Альвандер: Кристалл Альвандера. Корабль Альвандера

Продолжая читать мне лекцию, Феола обошла ванну с кристаллом еще раз.

– Боюсь, моих сил может не хватить. У тебя есть кристалл Силы?

– Ха. Спрашиваешь. – Я тут же положил перед ней два кристалла. – Моя последняя разработка. Полная зарядка.

Феола мысленно прощупала один и заулыбалась:

– Господи, сколько же там энергии. Дерри, ты должен будешь подарить мне один такой. Считай это платой.

– Я тебе лучше сделаю.

– Договорились. А теперь марш отсюда и не мешай мне работать! Зайдешь через два часа. Думаю, к тому времени все будет ясно. Так или иначе.

– Ты создашь разум за два часа?!! – изумился я.

– Не говори глупостей! – рявкнула выведенная из себя Феола. – Я сказала марш отсюда! И раньше, чем через два часа даже не появляйся! И я не умею создавать разум! Я не Господь Бог! Потом все объясню. Уматывай!

Я моментально выскочил из мастерской в центральную пещеру и плюхнулся в кресло. Посмотрел на закрывшийся за мной проход. Интересно, что она подразумевала, когда говорила, что не умеет создавать разум? Ведь создают же биологи биокомпьютеры? А по всем законам Солнечной биокомпьютеры признаны разумными со всеми правами и обязанностями. Честно говоря, я думал, что она и встроит такой биокомпьютер в кристалл. Судя по всему, я не прав. Но что она тогда планирует?

Камень за Феолой закрылся, и в пещере снова стало темно. Темно и тихо. Чтобы немного отвлечься, я пододвинул к себе пси-проектор для моделирования структуры кристалла и стал разрабатывать связующий элемент новой схемы, о которой недавно говорил сестре. Не самая сложная работа. Если бы не волнение, я бы справился с ней за час. А так я постоянно ловил себя на том, что прислушиваюсь к происходящему в соседней комнате. С грехом пополам удалось только наметить заключительный контур, когда истекли два часа. Убрав проектор и мигом о нем забыв, я рванул в мастерскую.

Феола лежала рядом с ванной, широко раскинув руки. Даже сквозь плотный загар проступала смертельная бледность. Ее аура еле-еле светилась. Перепугавшись и побледнев не меньше сестры, я подскочил к ней и схватился за один из кристаллов Силы. Он оказался выкачан до дна. Вот это да! Да в нем энергии столько, что гору сдвинуть можно! Второй, к счастью, оказался полон. Я сжал его в кулак, а другую руку положил сестре на лоб. Закрыв глаза, активизировал кристалл, перекачивая энергию из него Феоле. Наконец ее ауру я стал ощущать достаточно отчетливо. Остановив поток, я взглянул на сестру. Та слабо шевельнулась и открыла глаза. Посмотрела на меня мутным взором.

– Была бы моя воля, – прохрипела она, – я бы всех гениев давила еще в колыбели. Ради спокойствия человечества.

Я облегченно рассмеялся, приподнял ее и обнял:

– Я тебя тоже люблю! Господи, Филька, как же ты меня напугала!

– Тогда считай, что мы квиты, – отозвалась она. – И отпусти меня наконец! Лучше помоги выбраться из этой твоей пещеры.

Я моментально оказался на ногах и, подхватив сестру на руки, вынес наружу, аккуратно положил на траву. Феола расслабилась, потянувшись навстречу весеннему солнцу.

– Спасибо, – блаженно протянула она. – Но мог бы и просто пролевитировать меня наружу. На руки хватать вовсе не обязательно.

– Зато так романтичней.

Пока Феола восстанавливала силы, я нетерпеливо скакал вокруг нее, с трудом сдерживая расспросы. Самое главное, что меня интересовало, – получилось или нет. При этом я видел, что сестра с ехидством наблюдает за моими плясками сквозь полуприкрытые веки и совсем не спешит рассеять мои тревоги. Я понимал, что это она делает специально, но что я мог поделать? Тут мне в голову пришла одна мысль…

– Феол, а ты не забыла, зачем пришла ко мне?

Сестра моментально открыла глаза и села.

– О боже! Меня же родители за тобой послали! А я сама пропала на три часа. Так, нас обоих убьют. Сначала прочитают лекцию, а потом убьют. И меня первую. Ну что смотришь? Помоги встать. По дороге поговорим.

Я протянул ей руку и, когда она поднялась, зашагал рядом, поддерживая ее за локоть. Феолу все еще пошатывало.

