Хрустальный мир

– Мы должны пойти к остальным. – Мне стоило невероятных усилий произнести эти слова.

Блейк некоторое время смотрел на меня таким взглядом, от которого у меня подкашивались колени, прежде чем наконец медленно кивнуть.

– Да, мы должны.

Я бросила взгляд через его плечо, откуда слышался шум голосов наших одноклассников. Хотя мы и договорились, что не будем больше стоять здесь, ни Блейк, ни я не двигались с места. Все мое тело тянулось в его сторону, словно мы были двумя магнитами, которые принадлежали друг другу.

– Простите, можно пройти? – Голос принадлежал пожилому мужчине с окладистой бородой, одетому в желтый дождевик.

Мы с Блейком одновременно отступили к краю тропы, когда мимо пролетел мальчик лет семи и врезался в меня.

– Питер, осторожнее! – крикнул старик, когда я уже отшатнулась к Блейку, который инстинктивно поймал меня.

В ту секунду, когда наши руки соприкоснулись, с нами что-то произошло. Это заняло не больше одного взмаха ресниц. В том месте, где Блейк прикасался ко мне, вырвался сверкающий поток энергии. Он промчался по моему телу, наполняя меня от кончиков пальцев до самых стоп таким бурным желанием, что я почувствовала, как меня наполняет огромное внутреннее тепло, которое бескомпромиссно притянуло меня к Блейку.

Извинения старика за внука я едва расслышала, смотря в голубые глаза, которые выглядели так, будто в них дергались светящиеся вспышки света. В то же время воздух был заряжен таким напряжением, от которого у меня мурашки побежали по коже. Мое дыхание стало прерывистым, сердце барабанило в груди. Блейк держал меня за плечи, в то время как его дыхание становилось все быстрее и быстрее. Его явно одолевали противоречивые чувства, но он был так же не в состоянии отпустить меня, как и я его.

Страсть в его взгляде пробудила во мне ощущения, которые были опасны и которых не должно было быть. Хотя прикосновение Блейка приглушала моя толстая зимняя куртка, мне показалось, что теплые лучи света пробегают по моим рукам и сливаются друг с другом по всему телу.

– Мы не должны этого делать, – наконец выдавила я, пытаясь оторваться от Блейка. Но, хотя я отчаянно этого хотела, мои ноги не слушались меня.

Он кивнул, но не отпустил.

– Мы должны держать дистанцию, – вздохнула я.

– Я знаю, – прошептал он, нежно проводя руками по моим плечам, пока наконец не добрался до моей шеи. При первом прикосновении кончиков пальцев к моей коже я закрыла глаза. Мне казалось, что вокруг сворачивается светящаяся лента, которая сантиметр за сантиметром притягивает меня все ближе к Блейку. Я могла только смотреть ему в глаза, от которых, казалось, исходило нереальное свечение. Сияющая синева заполнила весь мой горизонт, это были мое небо и моя земля, это было практически все, что меня окружало. Я буквально утонула в водовороте эмоций, который его взгляд вызвал во мне и который заставил замолчать разум. Водоворот, который был слишком силен, чтобы идти наперекор ему.

Все, что я знала, это то, что я хотела поцеловать Блейка. Ничто иное уже не было важно, ничто иное не имело значения в тот момент, когда он положил ладонь на мою щеку. Когда он провел большим пальцем по моей нижней губе, у меня вырвался глубокий стон.

– Джун, – тихо пробормотал он.

Большего и не требовалось.

Одновременно мы набросились друг на друга. Его руки прижимали меня к себе, пока я лихорадочно обвивала руками его шею, притягивая его голову к себе. Блейк целовал меня, как будто это было в последний раз, и я ответила на его поцелуй не менее бурно. Это было похоже на опьянение, которое уничтожило всякую ясную мысль и заставило только чувствовать. Мои пальцы судорожно вцепились в его шелковистые волосы, в то время как страсть нашего поцелуя вырвала почву у меня из-под ног. Все было смыто, любые сомнения, любой страх, любые проблески разума. Блейк, казалось, чувствовал то же самое, потому что из его груди вырвался глубокий стон, смешавшийся с мощным раскатом грома. В следующее мгновение яркая вспышка пронзила мрачное небо.

