Даггер: Инициация

– Изучают? Но зачем? Они и так знают, что мы арестанты, – развел руками Ханжа. – Нет. Они хотят нас убить. Наобещали всяких благ, чтобы заманить нас сюда, а теперь хотят убить! Точно вам говорю! Точно!

Впереди, прямо напротив нас, в стене начал образовываться темный проем – стальная пластина медленно и со скрежетом стала подниматься. Из прохода подуло сквозняком, а потом из нутра раздался зловещий металлический скрежет.

– Вы слышали? Что там? Что? – снова запричитал Ханжа, указав рукой на противоположную сторону. Вид при этом у него сделался, как у котенка, впервые встретившего на пути огромного злого пса.

Я сделал в его сторону уверенный шаг, схватил за ворот и силой наклонил вперед. Ханжа пару раз дернулся, но быстро сообразил, что из моей хватки просто так не вырваться, поэтому подчинился. Громко и отчетливо, но не переходя за грань крика, я проговорил:

– Заткнись и послушай меня. Впитай каждое слово. Никто тебя не собирается убивать. Нас изучают. Хотят понять, чего мы стоим. Если ты уже сейчас готов наложить в штаны, то жди, что в ближайшее время тебя точно спишут со счетов. Поэтому закрой свой трусливый рот и стой спокойно. Понял меня?

Я отпустил его и чуть оттолкнул. Получилось сильнее, чем я рассчитывал, поэтому Ханжа немного пошатнулся, но устоял на ногах. На меня посмотрел одичавшим взглядом, раскрыл рот, но слова застряли в горле. Поэтому он часто-часто закивал. А потом медленно отшагнул, спрятавшись за широкой спиной Олуша.

– Вот же ссыкло, – покачал головой Лис.

– Ты тоже заткнись, – небрежно бросил я.

Металлический скрежет повторился вновь, на этот раз отчетливее. Спустя несколько секунд из проема медленно вышла массивная фигура полутяжелого боевого шагохода К-3, которых военные раньше именовали кентаврами. На вооружение альрийской армии они поступили в самом начале войны с Империей, но непосредственно в бою я наблюдал их всего три раза. Гладкий корпус поблескивал темным металлом, лазерные указатели, расположенные на небольшой подвижной башенке, метались из стороны в сторону, сканируя пространство на наличие поблизости противника.

Данный экземпляр немного отличались от тех, что я видел на полях сражений. Этот был чуть больше – около двух метров в высоту и полутора в ширину, задняя часть была чуть меньше, зато передняя, грудная, стала намного массивнее. Обе пары ног обзавелись дополнительным суставными сочленениями у самого основания, что, вероятно, должно было придать объекту больше маневренности. А вот два манипулятора на корпусе остались прежними – в правый был также встроен лазерный или плазменный пулемет, а левый заканчивался трехпалым захватом.

– И что это за срань такая? – спросил Олуш, нахмурившись.

– Не думал, что это скажу, но, похоже, эта трусливая задница права, – произнес Лис, кивнув на Ханжу. Лицо его при этом утратило привычный усмешливо-снисходительный вид. – Сейчас нас, похоже, примутся резать и кромсать как колбасу на обед.

– Спокойно, – негромко произнес я. В кровь брызнула приличная доза адреналина, и я вновь ощутил почти позабытое чувство предвкушения скорой битвы.

– Я же говорил! Говорил же… – едва слышно и сбивчиво запричитал Ханжа.

– У этой железки лазерный сканер и тепловизор. А еще, скорее всего, он напичкан сенсорами движения и звука. Палач прав, лучше пока не двигаться и говорить тише, – прокомментировал Линк. Вздохнул и продолжил: – Эх!.. Если бы эти уроды не заблокировали мой имплант дистанционного доступа, я бы вскрыл эту консервную банку и вскипятил бы ей мозги.

