Жизнь чудовищ (сборник)

Он свернул на Сосновую улицу, проехал два квартала и ударил по тормозам. Из-за вишневых деревьев красный краб размером с небольшой автомобиль махал увесистой клешней. Чудовище то ли приветствовало, то ли подзывало на пару слов. Людвиг запоздало понял, что принял за монстра вывеску морского ресторанчика. Можно было догадаться: настоящие крабы не носят капитанских фуражек.

Перегнувшись через руль, Людвиг уставился на вывеску. Ничего особенного: крашеная фанера да электрические гирлянды. Единственная подвижная клешня вращалась на выпуклом шарнире, к ней прилепилась пара рыбок из гнутых неоновых трубок.

Людвиг вздохнул. Вселенная определенно решила свести его с ума, подсовывая крабов в самых неожиданных местах. Нервы того и гляди лопнут. Можно уже набирать номер лечебницы: Людвиг не сомневался, там его примут с распростертыми объятиями. С другой стороны, на то он и исследователь, чтобы подмечать мельчайшие детали. Один-два краба – еще случайность, третий – уже закономерность.

Раздался протестующий гудок; в зеркальце Людвиг увидел груженый досками пикап, которому он перегородил дорогу: ширина улицы не позволяла разминуться. Людвиг проехал вперед, и вывеска скрылась за деревьями. Когда он снова ее увидел, взгляду предстал неприглядный задник – вздувшаяся фанера да серое дерево.

В магазин он успел за полчаса до закрытия. Посетителей не было, а продавщица лет пятидесяти, полная женщина в очках, собиралась уходить. Высыпав на прилавок содержимое своей сумочки, она с пугающей методичностью раскладывала пудреницы, тюбики губной помады и прочие хитроумные приспособления, призванные обмануть время. Двигаться с околосветовыми скоростями она вряд ли догадывалась.

– Вот, – заявил Людвиг, ставя аквариум на прилавок. Продавщица еле успела отодвинуть баночки и тюбики.

– Простите? – она сделала вид, что не догадывается о целях визита Людвига. За ее спиной в пыльных аквариумах копошились противные на вид белые мыши и морские свинки. Коричневая игуана грелась под раскаленной лампой.

– Вы продали мне бракованную рыбу, – с вызовом сказал Людвиг. – Я мог бы сразу обратиться в суд, но решил пойти вам навстречу…

Продавщица сняла очки и склонилась над аквариумом. Она щурилась и морщила нос, словно недовольный грызун.

– И что не так? – наконец спросила она.

– Вы посмотрите, – Людвиг нагнулся к аквариуму, и, выпучив глаза, громко выкрикнул: – Бу!

Продавщица отпрянула, будто ее ударило током. По широкому лицу пробежал испуг, мешаясь с недоумением и отзываясь дрожью в дряблом подбородке. Часто моргая, она уставилась на Людвига.

– Что вы делаете! – сказала она, запинаясь. – У меня слабое сердце!

В подтверждение продавщица схватилась за грудь, но Людвиг отступать не собирался. Тетрадонт парил над корабликом, и было очевидно: ничто в мире не в силах нарушить его спокойствия.

– Вот! Видите? – Людвиг ткнул пальцем в аквариум. – Вы испугались, а ему хоть бы что!

– Я не поняла… – начала продавщица, но Людвига было уже не остановить.

– Это рыба-шар, она обязана надуваться, когда испугается. Однако она этого не делает. Вы подсунули мне крашеного слона!

Продавщица хмыкнула.

– А доставать не пробовали?

Взяв из-под прилавка сачок, она ловко подцепила рыбку и вытащила из воды. Тетрадонт протестующее пискнул и часто захлопал ртом, заглатывая воздух. Белесое брюшко вздулось, словно внутри вырос мячик для пинг-понга, голова и хвост оттопырились. Шаром рыбу мог назвать только человек, начисто лишенный представлений о стереометрии.