– Черт побери! – воскликнул Блейк, и мы отошли друг от друга.

Я почувствовала себя так, словно очнулась ото сна, и испуганно уставилась вверх. В следующую секунду хлынул ливень, в мгновение ока промочивший нас с головы до ног. Я услышала приближающиеся голоса наших одноклассников и сделала еще один шаг назад, когда рыжий парень, который оттолкнул Грейсона от автобуса, втянув голову, прошел мимо нас.

В отчаянии я прикусила губу. Это определенно была работа Скарлетт. Проклятие этой чертовой ведьмы преследовало нас и здесь.

Едва я об этом подумала, по тропе пронесся ледяной ветер. Одновременно с этим рыжий дернулся, затем резко остановился и повернулся к Блейку.

– Что ты сказал? – Его голос звучал так агрессивно, как будто Блейк только что оскорбил его до глубины души.

– Я вообще ничего не говорил, – раздраженно ответил Блейк, но парень уже подошел к нему и обеими руками толкнул в грудь.

От испуга я вскрикнула. Блейк стоял всего в шаге от края круто спускающейся тропы и взмахнул в воздухе руками, чтобы удержать равновесие.

– Прекрати! – закричала я парню, когда он со злорадной улыбкой снова повернулся к Блейку. Но на этот раз Блейк молниеносно нырнул под руки своего нападавшего и ударил его по почкам, прежде чем скользнуть за ним и дернуть его за ноги. С хрипом парень поскользнулся на илистой почве и шлепнулся на нее.

– В чем, собственно, твоя проблема? – повернулся к нему Блейк. Его дыхание участилось, а мокрые волосы свисали на лицо.

– Без понятия, – застонал рыжий, пока я скользила взглядом по нашим одноклассникам, которые как раз подходили к повороту. Большинство из них были заняты тем, что кричали друг на друга, даже Лили и Грейсон не составили исключения. Только один человек в черном плаще совершенно неподвижно стоял посреди них и смотрел в нашу сторону. При виде него мне стало так холодно, что изо рта вырвалось белое облачко пара. Лица фигуры не было видно под черным капюшоном, тем не менее все мое тело сжалось от дискомфорта, когда она одним плавным движением отвернулась и в следующее мгновение исчезла между учениками.

С колотящимся сердцем я вытягивала шею, пока мистер Чапмен изо всех сил пытался уладить спор между двумя мальчиками посреди узкой тропинки. Я как раз собиралась привлечь внимание Блейка к своему жуткому открытию, когда один из парней ударил мистера Чапмена локтем по носу, и у того тут же пошла кровь. Какая-то девочка закричала, а мне оставалось только смотреть, как учитель со стоном отшатнулся на несколько шагов и с тихим бульканьем упал с края крутой тропы.

– Мистер Чапмен! – истерично закричал кто-то, прежде чем вокруг разразился настоящий ад. Девушка плюнула в парня, который ударил мистера Чапмена, в то время как несколько других учеников скользили к нему вниз по усыпанному листьями склону. При этом мистер Чапмен лежал без сознания на влажной земле и не реагировал ни на что. Даже на крики других посетителей парка, которые теперь тоже осознали ситуацию.

Ошеломленная, я обменялась взглядами с Блейком.

Это было просто ужасно.

И все это была наша вина.

Глава 4

Следующие несколько часов были абсолютным ужасом. Мистер Чапмен сломал ключицу при падении, и его должна была увезти служба спасения. На носилках парамедиков он ни на что не реагировал и с подозрением на тяжелое сотрясение мозга был немедленно госпитализирован в ближайшую больницу.

