Приключения Агриппины Петровны

Зина как будто приросла к полу, только таращила округленные глаза то на плакат, то на женщину. Помедлив несколько мгновений, Гриппа расплылась в улыбке и достала из кармана рекламку, которую ей вручила вахтер.

– Вот мы по рекламе. Можно ли записаться к вам на занятия? И не поздно ли нам возрасту?

Йогиня очаровательно улыбнулась:

– Начать можно в любом возрасте, как раз у нас сформировалась группа новичков. Приходит. Послезавтра.

Гриппа заверила руководителя группы, что они обязательно придут, и стала слегка подталкивать застывшую в недоумении Зину к выходу.

Оказавшись на улице, Зина наконец пришла в себя. Она рисовала себе разные картины, которые должна была увидеть за дверью, но никак не предполагала увидеть пар десять задранных к верху ног и что её Вася в тайне ходит на какие-то там занятия.

– Грипп, это мой то Вася, он всегда слушал меня и вдруг от меня тайно ходит на эту какую-то йогу! Ну, я ему теперь устрою такую йогу!

– Нет, Зин, ты его так совсем потеряешь. В этом случае надо вести себя по – другому.

Зина округлила глаза:

– Как это потеряю? Куда он денется?

– Он внутри замкнется еще больше, чем сейчас. Станет чужым.

У Зины навернулись слезы. Тыльной рукой, протерев глаза и шмыгнув носом, вопрошающе посмотрела на Гриппу.

– И что делать теперь?

– Ну, уж точно не выдергивать ей волосенки и не называть лохудрой! А только по имени отчеству, – тут Гриппа опять вытащила из кармана рекламку и, посмотрев на распев, произнесла, – Тренер Элеонора Викторовна, можно в знак особого к ней расположения, называть Элеонорочка Викторовна.

Зина, скривив губы, произнесла:

– Элеонорочка! Тьфу, аж тошнит. Эта лохудра…

Гриппа перебила Зину:

– Привыкай, Зин. Элеонорочка Викторовна.

– Эта Элеонорочка Викторовна, сволочь и лохудра, околдовала моего Васеньку.

– А вот ты, Зинуль, – и Гриппа указательный палец приставила к пышной Зининой груди, – расколдуешь его Зина.

Зина, проникшись словами Гриппы, расправила плечи, выпятила могучую грудь и выдвинула подбородок вперед:

– Я готова!

– И так, Зин, мы идем с тобой на занятия, ты делаешь вид, что Василия не знаешь. Напишешь в анкете приема в группу, какую-нибудь другую фамилию. С Элеонорой Викторовной будь очень любезна, задавай ей вопросы, улыбайся, всячески показывай хорошее к ней отношение.

Зина шумно вздохнула.

– Ну, попробуй, представь Элеонору и улыбнись ей.

Скулы и Зины отвердели, глаза сузились и на лице появилась гримаса.

– Ну, нет, Зин, это все что угодно, только не улыбка. Так не пойдет.

Гриппа притормозила около своего любимого кафе. Столики стояли на улице по бокам от входа, горшки с цветами пестрили разноцветием, а через дорогу, с односторонним движением, раскинув тяжелые ветви, стояли сосны. Усевшись за круглый столик и пододвинув кресло с затейливым рисунком на спинке, Гриппа заказала себе пирожные с шоколадным кремом, она обожала их, выпекались они непосредственно в кафе и чашечку капучино. Зина заказала только кофе.

– Понимаешь, Зин, человек так устроен, что чувствует в себе отношение, даже если оно и спрятано за фальшивой улыбочкой.

– А с чего это я к ней буду хорошо относиться? – вставила Зина.

– Думать надо о Элеоноре позитивно, – сказала Гриппа.

– Грипп, ну как я могу про неё думать позитивно, если эта лохудра привязала к себе моего Васька.

– У нас, Зин, какая цель? Расколдовать твоего Василия.

Подошла официантка, поставила на стол две чашки с капучино.