– Ну как? – заговорил я, переходя на мыслеобщение, чтобы по дороге успеть обсудить как можно больше вопросов. Если продолжать общаться словами, то нам и суток не хватит. А так за те десять минут, что нам идти до дома, можно научный трактат обсудить.

– Не знаю, – честно ответила Феола. – Надо смотреть. Зародыш я посадила. Показала свободные каналы в твоем кристалле. Повезло, что твое творение такое сложное и в нем куча незадействованных каналов. Я их специально отметила, когда смотрела техническое описание. Но теперь придется растить кристалл уже целенаправленно, с учетом зарождающегося разума. Тебе, кстати, надо будет еще дополнительные каналы сделать.

– Совместить кристалл с живым организмом? – восхитился я. – Вот это да! О таком я не думал.

– Не с организмом, – поморщилась Феола. Ее мыслеобраз светился недовольством. – А с живыми клетками. И чему ты удивляешься? Такое давно используют. Правда, не с кристаллами. С ними никогда необходимости не возникало. Но технология уже отработанная. Нам только связи надо сделать более глубокими. Клетки же эти должны служить чем-то типа нервной системы.

– Понятно-понятно, – поспешно проговорил я, мало что поняв. – Ты лучше скажи, у тебя получилось или нет?

Феола задумалась.

– Через две недели скажу. Через месяц станет понятна структура разума. Через три можно приступать к обучению.

– Обучению?

– Ну ты как маленький, Дерри! Мы же получим новорожденный разум. Естественно, его надо будет обучать. В общем, если все пойдет как надо, через полгода у тебя появится первый в мире кристалл с искусственным интеллектом. Но, понятно, все это время придется контролировать его развитие. Эх, а я с подругами на следующей неделе собиралась на Северный полюс сгонять, на лыжах покататься.

– Ну, в общем, если ты скажешь, что надо делать…

– Фигушки тебе. Из тебя биолог, как из меня геолог. И раз уж я заложила зачатки разума, то и несу ответственность за него согласно уложению права Солнечной системы. Короче, мы в ответе за тех, кого приручили.

Я захихикал:

– Значит, теперь ты будешь мамой?

– А по шее, папа? – То, что сестренка ограничилась угрозой, а не сразу реализовала ее, говорило о том, насколько предыдущее действие вымотало ее.

– Значит, у нас есть полгода до того момента, как разум разовьется?

– Да. Если я нигде не ошиблась.

– Не ошиблась. Я верю в тебя. Нам просто обязано повезти! Такой труд не должен пропасть.

– Ты себя уговариваешь или меня?

Я обернулся и посмотрел на вход в мастерскую, от которой мы еще не так далеко удалились. Сама лаборатория располагалась в скале под землей. На поверхности виднелась только небольшая ее часть, с похожим на дыру входом. Но даже эта пещера казалась здесь, на поляне посреди леса, совершенно неуместной. М-да… и что мне в голову ударило устроить мастерскую здесь? Задал же я работу геологам выдавливать эту каменюку из земли. Нет, чтобы, как все нормальные мастера-кристалловеды, построить лабораторию в горах, где всего-то и надо прорезать сеть пещер. Но вот люблю я лес. Конечно, я не слышал, что говорили про меня геологи, когда я указал именно это место, да тогда я и вряд ли задумывался над той работенкой, что подкинул им.

Я ехидно усмехнулся. А все потому, что мастер мог работать только там, где ему комфортно. Вот интересно, если бы мне было комфортно работать в Антарктиде, они бы и там скалу выдавливали? Хотя… какие там скалы. Скорее всего, ее туда просто доставили бы и вморозили в лед. Ха, жаль, мне тогда эта идея в голову не пришла.

Все-таки интересно, почему кристаллы так любят пещерный холод, что приходится идти на подобные ухищрения? Но вот отказывались кристаллы расти, если вокруг не было камней, и все. Вернее расти-то они росли, но сил на это требовалось… Никакой кристалл Силы не поможет.

– И себя тоже, – честно признался я.

– Ну… опыт у меня есть. Не зря же я проходила испытания в институте генетики.

– Это где вы создаете разные фольклорные элементы?

– Почему это фольклорные элементы? – обиделась Феола.

– Ну а как еще назвать эльфов, гномов, леших и русалок?

– Я бы попросила… – тут же вскипела Феола. Она всегда болезненно реагировала, если пренебрежительно отзывались о ее работе. – Все они очень помогают людям.