Экскурсию, конечно, пришлось отменить, и водитель автобуса отвез нас обратно в Дарктрю. Уже по прибытии в маленький городок стало ясно, что мой поцелуй с Блейком вызвал смятение не только в «Затерянных садах». Прямо на улицах люди спорили, непрекращающийся вой сирен наполнил весь поселок.

Лили и Грейсон молча сжимали мою руку. После шока из-за мистера Чапмена все споры были забыты, поэтому в автобусе я могла спокойно рассказать им о толчке маленького мальчика и последующих магических чарах между Блейком и мной. Так же как и о жуткой фигуре в черном плаще, которую я увидела впоследствии. Как ни странно, ее не заметили ни Лили, ни Грейсон, хотя человек стоял между учениками. Что бы все это ни значило, я понимала, что в будущем мне стоит лучше следить за тем, чтобы не подходить слишком близко к Блейку, так как, видимо, одного прикосновения уже было достаточно, чтобы мы потеряли контроль и проклятие начало действовать.

– Дом, милый дом! – Престон припарковал свой «Мини» на подъездной дорожке перед величественным особняком и с глубоким вздохом вытащил ключ зажигания. Блейк, к счастью, поехал в Грин-Манор на мотоцикле. Сидеть с ним и Престоном в одной машине было бы для меня слишком сложно.

– Ты хочешь поговорить об этом? – я посмотрела на Престона. Мне все это было не совсем приятно, но я все же не хотела замалчивать инцидент.

Престон тихо фыркнул:

– О том, почему вы в первый же подвернувшийся момент засунули друг другу языки в глотку? Нет уж, спасибо.

– Это не было сознательным выбором, Престон.

– Ты хочешь сказать, что вы не могли поступить иначе? Извини, но от этого лучше не становится.

– Я хочу сказать, что это было проклятие. Это было не… – Я искала правильные слова. – Это было ненормально. Нереально. Как будто нашими телами управляло что-то, что мы не контролируем.

Он приподнял одну бровь.

– Это называется влечение, Джун. И мне будет лучше, если ты перестанешь рассказывать мне, как сильно на тебя влияет мой брат.

– А теперь послушай меня как следует! – рявкнула я. – Это не просто влечение, Престон! Влечение не может вызывать непогоду. И влечение не является причиной того, что рыжеволосый парень из вашего класса внезапно напал на Блейка.

– Ну хорошо. Значит, это было проклятие. Довольна?

Я покачала головой. При мысли о том, что произошло после, у меня снова пробежал холодок по спине.

– Там было еще кое-что. – Бессознательно я понизила голос: – Человек в черном плаще. Он стоял среди учеников, но, кроме меня, его, по-видимому, никто не видел.

Бровь Престона приподнялась еще выше. Наконец он откашлялся.

– Ты говоришь, что плащ был черным?

Я кивнула.

– И никто, кроме тебя, его не видел?

– Не то чтобы я бегала и спрашивала всех подряд. Но Лили и Грейсон ничего об этом не знают.

Престон на мгновение взглянул на окутанные туманом луга и живые изгороди Грин-Манор. Из-за плотных облаков было так мрачно, что граница деревьев вдалеке плавно превращалась в черную гладь.

– Странно, – пробормотал он наконец. – Я всегда думал, что духи Корнуолла будут придерживаться дресс-кода и носить зеленые плащи. О черном я никогда не слышал.

Раздраженная, я откинулась назад.

– Ну здорово. Ты мне не веришь.

Он смотрел на меня без всякого интереса.

– Я действительно понятия не имею, чему верить, Джун.

Покачав головой, я поджала губы. Как будто никакого сближения между Престоном и мной никогда не было. Как будто при первой же возможности он снова влез в свое отстраненное «я», которое при необходимости могло быть язвительным или обаятельным, но на самом деле так же мало привлекало к себе людей, как и Блейк.