Проводив взглядом официантку, Гриппа продолжила:

– Зин, встань на место Элеоноры Викторовны.

– А на кой мне её место? Мне и на своем нормально.

– А вот и не нормально, представь себе, что тренер это ты, пойми заборы, работу.

– Подумаешь, ноги задирать, да задницей крутить. Попробовала бы она с жильцами ладить, да еще, чтобы они к тебе возвращались и друзьям своим советовали приезжать.

– А вот у неё то как и получается, группы работают. Вот и Вася твой проникся и прикипел.

Зина задумалась. Гриппа отхлебнула кофе:

– Зин, надо увидеть её положительные и сильные стороны и держать их в голове, это станет ключом к близкому с ней общению, положительные ментальные вибрации еще никто не отменял. Действует безупречно.

– Так это ж, я взаправду должна думать об этой лохудре хорошо?

Гриппа просеяла.

– Вот именно! – и с удовольствием отправила в рот, соблазнительный шарик с кремом, предварительно намазав на него мороженное. – Посмотри, какая у неё фигура! – проговорила Гриппа с набитым ртом и, проглотив, добавила, – А ведь она не молодка, значит соблюдает правила питания, а на это воля нужна.

Зина посмотрела на свой живот. Гриппа тоже посмотрела на Зинин живот:

– Зин, ведь ты в юности была стройная, фигура была просто люкс, если стопить с тебя сало, то форма вернется.

– Да я и не ем особенно, – и посмотрев на Гриппину тарелку, – пирожные не люблю.

– Зато сало с хреном и солеными огурцами трескаешь в десять вечера, перед теликом.

Зина взглотнула слюну.

– Она умеет быть искренне приветливой.

– Ага, посмотрела бы я на её приветливость, если бы ты Гриппа, к примеру, приклеила к себе её мужа.

– Зин, мы не рассматриваем варианты, а делаем у себя позитивный ментальный фон.

Зина вздохнула и допила кофе.

– Ну, все подруга, давай до послезавтра, после первого занятия наметим дальнейший план действий.

Они вышли из кафе, Зина сказала, что пройдется до дома пешком. Гриппа, усевшись в свою божью коровку, так она любовно называла свою машину, отправилась домой.

* * *

Экран телефона замигал и нежная мелодия разнеслась по салону машины. Гриппа притормозила у обочины, через тротуар начинался парк. Вечерние гуляния, сопровождающиеся миганием огней аттракционов и грохотом музыки, еще не начались. Отдыхающие лениво двигались, кто с пляжа, кто на ужин; поодаль журчал фонтан, то поднимая, то опуская тонкие струйки воды. Звонил Жуль. Подключив камеру, Гриппа увидела улыбающееся лицо Жуля. Кроме обычных фраз, кто был чем занят, Жуль делился с Гриппой тем, над чем размышлял или мыслью, пришедшей ему в голову. Гриппа всегда удивлялась слушая Жуля, так с ней еще никто и никогда не разговаривал. С ним было комфортно молчать и интересно разговаривать. Проговорив с Жулем почти час, Гриппа подъехала к дому. Занимаясь своими делами, она стала замечать, что дела-то обычные, прежние, но делает она их с другим чувством, спокойнее.

Присев на край тахты во флигеле, где из коробки хотела достать тренировочный костюм для занятий, давно не востребованный и отправленный в одну из коробок на хранение, она на всякий случай задумалась.

– «Ни с кем из мужчин, прежде, я чувствовала себя защищенной, хотя, что я говорю, он во Франции, а я здесь. А все же чувство защищенности есть».

Телефонный звонок прервал её мысли. Звонила Света.

– Тетечка, – весело и радостно защебетала Света, – а я замуж выхожу, можно сказать скоропостижно, – и не дав Гриппе опомнится, прибавила, – я беременна, – Света как будто предвидев вопрос Гриппы, продолжила, – да, за Гену, за Гену конечно.

– Вот это да, вот это новости! Молодец Свет, счастья тебе с Геной!