– Какими запланировали, такими и родились.

– Альвандер, еще одно слово!

– Молчу-молчу.

– И все они, согласно законам Солнечной, признаются разумными и равноправными гражданами. Со всеми вытекающими…

– Да я разве против? – отбивался я. – Ничего против остроухих не имею. Как и против крепышей. Я просто опасаюсь, что в один прекрасный момент кому-то придет в голову создать вампира.

– Не говори глупостей. На создание, по сути, новой расы требуется одобрение двух третей населения Солнечной. А вампиров, – Феола отмахнулась от комара, – и без того хватает. Зачем они нужны?

– Понятия не имею. Но я заранее против вампиров! Так и знай!

– Ты так говоришь, будто вампиров собираются создавать уже завтра.

– А вдруг? По крайней мере, когда создавали остальные расы, меня не спрашивали.

Феола фыркнула и расхохоталась.

– Когда их создавали, тебя еще и на свете не было.

За время нашей прогулки сестра вполне оправилась и достаточно твердо стояла на ногах. Я осторожно отпустил ее локоть. Вокруг шумел лес, я внимательно прислушался к нему и подошел к краю тропинки. Потом поднял руку и наставил на кусты ежевики, росшие вдоль тропинки. Кусты затрепетали, словно под порывами ветра. Я подставил ладони, куда тут же полетела ежевика.

– Хочешь ежевики? – поинтересовался я, оборачиваясь к сестре.

– Лентяй, – хмыкнула она, выбирая ягоды покрупнее. – А самому слабо слазить? И нарвать ручками? Как наши предки делали?

– Я всегда думал, что наши предки были слегка сумасшедшие. Лезть в эти колючие кусты? Нет уж, увольте. Мы уж так, по-простецки.

– А ты еще что-то имеешь против леших и эльфов. Между прочим, это они сажают ягоды вдоль всех дорог и тропинок.

– Ничего такого я не говорил. Я их всех очень уважаю и выступаю только против вампиров!

– Дались тебе эти вампиры! – возмутилась Феола. – Сейчас есть только эльфы, гномы, лешие, русалки и…

– …и драконы, – закончил я, разглядывая небо, где обнаружилась какая-то стремительно увеличивающаяся точка.

– И драконы, – подтвердила Феола, проследив мой взгляд. – И других пока не планируется.

Мы вышли из леса на поляну, на которой стояли несколько резных деревянных домов. Но не бревенчатых срубов. Они казались единым целым. Впрочем, так оно и было. Все эти дома на самом деле не сделаны, а выращены. Каким образом эти трюки проделывают биологи, я не знаю, и не хочу даже вникать. Одно точно – эти дома живые. Они цветут летом и теряют листву зимой. Летом листва покрывает крышу и свисает с нее вдоль стен, даря прохладу. Зимой тонкие побеги переплетаются в такие узлы, что служат великолепной теплоизоляцией для дома. Внутри же всегда приятно пахнет свежим деревом.

Наш дом – двухэтажный особнячок с небольшим балконом – стоял чуть в стороне от остальных из-за сада, в котором любила работать мама.

Тут точка, за которой я наблюдал все это время, выросла до своих нормальных размеров и оказалась довольно внушительного размера драконом. Подняв крыльями целый ураган, он приземлился радом с соседним домом. Я разглядел на его спине девчушку лет десяти. Увидев нас с Феолой, она радостно замахала рукой. Мы помахали в ответ. Девчушка, расстегнув страховку, соскользнула со спины дракона и ласково похлопала по шее своего «коня».

– Феола, – крикнула нам девчушка. – Я к тебе зайду сегодня, можно? Мой зайчик что-то заболел.

– Конечно, заходи, Валь, – улыбнулась ей сестра. – Посмотрим на твоего зайчика.

Валентина заулыбалась в ответ:

– Иди, Гоша. Сегодня ты мне уже не понадобишься.

Дракон посмотрел на девочку сверху вниз.

– Тогда я пойду жрать, – заявил он утробным басом и повернулся в сторону леса. Да, драконы всегда отличались манерами, точнее их полным отсутствием. Но, не дойдя до него, вдруг развернулся и затопал к нам.

Мы с Феолой удивленно переглянулись и остановились, дожидаясь дракона. Тот подковылял к нам и неуверенно переступил с ноги на ногу.

– Что случилось, Гош? – поинтересовалась Феола у него.

Дракон неуклюже повернулся к ней боком:

– Болит. Помоги.

– Болит? – Феола нахмурилась, изучая подставленный бок. – Где?