– Довольны?

Людвиг смущенно отступил. Как он сразу не догадался: внутри должен быть воздух? Исследователь называется… Пугай – не пугай, а водой рыба не надуется. Все равно что надувать мыльные пузыри из поливального шланга.

Продавщица опустила сачок обратно в аквариум. Тетрадонт некоторое время полежал на поверхности, затем сдулся и погрузился, как батискаф. Иллюминаторами сверкнули выпученные глазки.

Поездка обернулась фарсом – только выставил себя полным неучем. Хотя на лице продавщицы и застыла вежливая гримаса, Людвиг видел, что в глубине души она потешается над ним. Бормоча невразумительные извинения, Людвиг взял аквариум и попятился к выходу.

– Ничего покупать не собираетесь? – строго спросила продавщица. – Водоросли, корм для рыбы? Тетрадонты предпочитают живой корм, особенно улиток. У вас дома достаточно улиток? А дафнии для прикорма?

– Нет… – Сказать по правде, в холодильнике лежала упаковка мороженых французских улиток в чесночном соусе. Третий месяц Людвиг не решался попробовать деликатес, но делить его с рыбой не собирался. – Я, пожалуй, возьму немного, а еще…

Он оглядел прилавок. Нужно купить еще что-нибудь, задобрить продавщицу. Если повезет, она больше не вспомнит о его конфузе; иначе – будет посмеиваться всякий раз, когда Людвигу придется заходить в магазин.

Взгляд упал на выстроившиеся у кассы тюбики с мыльными пузырями. Глупая безделушка, рассчитанная успокоить разбушевавшихся детей, которым не купили говорящего попугая или пушистого кролика.

– А еще две банки мыльных пузырей, – сказал Людвиг. – Для дочери.

Он замолчал, сообразив, что нет никакого смысла оправдываться. Взрослые имеют глупую привычку стесняться, покупая игрушки. В играх нет ничего предосудительного, но, по словам Уайльда, «как важно быть серьезным». А в итоге все выливается в нелепые отговорки, якобы способные объяснить, зачем человеку на третьем десятке потребовался набор оловянных солдатиков и игрушечный поезд. Дети, племянники, внуки – не более чем ширма, Людвиг это знал точно.

Уголки губ продавщицы чуть дернулись – пузыри напомнили ей о рыбе-шаре. Людвиг мысленно отругал себя за неудачный выбор. Захватив покупки, он поспешил выйти из магазина.

Солнце катилось по дальним крышам, окрашивая черепицу и жесть багряным золотом. Пора было возвращаться, но Людвиг решил заскочить в рыбный ресторанчик. Особой нужды в этом не было: дома ждал сытный ужин, а Венди готовила так, как не снилось лучшим поварам. Поездка в крабовый ресторан была скорее бравадой. Так дети идут посреди ночи на кладбище или в заброшенный дом: доказать друзьям и себе, что не боятся привидений и мертвецов. Антиматерия антиматерией, бомбы бомбами, но всему должен быть предел. Не считая его сарая, в этом ресторанчике – самая большая концентрация крабов в городе, но там научились с ними справляться. Венди была права, когда говорила про енотов-крабоедов. Подумав о енотах, Людвиг вспомнил, что времени на поиски почти не осталось. Вселенские часы оглушительно тикали, и адская машина была готова разнести мир в клочья. Даже если не мир, а всего один поезд – суть не менялась.

Людвиг выехал на Сосновую, когда прогремел взрыв.

Столб ярко-рыжего пламени взметнулся в небо, прямой, точно прицельный удар из космоса. Если бы из-за деревьев показался марсианский треножник, Людвиг не удивился бы. Он вдавил в пол педаль тормоза. Пронзительно заверещав, «орикс» крутанулся на месте и чиркнул задним крылом о бордюр. Людвига швырнуло на руль. Удар пришелся в солнечное сплетение и верхнюю губу. Из легких точно выбили весь воздух; струйка крови поползла по лицу.