В телефоне послышалось хихиканье Светы:

– А помнишь, тетечка, я видела сон, когда нас водили на ночевку в место силы, ты не поверишь, все сбывается. Мне предложили обучать русскому языку две группы, одну из взрослых, работающих в фирме Завьяловых, а другую, их детей, и они как во сне почти все очень смуглые. И еще, тётечка, грудь у меня растет, может после родов большой и останется, как во сне? А в группу взрослых, между прочим, записался твой Жуль. Он что, тебе ни чего не сказал?

– Нет, наверное, сюрприз хотел сделать. Свет, а зачем им русский язык учить?

– Я поняла, связи с Россией хотят расширить.

– Как? Так ведь санкции и расчет через доллары сейчас грозятся прекратить.

Света хихикнула:

– В обход, пишут товар один, идет другой, где идет просто обмен товаров, что-то через другие страны. Система то одна – капиталистическая. Придумают.

– Света, ну ты там поднаторела, в делах, переводя.

Она опять хихикнула:

– Тётечка, так русские же умные.

– А про Лорен, что слышно?

– Ууу, её кто-то хорошо продвигает, по всем каналам показывают. Звезда! Гена ей смс написал, что жениться, а она ему букет цветов прислала с пожеланиями, а цветы все синие. Вот почему она синие прислала, не знаю? А когда ты приедешь?

Гриппа начала Свете перечислять, что ей надо еще сделать.

– Да, с твоими делами, ты хоть бы к крестинам успела. Ладно, тётечка, целую, пока.

Гриппа прихватив тренировочный костюм вышла из флигеля. Мысли крутились вокруг Светы.

«– Вот как сработало её намерение, захотела уехать заграницу – уехала, захотела остаться – и случай представился, да еще и жених отличный парень. Кроме намерения надо быть способной делать поступки, и она их делала.»

Гриппа хотела посмотреть и у себя, что ей удалось и где надо быть более решительной, но тут опять зазвонил телефон. Звонили из полиции, попросили придти, задержали несколько человек и надо было опознать, нет ли среди них тех, которые были в пещере и угрожали расправиться с ней.

Ночью во сне, Гриппа все убегала и пряталась от бандитов, она даже раздвигала стены, уходя от преследователей, в какой-то момент во сне, её все же поймали, и Гриппа проснулась от страха. С бьющимся сердцем она села в кровать. В окно сквозь шторы пробивался свет уличных фонарей. Гриппа раздвинула шторы, на подоконнике безмятежно красовалась яркая алая герань, она оторвала листок, и помяв в пальцах, понюхала. Запах герани её успокаивал. Накапав двадцать капель настойки валерьяны, разбавив её водой, выпила и улеглась обратно в постель. Ворочаясь с боку на бок стала думать о приснившимся. Припоминая методику разбора снов из прочитанных ею книг, рекомендованных Семен Ивановичем, Гриппа стала рассуждать: «– Так то, что я убегала во сне, это подсознательно я боюсь чего-то и стараюсь избежать. Чего же я боюсь? Конечно, сбежавших бандитов боюсь, что они меня поймают, это мне ясно и без подсказки подсознания. Зачем же мне тогда этот сон показали? В конце меня поймали, я тряслась от страха. Значит, я должна изменить концовку.»

Гриппа закрыла глаза и представила что ей не страшно, все же это сон. Картинка перед глазами изменилась, как только она представила, что не боится бандитов, они пропали из сна. Успокоившись, она наконец заснула.

Наутро Гриппа была в полиции. В комнате, куда завели её для опознания, одна стена была из стекла и сидящих, в смежной комнате было видно им, а её нет. На стульях сидело пять человек, четверо были темноволосыми, по виду с какого-то юга. Гриппе казалось, что они все друг на друга похожи, чуть ли не на одно лицо. Гриппа подумала, что китайцам или японцам, русские кажутся тоже на одно лицо. Пятый явно бомж, испитое изможденное обросшее лицо и отсутствующие пустые глаза. Тех двоих в пещере она запомнила отлично, среди этих тех двоих не было.