Гоша изогнул шею и ткнул носом:

– Тут.

Сестра положила на указанное место ладонь и закрыла глаза. Потом нахмурилась.

– И давно у тебя болит?

– Не помню, – отозвался дракон. – Неделю.

Феола только руками всплеснула:

– И ты неделю ходишь с этой болью?! Ну почему ты не подошел к кому-нибудь? Тебя бы вылечили за пять минут!

Дракон качнул головой:

– Думал, так пройдет.

Сестра возвела глаза к небу в беззвучной молитве. Потом, не вступая больше в дискуссию, положила руки дракону на бок. Сосредоточилась. Вокруг ее ладоней появилось слабое сияние. Вот оно расползлось по драконьей чешуе и впиталось внутрь. Гоша вздрогнул и покосился на бок.

– Прошло вроде, – обрадованно заявил он. – Спасибо.

– Ты в следующий раз не надейся, что «так пройдет», а сразу обращайся за помощью.

– Ладно, – согласился Гоша и, махнув на прощание хвостом, отправился «жрать».

– Думаешь, послушает? – поинтересовался я.

– Куда там, – махнула рукой Феола. – Упрям как… как…

– Как ты, – подсказал я, после чего мне с трудом удалось блокировать мысленную оплеуху. Второй я ждать не стал и спасся бегством в дом. Силы сестренка восстановила довольно быстро.

Глава 2

Едва я проскочил сени и оказался в комнате, как неведомая сила подняла меня в воздух. Влетевшая следом Феола оказалась точно в таком же положении и теперь болталась рядом со мной, дрыгая ногами.

– Наконец-то соизволили прибыть, – ехидно заметил отец. Он сидел в плетеном кресле и с притворной суровостью (по крайней мере, мне хотелось верить, что с притворной) глядел на нас. Тут мой взгляд упал на его рубашку из кожи молодого дракона, и я сразу обо всем позабыл. Точно! Ведь Гоша как раз скоро линять собрался. Надо будет у него старую кожу выклянчить. Мне она срочно нужна для опытов. Интересно, что Гоша на этот раз потребует? В прошлый раз, помнится, он заставил меня выращивать корону из кристаллов с особыми свойствами. Тогда я долго гадал, зачем ему она, пока не заметил его с какой-то молодой драконочкой, перед которой он в ней и красовался.

– Ну, пап, – заканючила Феола. Прекратив дергаться, она смирненько висела в воздухе с видом примерной девочки. – Ты же знаешь Альвандера. Как увлечется своими кристаллами, ничем из пещеры не выманишь.

Я только вздохнул. Ну спасибо, сестренка. Теперь я крайним оказался. Нет, я, конечно, виноват, но ведь и она задержалась у меня по своей воле. И не оправдаться теперь никак, иначе придется все рассказать о кристалле. На такое я пойти не мог, и Феола прекрасно об этом знала. Спасибо, милая сестрица.

– А в комнату тебя заставил забежать, не вымыв ног, тоже Альвандер?

Я украдкой показал сестре язык. Съела? Та в ответ продемонстрировала мне за спиной кулак.

– Вы там потом друг другу кулаки и языки будете показывать, – вмешался в наш содержательный диалог отец. Я и Феола еще ниже опустили головы. Я делал вид, что изучаю ноги. Грязноваты слегка. Феола, похоже, занималась тем же. – Значит, так, сейчас мыть ноги, а потом я с вами поговорю. Марш отсюда!

Та же сила, что держала нас в воздухе, распахнула перед нами дверь и вынесла из комнаты в коридор. Как только дверь за нами захлопнулась, я снова почувствовал притяжение и с высоты примерно метр грохнулся на пол. А вот Феола только слегка качнулась вниз, но тут же снова уверенно повисла в воздухе.

– Неумеха, – хмыкнула она.

Я насупился. Действительно сплоховал. Чтобы как-то оправдаться, я тут же взмыл в воздух и метнулся к дверям в сени. Феола ругнулась и помчалась за мной, но эту гонку она проиграла, еще не начав. Я вылетел в сени, захлопнул за собой дверь и тут же запечатал ее. Прислушался. Как и ожидал, сестра попыталась силой мысли распахнуть дверь и проскочить ее, не снижая скорости. Сработала моя блокировка… дверь не раскрылась… бум… Я втянул голову в плечи и осторожно выглянул в коридор. Феола сидела на полу и потирала наливающийся синевой нос.

– Прости… так получилось.