Пламя плясало за кронами деревьев. Сквозь густую листву пробивались оранжевые отсветы, жуткие в своей неестественности. Огонь съежился и почернел, затерявшись в клубах маслянистого дыма. Людвиг с ужасом понял: горит ресторан. Только он об этом подумал, как громыхнул еще один взрыв. На дорогу, вращаясь, вылетел кусок фанеры и рухнул у капота – клешня с вывески: даже погибая, краб пытался до него дотянуться!

Людвиг выругался. Если бы он ехал чуть быстрее… Если бы не задержался в магазине, покупая мыльные пузыри! Они спасли ему жизнь. Людвиг хихикнул, провел по лицу рукавом, размазывая кровь.

Нервный смех уступил место панике: в ресторанчике наверняка полно посетителей, не говоря о поварах, официантах и подсобных рабочих. Людвиг выскочил из машины и бегом бросился к полыхающему зданию, не представляя, чем может помочь, но зная, что должен предпринять хоть что-то.

Навстречу, воя как выпь, вылетела пожарная машина. Секундой позже промчалась «скорая». Объятый пламенем краб накренился вперед, качнулся и рухнул на стоянку, рассыпая искры. Перед кафе стояло минимум шесть автомобилей, и пожарные заливали их хлопьями пены во избежание новых взрывов. Кого-то пронесли на носилках – толстая медсестра едва поспевала с капельницей.

Из-за поворота вырвалась черная полицейская машина и устремилась прямо на Людвига. Затормозила в последний момент, разворачиваясь боком и перегораживая дорогу. Сполохи мигалки ударили по глазам. Людвиг остановился, стукнувшись коленом о крыло. Чтобы устоять, пришлось схватиться за зеркало. Из машины выскочил коренастый полицейский и грубо оттолкнул Людвига.

– Куда?! Жить надоело?!

– Я думал помочь…

– Вот и не путайтесь под ногами!

– Но…

– Ваша машина?! – полицейский указал на «орикс». – Чтоб через секунду не было!

Людвиг мысленно хлопнул себя по лбу. Идиот! Бросил машину посреди дороги, не подумав о том, что «скорой» надо уезжать. На узкой Сосновой это равносильно преступлению. Он вернулся бегом.

Забравшись на сиденье, Людвиг дернул рычаг переключения передач, давая задний ход. Мотор взревел, Людвиг резко отпустил сцепление, развернулся к Центральной. Мимо, надрываясь сиренами, проехали две «скорые».

Людвиг не помнил, как добрался до дома. Машину он вел на автомате, совершенно не следя за дорогой; чудом не попал в аварию.

Взрыву не было никаких разумных объяснений. Бандиты, террористы – на кой черт им сдалось кафе в крошечном прибрежном городке? Единственным вариантом была спонтанная аннигиляция.

Фактически, взрыв подтвердил его теорию. В одном китайском ресторанчике он видел, как повара работают с рыбой и морепродуктами. Тогда его еще позабавило, до чего быстрый стук ножей по разделочным доскам похож на звуки несущегося поезда. Сейчас он понимал, насколько был прав – сходства оказалось достаточно, чтобы подманить отрицательного краба. Нужное электрическое поле обеспечила пара микроволновок.

Странно, что взрыв не случился раньше. Видимо, на появление крабов влиял неучтенный фактор. Магнитные бури, вспышки на солнце, силы Кориолиса?

На ум пришла строчка из детского стихотворения, которое Людвиг читал Данике: «Краб, не зная почему, любит полную луну». Полная луна… Она может влиять на отрицательных крабов. Лунный свет – отражение солнечного. Может, причина в отраженных под определенным углом фотонах? Луна, как опытный теннисист, посылает на землю хитро закрученные мячики элементарных частиц, и эта энергия выманивает крабов? Бомбардировка невидимого моря странными фотонами… Подобными методами пользуются в физических лабораториях, получая новые бозоны и мезоны и щелкая Нобелевские премии, как семечки. А если метод работает с элементарными частицами, он, возможно, применим и к крабам.