– Спасибо за отличный разговор, Престон.

– Мне было приятно, Джун.

Прежде чем я успела сказать что-то еще, о чем потом пожалею, я вышла и быстрыми шагами направилась ко входу в дом. Позади себя я услышала, как Престон захлопнул дверцу автомобиля и запер свой «Мини», но я не обернулась. И также не обернулась, когда вошла в прихожую, где царило такое же напряженное настроение, как и раньше между Престоном и мной в машине.

– Ты должна использовать метелку для пыли, а не просто держать ее в руках! – Бетти только что указала Мэри, с которой они стояли в одном из коридоров. Белокурая горничная, видимо, была занята тем, что вытирала картину. Она раздраженно закатила глаза и преувеличенно яростно взмахнула метелкой для пыли перед носом Бетти.

– Вот так правильно?

Закашлявшись, кухарка отступила на шаг.

– Ну погоди, когда я расскажу об этом мистеру Бофорту…

– Чего вы не сделаете, – раздраженно прервал кухарку Уилфред. Увидев меня, он быстро подошел ко мне через прихожую, чтобы забрать у меня куртку. Однако на этот раз высокий дворецкий не одарил меня своей обычной улыбкой. – Не стоит беспокоить хозяина дома своими ссорами, – сказал он, обращаясь к Бетти.

– Разве это неуместно? – Бетти уперлась кулаками в бедра и впилась взглядом в Уилфреда. – Мэри не мотивирована и неряшлива. Когда ей нужно пропылесосить комнату, она лишь раз водит пылесосом вокруг мебели, а не передвигает ее. И я уверена, что она никогда не расправила ни единой складочки на диване.

– Да уж конечно, – прошипела Мэри.

– Ах, не ври, – сказала Бетти, прежде чем скрылась на кухне.

– Как давно это происходит? – спросил Престон, входя в дом за мной.

– Уже несколько часов, – коротко ответил дворецкий, протягивая руку к его куртке. – Вам понадобится что-нибудь еще?

Его тон подразумевал, что он предпочел бы, чтобы нам больше ничего не понадобилось, поэтому я покачала головой. Престон сделал то же самое.

В этот момент из гостиной вышел Блейк. Похоже, он тоже приехал совсем недавно, так как все еще был в своих дорожных ботинках, в руках у него был наполовину полный стакан.

– Наверху тоже не лучше, – объяснил он, глядя на меня.

В следующее мгновение я поняла, что он имеет в виду, потому что с верхнего этажа доносились возбужденные голоса дяди Эдгара и какой-то женщины.

– Папина новая подруга? – спросил Престон. Он, видимо, счел идею Блейка удачной и тоже отправился в гостиную, чтобы принести себе чего-нибудь выпить.

– Без понятия, – Блейк безразлично пожал плечами.

– Не могу поверить, что ты сохранил все ее вещи, – отчетливо раздался женский голос с верхнего этажа. Вскоре после этого на галерее появилась спортивная блондинка в джинсах и синей блузке, которая показалась мне знакомой. Конечно, это была Кейт, владелица собаки, которую мы с Престоном встретили на пляже перед коттеджем несколько недель назад.

– Не могу поверить, что ты так волнуешься по этому поводу! – сердито возразил дядя Эдгар, появившийся у балюстрады позади нее. Хотя его щеки покраснели от гнева, в целом он выглядел бледнее обычного.

– Весь твой шкаф забит ее платьями, Эдгар. – Кейт так яростно тряхнула головой, что ее волосы разметались по плечам. – После всех этих лет! Это же ненормально! – Она начала спускаться по ступенькам.

– И откуда у тебя есть право решать, что нормально, а что нет? – Голос дяди Эдгара дрожал от гнева. – Я же не говорю тебе, как скорбеть о твоем умершем муже.

Кейт остановилась посреди лестницы и повернулась назад.