Феола мрачно поглядела на мою сияющую физиономию и почему-то моему раскаянию не поверила. Скосив глаза на нос, слегка коснулась его кончиком пальца. С пальца соскользнула искорка и тут же растворилась в начавшемся образовываться синяке. Синева на глазах спала, и через мгновения никаких следов столкновений не осталось.

– Между прочим, я чуть нос себе не сломала! – заявила она мне.

– Потратила бы чуть больше силы и чуть больше времени, – безжалостно отозвался я. – А этот раунд за мной.

Феола нехотя кивнула, признавая поражение.

– Ну ладно. Я тебе еще отомщу!

– Ничуть не сомневаюсь. – Я прошлепал к небольшому деревянному корыту, стоявшему как раз рядом с входной дверью, и встал прямо в него. Тотчас сквозь дерево стала просачиваться влага. Вода пенилась, приятно холодя ноги и омывая их. Я потоптался, чтобы грязь смылась и со ступней. Наконец процесс мытья закончился, и я осторожно шагнул из корыта на пушистый коврик, постеленный рядом. Ворсинки зашевелились, вытирая ноги. Хорошо! Я посмотрел в корыто. Вода уже успела снова впитаться деревом, а попавшая в нее грязь выделялась и шла на нужды нашего дома, поскольку в ней могли содержаться какие-нибудь полезные соли или минералы. А то, что использовать нельзя, в виде отходов скапливалось в специальном резервуаре-дупле. И было у меня нехорошее предчувствие, что чистить это дупло в самом скором времени придется мне.

– Да отойди ты с коврика, – толкнула меня Феола. – Все занял. Мне тоже надо ноги вытереть.

Я поспешно отошел в сторону, давая возможность сестре выбраться из корыта.

В комнату мы вошли осторожно и встали рядком, как и полагается благовоспитанным детям. Ну прям ангелочки, только без крыльев и нимбов. Отец осмотрел нас с ног до головы.

– Ну и что же мне с вами делать?

– Пап, – попытался оправдаться я. – Понимаешь, я никак не мог бросить один очень важный эксперимент. Его обязательно надо было довести до конца. Иначе все сначала начинать.

– Считаешь это уважительной причиной? Между прочим, мы вас ждали, не садились за стол. Специально послали за тобой сестру. Впрочем, вы друг друга стоите – опоздали оба.

Да, оправдываться бесполезно. Сестра тоже молчала.

Отец покачал головой.

– Ох, Альвандер, ну когда же ты наконец научишься ответственности и собранности? Тебе ведь уже четырнадцать лет. Один из лучших мастеров Солнечной. Порой я поражаюсь, как в тебе совмещаются твоя несобранность и твой талант. Пора бы уж научиться распределять время. Ладно, идите обедать, потом поможете матери убрать папирус. Пришел заказ на большую партию. Идите.

Ура! Крайне довольный таким исходом, я поспешил к двери.

– Да, Альвандер, – остановил меня ехидный голос отца. – После того как поможешь матери, почисти пожалуйста дупло-резервуар. Давно пора им заняться.

Упс. Вот это, называется, «влип». И ведь как чувствовал. Может, у меня пробуждаются таланты ясновидца?

В коридоре сестра сочувственно повздыхала со мной за компанию. Чистка дупла-резервуара – это такое наказание, что даже не всякому врагу пожелаешь.

Остывший обед ждал нас в деревянных мисках в столовой. Я машинально разогрел его и без аппетита принялся за еду.

– Все равно это несправедливо, – буркнул я.

Сестра промолчала, и разговор, не начавшись, зачах. Без аппетита съев свою порцию, я взглядом отправил миску в специальный резервуар-накопитель и направился к выходу. Сестра, терпеливо дожидавшаяся меня, тоже поднялась.

Наша с сестрой мама агроном. Кто знает, тот поймет. У нее просто поразительный талант выводить разные новые растения. И этих новых видов растений за ее шестисотлетнюю жизнь у нее накопилось столько, что хватило бы на пару институтов. Между прочим, ее не раз и приглашали в разные институты на кафедру селекции растений, но мама всякий раз отказывалась.

– Ну вот еще, – говорила она. – Куча народа начнет указывать мне, какой проект считать важным для человечества, а какой нет. Нет уж. Я лучше буду делать то, что мне нравится.