Впрочем, дело могло быть в обычной гравитации, силе приливов и отливов. Невидимое море могло подчиняться этим законам, вздымаясь на зов Луны и вынося к поверхности своих загадочных обитателей. Лунного календаря под рукой не было, но, кажется, вчера действительно сияла полная луна, яркая, как свежеотчеканенная монетка. Или это шутка воображения и всю ночь небо было затянуто плотными тучами?

Он не стал заводить машину в гараж, да и забрать тетрадонта не было сил. Людвиг поднялся на крыльцо и долго возился с ключами, прежде чем понял, что дверь не заперта.

Держа дочь на руках, Венди вышла в прихожую. Она хмурилась, но стоило ей увидеть мужа, как на лице отразились испуг и беспокойство.

– Что случилось? – даже Даника напугалась: посмотрев на отца, она скуксилась, готовая вот-вот разреветься.

Людвиг краем глаза глянул в зеркало. Вид ужасный – бледный как смерть, щека вымазана засохшей кровью и сажей, круги под глазами. Встретил бы себя на улице – не задумываясь подал бы монетку.

– Взрыв, – выдохнул он. – Ресторан на Сосновой…

– Ты был там?! С тобой ничего…

– Проезжал рядом, – поспешил успокоить жену Людвиг. – Ничего страшного…

Не выдержав, он сел на тумбочку в прихожей. Слабость прокатилась ледяной волной; задрожали руки. Венди опустила дочь на пол и присела на корточки. Обняв мужа за колени, она долго смотрела на него.

– Огонь был выше деревьев, – наконец сказал Людвиг. – Я никогда не видел столько пламени…

– Взрыв газа, – сказала Венди. – Сообщили по радио. Списки пострадавших уточняются. Страшное дело: субботний вечер…

– А потом приехали пожарные, врачи, полицейские. Я хотел помочь, а мне сказали – не путайся под ногами.

– Тебе нужно отдохнуть и успокоиться, – сказала Венди. – Был тяжелый день. Давай-ка ужинай и отправляйся спать.

Людвиг вяло кивнул.

– Там в машине аквариум и…

Венди приложила палец к губам.

– Умойся и иди на кухню. Я все заберу и сделаю, договорились?

– Спасибо, я… – хотелось крикнуть, чтобы она ни в коем случае не садилась на поезд. Особенно сейчас, когда крабы близко, когда полная луна вздымает отрицательное море в невидимом приливе, а вселенский эфир под завязку наполнили неправильные фотоны; когда самое обычное кафе готово взлететь на воздух… Взрыв газа! Да что они понимают! Никакие еноты и башмаки не стоят такой цены. Однако он промолчал.

Ужин показался сухим и безвкусным. Битых полчаса Людвиг ковырялся вилкой в куриной ножке и гонял горошины. В итоге Венди забрала тарелку и прогнала его в спальню.

Под одеялом было жарко. Задыхаясь, Людвиг барахтался на скомканной простыне, пытаясь как можно глубже нырнуть в призрачный мир сновидений. Но сна ему не досталось – так, волчья дрема. Людвиг отчетливо понимал, что может открыть глаза, слышал рядом ровное дыхание Венди. И в то же время в реальность вплетались таинственные и болезненно яркие образы.

Гремя колесами, новенький СТ-2000 несся по зеленой равнине. Вдалеке виднелась одинокая гора. Людвиг не мог видеть, но точно знал – сквозь скалу прорублено три туннеля. Такая расточительность (кроме горы в округе не было ни одной заметной возвышенности) не казалась чем-то неправильным и странным. Математика сновидений проста: раз есть гора и есть поезд, значит, имеются и туннели. Людвиг знал, что на поезде едут Венди и Даника.