Гриппа вышла на улицу, вид бомжа у неё оставил тягостное впечатление. Вот для чего у этого человека такая жизнь? Если верить в закон кармы, перевоплощения, то может он в прошлой жизни был злодей и поэтому сейчас бомж? А может быть, его дух решил сделать из себя для людей жертву? И на своем примере показать, что бывает с людьми, когда они безвольны и следуют дурным привычкам, чтобы глядя на то, какими они становятся, люди боролись с дурными наклонностями.

Гриппа вышла на набережную. В это время наступал час пик, отдыхающие уходили с пляжа на обед, улица была наполнена детским гомоном. Отдыхающие всех возрастов не спеша, разглядывая товар, на выставленных вдоль тротуаров лотках, шли двумя потоками в разные стороны, как на трассе с двухсторонним движением. Гриппа обратила внимание на мужчину, шедшего в толпе лениво двигающихся отдыхающих. На фоне людей одетых, кто в шорты с футболкой, кто накинул парео сверху купальника, а кто и просто в одних шортах или плавках, он явно выделялся. Гриппа окинула его взглядом, легкие в крупную коричневую клетку брюки, белая с коротким рукавом рубашка с бабочкой того же цвета что и брюки, бежевые сандалии, волос зачесан вверх, а тонкие усы слегка закручены концами вверх. Худощав, но не хлипкий. «Импозантный мужчина!» – подумала Гриппа, – «А-ля Сальвадор Дали.» – и улыбнулась. Поравнявшись с ним во встречном потоке, Гриппа пришла в недоумение: «Господи, да ведь это же водопроводчик! Он мне в прошлом году воду подводил к беседке. Ну да, точно он! Напарник называл его Митяй, какой же он Митяй, только вид у него был совсем другим.» И Гриппа мысленно воспроизвела образ того водопроводчика которого знала, никаких усов не было, волос коротко стрижен и немного на бок, какие то потертые штаны и линялая футболка неопределенного цвета.

Гриппа приостановилась со словами:

– Дима, это ты? – она себе позволила обратиться к нему как прежде на «ты», он был помоложе её лет на семь. «Аля Сальвадор Дали» остановился, картинно развел руки:

– Агриппина Петровна дорогая, здравствуйте! – при этом он взял руку Агриппины и поднес к своим губам, склонившись в изящном поклоне.

– Боже, Дима, какие манеры? Ты ли это? Что с тобой случилось? У тебя такой элегантный вид, эта прическа, усы. – Гриппа отступила на шаг, осматривая его с головы до ног. Митяй, он же Дима, довольно рассмеявшись, выгнул руку кренделем и предложил Гриппе взять его под руку.

– Агриппина Петровна, не выпьете ли со мной кофейку-с?

– Отчего же, выпью – в тон ему сказала Гриппа.

Усевшись на открытой веранде в кафе, она продолжала с любопытством смотреть на Диму.

– Дим, ну что за превращение такое волшебное?

Митяй, он же Дима, явно наслаждаясь произведенным впечатлением, загадочно улыбнулся и сделал глоток кофе.

– А чудо случилось, я выиграл полтора миллиона в спортлото.

Гриппа недоверчиво посмотрела на Митяя-Диму:

– Да ладно!!! Такого не бывает, там все просчитано и учтено.

– Я тоже так думал, мы с друзьями по пивку соображали, а рядом киоск стоял. Я говорю им, – Во, мужики, сейчас поставлю цифры и выиграю миллион и тогда мы с Вами кайфанем, как в кино. «Это как?» – говорит Михалыч. А вот говорю, чтоб белый рояль, розы на столах, шампанское в бокалах, фрукты в вазах, мы сидим во фраках… «В чем, в чем?» – говорит Михалыч, – «Где это я тебе фрак возьму?», я говорю «Ладно, в костюмах придете!», а Витек еще так ехидно говорит: – «Ты Митяй, не забудь еще фонтан, цветов вокруг поставить и скрипку с цыганами!» Ну, посмеялись мы, допили пиво с воблой и разошлись. И ведь выиграл, и не миллион, а полтора! И вот тут все и понеслось.