– Я прекрасно знаю, что нелегко потерять того, с кем ты прожил так много времени, Эдгар. Но при всей печали по Чарли я всегда знала, что не буду цепляться за его память. Да, его трудно было отпустить. Но я сделала это и не хранила его личные вещи в своем шкафу в течение многих лет!

Дядя Эдгар спустился по лестнице вслед за Кейт.

– Ради всего святого, это всего лишь гардероб, Кейт! И у меня достаточно места, чтобы хранить одежду Катарины. Но, видимо, из-за этого ты считаешь меня сумасшедшим!

Кейт уже добралась до нижней ступеньки лестницы.

– Я не считаю тебя сумасшедшим, Эдгар. Я просто говорю, что нездорово то, как ты справляешься с ее смертью. Ты даже не можешь говорить об этом.

– Об этом и говорить нечего! – прогремел Эдгар.

– А может, и стоит поговорить! – закричала Кейт в ответ. – Что же на самом деле произошло тогда? Почему ты так сопротивляешься тому, чтобы сказать мне правду? У меня такое чувство, что все связанное с Катариной ты запер в дальнем уголке души, в который никому не даешь доступа – даже себе!

После этих слов она обернулась и, казалось, только сейчас поняла, что Престон, Блейк и я все слышали. Дядя Эдгар последовал за ней и при этом выглядел таким же растерянным. Достигнув подножия лестницы, он дрожащими пальцами попытался застегнуть пуговицу своего зеленого жилета, что ему с трудом удалось. Его кожа на самом деле выглядела более восковой, чем обычно, мне не показалось.

Когда наши взгляды встретились, я невольно спросила себя, о чем говорила Кейт. Что держал в секрете дядя Эдгар? Какую правду он скрывал от нее?

В этот момент мой дар активировался. На долю секунды бледная фигура дяди Эдгара замерла, превратившись в стекло. Превращение происходило все быстрее и быстрее, в мгновение ока охватив и Кейт, и Престона, и Блейка, и весь холл. Изогнутая лестница с красной ковровой дорожкой, витражи от пола до потолка, а также каждый человек и предмет мебели теперь переливались ярким разноцветным хрусталем.

– Что ты скрываешь о смерти тети Катарины? – спросила я шепотом.

В карих глазах дяди Эдгара образовалась трещина, которая пронзила его радужную оболочку. Позади нее сверкнул яркий свет, сопровождаемый прохладным свежим воздухом. Затаив дыхание, я наблюдала, как зазубренная трещина становится все шире, пока не рухнул и остальной стеклянный мир вокруг меня. Осталось сверкающее облако хрустальных осколков, которое на мгновение зависло в воздухе, прежде чем со стуком упасть на землю и перенести меня из настоящего.

– Дорогая, я встречусь с Гарри, чтобы поиграть в гольф, – сказал дядя Эдгар на пороге мастерской тети Катарины, накидывая на себя белую куртку. Он заглянул в маленькую комнату, которую она вместе с отцом использовала для своих картин.

Тетя Катарина стояла перед холстом с изображением розы глубокого черного цвета, на которую она просто смотрела, не двигая рукой с кистью.

– Милая? Ты меня слышала? – в словах дяди Эдгара послышалось нетерпение.

Медленно Катарина повернула голову в его сторону.

– Конечно. Приятно провести время, Эдгар, – ее голос звучал вяло.

– О, и не забудь перезвонить женщине с церковного базара, – добавил он.

Тетя Катарина обхватила кисть еще крепче.

– Не знаю, смогу ли я это сделать…

Дядя Эдгар раздраженно сдвинул брови.

– Конечно, ты справишься. Помни: всегда шаг за шагом. – Затем он бросил напряженный взгляд на часы. – Мне пора.

Нахмурившись, я посмотрела на него. Это не было ответом на вопрос, который я задала.

– Как умерла тетя Катарина? Что ты скрываешь, дядя Эдгар? – повторила я чуть более решительно, прежде чем он ушел.