Откуда взялся краб, Людвиг не понял. Пурпурное чудовище возникло рядом с поездом, покачиваясь на суставчатых лапках и потрясая клешнями. Глаза на стебельках безостановочно двигались. На крабе была капитанская фуражка, но это не выглядело ни удивительным, ни смешным. Краб рос – только что был с автомобиль, потом с дом, а спустя мгновение оказался настолько огромным, что на его фоне поезд выглядел игрушечной моделью.

Людвиг понял, что если переключить тумблер, то поезд поедет гораздо быстрее, и тогда никакой краб его не догонит. Трансформатор лежал под ногами, но когда Людвиг поднял его, оказалось, что провода вырваны с корнем. Отбросив бесполезную коробку, Людвиг побежал к поезду, размахивая руками, чтобы хоть на мгновение отвлечь внимание краба.

Бугристая клешня вцепилась в вагон, вырвала его из состава. Поезд вспыхнул, как спичка, расцвел рыжими лепестками пламени. Краб пару раз тряхнул вагон, и тот громко зашуршал, словно жестяная банка с рисом. Они там, в вагоне… Людвиг прибавил ходу, глотая на бегу воздух, и понял, что надувается, точно вытащенный из воды тетрадонт. Чудовище следило за ним взглядом, не переставая трясти своей погремушкой. Вокруг толстой, как ствол старого дуба, ноги краба суетилась давешняя медсестра с капельницей. Людвиг оторвался от земли, и ветер погнал его в сторону… Вскрикнув, Людвиг открыл глаза.

Сквозь щель в занавесках луна заливала спальню серебристо-молочным светом. «Полная», – механически отметил Людвиг. По темному, как чернила каракатицы, небу расплескались ослепительные звезды. Он не разбирался в сплетениях созвездий, но, похоже, мутное пятно справа от обрезанной занавеской луны – Крабовидная туманность. Вроде просто скопление космического газа, а по сути – жуткое напоминание о нависшей угрозе. Духота уступила место пронизывающему холоду. Зыбкий лунный свет будто вытягивал частички тепла.

Людвиг повернулся на бок и неловко задел жену. Венди заворочалась.

– Не спишь? – прошептала она. Ее глаза влажно блеснули в темноте комнаты.

Людвиг покачал головой.

– Да у тебя жар, – сказала Венди, коснувшись его лба кончиками пальцев. Она приподнялась на локте. – Кошмар?

– Да. Что-то вроде… – Людвиг сел на кровати. Его бил озноб, капля холодного пота сползла между лопатками. Перед глазами еще стояли краб, клацающий чудовищными клешнями, и искореженный вагон. Сейчас казалось, из поезда доносились истошные вопли. Но он ничего не смог сделать…

– Принести воды?

– Проклятье, мне холодно! – выкрикнул Людвиг. Венди вздрогнула, и Людвиг отвел взгляд.

– Прости, – сказал он. – Мне нужно подышать свежим воздухом.

– Хорошо, – кивнула Венди.

Просто сон… Игры подсознания, нелепый коктейль из переживаний и событий прошедшего дня. Ничего же не случилось: Венди рядом, Даника спит в кроватке. Тут Людвиг вспомнил о взрыве в кафе. Случилось. И если он не сможет это остановить, случится снова.

Людвиг встал, натянул джинсы и свитер, вздрогнув от уколов колючей шерсти. Он должен работать. Нельзя терять ни минуты: он не имеет права тратить время на сон. Слишком многое поставлено на карту.

Венди сидела, укрывшись одеялом, и молча смотрела на его сборы. Небось думает, что муж повредился умом и пора вызвать врача. Быть может, она и права, но если б она знала!

– Все будет хорошо, – пообещал он. Венди грустно улыбнулась в ответ.