Агроном от бога, она занималась в основном тем, что остальные считали ерундой. Она могла работать годами, выводя новый сорт розы с необычным оттенком запаха или цвета. Наш дом в этом отношении шедевр ее творчества. Весной, когда сходил снег, на крыше расцветали сотни белых цветов, наполняя воздух мягким ароматом. Мне даже сложно сказать, чем пахло, поскольку запах, как и цветы, вывела мама, и аналогов во всей Солнечной они не имели. Но пахнет потрясающе. Мама для каждого месяца подбирала свой цвет и запах. Белый – цвет апреля. Май – красный. И аромат совсем другой. В июне господствовал розовый, а в июле нежно-фиолетовый цвет. В сентябре же полным господином являлся цвет золотистый. И если такое чудо творилось с домом, то попробуйте представить, что было в саду. Уверяю, любая фантазия все равно поблекнет перед реальностью. Ее сад бурлил жизнью. Она плескалась там через край. В нем хотелось не ходить, а летать. И когда мама звала нас помочь там, то не было для нас с сестрой лучшей награды.

Правда, на этот раз нас ждал не сад, а огород. Там мама работала. Разводила растения на заказ. Как она удрученно признавалась:

– Жить-то нам на что-то надо? Будь моя воля, я бы и не вылезала из сада.

Отец недоверчиво хмыкал, но молчал. Мама же, притворно жалуясь на усталость после огорода, отправлялась в сад, как она говорила, отдыхать душой.

Маму мы нашли рядом с зарослями папируса, который рос вдоль берега речки. Она озабоченно разглядывала высокие стебли.

– Хорошо, что вы пришли, – заметила она, не поворачивая головы. – Честно сказать, я в растерянности.

– А что случилось, мам? – Феола выскочила вперед. – Нужна помощь?

– Ну да, – мама посмотрела на нас. – Я попросила отца отправить вас сюда, как только вы поедите.

Мы с Феолой виновато переглянулись. Оказывается, мама нас ждала, а мы там с этим кристаллом увлеклись…

– Что надо делать?

– Альвандер, может, у тебя есть подходящий кристалл для такого случая? Тут пришел заказ на тысячу листов папируса определенного формата.

Я озадаченно посмотрел на поле. И в чем проблема? По моим прикидкам, здесь папируса на миллион листов хватит. Бери не хочу. Мама заметила мою озадаченность.

– Понимаешь, я здесь недавно высеяла новый вид. Хочу поэкспериментировать с окраской тканей папируса. Проблема в том, что внешне они все одинаковы, а цвет папирус меняет только после обработки. Так что по срезу трудно сказать, каков будет результат. А заказ срочный.

Ага. Теперь ясно. Ну в этом вся мама. Совершенно не умеет планировать. Могла же высеять этот ее эксперимент отдельно? Я почесал голову.

– Похожи они только внешне, – глубокомысленно заметил я. – Внутренняя структура их все-таки отличается. Я мог бы настроить фильтр по резонансу на нужные нам параметры, если бы знал, который именно нужен.

Феола мигом меня поняла. Она тут же нарвала охапку папируса и разложила ее перед собой. Закрыла глаза, повела над ними рукой. Тут же начала сортировать охапку.

– Мам, а сколько ты цветов делала? – поинтересовалась сестра, не открывая глаз.

– Пять.

– Тогда все. – Сестра поднялась с колен и стряхнула с них пыль. – Альвандер, вот тебе пять разных видов.

Я подошел к разложенным кучкам. Присмотрелся. Сам папирус внешне похож на пальму ростом с человека – прямой ствол и листья на вершине, росшие словно изнутри. Хотя ствол у папируса не колючий, а совершенно гладкий.

Я задумчиво обошел каждую кучку и изучил внутреннюю структуру растений, но с ходу отличия между ними не нашел. Феола, наблюдавшая за моими действиями, тут же протелепатировала мне о них.

– Ага, – обрадовался я. Потом задумался. Что же теперь делать? Можно, конечно, вырастить кристалл с нужными свойствами, но это день потерять. Ладно, попробуем без кристалла. Есть тут одна мысль. – Какой именно папирус нам нужен?

Мама выбрала нужный образец и подала мне. Я отломил кусок стебля, зажал его в кулаке и внимательно окинул взглядом поле. Можно начинать. Все звуки для меня умерли. Исчезло все вокруг. Осталось только поле папируса и травинка, зажатая в кулаке. Я сосредоточился и послал в нее мысленный импульс. Тот отразился. Вот оно! Уловив этот отраженный сигнал, я направил его прямо на поле. И вот тогда, отзываясь на него, затрепетали растения, но только те, чья структура походила на структуру папируса в руке.