– У этой консервной банки защита седьмого уровня плюс стоит неплохая зеркалка как раз от таких умников-переростков, как ты. Сунулся бы к нему, так сразу бы себе мозги и спалил, – проговорил я. Помолчал с пару секунд и добавил: – Во всяком случае, так было у старых «кентавров». Эта модель посвежее, но не думаю, что начинка стала хуже. Скорее, наоборот.

Снова раздался грохот, на этот раз какой-то глубинный и всеобъемлющий, словно звук исходил откуда-то снизу. Через миг опора под ногами завибрировал, и из пола стали медленно вырастать тонкие металлические перегородки, преобразовывая зал в некое подобие лабиринта.

Шагоход скрипнул сталью и уверенно двинулся в нашу сторону, ускоряясь с каждым мгновением. Перегородки, что медленно вырастали на его пути, он ловко обходил или перешагивал, если те еще были не слишком высокими. Правый манипулятор он вытянул, толстое дуло пушки стало крутиться, готовое извергнуть из себя залп выстрелов.

– В стороны! – громко произнес я. Никто не сдвинулся с места, поэтому я повторил громче и резче: – В стороны, придурки!

Сам же я бросился вправо. Несколько ярко-алых лучей проскользнули мимо. Чуть пригнулся и присел на корточки, спрятавшись за широкой перегородкой.

– Черт! Черт! – раздался взволнованный голос Коннора. Послышался бас Олуша. Ханжа снова запричитал в истерике.

– Всем. Если хотите выжить. Не сгруппировываться. Держаться друг от друга как можно дальше, – командным голос стал выговаривать я. – «Кентавры» в первую очередь реагируют на группы противников. Уходите в стороны. Прячьтесь.

– Как нам его победить, черт возьми? – задал правильный, но совершенно бесполезный вопрос Олуш.

– Без оружия – никак, – ответил я. Поверх меня проскользнуло несколько лазерных лучей. Громоздкий силуэт шагохода показался из-за перегородки. Я пригнулся еще сильнее, прижался спиной к преграде и быстро пополз по ней. Свернул за поворот.

– Если его нельзя убить, то какого черта они на нас его натравили? – задал резонный вопрос Лис.

– Может, оружие где-нибудь лежит? Его просто нужно найти, – предположил Олуш.

– Здесь нет никакого оружия. Они хотят нас убить! Просто убить! – снова запричитал Ханжа.

Снова последовал залп выстрелов. Я хоть этого и не видел, но услышал, как зашипела пушка, исторгая лазерные лучи.

Снова кто-то выругался.

– Заткнитесь, придурки! – закричал Линк. – Эта железка реагирует на звук!

– Они все равно нас убьют! – выдал очередную порцию истерики Ханжа.

И снова залп выстрелов, потом я отчетливо услышал тяжелые, но быстрые шаги.

– Нет! Не-е-ет! – раздалось неподалеку. Чей это был голос, я понять не смог. Но скорее всего он принадлежал Ханже.

Опять выстрелы. Я выпрямился во весь рост, подпрыгнул, хватаясь за верх перегородки, и подтянулся на локтях. Сделать это оказалось не так-то просто, но я справился. Все же не зря иногда посещал тренажерный зал в тюрьме.

«Кентавр» находился метрах в двенадцати от меня. Стоял спиной и смотрел в противоположную сторону. Там было какое-то шевеление. Пушка выплюнула несколько лучей, и я услышал приглушенный крик.

– Черт! Линка подстрелили, – оповестил Лис.

– Рассредоточьтесь, придурки! – прокричал я.

Корпус шагохода резко развернулся в мою сторону. Похоже, он меня услышал. Из дула орудия прыснуло несколько выстрелов.

Я расслабил руки и покатился по перегородке вниз. Тонкая стенка вмиг нагрелась, но лучи ее не пробили. А это значит, что мощность заряда была невелика. Получается…

Додумать я не успел – «кентавр» решил резко сократить расстояние между собой и мной и, скрежеща и стуча по полу металлическими ногами, быстро стал приближаться.