Громко жужжа, игрушечные поезда носились по просторам крошечной страны. Освещенная лунным светом железная дорога ожила: Людвиг то и дело примечал краем глаза движение, но это были не крабы. Уставшие оловянные солдатики разминали ноги, а пластиковые коровы незаметно щипали искусственную траву. Игра воображения, глупые шуточки усталого мозга.

Он давно потерял счет времени. Ночь отступала, и в щели между досками пробирались первые лоскутки утреннего тумана. Людвиг продрог до костей, – через пару дней сляжет с простудой. Если у Вселенной будет эта пара дней. Голова раскалывалась, черепную коробку словно набили липкой сахарной ватой. Любые мысли путались в ней и пробирались не быстрее улитки.

Сколько он ни старался, опыты не принесли никакого результата. Не было ни молний, ни вспышек, ни, на худой конец, обычных искр. Крабы попрятались в свои невидимые норы и упрямо не хотели вылезать. А ведь все условия на месте – стук колес, электрическое поле и свет полной луны. Людвиг был на грани отчаяния. Прав был Гераклит, сравнив время с рекой. А он, не вняв разумному совету, пытается остановить поток решетом. Вместо того, чтобы оставить бесплодные опыты и заняться поисками другого решения, продолжает гонять поезда. Людвиг готов был схватить топор и разнести железную дорогу на куски. Ему стоило больших усилий держать себя в руках и продолжать эксперимент.

– Ту-ту…

Дверь сарая тихо скрипнула. Подскочив от неожиданности, Людвиг обернулся. Он бы не удивился, если бы увидел гигантского краба, но на пороге стояла Венди в одной ночной рубашке.

– Ты здесь? – Не дожидаясь ответа, она прошла в сарай и остановилась рядом с железной дорогой. Некоторое время молча смотрела на носящиеся по кругу поезда. – Ты как?

Людвиг пожал плечами. Можно соврать, мол, все в порядке, однако Венди слишком давно его знает. Поезда жужжали, но было ясно, что опыт провалился.

– Я хочу знать, что происходит, – сказала Венди. – Я не слепая. Дело не только во взрыве, ведь так? Я понимаю, подобное любого выведет из равновесия, но на тебе лица нет…

Прикусив губу, Людвиг некоторое время обдумывал ситуацию. Наконец он кивнул. Пройдя в угол сарая, откопал коробочку со стеклянным крабом. Потребовалось время, чтобы снять скотч – клейкая лента упорно не хотела отдираться и липла к пальцам. На одно жуткое мгновение представилось, что коробочка пуста и краб исчезнет, точно шрёдингеровская кошка. Но стеклянная поделка оказалась на месте.

– Вот, – выдохнул Людвиг, демонстрируя жене свое таинственное и страшное сокровище. Венди склонилась над коробочкой, затем взяла краба, повертела в пальцах. Голубоватое стекло переливалось в лунном свете.

– Симпатичный, – сказала жена. В стеклянных зверушках она знала толк. – Я ожидала более жутких скелетов…

– Куда уж страшнее? – сказал Людвиг, забирая у нее краба. – Внешность обманчива, самые опасные вещи выглядят мило и безобидно. Закон природы…

Он глубоко вздохнул и пересказал Венди всю крабовую эпопею. Жена ежилась от холода, но слушала внимательно, не перебивая.

– Вот видишь, – подвел итог Людвиг. – Вселенная трещит по швам. Взрыв в кафе – начало. А поездка на поезде в Бернардо? Безопаснее слетать куда-нибудь на ракете с ядерной боеголовкой. Еноты и башмаки того не стоят.

Венди некоторое время молчала, обдумывая его рассказ.

– Помнишь у Лира? – наконец сказала она:

Один Старичок из УэстаГулял у причала с Невестой,Мимо краб пробежал,Старичка напугал:Он с тех пор ни ногою в то место.