Мгновенно мастерская, включая все картины и тетю Катарину, превратилась в яркие разноцветные кристаллы. Затем это коснулось и дяди Эдгара. С любопытством я смотрела на дядю, который, как и вся остальная обстановка, приобрел сверкающие очертания. Белая куртка для гольфа тоже выглядела более красочной, чем раньше, так как на ней постоянно вспыхивали радужные отблески. В напряжении я ждала, когда стеклянный мир вокруг меня расколется, но ничего не произошло. Я раздраженно повторила свой вопрос, глядя дяде Эдгару прямо в глаза. Но он только смотрел перед собой, как будто в мыслях уже играл в гольф.

– Покажи мне, как умерла тетя Катарина, – повторила я чуть громче. Вопрос эхом отразился от стеклянных стен. Слова призрачно повисли в воздухе, но ничего не произошло. Удивленная, я повернулась по кругу. При этом почувствовала, как мое сердце болезненно забилось. Ничего подобного раньше никогда не случалось. Хрустальный мир всегда реагировал на меня.

– Что здесь происходит? – прошептала я и оказалась совсем близко от дяди Эдгара. Его взгляд прошел сквозь меня без малейшего признака жизни. Я осторожно коснулась его плеча. Понятия не имела, к чему это должно привести, но надеялась, что хоть что-нибудь случится.

Но ничего не изменилось. Никакого треска, никаких осколков.

Видимо, я оказалась в ловушке в этом сияющем хрустальном мире, беззвучно сверкающем передо мной.

– Эй! – воскликнула я, обращаясь к дяде Эдгару, который казался холодным и застывшим. – Почему ты не реагируешь? – но кроме того, что холодный кристалл резанул меня по пальцам, ничего не произошло.

Ужасная паника промелькнула внутри. Могу ли я оказаться в ловушке здесь навсегда? При этой мысли меня бросило и в жар, и в холод одновременно.

– Выпусти меня! – крикнула я наконец и направилась к застывшей Катарине. Но и ее хрустальная фигурка не треснула. Оклеенные обоями стены, картина с черной розой, даже окно с видом на сад образовали нетронутый стеклянный мир, который, казалось, издевался надо мной. Потому что я пыталась разобраться в истине, которая меня не касалась.

Как там выразилась Кейт? Она чувствовала, что дядя Эдгар запирает все, что связано с Катариной, в уголке его души, куда он никому не давал доступа – даже себе.

– Выпусти меня! – закричала я в приступе отчаяния и на мгновение схватилась за хрустальную оконную ручку, но она не сдвинулась с места. Я лихорадочно побежала обратно к дяде Эдгару и снова попыталась добиться от него хоть какой-то реакции, в то время как голос внутри меня говорил, что это бессмысленно. Наконец, вся дрожа, я села на пол и задумалась. До сих пор силы у моего дара всегда истощались – если это произойдет и на этот раз, я когда-нибудь сама собой вернусь в большой холл.

Если, конечно, правила не действовали иначе в этой закрытой правде дяди Эдгара.

Внезапно на меня свинцовым грузом навалилась усталость, и через мгновение я оказалась у подножия большой лестницы.

Я почувствовала такое облегчение, что у меня подкосились колени, поэтому как можно незаметнее оперлась о перила, стараясь не показывать свое изнеможение.

– Мне очень жаль, что мы впервые официально встречаемся при таких обстоятельствах, – сказала Кейт Престону и Блейку. – Я представляла себе это по-другому.

– Не беспокойтесь об этом. Сегодня все идет не так, как планировалось, – ответил Престон, странно взглянув в мою сторону. Видимо, ему было жаль, что между нами так сложился разговор в машине. Я как раз собиралась дать ему понять, что тоже представляла это по-другому, когда дядя Эдгар схватился за сердце и рухнул на ступеньки.