Митяй, он же Дима, сделал едва заметное движение головой, приподнял подбородок и выпрямился в кресле. Гриппа отметила эти телодвижения, раньше Дима сутулился, движения его были суетливы, а теперь он производил впечатление уверенного человека, у которого все схвачено.

– У тебя даже стали движения тела другие.

Дима широко улыбнулся:

– Жизнь у меня другая стала, после этого выигрыша. Пришел я домой и Катерине, жене своей, говорю «– Вот как повезло, выиграл полтора миллиона, теперь праздник иустрою, как с мужиками мечтали!» А она мне: «– Ты что, дурак, тебе деньги девать не куда? Давай квартиру купим, на однушку хватит, будем её в аренду сдавать или мебель поменяем.» Я ей говорю: «– Катерин, может я потому и выиграл, что мечта у нас была.» А она мне говорит: «– Да дурацкая у Вас мечта, прогулять и промотать все можно.» Я ей: «– Так это случайные деньги, зарплату я приношу, у нас все есть, дети выросли.» А она: «– Ну, пусть выросли и что? Вот Грише бы надо машину помочь купить.» А я Кате говорю: «– Милая моя, ты забыла, что мы с тобой недавно говорили, что дети ценят только то, что сами купили на свои заработанные деньги. Все необходимое на первое время мы им дали. Или ты хочешь, чтобы они паразитами выросли, неспособными заработать.»

Агриппина пила кофе короткими глотками, с интересом слушая Диму.

– А когда я своим мужикам в бригаде сказал, что выиграл полтора миллиона, они не поверили. Михалыч сказал: «– Брешешь ты все, Митяй! Так не бывает!» А Степан добавил: «– Хорош тебе Митяй, мы же не дети, чтобы тебе нас разыгрывать.» Пришлось им деньги показывать, чтоб поверили. Говорю, готовьтесь, свою мечту будем материализовывать, чтобы в костюмах пришли, принаряженные. А Михалыч говорит, он давно пенсионер, но еще работает: «У меня костюма то нет, придется из заначки брать, что на смертный день отложена.» И тут их понесло: «– А девочки будут? А коньячок поставишь? А может поросеночка, жаренного целиком? Шашлычок и винца с пивом.» Мужики говорю, деньги пришли на другую фантазию, можете только жен взять с собой и все. Если кто придет с бутылкой, поддатый и не по форме, не пущу. Когда я все купил и расставил, меня аж слеза прошибла от такой красоты. Даже Катя дуться перестала, фотографировалась, то на фоне цветов, то на кресле около рояля, то в цветочной арке. А я столики арендовал из соседнего кафе, круглые со стульями, накрыл белыми скатертями, на кресла чехлы соорудил, оптом цветы на рынке скупил. С роялем пришлось повозиться, еле нашел у бабуси одной, с условием, что оплачу за настройщика и за прокат. Цыгане были из театра, никто даже не понял что это артисты. И вот сижу я за столиком с бокалом шампанского…

И тут Митяй-Дима, откинулся на спинку кресла, и его лицо приняло блаженное выражение:

– …скрипка играет, цыгане поют душевно, цветы кругом, во думаю, из жизни в рай попал. Катя после этого вечера весь наш двор переделала, цветов понасажала, столик с качалкой поставила, даже туи посадила, где раньше помидоры были. И после красоты такой, захотелось мне, Агриппина Петровна, пожить по – другому.

Измениться захотелось. Нашел тренера по имиджу, вначале я с ним движения тела тренеровал, потом он меня к остеопату послал, спину выравнивать, говорит, что движение и положение тела влияет на психологическое состояние. Вот если плохое настроение, стоит растянуть губы в мнимой улыбке и походить так, настроение улучшится. Потом он мне одежду подобрал и прическу.