Людвиг криво усмехнулся. Поэт жил задолго до того, как Дирак открыл невидимое море, однако уже тогда понял исходящую от крабов угрозу. Говорят, люди искусства тоньше чувствуют мир, и в этом было разумное зерно. Джойс, в конце концов, предсказал существование кварков раньше ученых.

– Искать смысл в бессмысленных стихах глупо, – продолжила Венди. – Но все же… Испугались и убежали, как портняжки от улитки. У страха глаза велики, но разве это повод больше не гулять по бережку?

– Нет, но…

Венди остановила его взмахом руки.

– В твоей науке я ничего не понимаю, но сам подумай: если ты прав, то рестораны с морской кухней должны взрываться через день. Япония давно взлетела бы на воздух… Уж там-то крабов, поездов и электроприборов как нигде в мире. Однако, если верить новостям, Токио ничего не угрожает.

– Ну, есть еще другие факторы, – возмутился Людвиг. Восхитительно стройная теория громко трещала, налетев на рифы экспериментальных фактов. Людвиг забарахтался, выискивая разумное объяснение несоответствию. – Наверное, крабы боятся японцев? Там столетиями только и делали, что ели крабов. Вот и выработался рефлекс.

– Вот чем мне нравится научный подход, – сказала Венди. – Для всего найдется убедительное объяснение.

Людвиг смотрел на носящиеся поезда. Он уже не надеялся на синие молнии и искры и все равно ждал, что краб вот-вот появится, привлеченный жужжанием и светом луны.

– Знаешь, у меня такое чувство, что я строю замок из песка во время шторма. Стараешься, лепишь башенки и балконы, возводишь крепкие стены, прорываешь ров. И знаешь ведь, что накатит волна и не останется ни балконов, ни башенок. Песчаные стены не остановят цунами… Вселенная ползет к катастрофе с упрямством осла, и ее не удержать. Сколько не воюй с термодинамикой, черт бы ее побрал, со вселенской энтропией, все без толку. Солнце остывает, звезды сжимаются, галактики разбегаются, как тараканы, пространство завязывается в узлы. Темная материя, искажения гравитации, – мало, что ли? А тут еще эти крабы… Что прикажешь делать? Венди пожала плечами.

– Продолжать строить песчаный замок. Если постараться, получается очень красиво. А бояться просто и скучно. Нет ничего легче, чем запереться в четырех стенах, жалеть себя и ждать, когда все рухнет. Ну, а если рухнет, значит надо начинать сначала. Иначе – всхлип и пепел на рукаве старика…

Немного подумав, она неожиданно предложила:

– Давай съездим к тому ресторанчику? Может, там найдется ответ на твою крабовую загадку?

Людвиг вздрогнул. Как он не сообразил! Именно во взорвавшемся кафе крабы проявили себя во всей красе. Конечно, пожарные уничтожили большую часть улик, но что-то должно остаться.

– Прямо сейчас? – переспросил он, заранее зная: ждать до утра не сможет.

– Только надену что-нибудь потеплее и поприличнее, – сказала Венди.

Спустя десять минут Венди вышла к машине. Ярко-желтая ветровка с капюшоном почти светилась, точно вымазанная флуоресцентной краской. Людвиг тихо выругался – неужели не нашлось ничего менее заметного? В конспирации жена ничего не смыслила.

Он уже весь извелся, ерзая на переднем сиденье. Людвиг несколько раз включал радио, но из динамиков доносился лишь треск помех. Коробочка с крабом стояла на приборном щитке: Людвиг решил захватить ее с собой, но смотрел, как на спящую гадюку, способную в любой момент проснуться и ужалить.

– У нас есть часа полтора, – сказала Венди, садясь в машину. – Пока дочь не проснулась.

Съехав с подъездной дорожки, Людвиг развернулся и включил фары, осветив пустынную улицу. Мотор тихо рявкнул, машина направилась к Сосновой.

– Что это? – вдруг спросила Венди.

Покрутившись на сиденье, она достала мыльные пузыри, о которых Людвиг и думать забыл.