалась маленькой победе над собой. Ей было намного труднее, чем Леонардо, ведь через стереотипы переступить сложно.

От воспоминаний отвлек голос Эвелин. Вот неугомонная девица, хотя бы полчаса помолчала! За окном начинало темнеть, зато наконец утих снегопад, и можно было завтра вывести воинов на небольшие учения в горы, так сказать поднять боевой дух и самому размяться.

– Кир Алан, а какое приданое вы за мной дадите?

Виктория недоуменно посмотрела на девушку. А черт его знает, какое.

– А что бы ты хотела?

– Драгоценности матери, – начала загибать пальцы Эвелин. – Еще у отца был дом в городе, и корабль, и…

– Корабль не получишь, – категорически заявил Алан, поднимаясь. – Но не волнуйся, голой и босой я тебя не оставлю.

– Мне уже так хочется узнать, кто будет моим мужем, – мечтательно протянула Эвелин, подбегая к двери. – Главное, чтобы он был красивым!

Ворон только глаза закатил.

– Кирена, выходите замуж за Леонардо. Красивее его нет мужчины в герцогстве.

Леонардо продолжал рисовать, не обращая внимания на шуточки телохранителя.

– Брат-послушник, – высокомерно заявила Эвелин, тыкая в Ворона пальчиком, – вы говорите глупости! Маркиза может выйти замуж только за герцога или принца!

– Они все старые и страшные, – раздался от двери ехидный голос, и в мастерскую вошел Алвис.

– Брат Алвис, вы несносны! Кто обучал вас манерам?

Эвелин гордо проплыла мимо Искореняющего к двери.

– Доброго дня, прекрасная кирена! – прокричал ей вслед Алвис.

– Ворон, проводи, – Алан кивнул на дверь, телохранитель бесшумно скользнул следом за девушкой, а герцог повернулся к Длани. – Что случилось?

– Вы уже подыскали жениха для юной маркизы? – проигнорировал его вопрос Искореняющий.

– Да, – коротко ответил Алан и, кивнув Неженке, вышел из мастерской.

– Это секрет? – Алвис пристроился рядом.

– Нет.

– Кир Алан! Вы хотите, чтобы я сгорел от любопытства?

Виктория удивленно посмотрела на Алвиса. Это что сейчас было? Ему на самом деле это интересно, или у Длани есть собственные планы на девчонку? И почему он такой довольный? Счастливый Алвис – головная боль для Алана, сразу просыпается паранойя.

– Ты хочешь предложить свою кандидатуру?

– Кан-ди-да-ту-ру? Это как? – Алвис с любопытством смотрел на Алана.

Ну вот, опять…

– Своего человека или себя.

– У меня есть несколько идей, – заговорщицки сообщил Искореняющий.

– Какой-то ты подозрительно веселый, – заявил Алан, прикидывая причины странного поведения ксена.

Ну не хочет же он сам жениться на Эвелин! Или?.. Нет! Не может этого быть! Хотя… почему не может? Эвелин красива, юна, непосредственна и бывает очень забавной. Алвиса она побаивается, что, похоже, очень веселит Длань. Виктория про себя захихикала. Да ну… не может этого быть! Влюбленный Алвис – это из разряда фантастики!

– А Дланям можно жениться?

– Почему нет? Любой мужчина может привести в дом супругу. Вадий и Ирий никогда не препятствовали этому.

– О! – только и смогла ответить Виктория.

А она думала, что высшим иерархам Храма нельзя жениться.

– А Учителям?

– Например, я точно знаю, что супруга отца Жириша проживает в собственном замке и занимается воспитанием правнуков. Правда, многие ксены предпочитают полностью отдаваться служению и не заводят семьи. Но часто имеют детей, – Длань тонко улыбнулся.

– Ты хотел сказать, что имеют любовниц, – в голосе герцога звучала изрядная доля сарказма.

Алвис лишь склонил голову и лукаво блеснул глазами. «Зараза обаятельная», – беззлобно подумала про себя Виктория, а вслух сказала:

– Убью!

– За что?

– За Эвелин.