Я бросился вправо, скрылся за углом. Несколько лучей проскользнули мимо меня, едва не задев левое плечо. Я пригнулся, ударился правым боком о выступ, меня повело в сторону. Лучи прошли в паре сантиметров от щеки. И я все же поскользнулся и упал на спину. Сразу же перекатился, пропуская мимо обжигающие заряды. Снова вскочил на ноги, крякнул от натуги и бросился к узкой щели между перегородками. Протиснулся в нее чудом, но все же не избежал ранения – левую икру словно обожгло огнем.

Я отрывисто вскрикнул. Упал на живот и, перебирая локтями и правой ногой, пополз дальше, не в силах подняться. В нос ударил запах горелой синтетики и плоти. Но на осмотр ранения пока что не было времени. Счет шел на секунды. Судя по всему, ногу неслабо обожгло, хотя из-за шока боли я не ощущал.

В щель между перегородками протиснулся металлический манипулятор шагохода. Хрустнуло, и перегородки разлетелись, как картонные коробки, а щель превратилась в широкий проем. И в этот проем вошел «кентавр». Теперь он находился метрах в трех от меня, и путь ему вообще ничего не преграждало.

– Черт… – только и успел выдохнуть я. А еще машинально прикрыл голову и лицо руками.

Орудие зашипело, и на меня обрушился шквал обжигающе горячих лучей.

Через миг мир заполнила темнота…

Глава 4

– Я думаю, что вы уже в курсе, почему я собрал вас в столь раннее и прекрасное утро, – громко произнес сержант Бейз, подбоченившись и скользя взглядом поверх наших голов. Он был выше самого высокого из нас чуть ли ни на голову. Шириной в плечах тоже превосходил крупнейшего из роты как минимум на треть. Глубокий шрам тянулся по правой стороне от глаза к виску и заканчивался где-то на затылке. Поговаривали, что он получил серьезную травму головы, после которой уже не мог воевать, поэтому его и определили на воспитательную работу в тыл.

На плацу стояла немая тишина. Даже прохладный утренний ветер замер в ожидании того, что должно было случиться дальше.

– Рядовой Хоксвелл, шаг вперед! – гаркнул сержант, глядя, как обычно, куда-то в пустоту. Он почти никогда не смотрел подопечным прямо в глаза, отчего поначалу мне казалось, что он либо слеп, либо страдает каким-то недугом. Как оказалось впоследствии, эта его особенность была частью имиджа.

Я выждал три секунды и вышел из строя.

– А ты не торопишься, – произнес сержант, повернувшись ко мне.

От него веяло несокрушимой силой и властью, хотя по военной иерархии он занимал не столь уж высокое положение. Однако когда Бейз обращал внимание лично на тебя, то ты невольно начинал ощущать себя слабаком и размазней. Я едва сдерживался, чтобы не ссутулиться или пригнуться.

– Рядовой Хоксвелл! Ты вчера был на посту у северного медсклада. Это так?

– Так точно, сэр, – ответил я.

– Есть информация, что ты видел рядового Гоббса перед самым отбоем. Она верна?

– Да, сэр.

– Ты разговаривал с ним?

– Нет. Только кивнул в знак приветствия.

– Неужели? – чуть сбавил тон сержант. – Есть информация, что разговор между вами все же состоялся.

– Она не верна, сэр. Караульным запрещено разговаривать с вольно разгуливающими служащими. Я не нарушаю устав.

Выражение лица Бейза не изменилось, однако я кожей ощутил напряжение в его поведении. Он словно сканировал меня. Я же в этот миг старался мысленно уплыть куда-нибудь подальше. Вспомнил детство. Как гулял под пурпурным небом Лямории. Увидел влюбленные глаза Клариссы и ее нежную улыбку. Попытался представить, как ухожу в увольнительную на пару недель, чтобы вновь ощутить вкус жизни. В общем, делал все, чтобы только отстраниться от «здесь и сейчас». Говорят, это помогает.