– А работаешь ты где сейчас? – вклинилась в Димин монолог Гриппа.

– У меня сейчас своя бригада, связи по работе есть, часто работаю вместе со всеми, деньги для меня почти те же, но время свободное появилось. Хожу в Дом творчества наш, там есть театральная студия, играю в благотворительных спектаклях, я так в роль вживаюсь, что будто живу другой жизнью.

Гриппа не переставала удивляться преображению Димы. Расспросила его по роли и как он себя чувствует в них и что дальше собирается предпринять. Солнце уже клонилось к горизонту, когда Гриппа попрощалась с Митяем-Димой.

Она шла по набережной, море штормило, на берег накатывали волны, оставляя на гальке, лопающуюся на ветру пену. Теперь, когда Гриппе предстояла длительная поездка во Францию, её мысли о своей жизни принимали совсем другой оборот. Ей уже не казалось, что все наскучило, появился другой угол зрения на все, что она делала. Знания, почерпнутые из книг и бесед с Семен Ивановичем, наполнили её жизнь иным смыслом, все чаще ей приходила мысль не уезжать из России.

За час до занятий, Гриппа настраивала Зину, сидя на лавке, мимо которой, неспешно проходили отдыхающие.

– Зин, значит на Василия никакого внимания. А сели и придется что-то сказать, то вежливо с уважением как будто… – Гриппа задумалась, представляя, с кем Зина могла бы так разговаривать, – …перед тобой президент страны.

Зина округлила глаза:

– Васек!? Президент?

– Зин, на занятиях он для тебя «президент» – голосом гипнотизера сказала Гриппа.

Поднявшись по лестнице, Гриппа уверенно открыла дверь. Перед входом в помещение, где должны были проходить занятия, стояла Элеонора Викторовна. Разговаривая с долговязым веснушчатым парнем, увидев Зину с Гриппой, она обаятельно улыбнулась и показала им шкафчики для одежды, которые будут числиться за ними. Переодевшись, они зашли за ширму и оказались в довольно просторном помещении. Собралось уже человек пятнадцать, перед каждым лежал коврик. Публика занимающихся была разно массной, здесь были и молодые и среднего возраста и трое явно пенсионеры.

Василий стоял у окна и настороженно смотрел на Зину. Зина прошла мимо Василия, так как будто с ним вовсе не знакома и заняла свободное место у стены, позади Василия. Рядом пристроилась Гриппа.

Элеонора Викторовна, порхала между своими учениками, поправляя и подбадривая, находя нужные слова для каждого. Гриппа невольно почувствовала к ней симпатию. «Вот это талант» – подумала Гриппа, – «Поэтому у неё несколько групп, численность занимающихся растет.» Это Гриппа определила по вывешенным спискам, где были указаны даты занятий и время для каждой группы. В конце каждого списка от руки были приписаны новые фамилии. Элеонора Викторовна проводила не только занятия, в расписании значились и лекции.

Подойдя к Василию, Элеонора Викторовна наклонилась и что-то сказала, при этом лицо её выражало уважение и даже почтительность. Зина, наблюдая за ними, даже рот открыла от удивления.

По дороге домой она была молчалива, переваривала увиденное. Гриппа взглянула на подругу:

– Ну что, продолжаем?

Зина решительно двинула подбородком и выпятила грудь:

– Грипп, ты видела, как она его чарует?

– Да она всех чарует! – отозвалась Гриппа, – Зин, тебе придется потрудиться, давай преображайся, худей, делай прическу, макияж и все такое прочее, забыла уже как выглядит ухоженная женщина? Ходи к ней на лекции, с Василием говори как она.

Зина тяжко вздохнула:

– И откуда эта сволочь только взялась?

Гриппа расхохоталась:

– Зин, у тебя начинается интересная жизнь, можно сказать.

– Да в гробу я видела такую интересность! Дальше то что?

– Ты пока эту часть сделай, а там посмотрим что предпринять.