– Кир Алан, – укоризненно и серьезно произнес Искореняющий, моментально превращаясь в опасного собранного хищника. – Не думайте обо мне хуже, чем я есть на самом деле. Меня это оскорбляет. Так кого вы подобрали в женихи кирене Эвелин? – уже деловым тоном поинтересовался он.

– Герцога Сайшу, третьего сына короля Ратии. Но теперь я передумал и, пожалуй, внесу в список еще одну кандидатуру.

– Кого же?

– Тебя!

– Я не брат Турид, которого вы хитростью вынудили жениться на вашей бывшей жене.

– Алвис, ты посмеешь мне отказать? Законному королю Галендаса?

Какое это счастье – видеть растерянность на лице всегда уверенного в себе Искореняющего! Виктория, посмеиваясь, свернула к своим апартаментам. Немного поработать – и спать! Только предупредить Турена, что ужинать не будет.

– А что ты хотел сказать? – вспомнила она, уже открыв дверь.

– «Шустрик» в дневном переходе. Вас ожидает сюрприз.

– Какой?

– Узнаете, сир! – последнее слово Искореняющий пропел.

– Алвис, стоять!

Но Длань уже скрылся в тенях плохо освещенного, продуваемого сквозняками коридора. Отомстил!

Алан вошел в бывшие апартаменты кира Маргана, которые теперь принадлежали ему. Библиотека, смежная с комнатой-кунсткамерой и подвалом-лабораторией, из которого вынесли трупы и другие неприятные экспонаты, большая гостиная, совмещаемая Аланом с кабинетом, и огромная спальня, рядом с которой находилась уборная.

Его уже ожидала служанка – одна из девушек-рабынь, доставшихся Алану по наследству от прежнего хозяина. Она застенчиво и радостно улыбнулась.

– Мила, – Виктория улыбнулась в ответ. – Завтра прибудет мой сын, прошу сообщить кухарке, чтобы приготовила праздничный ужин и напекла сладких булочек.

– Кир Алан, это замечательная новость! – воскликнула девушка, подавая герцогу теплый стеганый халат. – Благословение Ирию! Мы все очень переживали за юного хозяина. А на вас постоянно тень Вадия была, смотреть больно.

Виктория благодарно улыбнулась. Даже не верилось, что эта искренняя девушка еще несколько месяцев назад боялась глаза от пола поднять в присутствии нового хозяина. А теперь весело отвечает на вопросы, не опасаясь больше за свою жизнь.

– Где Берт?

– Они с Оськой наводят порядок в дальней комнате, где кир Марган всяких зверей держал.

– Зверей?

– Диковинных. Ему из дальних стран привозили, он из них чучела делал.

– Как интересно. Передай Турену, что я ужинать не буду.

Диковинные животные. Надо же. Может, создать зоопарк? Малышу будет интересно, да и старшим мальчишкам понравится. Виктория вспомнила, с каким восторгом Дарен выбирал крольчонка для Литины. Как они там? Как Зира? Мучает ли ее токсикоз, или уже все прошло?

Вдруг накатила тоска. Алан редко вспоминал об оставленной на фронтире женщине, и иногда ему было за это стыдно. Вот как сейчас.

Он сбросил сапоги и, натянув теплые меховые тапочки, похожие на обрезанные унты, с блаженством вытянул ноги. Мила неслышно выбежала за дверь, а в комнату вошел юноша с подносом и умело сервировал к чаю низкий столик, не поднимая на Алана глаз; герцог в очередной раз подумал, что благодарен покойному советнику за слуг. Исполнительные, молчаливые, умелые и, что самое главное, в каждом из них чувствовалось воспитание. Виктория называла их «мои идеальные английские слуги», знала всех по именам, знала их истории и никогда не забывала благодарить за хорошо выполненную работу. Для нее это было естественным, сказать лишний раз «спасибо» не казалось чем-то странным. Однако люди замечали и, как заговорщицки сообщил вездесущий Оська, молились, чтобы герцога как можно дольше никто не убил.

– Благодарю. Принеси свечи, разбери постель и скажи, чтобы меня не беспокоили до утра.

Парень поклонился, и налив в чашку густого чая, пахнущего малиной, бесшумно исчез в спальне.