– Тебе известно, что произошло на медскладе в период с десяти до одиннадцати часов вечера? – после короткой паузы спросил сержант.

– Нет, сэр. Моя смена закончилась в девять часов тридцать минут, – ответил я, и ни один мускул на моем лице не дрогнул. Вдруг я вспомнил: ходили слухи, будто у Бейза был первый уровень псионика, а это в свою очередь означало, что сержант мог с легкостью распознать ложь. Но я тут же откинул эту паническую мысль, ведь будь это правдой, то он давно бы все уже узнал и принял соответствующие меры.

Сержант сделал три твердых шага в мою сторону и оказался рядом. У меня сбилось дыхание, в горле засаднило, и я едва сдержался, чтобы не кашлянуть. Слюна во рту высохла в один момент. Если мне недавно казалось, что я слаб и беспомощен перед этим человеком, то теперь и вовсе ощутил себя призраком.

– Рядовой Хоксвелл, – произнес Бейз чуть тише, отчего сердце в груди забилось еще сильнее, а по спине побежали холодные мурашки. – Тебе известно, что тебе грозит, если вдруг окажется, что ты стал соучастником преступления? А замалчивание правды – это ни что иное, как соучастие.

– Да, сэр, мне известны все последствия проступка, однако, как я уже и сказал, я ничего не знаю о случившемся на медскладе в период с десяти до одиннадцати часов вечера, – выпалил на одном дыхании я. Последние слова дались крайне тяжело – даже на поверхности солнца, наверное, влаги было больше, чем у меня во рту в тот напряженный момент.

– Встать на место! – резко приказал сержант и отошел на три шага назад.

Я выполнил приказ молниеносно. На последнем шаге чуть споткнулся, но этого никто не заметил.

– Итак, бойцы, – громко проговорил Бейз, снова проходя взглядом поверх наших голов. – Как вы уже знаете, прошлой ночью кто-то из вас пробрался на медсклад и выкрал несколько ампул экспериментального медикамента, применяемого в полевых условиях для мгновенной постановки раненых солдат на ноги. Разумеется, у нас есть подозреваемые, основной из которых – рядовой Гоббс, – никто не посмел скосить взгляда на Уиллиса, но воображение ярко нарисовало его силуэт перед моим мысленным взором. Боец стоял в паре метров справа и тоже, наверное, дрожал не меньше меня. – Однако у нас нет прямых доказательств его вины. Но вы – каждый из вас – можете проявить рвение и выдать всю имеющуюся информацию об этом инциденте мне лично. Или же, если у самого виновника хватить мужества, он может признаться в содеянном сам. В противном случае будет наказана вся рота. Это я вам обещаю, а свои обещания, как вам известно, я выполняю всегда. Выбор за вами. Буду ждать до обеда.

Никто не шелохнулся. Да никто и не сдаст Гоббса. Потому что никто ничего не знает. Кроме меня.

– Вольно, солдаты! – снова гаркнул сержант. – Разойтись!

Мы выдохнули. Начали медленно разбредаться по своим делам. Даже, казалось, прохладный утренний ветер снова задул, а тусклое красноватое солнце засветило чуть ярче.

– Спасибо, Алекс, – хлопнула меня по плечу тяжелая рука Гоббса.

Я дернулся и резко обернулся.

– Какого черта, Уиллис? – крикнул я, злобно глянув на сослуживца.

– Полегче, братик, не нужно так кричать, – широко улыбнулся Гоббс. Он был выше меня на полголовы и немного крупнее. Но вот с волосами были большие проблемы – несмотря на довольно молодой возраст в двадцать два года, он уже начал лысеть.

– Я на нервах все утро, – тихо произнес я и огляделся. Поблизости никого не было, да и стояли мы в слепой зоне – камеры нас видеть точно не могли.