Гриппа спешила домой, скоро должен был звонить Жуль по видеосвязи. Она не посвящала Жуля во все детали происходящего, сказала только, что её друзья Зина с Василием, Жуль их помнил, увлеклись йогой. Жуль был удивлен и теперь не забывал спросить про успехи Зины с мужем.

Становясь наблюдателем своей жизни, как советовали книги и Семен Иванович, Гриппа заметила, что когда делает усилие и меняет занятие, то скука пропадает, появляется воодушевление, настроение лучше, а с появлением в жизни Жуля, его искренний интерес к ней, заботой, впервые за долгий период жизни Гриппа не чувствовала одиночество. А теперь ей предстоит нелегкий разговор с Жулем. Она твердо для себя решила, что на совсем уезжать из России не будет, вот на четыре месяца она может уехать, но не совсем. В уме она строила разные варианты, как сказать помягче, но в тоже время не дать надежду, что она еще может передумать и её решение не окончательное. С порога Гриппа сразу устремилась к компьютеру, едва успев налить себе чашку чая, добавив в неё с утра заваренную траву, как раздался звук вызова. На экране появился Жуль и тоже, как и Гриппа с чашкой в руке. Поглядев друг на друга, рассмеялись.

– Вот и привычки становятся одинаковыми – глаза Жуля сияли.

– Жуль, – сказала Гриппа решительно и отложила чашку в сторону – насовсем я не перееду, зачахну, но пять месяцев в году или даже шесть, смогу.

Жуль молча слушал, Гриппа воодушевилась:

– Вот моряки уходят на пол года, а потом дома пол года и нормально же, живут.

Жуль продолжал слушать молча.

– А ты не передумал на мне жениться? – Гриппа приложила руки к груди, – Я без тебя не могу! Но и без своей земли тоже не могу! – теперь она сделала паузу и смотрела в монитор, не снимая рук с груди.

– Я знал, что так будет. – глаза Жуля подернулись печалью, – Я не передумал жениться на тебе.

– А по приезду я обязательно займусь клубом, ну, а летом в клубе каникулы – и Гриппа облегченно вздохнула и сразу затараторила, и про Митяя, и про Зину, и про постояльцев, какими чудными они бывают. Вот как уехавшие недавно двое бизнесменов, снявших номер на четверо суток и не выходивших из него. Гриппа даже заволновалась, а потом увидела сушившиеся плавки на их веранде под окном, оказывается, они ночью ходили купаться и после своего отъезда в комнате оставили батарею пустых бутылок из под спиртного.

Проговорив с Жулем еще час, Гриппа выключила компьютер, спустившись на веранду, направилась к холодильнику, на ужин у неё сегодня была рыба. Она любила остывшую вареную рыбу и чтоб она была непременно жирная.

Усевшись за стол, заметила вышедшею из за угла дома, отдыхающую у неё Таисию Ивановну, в руках она несла тарелку с эклерами, густо намазанными сахарной помадкой.

– Угощайтесь, Агриппиночка, – и плюхнувшись своим грузным не молодым телом в рядом стоящее кресло, продолжила – ну что за времена такие? Мой внучок закончил институт, факультет у него такой современный… – она наморщила лоб, вспоминая – …информатика. И что же? Работать негде, сейчас продает кофе в небольшой кофейне. Мальчику тридцать лет, а он не жениться. В советские времена, диплом института гарантировал работу или служащим или инженерно-техническим работником. Оклады, правда, были небольшие. Рабочим был приоритет, они получали в два раза больше, чем служащие, даже анекдот такой ходил «Приходит к высокому чиновнику хороший знакомый и просит пристроить свое чадо на работу. Чиновник говорит: «Ладно, зарплата триста рублей устроит? Знакомый ему: «Ты что, боюсь, задурит на такие деньги! Ты ему рублей сто двадцать определи. А чиновник ему: «Ты чего захотел, для этого надо высшее образование иметь!» Вот, Агриппиночка, раньше триста рублей в месяц были большие деньги, а сейчас после института и на маленькую зарплату по специальности не устроишься.