– Эдгар! – закричала Кейт и бросилась к нему. – Что с тобой? Где болит? Это сердечный приступ?

Дядя Эдгар вздохнул и покачал головой.

– Нет. Все это было… слишком для меня.

В течение нескольких секунд рядом с ним оказались и двое его сыновей.

– Папа, все правда в порядке? – спросил Блейк.

Дядя Эдгар сделал несколько глубоких вдохов и на мгновение закрыл глаза.

– Да. Я знаю, что такое сердечный приступ. Не волнуйся, все хорошо, – хрипло ответил он. Однако одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что слово «хорошо» очень далеко от истины.

Глава 5

Главная улица Блэк-Кросса встретила нас украшенными к Рождеству магазинами, которые тесно жались друг к другу. Между домами тянулись красивые огоньки, и даже фасады были украшены звездами и ангельскими крыльями, так как до праздника оставалось всего три недели.

– Невероятно, не правда ли? Впереди еще двадцать один день, а Тимоти, Перри и Джереми уже снова ссорятся из-за подарков. Каждый год мы с Трэвисом делаем ставки на то, кто из них уронит елку.

– Хотел бы я быть там. Рождество в семье Бейкер, – с тоской заявил Грейсон, поднимая воротник своего пальто. Холодный ветер дул нам навстречу, пока мы шли по длинному торговому ряду, высматривая магазин Аманды. – У нас на Рождество только один коллапс. А именно тетя Ширли, которая не может остановиться, когда пьет гоголь-моголь, а затем поет одну песню за другой. Скажу вам, это не то представление, которое хотелось бы видеть или слышать.

Я искоса бросила на Грейсона короткий взгляд.

– Кажется, как раз для таких вещей и нужна семья.

Я буквально почувствовала всем своим телом ледяной взгляд, которым он одарил меня.

– Насколько я помню, тебя даже не было в пабе, когда я пел, ты была занята своей вероломной подругой Карлой.

– Хорошие истории так и начинаются.

– И это была хорошая история, – усмехнулась Лили.

Мы прошли мимо небольшой посудной лавки, где рядом со светящимся оленем стоял толстый Санта-Клаус, который механически двигал рукой вверх и вниз, как будто махал нам.

Грейсон фыркнул.

– Но мое представление не сравнить с представлением моей тети. Даже в пьяном состоянии оно было гораздо более впечатляющим.

Лили натянула свою серую шерстяную шапочку, прежде чем подойти к Грейсону.

– Конечно, да. Своим вокальным талантом ты развлекал весь паб. Это у тебя просто в крови.

Скептицизм на худом лице Грейсона нельзя было не заметить.

– Даже если ты говоришь так только для того, чтобы польстить мне, я приму этот комплимент, потому что это правда.

– Правда – растяжимое понятие. – Хотя эти слова задумывались как всего лишь небольшая колкость, я знала, как они прозвучали.

Правда на самом деле была растяжимым понятием. То, что было непреложной истиной для одного, вовсе не означало того же для другого. Все мы сформированы нашими взглядами, воспоминаниями и восприятием, которые отличаются от взглядов других людей, даже когда мы попадаем в одну и ту же ситуацию. Невольно мои мысли вернулись к дяде Эдгару и его версии истины, которую он, очевидно, держал в секрете. После инцидента в Грин-Манор Блейк настоял на том, чтобы позвонить доктору Монтгомери, и тот специально приехал осмотреть дядю Эдгара. На самом деле, это был не сердечный приступ, но тем не менее семейный врач рекомендовал моему дяде меньше волноваться в будущем. Поэтому неудивительно, что Блейк переживал. После этого мы только один раз коротко поговорили друг с другом и решили в будущем быть еще более осторожными и свести личные встречи к минимуму. Как бы ни было больно, я знала, что это правильное решение. Потому что, помимо падения мистера Чапмена, в окрестностях произошло еще несколько стычек и различных споров.