– Понимаю, – кивнул он. – Но ты выдержал напряжение. Ценю это. Яйца не зря носишь.

– Какого черта ты полез за этими склянками? Да еще спалился!

– Они не знают точно, что это был я. Только подозревают, – покачал головой Гоббс.

– Все равно лазутчик из тебя хреновый, – вымученно улыбнулся я. – Так зачем тебе те ампулы? Неужели торчишь?

Уиллис гоготнул, театрально развел руками и проговорил:

– Обежаешь, Алекс. Я что, похож на какого-то сраного транка?

– Да черт тебя знает, – махнул рукой я. – Ладно, дело твое.

– Ценю в тебе это качество, – ткнул мне в грудь пальцем Уиллис.

– Какое? – нахмурился я.

– Ты не суешь нос в чужие дела. Правильная политика.

Я пожал плечами. Тут он был прав.

– Ну ладно, бывай. Нам всем еще наказание отбывать, – Гоббс снова хлопнул меня по плечу и подмигнул. – И еще раз спасибо, что не сдал меня. За мной должок.

Он ушел. А я же на некоторое время задумался о случившемся. Его слова «Нам всем еще наказание отбывать» никак не хотели выветриваться из моей головы. Он подставил всю роту. Позже мы трое суток мыли и чистили плац до кристальной чистоты, а самого Гоббса вызвало начальство на допрос. В результате никто его так и не расколол, а о инциденте все в скором времени забыли.

Уиллис же так и не отдал мне должок – через три месяца после этого случая его перевели в другую часть, а еще через месяц началась полноценная война с Империей, и нашу роту расформировали, раскидав нас по разным военным формированиям.

***

Я резко распахнул глаза. Отовсюду веяло сыростью и прохладой. Дышать было легко, но в воздухе отчетливо ощущался какой-то лекарственно-химический запах.

Попытался пошевелиться… Тело слушалось плохо, было вялым и тяжелым.

Я приподнял голову и огляделся. Лежу в прозрачном резервуаре. Ко рту и носу подведен дыхательный шланг, а я барахтаюсь в какой-то зеленоватой густой жидкости. По шею.

Коснулся маски и снял ее. Вдохнул воздуха, который хоть и лишился химического привкуса, но стал более тяжелым.

Где я? И что вообще случилось?

Почти забытые воспоминания, поднятые на поверхность моей памяти сном, начали снова блекнуть, передавая место последним воспоминаниям.

Сначала нас завели в какое-то помещение. Появился «кентавр», началась стрельба. Меня сначала ранило, а потом… я потерял сознание. И оказался здесь.

Я ничего не упустил?..

– Как ваше самочувствие? – раздался голос надо мной, и я поднял взгляд. Рядом появилась женщина лет двадцати семи в белом медицинском комбинезоне и обтягивающих перчатках. Лицо с невыразительными чертами хранило невозмутимый вид. Она присела ко мне и посветила тонким фонариком в глаза.

– Какого хрена здесь происходит? Где я? – спросил я, сощурившись.

– Вы находитесь в регенерационной камере. Судя по показателям, ваше здоровье полностью восстановлено, – сказала медик, скосив взгляд на что-то ниже. Я проследил за ее глазами и понял, что она смотрит на табло с какими-то данными.

– Я рад, как новорожденный младенец. Но какого черта это самое здоровье нужно было сначала портить? Зачем нас закрыли наедине с «кентавром»?..

Девушка не ответила, а продолжила так же увлеченно следить за цифрами и мелькающими строчками на табло. Несколько раз коснулась сенсорной панели пальцем.

– Эй, спасительница душ человеческих, я с тобой разговариваю.

Медик подняла на меня взгляд и спокойно произнесла:

– Извините, но я ничего не могу вам сказать. На все вопросы ответят позже.

– Кто ответит?