Виктория дописывала историю колонизации Америки, когда в дверь постучали. Она отложила в сторону перо, потерла глаза и зевнула. Идея записать все, что она еще помнила о своей прошлой жизни и об оставленном мире, пришла ей в голову в начале зимы. Кто знает, как сложится дальнейшая жизнь Алана, но хотелось оставить после себя хоть какую-то память. Быть может, ее знания пригодятся Турену? Он уже неплохо говорил и писал по-русски, когда-нибудь сможет прочесть записи. Пусть ее дети узнают правду об отце…

– Войдите!

– Сир, кирена Валия просит разговора, – в приоткрытую дверь скользнул один из ветеранов маркиза Генри. – Пускать?

Виктория представила, как сейчас выглядит Алан. В теплом стеганом халате, в шерстяных подштанниках и меховых тапочках, лохматый, с заляпанными чернилами пальцами. Смущенный.

– Извинись и скажи, что я уже сплю. Завтра буду сопровождать их с киреной Эвелин в храм, по пути и поговорим.

– А ежели настаивать будет?

– Завтра! – гаркнул Алан.

Воин поклонился и выскочил за дверь, решив, что лучше не гневить герцога лишними вопросами. Последние дни кир Алан ходит злой; все, кто пришел с ним из Крови, ощущали напряжение и понимали причину. Долго не было известий от Кэпа.

Алан раздраженно тряхнул головой и пригладил волосы. И что ей понадобилось ночью? Поговорить? О чем, интересно? Конечно, о Турене и предстоящей свадьбе. Ну да, о ком же еще? Странно, что только сейчас Валия захотела поговорить о сыне, о бывшем сыне… поскольку родственные отношения в этом мире устанавливались по отцу и, если Алан женится, то формально матерью Тура будет считаться его жена.

Герцог налил горячего чая и подошел к окну. Из щелей тянуло морозным воздухом, и Алан крепче обхватил ладонями теплую чашку. Он смотрел на свое отражение в темном стекле, перебирая в памяти редкое общение с Валией.

В первые суматошные дни его «воцарения на престол» она очень помогла новому герцогу освоиться. Показала крепость, рассказала ее историю, провела в картинную галерею, где висели портреты предыдущих владетелей Белой крепости, и весьма подробно описала биографию каждого. Кто чем прославился или, наоборот, запятнал свою честь. Она даже знала имена художников! Но затем их общение свелось к коротким разговорам ни о чем за совместными трапезами, которые Алан зачастую пропускал.

И если Эвелин была для Виктории раскрытой книгой, то полный образ Валии пока не складывался. Она никогда не начинала разговор первой, никогда не задавала вопросов, была всегда ровной и доброжелательной, и еще она никогда не смеялась. Алан совершенно ее не знал и не стремился узнать. В ее присутствии он чувствовал себя неуютно, словно был в чем-то виноват. Впрочем, Виктория прекрасно понимала причину – она отобрала у Валии сына. Не посоветовавшись с матерью, приняла решение о судьбе ее ребенка и если быть честной перед собой – им давно нужно было поговорить.

Красивая, сдержанная, женственная. В Валии привлекало чувство достоинства, сила, спрятанная за мягкостью. Но пока герцогу так и не удалось найти тему для общения и Виктория понимала, что в этом ее вина, она сознательно возвела между ними барьер, просто не зная, с чего начать.

Здесь все было не так, как в Крови. Там, дома, они жили большой дружной семьей – слуги, воины, даже рабы. Да там и спрятаться было негде от любопытных взглядов. Здесь же Виктория даже не знала всех в лицо. Строгая иерархия, все чопорно, официально, даже Турена она видела только во время совещаний и совместных завтраков. Все остальное время мальчишка либо учился, либо тренировался, либо пропадал у своей «ненаглядной». Ей очень не хватало Рэя, нормального человеческого общения, шуток, душевного тепла, Светики и пирожков Райки. Она скучала по ним всем и с нетерпением ждала, когда снег сойдет и можно будет отправиться в путь. Лучше уж обучение у Учителей, чем все эти преданные и заискивающие взгляды.