Девушка в белом комбинезоне несколько раз моргнула и ответила:

– Извините, но говорить об этом – вне моей компетенции. Моя обязанность – следить за состоянием вашего здоровья.

– Замечательно. А где остальные? Со мной было еще четыре человека.

– Как и вы, они содержатся в регенерационных камерах.

И тут я услышал утробный крик, а потом:

– Ах ты ж твою мать!.. Палач! Лис!.. Кто-нибудь!..

Голос принадлежал Олушу.

– Минуточку. У одного из вас, похоже, детерминационный шок.

Медик быстро зашагала на голос, а я ухватился за борта резервуара и подтянулся. Голова чуть закружилась, но я пару раз моргнул, и все прошло. Крикнул как можно громче:

– Не ори, здоровяк, я здесь.

– Палач?.. Это ты?.. Стоп, а ты кто такая? Палач, что это за баба в белом комбезе?

Раздался голос девушки, но что она сказал, я не расслышал.

– Это наша спасительница. Ее нужно любить.

– Что?.. Кого?..

Я вылез из резервуара и оглядел себя. Из одежды на мне было… ничего не было. Вот же черт!.. Глянул на ноги – туда, куда пришелся выстрел из пушки «кентавра». Никаких ожогов и даже шрамов не увидел, что не могло не радовать.

Снова послышался голос медика, Олуш выругался, но уже без агрессии, даже с нежностью. Похоже, начал флиртовать.

Я осмотрелся. Мы находились в вытянутом прямоугольном помещении с невысоким потолком, на котором располагались тусклые квадратные светильники. Регенерационный резервуар, из которого я вылез, стоял в ряду из десяти точно таких же ванн. В трех из них в мутной жидкости лежали тела, в одной из которых я узнал Ханжу. Резервуар Олуша стоял дальше всех, у стены.

– С вами все в порядке. Можете покинуть регенерационную камеру, – сказала медик и повернулась ко мне. Я резко прикрыл свои причиндалы ладонями.

Девушка приблизилась, чуть коснувшись отстраненным взглядом. Вниз даже не посмотрела, но ее лицо озарила едва заметная надменная улыбка. Стало даже как-то обидно.

– С вами, судя по всему, тоже все в порядке, – бросила она, проходя мимо.

– Нам бы одежду какую-нибудь, – сказал я ей вслед.

Медик подошла к резервуару, что стоял рядом с моим, и принялась внимательно изучать данные на табло. Потом коснулась сенсорной панели. Тело в емкости дернулось, перевернулось на бок и замерло.

– Не волнуйтесь, вам скоро все выдадут.

Олуш тоже вылез из камеры, сел на борт и начал с интересом оглядываться. Спросил:

– Ты хоть что-нибудь помнишь, Палач? Что с нами случилось?

– Нас закрыли на каком-то полигоне, куда выпустили «кентавра». И он нас всех перестрелял. Я, похоже, отключился одним из первых.

– Угу, – задумчиво протянул он. – На кой хрен они это сделали?

– Не знаю, – покачал головой я. – Наверное, хотели проверить, как мы поведем себя в экстренной ситуации.

– Зачем?

– Да откуда я знаю?! – развел руками я.

– Эй, красавица в халатике, что ты на это скажешь? – спросил Олуш, повысив голос.

В регенерационной камере, рядом с которым стояла медик, «ожил» еще один из наших. Когда он поднял голову, я узнал в нем Лиса.

– Я не имею полномочий отвечать на такие вопросы, – ровным голосом произнесла девушка и обратилась к Коннору: – Как ваше самочувствие?

Лис сорвал маску, с хрипом втянул воздух, кашлянул и начал испуганно озираться. Когда увидел меня, взгляд его стал более осмысленным и спокойным.

– Не удивляйся, что ты воскрес. Мы в раю, – сказал я, глядя ему в глаза.

Коннор ухмыльнулся. Перевел взгляд на девушку, подмигнул и произнес:

– Если мы в раю, то ты, стало быть, ангел?

– С вами все в порядке. Можете покинуть камеру, – холодно ответила медик и двинулась к следующему резервуару.

Лис вылез из камеры, покрутил конечностями, похрустел пальцами и обратился к нам:

– Кто что помнит? Я, кажется, выбыл из игры последним.

– Палач сказал, что нас испытывали на прочность, – произнес Олуш.

– Вполне возможно, – кивнул Коннор.

Девушка разбудила сначала Линка, который, очнувшись, стал тут же бубнить под нос что-то нечленораздельное, а потом подошла к резервуару Ханжи. Последний заключенный просыпаться никак не хотел, и Лис по этому поводу выдал шутку:

– Слушай, ангелок, а ты потереби вон тот его мелкий отросток, и он сразу же вскочит.

Медик никак не отреагировала на реплику, а Олуш звучно заржал.

Ханжа дернулся, а потом резко распахнул глаза. Приподнялся, сорвал маску и начал удивленно и испуганно озираться по сторонам.

– Видишь, сразу помогло, – снова пошутил Коннор. И обратился уже к Ханже: – Доброе утро, задница. Ты был прав, тебя убили, твое тело продали контрабандистам, и теперь из тебя сделают подневольного киборга.

Заключенный открыл рот, чтобы что-то сказать, но шок от пробуждения, видимо, был слишком силен, поэтому он лишь беззвучно почмокал губами и глухо промычал.

– Ладно, что дальше? – спросил я, обратившись к девушке.

– За вами сейчас придут, – ответила она, даже не подняв на меня взгляда.

– Кто придет? – поинтересовался Лис.

– Если нас снова попытаются убить, я уж тогда лучше сразу в ванну лягу. И тебе, красавица, предлагаю присоединиться. Водичка-то теплая, – сказал Олуш и похлопал по поверхности жидкости, что заполняла регенерационную камеру.

– Так кто придет? – повторил вопрос Коннор.

– Вы сейчас все узнаете, – почти по слогам ответила медик, подняв на заключенного холодный взгляд.

– Здесь полно камер наблюдений. Они следят за нами, – сообщил Линк, оглядывая потолок. Он тоже вылез из резервуара и прислонился к стенке, держась за края борта.

– Меня это уже бесит, – признался Лис. – Сказали бы уже сразу, чего им от нас надо. А то водят за нос, как детей.

В дальнем конце помещения загудели пневматические приводы, и дверь, ведущая в просторный светлый коридор, быстро поднялась. В помещение размеренным шагом вошел высокий человек в темно-синей военной форме альрийского офицера. Крупная эмблема Федерации чуть ли не светилась на его груди. Он был без головного убора, недлинные седые волосы убраны в аккуратную прическу. На правом глазу – визор, на левой щеке прикреплен какой-то мелкий имплант или что-то подобное. Несмотря на явно немолодой возраст – лет шестьдесят – осанку он держал ровно, почти по струнке.

Офицер замер ровно на три секунды, бегло осмотрел нас и, чуть нахмурившись, проговорил:

– Приветствую, господа контрактники. Вы находитесь в секретном подразделении научного центра «Галактион». Настолько секретного, что он даже не имеет названия. Меня зовут полковник Сэмюэль Геррот. Я здесь – царь и бог. Кто вы такие – я знаю, поэтому представляться не нужно. Я вижу, вы хорошо отдохнули, поэтому перехожу сразу к делу. Сейчас мой помощник отведет вас в жилую зону, где вы познакомитесь с остальными контрактниками. На все вам дается ровно шестьдесят минут, после чего вы должны будете собраться в зале аудиенций. Где он находится, вам тоже покажут. Я понимаю, что у вас ко мне имеется множество вопросов, но на них я отвечу позже. Что же касается организационных моментов, то их необходимо разрешить сразу. Вопросы есть?